Отправлено: 11.09.06 15:07. Заголовок: Германия. Окрестности Кёльна. Монастырь.
Весна не радовала Кёльн теплыми лучами солнечного света. Зато леденящие северные ветра никак не хотели отпскать зимнюю стужу. Но еще больший холод царил в его душе. С тех пор, как он покинул Штаты, Курт чувствовал себя потерянным и никчемным, брошенным и лишним, оказавшимся за кормой этого мира...
Первые лучи бледного восхода играли с сухими былинками прошлогодней травы, бросали рыжеватые дликина каменную кладку крепостной стены романского замка, в недрах которого вот уже многов еков располагался монастырь. За сотни лет это место, ничуть не изменившееся, привлекало немало отшельтников, мыслителей и просто душ, потерявших свой жизненный путь, свой стержень...
Курт Был здесь не впервые. Он лишь вернылся туда, словно домой. Эти стены долго заменяли ему дом, пока курт не покинул их, чтобы попасть в америку. но страна контрастов, прав и и вседозволенности так и не сумела стать ему родной, и он вернулся в Германию. В Германию, где на его нелегкую долю выпало столько мучительных испытаний, проверок на прочность...
И все-таки именно эти жесткие северные ветра, морозный утренний уиней на пожуйхлой увядшей траве, вековые стены древнего монястыря,- сей безрадостный край более какого-либо иного места на земле дарил тень спокойствия его израненной душе.
Курт встерчал рассвет на крепостной стене, завернувшись в полы старой подбитой мехом куртки, устремив взгляд вдаль, слушая ровное биение своего вердца, растворяясь в предустренней тишине.
Звенящая тишина... Здесь никогда не пели птицы, лишь изредка кричали кружась над северной пустошью, по которой тонкой змейкой извивалась пыльная дорога, вороньи стаи...
Дорога была пыльная и совсем не проезжая. Дориан не знал, как он тут оказался. Скорее всего, он просто крутил руль, не понимая, где он оказался. По обе стороны дороги тянулся одинаковый, монотонный пейзаж, что не в коей мере не повышал настроение. Сплошное поле, никаких признаков жизни. Дориан хмыкнул, вырубив радио, что не брало в этой глуши. Тишина стала абсолютной и, казалось, что в ней можно увязнуть. - Чёрт, - выругался Дориан. Он уже весь был покрыт дорожной палью, словно какой-нибудь голем, вырвавшийся из мастерской средневекового алхимика. Парень ещё раз тихо выругался и попытался понять, где находится. Вердикт был ещё более удручающий. Он не знал, что это за место. Ровно как и все предыдущие за последние пару недель. Его машинка исколесила половину старушки Европы. И вот он попал в Германию, точнее в какою-то её самую глухую провинцию. Оставалось только молиться, что бы бензин закончился где-нибудь рядом с обитаемым местом. И лучше, что бы там принимались кредитки. Желудок требовательно заурчал, добавляя к списку требований к месту наличие еды. Он уже не помнил когда ел в последний раз. Желудок часто сводило дикой резью, но он не обращал на это внимания, продолжая гнать машину куда-то вперед. Дориан уже не потерял счёт времени в этой давящей тишине, когда на горизонте, среди пыли и пустоты показался замок. Какие-то полуразрушенные стены времён горбатой старины. Он даже не взялся точно сказать, что это за сооружение. История, как, впрочем, и архитектура, никогда не была его коньком. Он легко мог рассказать о том, от какого дизайнера одета та или иная девушка. Какой аромат модный в этом сезоне. Машины, скаковые лошади, девушки – всё это было неотъемлемой частью его так сказать жизни. Уже сейчас, во время этого странного путешествия, Дориан часто оглядывался назад. Смешно, но его взгляд не цепляло ничего. По его губам пробежала усмешка. Он просто издевался сам над собой. В последнее время ему казалось это забавным и даже интересным. Богатенький сынок знатного рода, молодой повеса. У него даже машина была подстать прошлой жизни. Маленькая, скоростная и очень дорогая. Да, в ней было много того, что помогало в дороге, но всё этом можно было получить и за меньшие деньги. Но тогда, впрочем, как и сейчас, Дориана это не волновало. Хоть сам он и читал себя изменившимся, но на самом деле, люди не меняются. Они просто надевают новые маски, прикрывая ими своё истинное лицо. Замок возник перед ним случайно, словно вырастая из-под земли. Казалось, что до сооружения ещё минимум час езды, а вот он. Или это Дориан уже настолько теряет счёт времени? Дорога раздваивалась, как бы предлагая выбор: гнать куда-то, где уже виднелось что-то отдалённо похожее на большой город или завернуть в замок. Дориан понимал, что ворота ему не откроют. Да он и не сильно на это рассчитывал. Не зная, зачем молодой аристократ повернул руль в строну замка. Монолитная стена поразила его своими размерами и величием. Казалось, что тут можно спрятаться от вего, что есть в этом мире. «Наверное, тут от всего и прячутся. Трусы,» - злорадно подумал Дориан, замечая коронку с водой. Это была единственная хорошая новость за неизвестно сколько времени. Парень выпрыгнул из Пашина на ходу скидывая с себя запылённую кожаную куртку, оставаясь в одной майке, что плотно облегала его рельефное тело. Дориан подошел к колонке и нажал на рычаг. Первые капли упали на землю, а потом стильная струя, обдавая всего парня брызгами, а затем убегая по каменному желобу куда-то в глубь земли. Он стоял весь мокрый, но до нельзя счастливый. Это ощущение ледяных капель на разгорячённом теле. Дориан стащил уже совсем промокшую майку и кинул её на землю, затем засунул голову под струю воды. Маленькие ручейки бежали по всему телу, затекая за ремень брюк, капали с кончика носа, подбородка. Парень счастливо фыркал, наслаждаясь утренним «душем». Когда парень уже продрог до костей, то остановился. Зубы стучали и дико, просто жутко хотелось есть. Но впереди его ждала только дорога. Каким-то неуловимым, быстрым движением он смахнул капли с груди и, подхватив майку с земли, направился к машине.
С крепостной стены взору Курта открывалась пустошь как на ладони. Но мысленный взор молодого мутанта был обращен исключительно внутрь себя.
«In nominee patri et fillit et spiritu sancti… За что Ты снова наказал меня? Что я снова сделал не так? В чем виновен перед тобой, Господи? Неужели я не заслужит если не лучик тепла, то хоть чашу утешения?..»
Неожиданно что-то привлекло его внимание, отрывая от утренней молитвы: вдалеке, на самом горизонте, где только начинало вставать холодное северное солнце, над извилистой змее кой дороги стала подниматься сухая серовато-бурая пыль. К замку стремительно приближался автомобиль. Дорогая машина, небрежно заляпанная грязью, словно на ней не по шоссе ехали. А пробирались сквозь канавы проселочной дороги, не раз застревая и пробуксовывая. Курт взглянул на часы. Половина пятого утра…
«И кому только пришло в голову бить такую машину, чтобы ехать сюда, да к тому же в такой ранний час?»
Невольно Курт стал присматриваться внимательнее. Черный «Пежо», чей свежий глянец скрывался под слоем пыли, поднимая клубы пыли из-под колес, ехал по неровной дороге, то и дело подпрыгивая на кочках и ныряя в рытвины.
Недалеко от монастыря дорога разветвлялась надвое. Одна ветвь развилки, изогнувшись, огибала стены древнего замка на расстоянии около полукилометра, уходя в сторону Мюнхена, с которым у Курта была связана целая череда ночных кошмаров о том злополучном цирке. Другая же ветвь, совсем короткая, вела в тупик, упирающийся прямиком к крепостные ворота монастыря.
У самых ворот по какому-то непонятному стечению обстоятельств кто-то когда-то установил колонку. Так нелепо портящую почти идеальный средневековый пейзаж. Именно к ней и подъехал автомобиль. Признаться, Курт был сильно удивлен, когда «Пежо» не свернул на Мюнхен, а прямиком направился к крепотной стене замка, где и остановился у ворот.
Из машины вышел парень. Курт поймал себя на мысли, что вот уже несколько минут наблюдает за ним, не отводя глаз. Когда незнакомец разделся, сняв майку, наклонился, и стал выливать себе на плечи, на спину и на грудь пригоршни воды, Курт зябко поежился. Мартовское утро в этом неприветливом северном крае было таким холодным…Промерзшим изнутри, как и его душа.
На миг сознание Курта заняло неожиданное желание телепортироваться вниз со стены и подойти поближе. Совершенно глупое, непонятное, неизвестно откуда возникшее желание, смутившее Курта, не отступило, но было поспешно подавлено им, и Курт продолжал наблюдать…
Спина Курта затекла, и он неловко шевельнулся. Со стены сорвалось несколько камней и в звенящей тишине, гулко скатились по стене вниз, выдавая место его нахождения. Но прежде чем незнакомец смог бы его там заметить, Курт телепортировался на несколько метров, ощущая как сердце его начинает биться быстрее и притаился на одним из зубцов крепостной стены, наблюдая…
За спиной Дориана раздался звук падающих камней. Глухое удар об землю и снова тишина, что поглощала всё вокруг. Ему хотелось обернуться, посмотреть, что это, но парень сдержался. О! Эта вечная английская сдержанность! Не давать волю своим чувствам и желаниям, всегда стоять на страже здравого смысла. Может, именно вопреки всему этому Дориан и променял роскошь родового поместья в Девоншире на грязь и пыль этих дорог. Капот открылся без какой натуги. Дорогая машина, как над ней не издевайся, всегда будет дорогой. Стоит смыть всю эту грязь и пыль и она снова засверкает, как бриллиант в короне Английской Королевы. - Аминь, - усмехнулся Дориан после таких мыслей. Вся эта чопорная семейка вызывала у него лишь чувство брезгливости. Они не умели ни развлекаться, ни жить, ни дышать полной грудью. А он умел! И никто не могло его загнать в эту золотую клетку. В багажнике оказалась дорожная сумка. Дриан вытащил из неё ещё одну белую майку без рукавов и такую же капельную рубашку. Дизайнерские вещи, стоимостью не одну сотню фунтов. Что поделаешь, даже находясь в поездках он не мог отучить себя от дорогих, красивых вещей. Машины, женщины, одежда – это отражение человека. Если у тебя в душе пустота, то этого не должен никто видеть. Надо навести внешний лоск и сверкать. Немного геля, резки движения руками. Дориан посмотрел в зеркало. Да, хоть сейчас в модный и дорогой клуб! Парень усмехнулся. Через час его одежда станет грязной, как у бродяги, но это будет только через час.
Наблюдая за тем, как незнакомец одевается, причесывается и прислушивается, Курт старался ничем не выдать себя, своего присутствия. И ему это вполне удавалось. Он с восхищением смотрел за преображением, чудесно происходящем на его глазах. Преображение, о котором ему не стоит даже мечтать. Кто он с этим синим, испещренным сложным орнаментом давно заживших крошечных шрамов лицом, хвостом, клыками???... Где его место в этом мире? В клетке… Или, разве что, только здесь. Доживать свой век судьбой отшельника и ждать того дня, когда же все закончится. Потом до его тонкого слуха донеслось едва различимое : «Аминь…»
Почему-то сердце его билось все быстрее и быстрее в ощущении какого-то необъяснимого волнения. Что-то неумолимо тянуло его вниз, но Курт сопротивлялся этому непонятному, пугающему его самого порыву. Сопротивлялся так долго, сколько мог….
…Курт материализовался прямо за машиной незнакомца, в тот краткий миг, когда парень на секунду повернулся к своему «Пежо» спиной. Он еще глубже надвинул на лицо просторный капюшон, а руки засунул в заметно оттянутые карманы старой просторной куртки на меху, чтобы незнакомец не смог разглядеть его лица и синей кожи мутанта.
- Вам нужна помощь? – обратился к нему Курт по-немецки. Голос его звучал тихо, чуть хрипловато, но в то же время был каким-то бархатным, что создавало свой особенный вкрадчивый тембр.
Надо сказать, что представлял он собой весьма странную картину: высокий, но чуть сгорбившийся, отчего казавшийся пониже Дориана ростом, в узких и сильно потертых голубых джинсах, заправленных в высокие и сильно избитые ботинки Доктор Мартинс, купленные им еще в Штатах. Из-под слишком большой по размеру коричневой подбитой мехом куртки выглядывала клетчатая фланелевая рубашка, а шею в несколько оборотов плотно укутывал вязаный длинный шерстяной шарф. При этом все его лицо было полностью скрыто в тени под капюшоном куртки, руки едва ли не по локоть прятались в просторных карманах куртки, в которых при желании можно было бы припрятать и приличного размера нож, и пару пистолетов…
А если учесть, что появился Курт, всем своим видом сильно смахивающий либо на бандита, либо на бродягу, в чистом поле словно изниоткуда, то совершенно не ожидавший этого парень вполне мог испугаться.
Дориан обернулся и посмотрел на как будто ниоткуда появившегося человека. Но это не испугала его и даже не напрягло. Везде тут стояли тени, да и при дворе всегда хватало вот таких вот людей. Они появлялись ниоткуда и исчезали в никуда. Такие существам можно было позавидовать. Дориан так не умел. Слова, что произнёс этот человека были на немецком. Этот язык Дориан знал плохо, но и его познаний хватило о том что бы понять, что тут предлагают помощь. Дориан лишь покачал головой. Его рука подхватила чёрную куртку, что лежала в машине. Он уже совсем продрог, казалось, что каждая клеточка тела стало капелькой замерзшей воды. Внутри верхняя одежда казалась совершенно ледяной. Но скоро она нагрелась от тела Дориана и парень немного согрелся. Только тогда он посмотрела на Курта. Он показался аристократу каким-то маленьким и беззащитным. Казалось, что этого человека кто-то очень сильно обидел, но он упорно это скрывает: то ли из-за врождённого благородства, то ли, как ребёнок, ещё не умеет показывать обиду. Дориан покачал головой. - Нет спасибо, - заговорил он по-английски, надеясь, что незнакомец поймёт его. Тон парня был низкий, чуть с хрипотцой. Именно от этого тембра теряли голову красавица Англии. – Я только заблудился. Дориан усмехнулся и попытался рассмотреть стоящего перед ним человека, но у него ничего не выходило. Это глупый капюшон, несуразная куртка. Дориан скрипел зубами от злости, но молчал. Со своим уставом, как говориться…
Услышав звуки хорошо знакомого языка, Курт не замедлил с ответом. За время, проведенно в Америке, Курт быстро разобрался в грамматике, чтобы по возможности как можно меньше коверкать слова и конструкции предложений, привычных уху англоязычного человека, но вот что касается сильного немецкого акцента, характерного произношения звуков - тут ничего не поделаешь. С этим курт у так и не удалось справиться.
- Мы находимся между Кёльном и Мюнхеном. - Курт чуть развернулся в сторону ответвления дороги, уходившей мимо замка вдаль,- Мюнхен в той стороне в двух часах езды. Если поедете по этой дороге, до шоссе доберетесь через двадцать минут, а там уже не заблудитесь... Если вы достаточно знаете немецкий,- смущенно закончил он, начиная догадываться почему парень умудрилс заблудиться, хотя не то что непролазными лесами, даже редколесьями на это продуваемой всеми ветрами равнине здесь и не пахло.
И все же интуиция говорила Курту, что этот человек не собирался в Мюнхен. равно как и в Кёльн, или ещё куда-либо... Вот только роскошный вид молодого человека, словно только что сошедшего с обложки глянцевого журнала, никак не вязался с образом неприкаянного бродяги.
Дориану не было дела до того, где он находится. Не важно куда ехать, не важно зачем. Всё что есть лишь дорога. Парень грустно усмехнулся, пытаясь различить в рассветной дымке ландшафт местности, но это ему удавалось с трудом. Голова всё поворачивалась в сторону странного человека. Дориана это злило. Он не мог понять, что тут происходит, кто это. А он к такому не привык. Впервые в жизни парень на знал что ему делать. Наверное, сейчас ему стоило сесть за руль и ударить по газам. Уже через несколько часов он будет в городе, снимет самый дорогой номер в гостинице, завалится на накрахмаленные простыми и заснёт. Проснётся на следующий день и опять в путь. Может быть он ещё немного задержится в этом городе. Но вот тут встала проблема. Немецкий не был его коньком. Раньше он никогда над этим не задумывался, а сейчас. Ну, впрочем и сейчас тоже. В глазах Дориана заплясали чёртики. Он уже знал, как выкрутиться из этой ситуации. - Можно, -сказал парень, облокачиваясь на капот машины и заглядывая Курту под капюшон. Он не мог видеть его лица, но понимал, что смотрит именно в глаза…
Курт чувствовал, что он смотрит ему впрямо в глаза, хотя знал, что лица его он не видит. На секунду, он испугался, что парень заметит желтый блеск его глаз... Но и эта мысль прошла быстро - ведь стоило кому-то увидеть его, люди тут же бежали в ужасе...
И все-таки чувствовал он себя крайне неловко. К горлу неожиданно подступил комок, а вопрос неуклюже застрял на губах. Сердцебиение учащалось с каждой секундой, в такт с неровным, хрипловатым дыханием...
- Вы...вы американец? - нет, это было совсем не то, что он хотел спросить. Просто Курт с ужасом чувствовал, что язык его начинает заплетаться, перестает слушаться под этим взглядом черных с огоньком глаз.
Руки Курта предательски задрожали, благо, карманы не позволяли этого увидеть его собеседнику. Курт с трудом держался, чтобы не поддавшись своему неожиданному смущению, не телепортироваться, забиться в угол своей темной кельи и там молиться, молиться, молиться.... Просто на него так еще никто никогда не смотрел: испытывающе, заинтересованно, взволнованно, нетерпеливо... И все это в одном единственном взгляде!...
«Проняло, - всё внутри Дориана ликовало. – Проняло, не могло не пронять» Он знал, чего он достоит, чего он хочет, не знал только зачем ему всё это. - Американец? – он повторил это слово нарочно медленно, стараясь что бы голов звучал как можно тише, что бы незнакомцу пришлось нагнуться, что бы услышать его слова. – Да, американец. Дориан не знал, зачем он соврал. Наверное это уже стало привычкой, такой же как дышать. Ложь легко слетала с его губ и, словно огненный поцелуй, испепеляла сердце его жертвы. «Жертвы? – Дориан мысленно усмехнулся. – Но вот, опять жертвы. Не наигрался Дориан? Неужели тебе так необходимо всё это? Интриги. Фальшь. Лесть и радость от того, что ты унизил, растоптал кого-то. Неужели даже здесь ты не можешь быть честным сам с собой? »Он даже не стал спорить сам с собой. Это было глупо, т.к он всегда прав. Дориан, сел за руль. Вот именно сейчас надо дать по газам и навсегда забыть всё это. Опять ехать, смотреть на пейзаже, изредка включать радио и ни о чём не думать. Просто забыть и всё. Тишина, покой и пустота – это всё, что ему надо. - Не прокатишься со мной до Мюнхена? Боюсь, что я даже не смогу снять себе гостиницу. Опять ложь. Ну и что одной больше одной меньше. Кто теперь считает? Дориан приветливо распахнул дверцу машина и улыбнулся незнакомцу, давая понять, что с ним ничего не случиться «Если он сам этого не захочет. Людям свойственно желать, что бы их обманывали»
Поехать с ним сейчас?! Бросить все?!... - забилась судорожная мысль в сознании Курта, пульсируя в венах, заставля сердце все быстрее перегонять не кровь будто, а жидкий огонь,- Что со мной?!
Курт громко вздохнул. хватая в легкие побольше кислорода. - Не могу...Этот замок, этот монастырь... Я... живу здесь... - сбивчиво начал говорить парень, и тон его невольно все больше смахивал на оправдявающийся. курт не знал, почему так происходило каждый раз, когда он чувствовал, что разочаровывает кого-то...
Легкая дрожь прошла по всему его телу, словно на нем не было всей этой нелепой, но теплой одежды. Он едва не вынул из кармана руку, чтобы инстинктивно приложить его к горящей щеке. Но вовремя сдержал этот жест - сознание пока еще не покинуло его... Точнее, не совсем еще покинуло... Курт смотрел в землю, боялся поднять глаза, боялся увижеть его взглд, не говоря уже о том, чтобы не дай Бог встретиться глазами...
Дориан улыбнулся ещё раз. Он знал, что этот странный монах (а кто ещё может жить в этом месте) поедет с ним. Это такая ирония судьбы – получать всё, что он хочет, а потом страдать от этого. Дориан задумчиво посмотрела на Курта. - Поехали, ты вернёшься сюда потом. Я даже отвезу тебя назад. Опять слова, которые он говорил, были пустыми. Зачем Дориан тянул этого паренька из его дома, где он давно спрятался от всех невзгод мира. Ответа на этот вопрос у Дориана на было. Да он просто не хотел его искать. В очередной раз он испытывал такую ненависть к себе, что просто становилось противно смотреть в зеркало, вообще понимать, осознавать, что часть тебя всегда будет причинять людям боль, играть с ними, а потом выкидывать, словно надоевшую игрушку. Но поделать с собой он уже ничего не мог. Наверное ему стоило вернуться домой ещё тогда, пару месяцев назад. Сказать папочке, что он решил остепениться, жениться на какой-нибудь леди, мирно женится и «Впасть в маразм», - быстро подвёл итог всем своим измышлениям Дориан. Всё это было слишком скучно и не интересно. Зачем сидеть дома перед камином, когда вокруг столько неизвестного, столько чувств ещё не прочувствованно, столько всего ещё не пережито. Зачем зарастать ряской и превращать горный ручей в болото. «Правильно не за чем» - Ну, так что ты решил?
- Я... - Курт замолчал, силясь сказать "не могу, не поеду, нельзя покидать это место", но вместо этого он сел рядом с незнакомцем в машину, захлопнув дверцу.,- Я еду...
Этот вечный выдоб между "да" и "нет", между "за" и "против", между "хочу" и "могу", "можно" и "запретно"... Жизнь определяла эти понятия, расставляя их в строго определенном порядке, за него, но сейчас, сейчас случилось что-то из ряда вон выходящее, что. как казалось Курту, разрывало замкнутый круг, огненное колесо адских мук, выпавших на его долю, и вместо нужного "нет" он произнес желанное "да". Курт не думал о том, чем это "да" может обернуться, какие последствия повлечет за собой, какую ответственность.... Он просто сел в машину к этому незнакомцу, захлопнул дверь и был готов ехать с ним, оставляя позади вековые стены древнего оплота, заменившемго ему дом, которого курт никогда не имел...
Он молчал, он ждал... Сам не зная чего, но ждал. Душа переполнялось ощущением предчувствия... Курт шумно выдохнул и уронил голову на подголовник дорогого сидения... И тут же резко опустил лицо вниз, касаясь подбородком груди, надеясь, что его спутник не успел заметить части его лица, меньше чем на секунду показавшегося из-за всколыхнувшейся ькани капюшона.
Но Дориан заметил, но не сказал не слова, даже не подал вида, что знает тайну это странного парня. «Хамелеоны принимают множество личин, - думал он, выводя машину от стен монастыря. – Одних судьба одаривает странной внешностью, но это не делает их изначально плохими или хорошими. Других же, что страшнее, она делает хамелеонами из нутрии. Сколько е раз я встречал таких? Наверное, я и сам уже стал одним из них. И вот сейчас никак не могу подобрать свой истинный цвет» - Может быть познакомимся? – весело предложил парень. Он умел держать хорошую мину при плохой игре. Это он впитал с молоком матери и, наверное, и унесёт с собой в могилу. – Я Дориан, Дориан Грей. Ещё одна ложь тяжёлой каплей упала куда-то в область сердца. Но это было уже что-то из разряда обыденного, что не могло шевельнуть душу. Пейзаж за стеклом быстро менялся. Через двадцати минут, как и обещал Курт, они оказались на шоссе, что вело в Мюнхен. «У тебя потерялось лицо? Обернись! Поищи под ногоами!»
Дориан Грей? Он что, издевается, или думает, что я такой болван, что не знаком с класической историей Оскара Уайльда? - Курт украдкой бросил взгляд на того, кто представился именем вымышленного героя, собирательного образаневинной души, на которою дурное влияние высшего света накрутило все возможные пороки, отразившиеся на картине, оставив в назидание нетронутой юную и прекрасную, но пустую оболочку. О! Курт даже не догадывался, насколько он был сейчас прав в своих мыслях, невысказанных вслух... Короткий взгляд, брошенный в спешке на этого парня выхватил чуть уствашее лицо и покрасневшие глаза, рассеянно следившие за потоком машин на шоссе.
Зачем он ехал с этим человеком, куда? Курт до сих пор не знал ответов на эти вопросы и. наверное. не узнает уже никогда... Замок остался далеко позади. Курт все это время украдкой следил в зеркало заднего вида за тем, как многовековые крепостные стены замка, ставшего давно опустевшей обителью, исчезали за горизонтом, постепенно заливаемым холодным светом восходящего северного солнца, от которого они словно тщетно старались убежать...
- Очень приятно. Дориан откинулся на сидение и, полу прикрыв глаза, смотрел на дорогу. Машин было мало (удивляло то, что они вообще были) и поэтому он не напрягался. Вообще сейчас хотелось остановить машину и немного поспать. Глаза медленно закрывались, движения машины становились какими-то дёрганными. Сейчас, по-хорошему, надо было останавливаться. Но Дориан и не думал делать этого. Зачем? Всё это так банально. Зачем идти проторенным путём, когда можно скользить по горному серпантину. От падения или аварии сейчас Дориана Грея спасало только отсутствие этого самого серпантина. - Может быть, вы расскажите немного о себе, мистер Вагнер? – парень врубил магнитолу. Он таки не понял, что за музыка играет, но сон стал куда-то уплывать, напуганный какофонией звуков. – Просто если я не вижу лица своего попутчика, то может быть, я хоть что-то о нём узнаю? Дориан на мгновение оторвался от дороги и посмотрел на собеседника. Его рука, как будто невзначай дотронулась до его колена, когда он переключал передачи. Дориан ждал ответа.
Когда его рука коснулась колена Курта, тот невольно вздрогнул и чуть убрал колено с обратного пути руки Дориана, сдвинув колени.
- Не думаю, что могу рассказать о себе что-то, что может заинтересовать американца. - немецкий акцент атк резко контрастировал с чистейшей речью его собеседника... Странно, такого идеального языка в Штатах курт не слышал... Даже от профессора Ксавье или доктора МакКоя....- Когда-то я жил в Мюнхене... и больше никогда бы не хотел туда возвращаться.
Последние слова его хоть и были такими же тихими, но в них прозвучали нотки боли, обиды и горечи. А душу Курта на миг обожгла вспышка ненависти. Но он не позволял себе давать волю гневу и потому только сильнее сжал в руке распятие, которое. как и ладонь по-прежнему не внимал из кармана.
Лицо... Ты ужаснешься, если увидишь мое лицо. Тебе не стоит думать об этом, тот, кто назвался Дорианом Греем. Господи... Прошу тебя о том. чтобы эого человека не постигла судьба того, чье имя он предпочел взять себе, чтобы к нему не приросла эта маска... Аминь.
Опять его натура начала потихоньку брать верх. Его пальцы осторожно поймали руку Курта. Перебрались к кисти. Дориан не отрывал взгляда от дороги. - У каждого есть свои тайны. Как жаль, что никто не любит ими делиться. Дориан поднёс к губам синюю кисть Курта и быстро поцеловал. Он не знал зачем сделал это. Скорее всего ему была просто интересна реакция парня, его действия. Что он скажет сделает. Возможно так же тихо промолчит? Дориан не знал, но именно это незнание всегда толкало его на отчаянные поступки, заставляло искать чего-то, что уже не могло дать то, что он имел. Алкоголь, наркотики, экстим – всё это было пройдено и осталось далеко позади. Все эти этапы были щедро приправлены лестью и ещё каким-то «специями», отдававшими запахом мускуса и потных тел. Но всё это проходило, оставляя лишь разочарование. Что в этот раз будет так же Дориан не сомневался, но скуку надо хотя бы иногда развеивать иначе это будет застой, которого он так боялся.
Курт задумался, и очнулся от своих мыслей слишком поздно, когда изящные, но сильные пальцы крепко и властно обхватили его запястье, вытащили его из кармана прямо с зажатым в пальцах Курта распятием. А когда Дориан поднес его руку к своим губам и присокнулся... Курт просто впал в оцепенение и не сумел нчиего сделать.
Порыв ветра в открытое окно, словно насмехаясь, сорвал с его головы капюшон, растрепав волнистые черные волосы, открывая заостренные кончики его ушей, сине лицо, испещренное эзотерическими символами, горящие живым динамичным светом янтарные глаза, в которых вечно жило желтое пламя...
Но Курт сидел в мертвом оцепенении и не делал ничего. Казалось, он даже перестал дышать на минуту... или прошло больше времени?!
Что ты делаешь?! Зачем....? - сбивчивые судорожные мысли в его голове перемешивались со стуком крови в висках, с жаром, который Курт внезапно ощутил во всем теле, с бешеным стуком сердца, словно сорвавшегося с мертвой точки.
Очнувшиь через секунду, Курт все же попытался отдернуть руку, но пальцы Дориана не отпускали его, тогда второй рукой, быстрым движением курт снова надвинул на лицо предательский капюшон и прохрипел.
- Я священник... - распятие выпало из его пальцев на колени Дориану.
- Значит, я не ошибся, отче. Он ещё раз дотронулся губами до руки Курта а затем разжал пальцы. Дальше они ехали молча он никак не мог понять, что его заставило так поступить. Наверное, это, что то из раздела библии о яблочных пирогах и лучших местах для отдыха. На губах Дориана заиграла хитрая улыбка. Он уже начал привычную для него игру и ничто не могло его остановить. Пусть сейчас его закуют в цепи и засадят в самое тёмное подземелье… Нет скорее го надо посадить на самый яркий свет Машина тем временем въехала в город. Улицы еще были пусты. Это время молочников, Разнощиков газет, тайных любовников, но никак не пробок и мамаш с вечно плачущими детьми. Дориан безошибочно нашёл гостиницу. Маленькую, на приглядную, но, скорее всего, предлагающую самый лучший сервис в городе. А самое прекрасное то, что тут не зададут вопросов. Именно за все эти черты Дориан и любил немцев с их педантичностью и страстью к порядку, против которых бунтовала его душа. - Не помоете мне снять номер, отче? Допиан покрутил в руках крест Курта, а потом прижался к нему щекой. - Это будет залог того, что вы не сбежите, - голос был серьёзным. Дориан никогда не шутил с такими вещами.
Ну конечно же!!! Священник! Не ошибся.... Священникам обычно целуют руку после исповеди, разве не знал этого Курт?! Разумеется, знал... Всегда знал, с самого раннего дестства. так что же сейчас?! Что случилось с ним, что он посмел подумать об этом человеке... Почему воспринял вес именно Так....
Курта передернуло как бвдто в приступе резкого озноба. Порывшись в карманах, он достал перчатки, натянул их на руки, попроавил капюшон и вышел из машины следом за Дорианом. Точнее за парнем, что назвался так. За парнем, у которого в глазах поблескивал демонический огонёк искучителя... За тем, кто обвел его вокруг пальца, словно младенца...
- Вам достаточно моего слова, Дориан. - с легкой укоризной ответил ему Курт, провожая взглядом распятие.
Поднявшись в холл небольшой гостиницы, курт подошел к столу портье. - Бдьте добры номер на... - Курт неожиданно запнулся под вопросительным взглядом портье, обращенным на Дориана, стоящего у него за спиной, пожалуй, слишком близко....
А Курт.... Он ведь не знал срока, на который собирается остановиться его случайный знакомый. Он не знает о нем вобще ничего, кроме имени, которое вряд ли было его настоящим именем.
- … двоих. На двое суток, - спокойно проговорил Дориан. Ему давно не было дела до того что о неё подумают. Он любил большое кровати, когда ничего не стесняет движений, когда можно спокойно видеть ночные кошмары. Расписавшись в книге регистрации и получив ключи от полагающейся ему комнаты Дориан, проходя мимо Курта, неожиданно остановился. - Судьба играет с людьми злые шутки, отче. Дориан говорил тихо, но знал, что Курпт его слышит. Вот так скомпрометировать священника, просто, даже не задумываясь. Он скоро покинет эти места и никогда сюда не вернётся, а Крурт? Ему тут жить дальше. Но все эти терзание не были свойственны Дориану. Он просто сделал так, как хотел. Всегда получать желаемое – не это ли рай на земле?
Курт сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев, а грубая кожа на перчатках начала трещать по швам. И Дориан это слышал. Это было уже слишком… Он привез его сюда лишь для того, чтобы так издеваться, наслаждаясь его смущением, презрительным взглядом консервативного портье и своим «американским» триумфом над старыми предрассудками. Будь он трижды проклят!!!
Курт мог бы сейчас дать волю своим чувствам, порыву ярости и попросту голыми руками свернуть шею этому наглецу, а после тут же телепортироваться никем незамеченный, забиться в свою келью в древнем крепостном замке и молиться, молиться… чтобы заслужить Его прощение. Но Он простит а сам Курт? Нет, никогда… А если он не простит себя сам, то… то он не заслуживает и Божьего прощения, пока сам не ощутит, что чист от прегрешений, словно дитя. Но Курт знает, что никогда, никакими молитвами, самобичеванием и нанесением себе новых ран он не смоет чужую кровь со своих рук.
Во что бы то ни стало, он переступит через себя, но не станет убийцей. Он лучше подставит для нового удара вторую щеку и просто уйдет сейчас. Уйдет, найдет темный пустой переулок и телепортируется. И будет вновь одиноко сидеть на нерушимой крепостной стене, до рези в глазах вглядываясь в бесконечную пустую линию горизонта…
- Однажды Он сказал ученикам : и да воздастся каждому по делам его.,- тихо проговорил Курт едва слышным хриплым шепотом. Развернулся и быстрыми широкими, чуть пружинящими шагами вышел на улицу, где в его разгоряченное лицо ударил свежий ветер. По щекам Курта неожиданно пробежали две слезы. Наверное, это то всего лишь холодный северный ветер, резко, колко и неприятно коснувшийся глаз. Всего лишь северный ветер…
Я священник… У меня нет права судить, делить на черное и белое. Я выбрал этот путь, чтобы помогать людям, а не ненавидеть их… Люди подчас не ведают, что творят. Мне нужно простить… простить… простить… Простить и помолиться о его душе.
Курт шел по улице, опустив голову, засунув руки в карманы, глядя под ноги и стараясь ни о чем не думать на время. Успокоиться, избавится от своих страстей, своих демонов…. Стать на миг выше них, освободиться… Что-то было не так, непривычно… Он прошел уже несколько кварталов, пока его правая рука машинально шарила по глубокому карману подбитой овчинным мехом старой куртки, тщетно выискивая там… распятие!!! Ну конечно, распятие… Как он мог забыть, убегая… А ведь он именно бежал.
Нужно было преодолеть себя и снова зайти туда, чтобы забрать его, а после – уйти навсегда. Наконец, достаточно неосвещенный и узенький переулок Мюнхена показался Курту подходящим местом для телепортации. Он вернется туда, но позволит себе одну маленькую слабость, за которую после накажет себя. Ему не нужно будет снова ловить на себе эти презрительные взгляды людей.
…Однажды давно, еще перед тем, как попасть в злополучные Штаты, он останавливался здесь на одну ночь. Тогда было страшное ненастье за окном. Ливень, как из ведра, небо метало громы и молнии, словно пытаясь покарать беглеца. Это была его первая ночь вне Мюнхенского цирка…
Да... Курт знал эту гостиницу. Ему хватило всего лишь одного раза, чтобы знать четко где он может материализоваться в ней незамеченным. А номерок, что был прикреплен к ключу Дориана, так и стоял у него перед глазами – 69. Бесконечность, замкнутый круг, борьба и притяжение противоположностей, единство в этой борьбе…
Краткий миг, и в переулке остался лишь дымок и легкий запах серы. Секунда, и на верхнем этаже гостиницы, на чердаке, где располагались хозяйственные помещения, материализовался мутант. Поправив капюшон, он в несколько коротких телепортаций добрался до нужной двери. Комната номер 69... На миг сердце сжалось, а рука Курта приостановилась, но лишь на миг.
Номер был достаточно большой и очень светлый. Это раздражало. Он ненавидел свет. Благо на окнах были тяжелые ночные партеры. Резкое движение рукой и комната погружается в полумрак, что готов поглотить, навсегда оставив в себе истинное лицо Дориана Грея. Кто он такой? Он и сам частенько задавался этим вопросом. Может он и есть тот человек с портрета. Вечно молодое лицо всех пороков, что подстерегают людей. Дориан лёг на кровать. Рубашка и майка полетели на пол. Ему так хотелось отключиться, просто перестать существовать, заснуть, погрузившись в спасительную пустоту забвения. Но сон не шёл. Не смотря на усталость, он просто лежал тупо глядя в потолок комнаты. Мыслей не было, они словно перепуганные мыши разбегались по углам сознания, прятались, ре давая уловить не то что их смысл, даже далёкий отголосок. Дориан резко поднялся, запуская руки в волосы, пытаясь вырвать из головы этот бред. Он пару раз пересёк комнату, задерживая взгляд на вещах, ища в них что-то, что не видел раньше. Но опять пустота и ускользающие мысли. Где-то в глубине души зарождался гнев. Они стирал все остатки понимания, уничтожал последние барьеры на пути животного, что спало в этом молодом теле. Дориан застонал, падая на мягкий ковёр. Казалось, ещё мгновение по щекам побегут дорожки слез. Но была тишина. Дориан не умел плакать, точнее просто не хотел этого делать. Зачем разыгрывать комедию для одного зрителя – самого себя? Он слишком взрослый для этого. Вот если бы тут был кто-то ещё. Взгляд Дориана упал на серебряный крест, торчащий из кармана куртки. Как смешно, он даже толком не успел поиграть. Жаль, очень жаль. Он поднялся, зачем тупо валяться на полу, когда можно развалиться на мягкой кровати? Дориан подошёл к бару и извлёк оттуда бутылку шотландского виски. Пара глотков. Блаженное, согревающее тепло побежало по пищеводу и упало прямо в желудок тёплой каплей. Он сделал три глотка, потом ещё, ещё и ещё. Он остановился только после того, как выпил половину бутылки. Опьянение не приходило. Дориан злился всё сильнее и сильнее. Парень разозлился до такой степени, что сделал ещё глоток. Кажется, это была так самая последняя «капля никотина», что убивает лошадь. Дориан упал на кровать, проваливаясь в глубокий сон. Ему снилось что-то странное, какой-то сюрреалистичный сон, полный изломанных теней и голосов, что зовут, куда-то обещая вечное наслаждение. Щелчок, и пряжка ремня отскочила в сторону. Пальцы забегали по всему телу, успокаивая разгорячённую плоть. Из горла Дориана вырвался первый лёгкий стон. На губах заиграла лёгкая улыбка, превращающаяся в звериный оскал хищника, что сгорает от спрятанных внутри его существа. Весь мир сузился до размера одного чувства – удовольствия. Иногда болезненного, иногда жестокого, но такого неотвратимого. Он ненавидел себя за это, но остановиться уже не мог. Кружащие его вихрь чувств нарастал, как цунами, просыпающаяся где-то в глубине океана. Дориан застонал ещё раз. До вершины оставалось всего несколько нервных шагов по скользкой дорожке. Но, Боже, как же тяжело было их пройти! Надо было остановиться, замереть на мгновение и упасть вниз с высокого обрыва в пучину неги, что разольётся по всему телу. Он ждал ,когда такой знакомый запах вновь ударит в ноздри, когда…
Стук нарушил тишину. Дориан застыл, перехваченный на пике своего удовольствия. Он не мог, просто не мог двинуться дальше. Это доставляло его душе неописуемые страдания, а такие как он никогда не страдают. Им не свойственно это чувство. Дориан вскочил с кровати и бросился к двери. Его шатал от выпитого виски и неудовлетворенных желаний. Он резко открыл дверь и тут же уронил голову на косяк. Перед ним стоял сегодняшний священник - Пришли узнать сколько стоит билетик в Ад?
- Ч... что?! - глаза Курта буквально полезли на лоб от такой наглости и представшей его взору картины, весьма и весьма живописной, надо сказать.
Задний план составляли смятая постель и одежда, комом валявшаяся на полу, бутылка виски, где лишь на самом дне оставалось несколько капель высокоградусного напитка. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как выглядел человек, стоящий перед ним, опершись виском о дверной косяк. Растрепанные влажные волосы, безумный адский блеск в темных, как омут, глазах, капельки пота на лбу и обнаженной груди, идеальном рельефе пресса... Лицо Курта вспыхнуло, так, что даже темно-синий цвет кожи не смог этого скрыть, когда взгляд его упал ниже на расстегнутый ремень и спущенные на бедра и без того низкие бесстыдно расстегнутые брюки. Мгновение, и курт снова смотрел ему в глаза.
О, как невовремя! Ему захотелось тут же испариться, словно он и не появлялся здесь вовсе, но что-то заставило его сделать полшага вперед. Нечеловечески чуткое зрение уловило вполутьме отблеск серебра - это было оно, его распятие... И он заберет его, прежде чем исчезнуть. Заберет, и никто ему не помешает в этом. Но все же зайти Курт не решался. Да и Дориан перегородил своей ыигурой проход. Сейчас он казался куда сильнее, чем несколько часов назад в злополучный момент их встречи. Но то была странная смесь грубой, животной силы и невероятной гипнотической притягательности его черных глаз, напоминающих более всего провалы бесконечной пустоты, где сейчас разгоралось багровое пламя адского пекла...
Курт ощутил себя, словно кролик перед удавом, под этим тяжелым взглядом из-под тяжелых от алкоголя и усталости век, обрамленных длинными черными ресницами. Он шумно сглотнул, силяст сказать еще что-то... Сначала он подумал, что не сумеет, но через пару секунд, курт все же собрался с силами.
- Верни то, что тебе совсем не нужно. Не застваляй меня переступать через себя и применять грубую силу. - Курт распрямил спину и мгновенно изменился, в нем словно открылся новый внутренний резерв. который он тщательно прятал от всех, и в первую очередь от самого себя, тот резерв. что высвобождала ярость,- Так или иначе, я уйду, забрав своё.
Глаза в глаза... Янтарное пламя глаз Курта разгоралось в настоящий костер средневекового костра аутодафе, на который, словно еретика, был готов возвести Курт воплощение всех людских пороков, Дьявола во плоти, назвавшегося ему именем Дориана Грея... Но пока Курт ждал. Ждал, что ответит ему Дориан. В нем неожиданно нахлынувшая ярость еще не погасила теплый свет надежды на то, что Дориан сумеет одуматсья и сделать правильный шаг. По своей воле...
- Интересно, что ты хочешь забрать? Пальцы пробежали по подбородку священника. Это движение казалось таким естественным. О да! Дориан полностью лился в игру. Плачущий Ангел. Вожделеющий демон. Дикий коктейль двух противоположностей. Дориан приблизил своё лицо к лицу Курта и застыл на мгновение, силясь разглядеть каждую чёрточку этого лица. Он был такой милый в своей злобе. Бессильное желание сделать что-то против Дориана разобьётся о… В риторике Грей никогда не был силён. Он предпочитал делать, а не говорить. Хмыкнув, Дориан направился в глубь комнаты и упал на кровать, устремив взгляд в потолок. - Вы можете забрать, то за чем пришло, - спокойно сказал он. – Это ваше право. Вот только за чем вы пришли? Можете врать кому угодно, даже… Нет, особенно мне. Признайтесь самому себе, отче, за чем вы пришли сюда. Неужели я вас настолько заинтересовал. Дориан тихо заселялся, продолжая смотреть в потолок. Ему было глубоко плевать, что сейчас о нем думает Вагнер, ему было вообще всё глубоко в цвете индиго. Сейчас ему хотелось завернуться в одеяло и уснуть, просто уснуть. Тихо. Без снов.
Его наглое прикосновение вызвало бурю противоречивый эмоций в душе Курта, водоворот совершенно противоположных, борющихся друг с другом ощущений. Эта воронка затягивала, затуманивало сознание, которое Курт, как ни старался, был уже не в силах сохранить холодным и здравосоображающем, что происходит... или вернее будет сказать.... что уже случилось?! Произошло в тот самый миг, когда ранним утром на горизонте показался дорогой, небрежно заляпанный дорожной грязью черный "Пежо".
Глаза в глаза... Так близко друг от друга, что перехватывет дыхание. Но от отходит, вальяжной уставшей походкой и так пошло падает на кровать... Задает какие-то вопросы... Заставляет Курта беситься, потому что ему нравится видеть его таким. Нравится будить в нем демона. Глупый, глупый ходячий портрет самого себя, он не знает, какого зверя он готов пробудить.
Он знал, зачем он пришел. За маленьким серебрянным распятием. Не больше, но и не меньше. И Курт уже видел совю цель, и уже шел к ней, твердя про себя слова молитвы, прося господа дать ему стойкости не свернуть с праведного пути, не сломаться...
И вот крестик уже зажат в его ладони. Курт чувствует как к нему капля за каплей возвращается спокойствие. Да, он это сделал... Забрал то, что принадлежало ему. И это дало ему сил, чтобы вновь взглянуть на демона, похабно развалившегося на белых простынях, словно в ожидании чего-то. Или кого-то...
Курт поднял руку с крестом, подойдя к нему вплотную. к кровати, где лежал Дориан, и держа распятие прямо у Дориана перед глазами. Едва ои не касаясь серебрянным крестом его лица.
- Я пришел за этим. Вы попросили помощи, Дориан, я оказал ее вам сполна. Мне нчиего более не нужно, потому не трудитесь скрипеть новыми зелеными купюрами, мне они без надобности.,- в правильной английской речи явно звучал жесткий немецкий акцент, а по-прежнему тихий бархатисто-хрипловатый голос наполнялся сталью.
- Вы такой предсказуемый отче, - Дориан засмеялся. – Тогда что вы тут делаете? Зачем вы что-то мне говорите? Разве не проще было просто уйти? Дориан поднялся, оказываясь совсем рядом с Куртом. - Не противоречьте самому себе, отче. Дориан даже и не думал прикрываться. Он просто смотрел, подирал глазами Куртса, старясь, что бы тот понял его намерения. Хотя, соре их сложнее было не понять. Но чего он добивался? Очередная игрушка, что сразу отказалась прыгнуть к нему в постель? Или же это просто от скуки. Дориан не понимал. Внутри него боролись две сущности его самого. Именно они, переплетаясь, делали его тоем, кто он есть сейчас. Он брал, то что хотел, не жалея, не ища оправдание и не хотя этого. Он своими руками мостил путь в Ад, стараясь сделать дорожку поровнее, что бы и туда добраться с комфортом. Тогда какого черта он тут делает? Зачем сидит в глухой немецкой провинции, когда может искать всевозможные развлечения в Лондоне? «развлечения? А разве это не развлечение?», - одёрнул себя Дориан
- Разумеется проще,- ответил Курт сквозь зубы, изо всех сил стараясь сохранить последние тени ускользающего спокойствия и душевного равновесия,- Ты бы так и сделал, да, Дориан? ты всегда так делаешь... так ка проще и приятнее тебе. Забавнее... Я угадал?
Курт знал об этой категрии людей не по наслышке... Он своими глазами видел, как они, словно стихийное бедствие, уносили за собой жизни, судьбы и души многих и многих по накатанной дорожке прямиком в Ад.
- Я - не ты. И раз уж мы встретились и ты попросил помощи у меня, знай, что мне небезразлична судьба нет не твоя, твоей души... Понял?- Курт с надеждой заглянул в глаза Дориану, но прочел в них лишь бездонную пустоту. В этот момент словно щелкнул какой-то переключатель. Тонкий эфемерный барьер был сорван и подсознательная часть Курта Вагнера вырывалась на свободу.
Это безразличное лицо, влажные губы, шепчущие об искушении, стараясь свести с ума, горящий безумной эйфорие взгляд, бестядно расстегнутые брюки... Весь этот образ воплощенного порока внушал Курту отвращение. Вот оно - наглядное воплощение того, как род человеческий может низко пасть в пучину порока и разврата. начисто позабыв о спасении души, променяв ее на дешевые удовлетворения, как ненужный элемент...
Хорошо, что курт успел закрять дверь, пусть и не на ключ, когда заходил. Комнату огласил звук громкой пощечины и Дориан невольно упал на подушки, потрясенный ударом, нанесенным ему по лицу с нечеловеческой яростью и силой.
Он откинулся на подушки, но не проронил ни звука. Он даже не повернул голову в сторону Курта. Зачем? После этого поступка Дориан потерял к священнику всякий интерес. Такие игрушки были не для него. Да он любил ломать личности, подстраивать их под себя, но сейчас у него не было на это времени. Сейчас ему просто хотелось спать, а Курт мешал ему. Лишь спустя минуту он осознал, что рот наполнился кровью. Алая струйка стекла из уголка рта на капельные простыни. Белое и Алое. Кровь и Простыни. Перекисное сочетание невинности, чистоты и страсти. Такое же, как и они. Дориан повернул голову к Курту, глядя сквозь него. Он просто престал его замечать, откинул, как ненужную вещь. Слова что говорил священник совершенно не задевали Грея. Это была правда, на которую не обижаются. И не потому, что понимают свои ошибки. Просто слишком часто приходилось слышать эти слова. А когда их говорят – он и теряю смысл. «Ты всегда был слегка подлецом. Мир окрасив в удобную краску, Ты поднял то, что было лицом И увидел заставшую маску»
Курт видел, как по его лицу стекает кровь, оставляя алый след на простыни, но глаза Дориана упрямо были по-прежнему холодыми и скучающими. Глазами лишнего человека... Теперь бы ему следовало уйти, уйти победителем в этой дуэли силы воли, но...
Это был Курт. Более того, это был курт, к которому пришло, на которого непосильным грузом навалилось осознание содеянного в гневе... И он, не выдержав этого груза, мучимый угрязениями проснувшейся так невовремя совести, сел... нет, упал на кровать рядом с ним, опираясь на левую руку, чтобы держатсья в сидящем положении. Он ударил его плавой рукой и такой силой, что ша щеке Дориана отпечаталось распятие следом крестообразнлого кровопотека. Сейчас он казался таким беззещитным, обиженным пусть и заслуженно но чересчур жестоко. И, разуммется, в любом случае, Курт будучи священником, просто не должен был делать этого, чтобы ни происходило. но он не сдержался....
Он подумал. что еще накажет себя за это, а пока, он склонился над ним, проводя правой ладонью, где между пальцев все еще было зажато то самое распятие, по его лицу, не осознавая пока, что именно сейчас он уже наказал себя. Наказал жестоко, тем, что не ушел, а остался с ним рядом....
Дориан перехватил руку Курта и отвёт её в сторону. Спокойно всё с той же ленцой провёл пальцами по щеке монаха. Мягкая, бархатистая кожа, испещрённая шрамами. Лёгике навесные прикосновения. Казалось, именно сейчас следует упасть в тень и испариться, оставив священника одного в номере гостиницы. Но он так устал. Дорога, эта дорога выматывала, но одновременно предавала какие-то силы идти дальше. Дориан замер на секунду, а затем притянул лицо Курта к своему. Он осторожно, миллиметр за миллиметром начал исследовать губы священника. Руки Дориана прижали Курта к своей груди, давая почувствовать всю силу его желания, а затем - Ты пришёл за мной, отче. Дориан разжал объятья, сливаясь с тенью, что отбрасывало тело Курта.
Приступ генва истощил Курта морально. Глаза его готовы были закрыться, он тяжело вздохнул, когда губы Дориана осторожно прикоснулись к его губам. Курт не ответил на поцелуй. Возможно, просто не успел...
Он лишь ощутил тепло его идеального тела, едва ли не расслышав сердцебиение Дориана, объятия заставили священника поддаться, бездумно, слепо потянуться навстречу, поймать этот невесомый, невинный поцелуй за секунду до того, как он обнимет его и уснет просто вот так на его груди...
... Но Дориан растворился, словно демоническое искусительное видение, растворившись в простынях, оставляя Курта лежать вниз лицом на испачканной свежей кровью постели наедине со воими демонами...
Он исчез, растворился в прохладной тени. Дориан всегда так делал – уходил от ответственности, старался скрыться где-то на грани добра и зла, ответственности и безрассудства. Он вообще не любил отвечать за свои поступки. Мягко двигаясь сквозь прозрачный сумрак, он был везде и нигде одновременно. Парень, словно хищник, наблюдающий за своей жертвой. Маленький синий священник, словно живое отражение всепрощения, лежал на его кровати. Такой беззащитный, раздавленный и вожделенный. Это был один из излюбленных коктейлей Дориана. Дикая, взрывоопасная смесь, прячущаяся за ширмой благопристойности. Он материализовался за спиной Курта. Руки легко пробежали по плечам, скинули меховую куртку. Лёгкое прикосновение губ к мочке ухо и он опять растворился в тени. Непонятная игра, болезненное ощущение где-то внизу живота, понимание того, что надо остановиться, уйти. Но он не был таким. Дориан Грей – лицо порока. Зачем нарушать такую хорошую репутацию? Дориан ещё немного смотрел как изменяются черты лица Курта, как он напрягается, а потом расслабляется от его действий. Но это было слишком просто и не интересно. Игрушка опять шла к нему в руки. О как это просто! Он уже не получал удовольствия от это противостояния. Где накал борьбы? Где вечная дуэль хищника и жертвы, в которой каждый может показать чего стоит на самом деле. Дориан уже победил и парень полностью осознавал это. Сейчас это существо на кровати превратилось для него в очередную игрушку, что вот-вот окунётся в воды Стикса. Но, он не даст ему испить вод Леты. Грей неожиданно появился позади Курта, сидящим на кресле. Он окинул тело священника ещё одним самым многообещающим взглядом, а затем тихо заговорил. - Отче, вы напуганы. Хотите, я успокою вас? Он подошел сзади, осторожно поднимая Курта, помогая ему удобно устроиться на груди. Руки Дориана быстро избавили священника от ненужной фланелевой рубашке и с наслаждением начали исследовать каждый сантиметр прекрасно сложённого тела. Губами он играл с мочкой уха Курта. Неожиданно руки Грея остановились у ремня брюк. - Хотите, я покажу вам, что я делал? Лёгкое движение пальцев и ремень оказался расстёгнутым. Стройный пальцы уже начали ласкать нежную кожу, чувствую, что священник уде отдался в руки своего искусителя. Ещё мгновение и Дориан уде опять сидит на кресле. Его руки бродят уже по его телу, повторяя те же движения, что проделывали только что с Куртом. Пальцы опускаются ниже замирая у расстёгнутых брюк, давая понять, что он – всего лишь иллюзия.
Как же приятно было снова оказаться во власти его объятий…
«Стой! Что ты творишь? Это же….это…..это… Он же мужчина, в конце концов! И вообще. Ты священник, не забыл?» - орало его сознание, но внутренний голос со звериным рычанием рявкнул на него – «Заткнись!»
Курт чувствовал, что все тело его начинает гореть. Но в то же время он был не в силах даже пошевелиться. Что за странная шутка судьбы? Абсурд на грани разврата, на грани умопомрачения. Такое сладкое безумие, которому Курт изо всех сил сопротивлялся, но которому так хотелось поддаться. Курт громко вздохнул, когда Дориан снова, раздразнив его, отстранился. Внезапно Курт осознал, что попал к нему в рабство, безоговорочно и навсегда. Как же хотелось громко крикнуть заветное «Да!!!» в ответ на его издевательские вопросы, но Курт не мог.. не мог.. Запреты, стены, которые мы сами строим у себя в сознании, барьеры, тесные клетки, в которые мы сознательно загоняем себя под влиянием проклятого общественного мнения… Тесные цирковые клетки, в которых заперты дикие первобытные звери нашего подсознания, демоны, готовые вырваться на свободу, стоит лишь слегка ослабить контроль. А Курт как раз в этот миг терял контроль окончательно.
- Подойди… - прохрипел священник, приподнимаясь на локтях. В янтарных глазах Вагнера начинал разгораться живой костер. Яростный, обжигающий, жестокий…Аутодафе… Костер, на котором оба они сгорят как еретики.
Курт возненавидит себя за это потом и жестоко накажет… Потом…
Он ждал этих слов, это хриплого тона. Да, Дориан понимал, что всё в его руках, но не спешил. Его рука скользнула внутрь брюк. Да, он преподаст священнику маленький урок! Пальцами одной Дориан поднялся выше, останавливаясь на своих губах, как будто говоря о тома, какое удовольствие он может доставить Курту. Он облизал один за одни, каждый пальчик, затем опустился ниже к своей груди и провёл по маленьким соскам. В это время вторая рука уже двигалась внутри штанов, показывая Курту его напряжённую плоть, предлагая самому попробовать. Из горла Дориана то и дело доносились хриплые стоны наслаждения, он снова поднимался на вершину, но на этот раз удовольствие было приправлено похотливым, полным страсти взгляда священника. О, как же это было возбуждающе!
В этот момент сознание жалостно пискнуло, чтобы заткнуться надолго. Резким движением Курт поднялся с постели, используя всю гибкость своего тела, он прыгнул и оказался уже за спиной Дориана, положив тяжелые руки ему на плечи. Курт наклонился к самому уху Дориана и, прикасаясь губами, развязным шепотом многозначительно произнес, обжигая Дориана своим дыханием. - Хочу…
Рука Курта скользнула по его груди, снова остановившись на плече. Курт ощутимо надавил на Дориана, неслышно оттолкнулся от пола, снова прыгнул и через миг уже стоял перед ним, сверкая глазами, в которых разгорался огонь.
Руки Курта снова прикоснулись к плечам Дориана, надавливая, заставляя сползать его по креслу вниз и не отпуская его взгляда.
Дориан нагнулся вперёд, проводя языком по рельефному животу Курта. Его руки сдали бёдра монаха, заставляя его придвинуться ещё ближе. Парень на мгновение отстранился, заглядывая в глаза священника и, одновременно, нежно сжимая его восставшую плоть рукой. Дориан чувствовал, как напряглось тело парня от этих незнакомых, но явно приятных ему ощущения. Несколько медленных и мягких движения вверх-вниз, а затем осторожно поцеловал плоть Курта. Это было одно из самых приятных чувств, наблюдать как меняется лицо этого синего существа. Мучительная гримаса удовольствия сменялась похотью и необузданным желанием. Священник давно спрятался в глубины сознания Курта и сейчас, что-то первобытное, требующее удовлетворение животных инстинктов взяло вверх. Именно этого и добивался Дориан. Его губы прошлись по всему органу Курта, заставляя того слегка постанывать и ещё сильнее прижимать голову парня к себе. Курт был ещё совсем неопытным. С каким-то жадным остервенением он буквально насиловал Дориана, но последнему это доставляло немыслимое наслаждение. Рука Грея не переставала двигаться в своих штанах, он тоже получал удовольствие вмесите с Куртов. Ещё пара судорожный движений и ладонь Дориана наполнилась белой, резкопахнущей жидкостью. И тут он почувствовал ,как бёдра Курта напряглись – это был верный признак того он скоро достигнет пика. Дориан резко выпустил Курта, перехватывая его плоть рукой и глядя прямо в глаза синего священника продолжал движение вверх-вниз. Скоро семя Курта смешалось с его. Дориан удовлетворенно откинулся на кресло, всё так же вожделенно глядя на священника. Грей улыбнулся самой своей коварной улыбкой и провёл языком по ладони, слизывая то, что там было. Дориан поднялся и страстно поцеловал Курта, проникая в его роя языком, играя с ним, заставляя ещё раз испытать это возбуждение.
Когда Курт требовательно соглашался, он еще не понимал, что получит это. Впрочем, что ЭТО он тоже тогда не понимал.
Поразительная для этого опошленного мира наивность, непозволительная невинность взрослого человека обезоруживала его, не давала шансов к противостоянию, да он и не хотел... Горячий влажный язык Дориана скользил по прессу Курта вниз. И до самой последней секунды парень не понимал, что собирается делать его едва знакомый попутчик. Вернее, он просто не мог поверить, его пуританское мироощущение не позволяло ему… Он был священником. Ему бы жить в благонравную эпоху королевы Виктории, а не в этот суматошный, безумный век торжества порока и разврата. Когда душевные ценности не значили ничего, давно были втоптаны в грязь и вовсе стали предметом насмешек для таких как Дориан... И Дориан был не исключением, а скорее даже горьким правилом.
Когда сладострастные губы Дориана прикоснулись к возбужденной плоти священника, Курт вздрогнул, и с губ его сорвался тихий стон вожделения. Это уже был не он, сознание осталось далеко позади, где-то в прошлом, одиноко слоняющейся тенью по заваленным строительным камнем переходам старинного замка на северной равнине. В тот мог, когда Дориан сделал первое нетерпеливое движение, над Куртом окончательно возобладала его животная сущность, вокруг которой столько лет он возводил барьеры. Теперь эти крепостные стены рассыпались в прах…
Курт сделал резкое движение вперед, не оставляя Дориану иного выбора, нежели чем продолжать до тех пор, пока Курт не почувствует, что этого достаточно… Но Дориан и не пытался противится, напротив, казалось, что он только этого и ждал. Курт не уловил за завесой удовольствия тот миг, когда что-то изменилось, и теперь он вновь оказался во власти сильный, но таких нежных пальцев Грея. Впрочем, удовольствие от этого не сменилось разочарованием, неумолимо продолжая нарастать с каждым движением Дориана. Ему казалось, что прошла целая вечность, но в самом деле это были всего-навсего несколько минут. Сладкое ощущение внизу живота взорвалось фейерверком различный оттенков сладостного грехопадения…
Пока Курт, силясь устоять на ногах, открывал глаза, Дориан отклонился назад, упав на спинку кресла. Он ждал, ждал пока Курт придет в себя настолько, чтобы вновь осознавать происходящее. Уловив этот миг, Дориан неторопливо, словно растягивая удовольствие, поднес руку к губам и демонстративно, прикрывая глаза от удовольствия. Несколько раз провел языком по ладони, испачкав губы в их сперме. После этого он неожиданно резко поднялся и, крепко обхватив Курта руками за плечи, притянул его к своим губам, впиваясь в них страстным поцелуем, ощущая горьковато-соленый вкус…
Курт вдруг ощутил, что ему не хватает кислорода, казалось, на все это время он попросту перестал дышать, а теперь Дориан не давал ему сделать вдох, и силы стремительно покидали его. Но Курт был просто не в силах разжать объятий, и словно в замедленной прокрутке кинопленки, он упал на спину на широкую кровать, увлекая за собой портрет Дориана Грея…
Дриан упал на локти, нависая над Куртом и задумчиво смотря в его жёлтые глаза. На губах парня играла улыбка довольного кота, что только что получил желаемое. Но Дориан понимал, что это только начало. Осторожно проведя рукой по лицу Курта. - Думаю, что вы, отче, такого не ожидали. Вам понравилось это грехопадение. Дориан опустился к уху священника и чуть его прикусил. Прикосновение отозвалось диким возбуждением и в теле Дориана. Ему нравились действия священника, то каким оказался за маской благочестия. Давно он не видел такой страсти. Быть может, только ради этого стило забираться в такую глуши. Попробовать что-то новое, что доселе не испытывал. Да, совратить священника – Дориан всегда мечтал об этом. Смотреть как верное чало церкви будет стонать и умолять его. От этих мыслей Дориан пришёл в дикое возбуждение. Хотя, это будет только первым шагом. О сколько всего ему предстоит сделать, что бы довести Курта Вагнера до полного падения во Тьму. Мысли смешивались в голове Дориана, свивались в причудливые комбинации, создавая злой план. Даже в глухой провинции этот английский интриган всегда найдёт себе развлечение по душе. Оставалось только немного подучить Курта.
- Ты.. ты демон...- прошептал Курт. Слова потонули в стоне блаженства. Дориан, этот дерзкий парень играл с ним как хотел...И, черт возьми, это безумно возбуждало! Такого доселе Курт не ощущал еще никогда. Это был рай на земле, грозивший адскими муками... Ощущая на своей коже легкие, но вы то же время требовательные прикосновения Дориана, Курт растворялся в них, беззаветно, безвозхвратно... Отвратительно-пустой и в то же время чертовски притягательный, он каждым своим движением, каждым вздохом, прикосновением, заставлял краешек сознания курта понимать, что тот становился его, Дориана, рабом навсегда. Попасть в рабство не к человеку даже, а к насквозь пропитанному фальшью портрету...
На краткий миг Курт сумел поймать образ его лица, искаженного блаженной гимасой сладострастного удовольствия. Полуприкрытые тяжелыми веками адски сверкающие глаза, сбивающееся горячее дыхание, полууоткрытые губы, алые от бесконечных поцелуев. истинное лицо чистейшей страсти и порока, не оставляющее места прохладному, словно утренняя дымка Туманного Альбиона, образу вечного грешника с лицом невинного юного ангела, портрету Дориана Грея. Словно на секунду с него содрали маску, почти уже намертво приросшую к лицу, обнажая завораживающее уродство истинной сущности...
Но Курт только закрыл глаза на это. закрыл глаза. прижимаясь к Дориану, стараясь впитать всей кожей тепло его тела.
Дориан поцеловал Курта, спускаясь по мускулистой груди ниже. Его руки снимали с него остатки одежды. Пальцы сняли уже такие ненужные никому брюки и… Хвост… Это был хвост… Дориан застыл над Куртом не в силах сказать или сделать что-либо.
Неловкая пауза, повисшая в ТАКОЙ момент, перевернула все то ощущения, в которых Курт уже успел утонуть. Это промедление стало той последней каплей, когда священник не выдержал и перешел ту тонкую грань, когда он окончательно упал во грех.
Сильные руки оторвали Дориана от себя, как котенка, хотя парень был больше Курта, и бросили его на кровать, на колени. В следующую секунду горячая грудь священника коснулась спины великолепного лжеца, руки надавили ему на плечи, заставляя опутситья на локти, а сбивчивое дыхание обожгло кожу на шее Дориана.
Чего же он ждал?!
Курт перестал быть безвольной игрушкой, он вдруг ощутил, что хочет его так... так... такого ощущения ему неще не приходилось испытывать, а то, что он нарушал этим все мыслимые и немыслимые запреты, лишь возбуждало сильнее и сильнее с каждой минутой. Курт чувствовал, что не может больше ждать, но и Дориан словно сам ждал чего-то... или это просто был остаток шока. который он испытал, нразобравшись наконец в самых интересных особенносятх анатомии своего невольного случайного любовника?...
Впрлочем, чего ждал Дориан, Курту сейчас было менее всего интересно. Он себя ждать долго не заставил, сделав наконец резкое движение бедрами вперед.
Увидеть такого Дориан никак не ожидал. Он впал в ступор, словно в транс, в оцепенение и пришел в себя, лишь когда его спины коснулась горячая и чуть влажная кожа Курта. Сильные руки парня надавили на плечи Дориану, и он упал на локти, неврольно выгибаясь в спине.
Признаться, он ожидал чего угодно, но только не того, что в его плане постельно-боевых действий они внезапно сменят место дислокации. Дориан планировал окончательно разбить его уверенность, его моральную стойкость, завершив затянувшуюся прелюдию жестким сексом с ним, таким неопытным, внизу, но... этому было не суждено произойти. Увидев хвост, Дориан остановился, не зная, что делать, а Курт был так возбужден, что перехватил инициативу. И сделал это священник не так, как те мачо, с которыми Дориан пару раз развлекался в Мексике, когда гостил у одного из своих приятелей, не так как совсем еще юные мальчики от силы лет пятнадцати в амстердаме и Венеции. Если те были осторожны и нежны с ним, ведь от этого зависело количество купюр, которые окажутся в кармане после того, как клиент останется доволен, то священник-грешник, больше походивший сейчас на создание родом из Ада с горящими настоящим живым огнем глазами, крепко прижал его к себе, коснулся горячим дыханием его шеи, обещая поцелуй, но так и не подарив его Дориану, и резким толчком вошел в него.
Парень едва слышно вскрикнул, чувствуя в себе горячую возбужденную плоть. - А... чёрт...
Курт не обратил внимание на легкую гримасу боли, отобразившуюся на лице Дориана. Он продолжал двигаться быстрее и ритмичнее. Если бы он мог соображать, он бы наверное сгорел со стыда: то, что он делал доставляло ему безумное удовольствия. Такое, что никакие другие ощущения на свете не могли бы сравниться с этим. Дориан Грей, этот идеальный портрет порока и разврата стоит перед ним на коленях, уронив голову на подушку чтобы не кричать. А он, священник, с наслаждением ощущает каждый сантиметр его тела, которому прикасается, вдоль которого скользит… так сладко… принять другому боль, должно быть, это счастье для демонов, садистов… Нет, Курт не такой. Просто в силу своей неопытности и чистой незамутненной страсти он не чувствовал того тонкого барьера, когда удовольствие переходит в боль, а боль - в удовольствие. У него не было учителя, который бы показал ему это… Дориан должен был стать им, но все повернулось иначе… Волей случая.
Боль прошла, сменяясь тонким изысканным удовольствием, что не может доставить ни одна женщина. Бёдра Дориана начали двигаться в такт Курту. Постепенно он уже манн начал двигаться на встречу священнику стараясь как можно глубже впустить его в себя, как можно дольше чувствовать его руки на своих ягодицах. Может быть это не совсем то чего хотел Дориан, но… Наверное, так даже и лучше. Падение священника окажется прост потрясающем! В тот момент, когда он изольёт своё семя внутрь Дориана. Грей замурчал от удовольствия. В один из моментов Дориан поймал руку Курта и прижала её к своему возбуждённому достоинству. Мягко, но настойчиво молодой человек заставил своего любовника обхватить восставшую плоть и начать двигать по ней вверх-вниз, добавляя ему удовольствия от их полового акта. Дориан просто извивался под Куртом. Всю комнату (да и не только) наполняли страстные стоны двух тел, сплетённых в любовной схвате. Толчок за толчком тело Дориана двигалось к кульминации, но голова основалась холодной и ясной. Он прекрасно понимал, что это только начало их развлечения, для продолжения… Да именно для продолжения его грехопадения Курту надо подсунуть (другого слова Грей просто не находил) женщину. На лице молодого человека заиграла улыбка. Он повернулся к Курту и, проведя языком по губам простонал. - Да, давай ещё… Трахни меня!
Терять контроль, терять себя в нем… Какое волшебное ощущение, какой непередаваемый экстаз..! Курт даже не знал, что ему нравилось во всем этом больше – наслаждаться самому или доставлять удовольствие Дориану. Чувствовать как он поддается, послушно двигается в такт. Наверное, это было верхом наслаждения, о котором раньше он и не думал мечтать. Возбуждаясь с каждой секундой сильнее и сильнее, подходя к пику наслаждения, но в то же время неумело стараясь продлить их удовольствие. Осознание того, что он находится в одной постели с мужчиной неприлично возбуждало только сильнее. Нарушать запреты, табу всегда так приятно. Наверное, то же самое чувствовала Ева в райском саду, срывая запретный плод.
… Когда-то он влюбился. Это было недавно, но казалось, что целую вечность назад. Курт чувствовал, что он может довериться ей, что он ей небезразличен. Столько волшебных поцелуев она успела ему подарить, но еще больше – обещаний. И он верил. Верил всему до последнего слова. Он даже сказал ей в конце концов, что он мутант, и она приняла это. Но в тот же миг, когда подходя в кульминации их скоротечного, словно вспышка, романа, к постели, она уговорила его отключить голопроектор… она закричала в ужасе закрыв лицо руками. Она испугалась его… Сколько проклятий полетело ему вслед. И голопроектор остался там навсегда разбитый вдребезги. А Курт ушел навсегда. Тепеортировался подальше. От нее, от профессора Ксавье, который не сумел выполнить своих обещаний… От своих чувств, затушив в душе пламя, заставив вечный холод воцариться там навсегда. Но нет. Этому «навсегда» не суждено было длиться долго. И вот к его тайной обители на рассвете подъехал дорогой Пежо…
Еще несколько резких толчков и Курт потерял ощущение времени и пространства. Это мгновение удовольствие растянулось на вечность, Через несколько секунд Курт бессильно упал на спину Дориана, увлекая его на кровать. Едва отдышавшись, Курт отпустил Дориана окончательно и медленно проведя кончиками пальцев по его спине поднес руку к своему лицу, пробуя его на вкус…
Толчки становились всё судорожнее, и Дориан почувствовал, что Курт на пике и вот-вот упадёт в блаженный экстаз. Да и сам Грей был уже готов сорваться в пучину удовольствия. И вот он достиг кульминации. Внутри как будто всё разорвалось ощущением неизмеримого блаженства, подаренного ему Куртом. Внутри всё наполнилось спермой священника. Сделав ещё несколько поступательных движений, скорее по инерции, синий мутант упал на Дориана. В это же мгновение Грей кончил, заливая простыни своей спермой. Но, похоже, что Курт решил показать, ему ещё один сюрприз. Он облизал палицы. О его пальцы! Тонкие, но сильные, что доставляют незабываемое блаженство. Сейчас священник облизывал их и вместе с ними он слизывал и семя Дориана. Это возбуждало, дико, зло и просто невыносимо. Но Грей сдерживался он поднялся, останавливая лицо в миллиметре от лица священника, а затем, чарующе ему улыбаясь, сжимает руками нежную кожу лица. Поцелуй получился страстным и всепоглощающим, впрочем как всё, что делал Дориан. - Ты уже многому научился, мой маленький любовник. Но и у меня есть ещё чему поучить тебя. Дориан медленно поднялся и направился в душ. По внутренней стороне его бедра медленно стекала белая жидкость…
Во время долгого, сладостного поцелуя курт блажненно зарыл глаза, а открыл вновь лишь когда Дориан неторопливо удалялся в сторону душа. Возвращавшееся сознание начинало потихоньку подавать нигнал SOS... У него тлько что был секс с мужчиной, и Курт понимал это, но именно это понимание отражалось многогранным ощущением возбуждения, желания, наслаждения и легкого стыда. Стыд... Чувство, коим было наказано человечество, единожды вкусив запретный плод наслаждения. Грехопадение...
Курт видел как белая струйка спермы стекает по бедрам Дориана, как тяжелые капли впитываются в пушистяй ковер. Да, это был он! Он сделал это... И он никогда не был так счастлив, как сейчас.
Курт устало закрыл глаза. Научить меня еще чему-то? Чему? А, не важно.. О, Дориан... Мой Дориан Грей... Кто ты такой - не важно, просто будь рядом...
Приглушенный шум воды убаюкивал, медленно, но верно склонял в сон. Но Курт сопротивлялся, ожидая, когда он вернется. Тихое пламя желтых глаз мерно горело темным огнем полд полуприкрытими веками. Они изредка вздрагивали, отгоняя сон, в такт со стрелочкой хвоста. Курт провел пальцами по мокрой простыне и сова поднес руку к лицу, прикоснулся к пальцам кончиком языка, словно проверяя, не сон ли это... Это был не сон.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума