Отправлено: 11.09.06 15:07. Заголовок: Германия. Окрестности Кёльна. Монастырь.
Весна не радовала Кёльн теплыми лучами солнечного света. Зато леденящие северные ветра никак не хотели отпскать зимнюю стужу. Но еще больший холод царил в его душе. С тех пор, как он покинул Штаты, Курт чувствовал себя потерянным и никчемным, брошенным и лишним, оказавшимся за кормой этого мира...
Первые лучи бледного восхода играли с сухими былинками прошлогодней травы, бросали рыжеватые дликина каменную кладку крепостной стены романского замка, в недрах которого вот уже многов еков располагался монастырь. За сотни лет это место, ничуть не изменившееся, привлекало немало отшельтников, мыслителей и просто душ, потерявших свой жизненный путь, свой стержень...
Курт Был здесь не впервые. Он лишь вернылся туда, словно домой. Эти стены долго заменяли ему дом, пока курт не покинул их, чтобы попасть в америку. но страна контрастов, прав и и вседозволенности так и не сумела стать ему родной, и он вернулся в Германию. В Германию, где на его нелегкую долю выпало столько мучительных испытаний, проверок на прочность...
И все-таки именно эти жесткие северные ветра, морозный утренний уиней на пожуйхлой увядшей траве, вековые стены древнего монястыря,- сей безрадостный край более какого-либо иного места на земле дарил тень спокойствия его израненной душе.
Курт встерчал рассвет на крепостной стене, завернувшись в полы старой подбитой мехом куртки, устремив взгляд вдаль, слушая ровное биение своего вердца, растворяясь в предустренней тишине.
Звенящая тишина... Здесь никогда не пели птицы, лишь изредка кричали кружась над северной пустошью, по которой тонкой змейкой извивалась пыльная дорога, вороньи стаи...
Когда его рука коснулась колена Курта, тот невольно вздрогнул и чуть убрал колено с обратного пути руки Дориана, сдвинув колени.
- Не думаю, что могу рассказать о себе что-то, что может заинтересовать американца. - немецкий акцент атк резко контрастировал с чистейшей речью его собеседника... Странно, такого идеального языка в Штатах курт не слышал... Даже от профессора Ксавье или доктора МакКоя....- Когда-то я жил в Мюнхене... и больше никогда бы не хотел туда возвращаться.
Последние слова его хоть и были такими же тихими, но в них прозвучали нотки боли, обиды и горечи. А душу Курта на миг обожгла вспышка ненависти. Но он не позволял себе давать волю гневу и потому только сильнее сжал в руке распятие, которое. как и ладонь по-прежнему не внимал из кармана.
Лицо... Ты ужаснешься, если увидишь мое лицо. Тебе не стоит думать об этом, тот, кто назвался Дорианом Греем. Господи... Прошу тебя о том. чтобы эого человека не постигла судьба того, чье имя он предпочел взять себе, чтобы к нему не приросла эта маска... Аминь.
Опять его натура начала потихоньку брать верх. Его пальцы осторожно поймали руку Курта. Перебрались к кисти. Дориан не отрывал взгляда от дороги. - У каждого есть свои тайны. Как жаль, что никто не любит ими делиться. Дориан поднёс к губам синюю кисть Курта и быстро поцеловал. Он не знал зачем сделал это. Скорее всего ему была просто интересна реакция парня, его действия. Что он скажет сделает. Возможно так же тихо промолчит? Дориан не знал, но именно это незнание всегда толкало его на отчаянные поступки, заставляло искать чего-то, что уже не могло дать то, что он имел. Алкоголь, наркотики, экстим – всё это было пройдено и осталось далеко позади. Все эти этапы были щедро приправлены лестью и ещё каким-то «специями», отдававшими запахом мускуса и потных тел. Но всё это проходило, оставляя лишь разочарование. Что в этот раз будет так же Дориан не сомневался, но скуку надо хотя бы иногда развеивать иначе это будет застой, которого он так боялся.
Курт задумался, и очнулся от своих мыслей слишком поздно, когда изящные, но сильные пальцы крепко и властно обхватили его запястье, вытащили его из кармана прямо с зажатым в пальцах Курта распятием. А когда Дориан поднес его руку к своим губам и присокнулся... Курт просто впал в оцепенение и не сумел нчиего сделать.
Порыв ветра в открытое окно, словно насмехаясь, сорвал с его головы капюшон, растрепав волнистые черные волосы, открывая заостренные кончики его ушей, сине лицо, испещренное эзотерическими символами, горящие живым динамичным светом янтарные глаза, в которых вечно жило желтое пламя...
Но Курт сидел в мертвом оцепенении и не делал ничего. Казалось, он даже перестал дышать на минуту... или прошло больше времени?!
Что ты делаешь?! Зачем....? - сбивчивые судорожные мысли в его голове перемешивались со стуком крови в висках, с жаром, который Курт внезапно ощутил во всем теле, с бешеным стуком сердца, словно сорвавшегося с мертвой точки.
Очнувшиь через секунду, Курт все же попытался отдернуть руку, но пальцы Дориана не отпускали его, тогда второй рукой, быстрым движением курт снова надвинул на лицо предательский капюшон и прохрипел.
- Я священник... - распятие выпало из его пальцев на колени Дориану.
- Значит, я не ошибся, отче. Он ещё раз дотронулся губами до руки Курта а затем разжал пальцы. Дальше они ехали молча он никак не мог понять, что его заставило так поступить. Наверное, это, что то из раздела библии о яблочных пирогах и лучших местах для отдыха. На губах Дориана заиграла хитрая улыбка. Он уже начал привычную для него игру и ничто не могло его остановить. Пусть сейчас его закуют в цепи и засадят в самое тёмное подземелье… Нет скорее го надо посадить на самый яркий свет Машина тем временем въехала в город. Улицы еще были пусты. Это время молочников, Разнощиков газет, тайных любовников, но никак не пробок и мамаш с вечно плачущими детьми. Дориан безошибочно нашёл гостиницу. Маленькую, на приглядную, но, скорее всего, предлагающую самый лучший сервис в городе. А самое прекрасное то, что тут не зададут вопросов. Именно за все эти черты Дориан и любил немцев с их педантичностью и страстью к порядку, против которых бунтовала его душа. - Не помоете мне снять номер, отче? Допиан покрутил в руках крест Курта, а потом прижался к нему щекой. - Это будет залог того, что вы не сбежите, - голос был серьёзным. Дориан никогда не шутил с такими вещами.
Ну конечно же!!! Священник! Не ошибся.... Священникам обычно целуют руку после исповеди, разве не знал этого Курт?! Разумеется, знал... Всегда знал, с самого раннего дестства. так что же сейчас?! Что случилось с ним, что он посмел подумать об этом человеке... Почему воспринял вес именно Так....
Курта передернуло как бвдто в приступе резкого озноба. Порывшись в карманах, он достал перчатки, натянул их на руки, попроавил капюшон и вышел из машины следом за Дорианом. Точнее за парнем, что назвался так. За парнем, у которого в глазах поблескивал демонический огонёк искучителя... За тем, кто обвел его вокруг пальца, словно младенца...
- Вам достаточно моего слова, Дориан. - с легкой укоризной ответил ему Курт, провожая взглядом распятие.
Поднявшись в холл небольшой гостиницы, курт подошел к столу портье. - Бдьте добры номер на... - Курт неожиданно запнулся под вопросительным взглядом портье, обращенным на Дориана, стоящего у него за спиной, пожалуй, слишком близко....
А Курт.... Он ведь не знал срока, на который собирается остановиться его случайный знакомый. Он не знает о нем вобще ничего, кроме имени, которое вряд ли было его настоящим именем.
- … двоих. На двое суток, - спокойно проговорил Дориан. Ему давно не было дела до того что о неё подумают. Он любил большое кровати, когда ничего не стесняет движений, когда можно спокойно видеть ночные кошмары. Расписавшись в книге регистрации и получив ключи от полагающейся ему комнаты Дориан, проходя мимо Курта, неожиданно остановился. - Судьба играет с людьми злые шутки, отче. Дориан говорил тихо, но знал, что Курпт его слышит. Вот так скомпрометировать священника, просто, даже не задумываясь. Он скоро покинет эти места и никогда сюда не вернётся, а Крурт? Ему тут жить дальше. Но все эти терзание не были свойственны Дориану. Он просто сделал так, как хотел. Всегда получать желаемое – не это ли рай на земле?
Курт сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев, а грубая кожа на перчатках начала трещать по швам. И Дориан это слышал. Это было уже слишком… Он привез его сюда лишь для того, чтобы так издеваться, наслаждаясь его смущением, презрительным взглядом консервативного портье и своим «американским» триумфом над старыми предрассудками. Будь он трижды проклят!!!
Курт мог бы сейчас дать волю своим чувствам, порыву ярости и попросту голыми руками свернуть шею этому наглецу, а после тут же телепортироваться никем незамеченный, забиться в свою келью в древнем крепостном замке и молиться, молиться… чтобы заслужить Его прощение. Но Он простит а сам Курт? Нет, никогда… А если он не простит себя сам, то… то он не заслуживает и Божьего прощения, пока сам не ощутит, что чист от прегрешений, словно дитя. Но Курт знает, что никогда, никакими молитвами, самобичеванием и нанесением себе новых ран он не смоет чужую кровь со своих рук.
Во что бы то ни стало, он переступит через себя, но не станет убийцей. Он лучше подставит для нового удара вторую щеку и просто уйдет сейчас. Уйдет, найдет темный пустой переулок и телепортируется. И будет вновь одиноко сидеть на нерушимой крепостной стене, до рези в глазах вглядываясь в бесконечную пустую линию горизонта…
- Однажды Он сказал ученикам : и да воздастся каждому по делам его.,- тихо проговорил Курт едва слышным хриплым шепотом. Развернулся и быстрыми широкими, чуть пружинящими шагами вышел на улицу, где в его разгоряченное лицо ударил свежий ветер. По щекам Курта неожиданно пробежали две слезы. Наверное, это то всего лишь холодный северный ветер, резко, колко и неприятно коснувшийся глаз. Всего лишь северный ветер…
Я священник… У меня нет права судить, делить на черное и белое. Я выбрал этот путь, чтобы помогать людям, а не ненавидеть их… Люди подчас не ведают, что творят. Мне нужно простить… простить… простить… Простить и помолиться о его душе.
Курт шел по улице, опустив голову, засунув руки в карманы, глядя под ноги и стараясь ни о чем не думать на время. Успокоиться, избавится от своих страстей, своих демонов…. Стать на миг выше них, освободиться… Что-то было не так, непривычно… Он прошел уже несколько кварталов, пока его правая рука машинально шарила по глубокому карману подбитой овчинным мехом старой куртки, тщетно выискивая там… распятие!!! Ну конечно, распятие… Как он мог забыть, убегая… А ведь он именно бежал.
Нужно было преодолеть себя и снова зайти туда, чтобы забрать его, а после – уйти навсегда. Наконец, достаточно неосвещенный и узенький переулок Мюнхена показался Курту подходящим местом для телепортации. Он вернется туда, но позволит себе одну маленькую слабость, за которую после накажет себя. Ему не нужно будет снова ловить на себе эти презрительные взгляды людей.
…Однажды давно, еще перед тем, как попасть в злополучные Штаты, он останавливался здесь на одну ночь. Тогда было страшное ненастье за окном. Ливень, как из ведра, небо метало громы и молнии, словно пытаясь покарать беглеца. Это была его первая ночь вне Мюнхенского цирка…
Да... Курт знал эту гостиницу. Ему хватило всего лишь одного раза, чтобы знать четко где он может материализоваться в ней незамеченным. А номерок, что был прикреплен к ключу Дориана, так и стоял у него перед глазами – 69. Бесконечность, замкнутый круг, борьба и притяжение противоположностей, единство в этой борьбе…
Краткий миг, и в переулке остался лишь дымок и легкий запах серы. Секунда, и на верхнем этаже гостиницы, на чердаке, где располагались хозяйственные помещения, материализовался мутант. Поправив капюшон, он в несколько коротких телепортаций добрался до нужной двери. Комната номер 69... На миг сердце сжалось, а рука Курта приостановилась, но лишь на миг.
Номер был достаточно большой и очень светлый. Это раздражало. Он ненавидел свет. Благо на окнах были тяжелые ночные партеры. Резкое движение рукой и комната погружается в полумрак, что готов поглотить, навсегда оставив в себе истинное лицо Дориана Грея. Кто он такой? Он и сам частенько задавался этим вопросом. Может он и есть тот человек с портрета. Вечно молодое лицо всех пороков, что подстерегают людей. Дориан лёг на кровать. Рубашка и майка полетели на пол. Ему так хотелось отключиться, просто перестать существовать, заснуть, погрузившись в спасительную пустоту забвения. Но сон не шёл. Не смотря на усталость, он просто лежал тупо глядя в потолок комнаты. Мыслей не было, они словно перепуганные мыши разбегались по углам сознания, прятались, ре давая уловить не то что их смысл, даже далёкий отголосок. Дориан резко поднялся, запуская руки в волосы, пытаясь вырвать из головы этот бред. Он пару раз пересёк комнату, задерживая взгляд на вещах, ища в них что-то, что не видел раньше. Но опять пустота и ускользающие мысли. Где-то в глубине души зарождался гнев. Они стирал все остатки понимания, уничтожал последние барьеры на пути животного, что спало в этом молодом теле. Дориан застонал, падая на мягкий ковёр. Казалось, ещё мгновение по щекам побегут дорожки слез. Но была тишина. Дориан не умел плакать, точнее просто не хотел этого делать. Зачем разыгрывать комедию для одного зрителя – самого себя? Он слишком взрослый для этого. Вот если бы тут был кто-то ещё. Взгляд Дориана упал на серебряный крест, торчащий из кармана куртки. Как смешно, он даже толком не успел поиграть. Жаль, очень жаль. Он поднялся, зачем тупо валяться на полу, когда можно развалиться на мягкой кровати? Дориан подошёл к бару и извлёк оттуда бутылку шотландского виски. Пара глотков. Блаженное, согревающее тепло побежало по пищеводу и упало прямо в желудок тёплой каплей. Он сделал три глотка, потом ещё, ещё и ещё. Он остановился только после того, как выпил половину бутылки. Опьянение не приходило. Дориан злился всё сильнее и сильнее. Парень разозлился до такой степени, что сделал ещё глоток. Кажется, это была так самая последняя «капля никотина», что убивает лошадь. Дориан упал на кровать, проваливаясь в глубокий сон. Ему снилось что-то странное, какой-то сюрреалистичный сон, полный изломанных теней и голосов, что зовут, куда-то обещая вечное наслаждение. Щелчок, и пряжка ремня отскочила в сторону. Пальцы забегали по всему телу, успокаивая разгорячённую плоть. Из горла Дориана вырвался первый лёгкий стон. На губах заиграла лёгкая улыбка, превращающаяся в звериный оскал хищника, что сгорает от спрятанных внутри его существа. Весь мир сузился до размера одного чувства – удовольствия. Иногда болезненного, иногда жестокого, но такого неотвратимого. Он ненавидел себя за это, но остановиться уже не мог. Кружащие его вихрь чувств нарастал, как цунами, просыпающаяся где-то в глубине океана. Дориан застонал ещё раз. До вершины оставалось всего несколько нервных шагов по скользкой дорожке. Но, Боже, как же тяжело было их пройти! Надо было остановиться, замереть на мгновение и упасть вниз с высокого обрыва в пучину неги, что разольётся по всему телу. Он ждал ,когда такой знакомый запах вновь ударит в ноздри, когда…
Стук нарушил тишину. Дориан застыл, перехваченный на пике своего удовольствия. Он не мог, просто не мог двинуться дальше. Это доставляло его душе неописуемые страдания, а такие как он никогда не страдают. Им не свойственно это чувство. Дориан вскочил с кровати и бросился к двери. Его шатал от выпитого виски и неудовлетворенных желаний. Он резко открыл дверь и тут же уронил голову на косяк. Перед ним стоял сегодняшний священник - Пришли узнать сколько стоит билетик в Ад?
- Ч... что?! - глаза Курта буквально полезли на лоб от такой наглости и представшей его взору картины, весьма и весьма живописной, надо сказать.
Задний план составляли смятая постель и одежда, комом валявшаяся на полу, бутылка виски, где лишь на самом дне оставалось несколько капель высокоградусного напитка. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как выглядел человек, стоящий перед ним, опершись виском о дверной косяк. Растрепанные влажные волосы, безумный адский блеск в темных, как омут, глазах, капельки пота на лбу и обнаженной груди, идеальном рельефе пресса... Лицо Курта вспыхнуло, так, что даже темно-синий цвет кожи не смог этого скрыть, когда взгляд его упал ниже на расстегнутый ремень и спущенные на бедра и без того низкие бесстыдно расстегнутые брюки. Мгновение, и курт снова смотрел ему в глаза.
О, как невовремя! Ему захотелось тут же испариться, словно он и не появлялся здесь вовсе, но что-то заставило его сделать полшага вперед. Нечеловечески чуткое зрение уловило вполутьме отблеск серебра - это было оно, его распятие... И он заберет его, прежде чем исчезнуть. Заберет, и никто ему не помешает в этом. Но все же зайти Курт не решался. Да и Дориан перегородил своей ыигурой проход. Сейчас он казался куда сильнее, чем несколько часов назад в злополучный момент их встречи. Но то была странная смесь грубой, животной силы и невероятной гипнотической притягательности его черных глаз, напоминающих более всего провалы бесконечной пустоты, где сейчас разгоралось багровое пламя адского пекла...
Курт ощутил себя, словно кролик перед удавом, под этим тяжелым взглядом из-под тяжелых от алкоголя и усталости век, обрамленных длинными черными ресницами. Он шумно сглотнул, силяст сказать еще что-то... Сначала он подумал, что не сумеет, но через пару секунд, курт все же собрался с силами.
- Верни то, что тебе совсем не нужно. Не застваляй меня переступать через себя и применять грубую силу. - Курт распрямил спину и мгновенно изменился, в нем словно открылся новый внутренний резерв. который он тщательно прятал от всех, и в первую очередь от самого себя, тот резерв. что высвобождала ярость,- Так или иначе, я уйду, забрав своё.
Глаза в глаза... Янтарное пламя глаз Курта разгоралось в настоящий костер средневекового костра аутодафе, на который, словно еретика, был готов возвести Курт воплощение всех людских пороков, Дьявола во плоти, назвавшегося ему именем Дориана Грея... Но пока Курт ждал. Ждал, что ответит ему Дориан. В нем неожиданно нахлынувшая ярость еще не погасила теплый свет надежды на то, что Дориан сумеет одуматсья и сделать правильный шаг. По своей воле...
- Интересно, что ты хочешь забрать? Пальцы пробежали по подбородку священника. Это движение казалось таким естественным. О да! Дориан полностью лился в игру. Плачущий Ангел. Вожделеющий демон. Дикий коктейль двух противоположностей. Дориан приблизил своё лицо к лицу Курта и застыл на мгновение, силясь разглядеть каждую чёрточку этого лица. Он был такой милый в своей злобе. Бессильное желание сделать что-то против Дориана разобьётся о… В риторике Грей никогда не был силён. Он предпочитал делать, а не говорить. Хмыкнув, Дориан направился в глубь комнаты и упал на кровать, устремив взгляд в потолок. - Вы можете забрать, то за чем пришло, - спокойно сказал он. – Это ваше право. Вот только за чем вы пришли? Можете врать кому угодно, даже… Нет, особенно мне. Признайтесь самому себе, отче, за чем вы пришли сюда. Неужели я вас настолько заинтересовал. Дориан тихо заселялся, продолжая смотреть в потолок. Ему было глубоко плевать, что сейчас о нем думает Вагнер, ему было вообще всё глубоко в цвете индиго. Сейчас ему хотелось завернуться в одеяло и уснуть, просто уснуть. Тихо. Без снов.
Его наглое прикосновение вызвало бурю противоречивый эмоций в душе Курта, водоворот совершенно противоположных, борющихся друг с другом ощущений. Эта воронка затягивала, затуманивало сознание, которое Курт, как ни старался, был уже не в силах сохранить холодным и здравосоображающем, что происходит... или вернее будет сказать.... что уже случилось?! Произошло в тот самый миг, когда ранним утром на горизонте показался дорогой, небрежно заляпанный дорожной грязью черный "Пежо".
Глаза в глаза... Так близко друг от друга, что перехватывет дыхание. Но от отходит, вальяжной уставшей походкой и так пошло падает на кровать... Задает какие-то вопросы... Заставляет Курта беситься, потому что ему нравится видеть его таким. Нравится будить в нем демона. Глупый, глупый ходячий портрет самого себя, он не знает, какого зверя он готов пробудить.
Он знал, зачем он пришел. За маленьким серебрянным распятием. Не больше, но и не меньше. И Курт уже видел совю цель, и уже шел к ней, твердя про себя слова молитвы, прося господа дать ему стойкости не свернуть с праведного пути, не сломаться...
И вот крестик уже зажат в его ладони. Курт чувствует как к нему капля за каплей возвращается спокойствие. Да, он это сделал... Забрал то, что принадлежало ему. И это дало ему сил, чтобы вновь взглянуть на демона, похабно развалившегося на белых простынях, словно в ожидании чего-то. Или кого-то...
Курт поднял руку с крестом, подойдя к нему вплотную. к кровати, где лежал Дориан, и держа распятие прямо у Дориана перед глазами. Едва ои не касаясь серебрянным крестом его лица.
- Я пришел за этим. Вы попросили помощи, Дориан, я оказал ее вам сполна. Мне нчиего более не нужно, потому не трудитесь скрипеть новыми зелеными купюрами, мне они без надобности.,- в правильной английской речи явно звучал жесткий немецкий акцент, а по-прежнему тихий бархатисто-хрипловатый голос наполнялся сталью.
- Вы такой предсказуемый отче, - Дориан засмеялся. – Тогда что вы тут делаете? Зачем вы что-то мне говорите? Разве не проще было просто уйти? Дориан поднялся, оказываясь совсем рядом с Куртом. - Не противоречьте самому себе, отче. Дориан даже и не думал прикрываться. Он просто смотрел, подирал глазами Куртса, старясь, что бы тот понял его намерения. Хотя, соре их сложнее было не понять. Но чего он добивался? Очередная игрушка, что сразу отказалась прыгнуть к нему в постель? Или же это просто от скуки. Дориан не понимал. Внутри него боролись две сущности его самого. Именно они, переплетаясь, делали его тоем, кто он есть сейчас. Он брал, то что хотел, не жалея, не ища оправдание и не хотя этого. Он своими руками мостил путь в Ад, стараясь сделать дорожку поровнее, что бы и туда добраться с комфортом. Тогда какого черта он тут делает? Зачем сидит в глухой немецкой провинции, когда может искать всевозможные развлечения в Лондоне? «развлечения? А разве это не развлечение?», - одёрнул себя Дориан
- Разумеется проще,- ответил Курт сквозь зубы, изо всех сил стараясь сохранить последние тени ускользающего спокойствия и душевного равновесия,- Ты бы так и сделал, да, Дориан? ты всегда так делаешь... так ка проще и приятнее тебе. Забавнее... Я угадал?
Курт знал об этой категрии людей не по наслышке... Он своими глазами видел, как они, словно стихийное бедствие, уносили за собой жизни, судьбы и души многих и многих по накатанной дорожке прямиком в Ад.
- Я - не ты. И раз уж мы встретились и ты попросил помощи у меня, знай, что мне небезразлична судьба нет не твоя, твоей души... Понял?- Курт с надеждой заглянул в глаза Дориану, но прочел в них лишь бездонную пустоту. В этот момент словно щелкнул какой-то переключатель. Тонкий эфемерный барьер был сорван и подсознательная часть Курта Вагнера вырывалась на свободу.
Это безразличное лицо, влажные губы, шепчущие об искушении, стараясь свести с ума, горящий безумной эйфорие взгляд, бестядно расстегнутые брюки... Весь этот образ воплощенного порока внушал Курту отвращение. Вот оно - наглядное воплощение того, как род человеческий может низко пасть в пучину порока и разврата. начисто позабыв о спасении души, променяв ее на дешевые удовлетворения, как ненужный элемент...
Хорошо, что курт успел закрять дверь, пусть и не на ключ, когда заходил. Комнату огласил звук громкой пощечины и Дориан невольно упал на подушки, потрясенный ударом, нанесенным ему по лицу с нечеловеческой яростью и силой.
Он откинулся на подушки, но не проронил ни звука. Он даже не повернул голову в сторону Курта. Зачем? После этого поступка Дориан потерял к священнику всякий интерес. Такие игрушки были не для него. Да он любил ломать личности, подстраивать их под себя, но сейчас у него не было на это времени. Сейчас ему просто хотелось спать, а Курт мешал ему. Лишь спустя минуту он осознал, что рот наполнился кровью. Алая струйка стекла из уголка рта на капельные простыни. Белое и Алое. Кровь и Простыни. Перекисное сочетание невинности, чистоты и страсти. Такое же, как и они. Дориан повернул голову к Курту, глядя сквозь него. Он просто престал его замечать, откинул, как ненужную вещь. Слова что говорил священник совершенно не задевали Грея. Это была правда, на которую не обижаются. И не потому, что понимают свои ошибки. Просто слишком часто приходилось слышать эти слова. А когда их говорят – он и теряю смысл. «Ты всегда был слегка подлецом. Мир окрасив в удобную краску, Ты поднял то, что было лицом И увидел заставшую маску»
Курт видел, как по его лицу стекает кровь, оставляя алый след на простыни, но глаза Дориана упрямо были по-прежнему холодыми и скучающими. Глазами лишнего человека... Теперь бы ему следовало уйти, уйти победителем в этой дуэли силы воли, но...
Это был Курт. Более того, это был курт, к которому пришло, на которого непосильным грузом навалилось осознание содеянного в гневе... И он, не выдержав этого груза, мучимый угрязениями проснувшейся так невовремя совести, сел... нет, упал на кровать рядом с ним, опираясь на левую руку, чтобы держатсья в сидящем положении. Он ударил его плавой рукой и такой силой, что ша щеке Дориана отпечаталось распятие следом крестообразнлого кровопотека. Сейчас он казался таким беззещитным, обиженным пусть и заслуженно но чересчур жестоко. И, разуммется, в любом случае, Курт будучи священником, просто не должен был делать этого, чтобы ни происходило. но он не сдержался....
Он подумал. что еще накажет себя за это, а пока, он склонился над ним, проводя правой ладонью, где между пальцев все еще было зажато то самое распятие, по его лицу, не осознавая пока, что именно сейчас он уже наказал себя. Наказал жестоко, тем, что не ушел, а остался с ним рядом....
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума