Она была благодарна Натаниэлю за то, что у него есть для неё хоть какая-то работа, потому что не надеялась, что что-нибудь сможет развеять скуку и навалившуюся тоску. - Минутку, - Мартник порылась в сумке в поисках какого-либо клочка бумаги и любого пишущего средства, но не нашла ни одного нужного предмета. Что ж, когда нет выбора, приходится использовать то, что есть, - подумала девушка. Ещё немного поковырявшись в своих пожитках, она уже было собиралась попросить помощи у водителя, как её пальцы наткнулись на острый предмет, на деле являвшийся охотничьим ножом. Мартиник вынула его из сумки за рукоять и внимательно рассмотрела, вертя перед своими руками: лезвие такое же блестящее и острое, как в тот день, когда она его приобрела. Она практически не пользовалась и не точила его, но он всё также был прекрасен.
Водитель такси поминутно поглядывал на неё через стекло заднего вида, и Мартиник это заметила. - Не волнуйтесь, - произнесла она мягко. - Я не причиню Вам никакого вреда. Пока. Но она применит нож, если этот парень сделает что-то не то. Девушка сжала правой рукой рукоять, мобильник зафиксировала у уха плечом левой руки и посмотрела на ладонь. Что ж, придётся пожертвовать некоторое время своим спокойствием. - Да, я слушаю, - эти слова уже адресованы Эссексу. По мере того, как он рассказывал, как добраться до его местажительства, на ладони появлялись всё новые порезы.
- Реган, ты чего делаешь? - Играю! - маленькая девочка перед глазами Мартиник - её сестра - чертит на своём теле знаки, которые на деле оказываются словами. - Но папа сказал... - Да мне плевать на то, что папа сказал! Теперь перед ней уже взрослая девушка-блондинка, так на неё похожая, и по-прежнему играет. Играет... Реган всегда называла это игрой, но никогда не говорила о том, насколько это больно. А Мартиник предпочитала не спрашивать. Отец пытался это лечить, но когда она вернулась домой, они попробовали это вместе. Начиналось всё это с рук и ног, а затем была спина, грудь... Порезы никогда не были глубокими и заживали быстро, но потом Мартиник прекратила. Не из-за боли, а из-за стыда перед отцом, который никогда об этом не знал. И ей не хотелось его расстраивать. Но Реган была не такой... Зацыклившись на боли, мы чувствуем её, - сказала Реган, когда резала себя. - Кроме того, это всегда поможет, если нет под рукой письменных принадлежностей, а есть только этот верный друг и твоё тело, - но для Мартиник это по-прежнему казалось в высшей степени извращением, о чём она и заявила сестре, которая отреагировала совершенно нормально. - Не нравится - не делай, только отцу не рассказывай. Не только же мне достанется. И ты больше не будешь его любимой дочкой, если это вообще возможно. Иногда кажется, что единственная ему любимая дочь - Селена Галлио, да и она будет постарше его и не является особой, которой он помог родиться.
Воспоминания резко прервались. Также резко, как и нахлынули. Ладони уже не хватало. Надо покомпактней писать, - только и подумала девушка. Боли она не чувствовала, также, как и не замечала, что из её руки потоком льётся кровь. Она просто писала. На секунду оторвавшись от телефона, она тихо спросила про улицу, названную Эссексом. Мартиник тут же сообщили, что они на ней как раз и находятся. Она посмотрела по сторонам: улица пустынна. Интересно, с чего это? - подумала девушка и открыла дверь. - Милая, ты платить будешь? - услышала она голос водителя. - Да конечно, - улыбнулась Мартиник. Она посмотрела на свой нож и сделала выбор. Неправильный. Лезвие мягко вошло в пинку переднего сидения в районе шеи, пронзил шею водителя настолько стремительно, что тот даже не смог вскрикнуть, и вошёл туда по рукоять, - редкая модель с выдвижным лезвием, сделанным на заказ - одна из немногих полезных вещей, которую ей дал отец. - Приятных снов, - сказала девушка и покинула салон автомобиля. Пройдя немного по улице, она нашла нужный дом и постучала в дверь.
оставь лишь миг, перед тем как выдать мне билет в один конец.. назад дороги нет.
Адриан, крепко держа Аннабель за руку пробирался к выходу. В помещении было душно, было накурено, было неприятно. Эллу в секунду опротивел сигаретный дым, вид наркотиков, танцовщиц, пьяных людей – все, из чего состояла его жизнь. Присутствие Пойзон, ее ладонь в его руке, ее глаза, сейчас смотрящие ему в спину, ее жизнь, ее любовь, которую она снова отдает ему, все это придавало окружающему миру оттенок прозрачности, неважности, мимолетности, ненужности. Все это вселяло уверенность, вселяло силы, давало шанс… Эван пытался выкинуть из памяти окончательно моменты прошлого, их предысторию, попытаться забыть тот печальный конец, который, впрочем, был только началом, промежуточным этапом, первым и самым маленьким витком в их отношениях. Неосознанные картинки того, как она гордо отвернулась, и быстро-быстро пошла в другую сторону. Как он хотел догнать её, схватить, повернуть к себе, заставить её выслушать, но... опустил руки и поплёлся назад, убеждая себя в том, что всё равно это не привело бы ни к чему хорошему. Как где-то внутри всё исчезло, и остался лишь вакуум, давящий на сердце своей пустотой, а главное - подгоняющий непростительный комок к горлу. Как он слонялся за ней, как тень, убеждая себя, что собираешься туда с другой целью – предложить перемирие в этой негласной войне, передышку в этой «великой депрессии», паузу в этой «гонке вооружений», в этом самобичевании, медленно самоубийстве. Как он был слаб, как язык не поворачивался что-то сказать ей, как ноги не могли даже сделать шаг навстречу, выйти из тени ненависти и жалость к самому себе. Это хорошая отговорка. Приличная. Голод, отчаяние, гнев ничего не значат. Конечно, они ничего не значат. И когда ты обращаешься к Сильвии с просьбой об отпуске – она в шоке, потому что ты не брал отпуск… ни разу, ведь твоя «работа» и так стала отпуском, вечным праздником, ты только раз-два в неделю появляешься у себя в студии, делаешь пару снимков и тут же исчезаешь. Он вовсе не думал о том, как будет прикасаться к ней, потому что знал: это невозможно, она не позволит тебе, ты не позволишь себе, ты просто не сможешь. Как он не нашел ничего лучшего, чем сказать себе: «Это была всего лишь игра». О том, как ты уверял себя, что она не позволит себе простить тебя. Ты знаешь это, потому что она - упрямая, потому что ты виноват, потому что ты сделал свой выбор за вас обоих – увы, не в вашу пользу. Потому что она мудрее. Потому что она знает, как найти свое место в этом мире без тебя. Потому что она не хоронит себя заживо в мире порока. Потому что она не спит с женщинами, лишь потому, что у них губы вкуса корицы, потому что они напоминают тебе хоть на секунду о прошлом, она не бросает их только потому, что они для нее ничего не значат. О том, как ты помнишь, что знал куда шел, на что обрек себя, но все равно направляешься туда, где она точно будет, только для того чтобы тебе опять причинили боль. Чтобы увидеть, что она больше не твоя. О том, что он и правда убеждал себя в этом, что больно только ему, а что она всего лишь обижена, может уязвлена. Что она всего лишь слишком горда… Как он ошибался, и как он отчетливо это понял несколько минут назад. Вот, они вышли на улицу, вот они отошли от выхода – и как Адриан не заметил, что стекла почти все выбиты, что многие столпились у входа, что на улицах какой-то хаос, беспорядок… но всем его вниманием всецело владела лишь она – Белладонна, которая вдруг дернула его за руку, остановила и прижалась к нему. Ее губы уткнулись ему в щеку, ее дыхание обжигало его лицо. Тепло.. Из-за своих сил, он часто испытывал на собственной «шкуре» перепад температур, его нормальная же температура не всегда опускалась ниже 38, но сейчас он почему-то четко ощущал ее тепло, которого ему так не хватало. Ту тонкую нить, которая вновь начала связывать их, которая вновь спасала ему жизнь. Она не спешило с поцелуем, но это и не было главным в эту секунду. Эван вдруг осознал, что готов простоять рядом с ней вечность, что ему важно чувствовать ее руки на своих плечах, ее сердце рядом с его собственным, ее дыхание на его лице, взмахи ее ресниц на его щеках, понимать, что она не оттолкнет его… Но вдруг, вокруг стало происходить нечто невообразимое. На соседней улице, возможно, мягко так скажем, выясняли отношения мутанты, возможно началась третья мировая, возможно иракцы решили отомстить Бушу-младшему [хотя какого черта они в Нью-Йорке забыли? оО] или японцы решили ответить ядерной бомбой на ядерные бомбы, хотя тоже, поздновато спохватились.. все стоящие неподалеку машины загорелись, в небо взвились столбы дыма, вокруг из зданий стало выбивать стекла.. Адриан не знал, что делать, не знал как ему защитить Аннабель, не знал как укрыть ее. Он сам был не то что бы неуязвим.. скорее он не испытал бы от всего вышеперечисленного такого дискомфорта – огонь не причинял ему вреда, осколки не причинял ему боли из-за строения клеток тела. Но Белла.. Был один возможный выход – трансформироваться в металлическую форму и ее вместе с собой. - Но.. это опасно и ты никогда никого не трансформировал вместе с собой. – пронеслось у Эвана в голове, как вдруг совсем рядом опять что-то взорвалось и мутант понял, что времени на раздумья у него уже нет. – Все… все будет нормально. Немного жарко, но не смертельно. Поверь мне. – шепнул он на ухо девушке. Осталось только самому в это поверить… ведь обычно он мог перейти в другое состояние лишь при преодолении теплового порога, лишь при температуре больше температуры кипения ртути. А для нее – это смертельно. Но как, как, как сделать это при сорока – и не более – градусах?! А времени и правда не была – трансформация, как всегда в экстремальных ситуациях, началась внезапно – организм защищал хозяина. Температура тела Ре’Гретта начала подниматься, но медленнее чем обычно. Если всегда на достижение 356,58°С у него уходило секунд 10-15, то сейчас, по прошествии уже пяти секунду, она не превысила и 39. А в то же время, перемены продолжались – его лицо, это было уже чужое лицо. Изнанка лица, лицо-подкожник. Оно было зыбким, готовым расползтись, расслоиться кусками омерзительно-серой кожи; сосуды как будто просвечивались через нее, казались синей паутиной на его лбу, щеках, подбородке, шее, руках, спине.. оно было человеческим только по внешним признакам: количеством и расположением глаз, носа, рта. Содержание его не имело с человеческим ничего общего. Но и с Белл происходило тоже самое. Она стала.. такой же. Металлической. Вот уже прошла минута, а температура не превысила все тех же 39. Наверное не будь Эван так обеспокоен, так напуган, не переполняй ее такой страх за нее, он бы почувствовал, как много сил потребовалось на это, но он ощущал лишь временное спокойствие, облегчение – она жива, она в безопасности. - Быстрее, нам надо уйти отсюда, не думаю что меня хватит на нас обоих… - серые глаза Адриана посмотрели на Аннабель и вдруг уловили в них замешательство. Как будто она знала о этой «битве» что-то, чего не знал он, как будто в ней что-то боролось, как будто что-то мешало ей двинуться с места. И знай Эван, что происходило, он бы утащил ее оттуда не мешкая, в первую же секунду, ведь помогать Селене Галлио было равносильно смерти. А Белладонна была слишком верная КАПу, что бы отказать. Знай бы Эван…
Что ты сделаешь тогда, когда я скажу тебе, что ты мёртв? Что ты будешь делать тогда, когда поймёшь всю суть происходящего? Что для тебя жизнь? Что для тебя смерть?
Конечно, было понятно, что в данный момент делать было что-то, это конечно не правильно, но что оставалось, когда вот так открыто кто-то делал что-то, что совершенно противоречило всему, что прянято?! А что ты хочешь? Ты же хочешьс делать что-то, так что тебя останавливает? Почему ты останавливаешься? Или ты боишься... Шарлотта переводила взгляд с одной девушки на другую, всё равно остонавливая взгляд на Сэлли. Что.... что.... ну что?! В какой-то момент Ника всё равно начала говорить что-то. Видимо она просто не до конца понимала всю суть происходящего, конечно, она и не должна была понимать всего этого. Это было, в какой-то мере совершенно не её дело, и она должна была.... хотя, она никому ничего не была должна. -Ника... я не хочу показаться грубой, но либо ты на моей стороне...либо ты со мной, либо ты против меня, третьего тут не дано. Шарлотта вздохнула. -Я всё понимаю, и не смогу в любом случае ничего сделать с твоим решением, только лишь принять его как должное... Но я не потерплю... я не смогу оставаться спокойной, если ты будешь постоянно тверить мне одно и тоже. Пора бы тебе понять, что сейчас идёт не детский разговор, и даже если после него кто-то пострадает, это не будет к тебе никак относиться...Это было грубо, я знаю... прости, но я не могу.... или могу? Я должна была... или.... нет?!-Я знаю, что это не очень подходящее место, но - "Не мы выбираем время и место, а место и время выбирает нас"... Свэй отошла от Ники, и встала практически напротив Сэлли. Ну что.... сейчас она думала, как бы сделать так, чтобы никто не пострадал, если чтото начнётся. В этот момент девушка из Школы Ксавье подтвердила своё происхождение. -Да... я так и думала... Когда девушка сказала- "Шарлотта", Свэй поняла, что та видимо знает её или наслышана о Виве. -Вижу, ты меня знаешь... приятно, хотя немного странно. Надеюсь, что когда-нибудь нам удастся нормально поговорить, но не сейчас... не сейчас... В этот момент, в сердце Шарлотты что-то защемило. Она оглянулась и посмотрела на Стронг. Та, хмыкнув сказала- "ну что ж, попробуй!" и использовав свои силы, стала невидимой. Вива уже не в первый раз видела эти силы и ощущала на себе, поэтому она практически сразу поняла, что сейчас нужно сделать. Сконцентрировавшись, Шарлотта подняла руки...
Заявка: сделать маленькое землетрясение, радиусом примерно пол квартала (расстояние от Шарлотты до Сэлли) + создать с помощью воздуха туман таким же радиусом, дабы увидеть Сэлли-невидимку.
Мертвые птицы не поют, рыба выброшеная на берег, долго не живет, человек которому не хватает воздуха, начинает задыхатся и его сердце останавливается, все когда-то лишается жизненых сил, наступают моменты, когда совершенно нет дела до каких-то проблем или чужих разборок, когда даже огонь уже не печет так сильно, а дым не бьет по глазам, когда даже плохо слышишь, и смотреть дальше своего носа не хочется, совершенно, потому, что все, что за чертой - жестокое, смертельное и даже моментами глупое. Да, Аннабелль всегда была верна КАПу, Селене и Себастьяну, но сейчас, ей было глубоко наплевать на какие-то разборки, просто лезть в разборки двух экстерналов, было не верхом храбрости, а верхом глупости, особенно когда у тебя пассивная сила, и ты ничего толком не сможешь сделать. Когда кто-то рушит состояние самого, пусть и не стабильного счастья, как-то не хочется видеть свою начальницу, которая увы одна из первых факторов, достающих сейчас больше всего на свете, а ведь мира, через какие-то мгновения может и не быть, но. Главное, что бы ты был, со мной, за секунду до смерти... В воздухе витала всякая гадость, осколки, дым, и даже машины, но Белладонна была спокойно, словно ей было совершенно наплевать на все то, что тут происходило, она все еще крепко сжимала руку Адриана, и смотрела зелеными глазами на мир, который сейчас страдал лишь потому, что Селена и Апокалипсис друг друга ненавидели. Она заметила, что репортеры, подбирались все ближе и ближе, и у девушки лишь закатились глаза от этой дурости, вернее даже от того, что сейчас эти глупцы, могли лишится жизни, лишь потому, что хотели получить очередную сенсацию, правда они ее уже получили, только сейчас их "ходячая сенсация" в лице Нура или Галлио, могла сорватся с цепи, и случайно "покусать" назойливых репортеров, "покусать" так, что те уже врядли, снимут свой следующий ролик вообще. Резкое ощущение того, что по руке расходится железо...что?! Она посмотрела на свою руку, которая начала покрыватся металом, а потом на Эвана, который собственно, этому способстывал, что бы ее защитить. Это ощущение было новое, такое, какого она еще никогда не ощущала, одно дело, когда по крови растекается яд, но когда по коже расходится раскаленный метал, это совершенно другое, это не приносило боли, лишь какое-то ощущение...щекотки? Наверное именно так. Белл смотрела то в его глаза, то по сторонам, и не знала, что делать. - Я конечно верна КАПу и бла-бла-бла, но со своей пассивной силой, сейчас не смогу помочь, да и думаю, что без меня справятся, - настроженно начала девушка, ну да мне проще убивать кого-то спокойно, чем ввязыватся в какие-то драки, особенно когда сила не на моей стороне, как там...лучше сматыватся? Вот именно, и как можно быстрее, пока не поздно, никогда не поздно, убегать, если хочется спасти наши жизни..., - главное, что бы по дороге, нас ничем не прибило, некоторые в порыве злости, не замечают, где свои и где чужие, - тонкие намек на Королеву, но то о чем она не подумала, и то чего не сказала вслух, не могло ей навредить, а вот репортерам, которые находились в нескольких метрах от них, могло повести меньше, - один момент, - сказала девушка и отпустила руку Адриана и сделала два шага по направлению к оператору, и "человеку с микрофоном", который комментирывал все происходящее, - добрый день, а как пройти к центральному парку? - девушка мило улыбнулась и аки дурочка, стала пялится на операторов, в какое-то мгновение, ее глаза стали еще более зеленые и яркие, - простите, но это для вашего же блага. - цинично заметила Аннабелль, и одной рукой дотронулась до руки оператора, а второй, до руки репортера, в этот момент, их глаза закатились, яд словно транквилизатар, долго не заставил ждать и камера упала из рук, оператора, а микрофон из рук репортера, - через час-другой придут в себя. - улыбнулась Белл и снова вернулась к Эвану, - тут где-то была моя машина, если конечно ее не разнесли к черту, - она начала искать глазами свой красный "Астон Мартин", и через какое-то мгновение его нашла, - быстрее, пока не поздно. - потянув Эллоя за руку, мисс Форлани резким шагом направилась к машине, оглядываясь, и достала на ходу ключи, зигнализация сработа мгновенно, - чего ты ждешь? Быстро! - фыркнула она и открыла дверь, которая на месте водителя, а Адриан открыл вторую дверь, рядом с водителей, блондинка любила машины, любила настолько, что даже страшно представить, а гонять на машинах любила еще сильнее, ногой нажала на газ, вдавливая его в пол, ревение мотора, колеса прокрутились и машина рванула вперед, оставляя позади - разрушеный бар, огонь, врагов и друзей, всех кого можно и нет, но так было нужно, темболее Анна не знала, что сейчас с Клубом, что могло там происходить когда никого из верхушки нет, а значит нужно было проверить.
А тем временем заварушка между Сэлли и Шарлоттой продолжалась. Что ж поделать, если встречаются два врага, то их не остановишь даже десятью катками для асвальта. А если эти враги ещё и мутанты... тушите свет ибо будет что-то страшное. Поняв, что сопротивляться Шарлотте безполезно ибо она была очень серьёзно настроена да и вообще, по своему жизненному опыту Ника знала, что лучше под горячую руку не лезть. Хоть опыт и был не очень велик. - Хм, будто ты сомневаешься в моём ответе. - с этими словами Ника отошла в сторону, но это уже и не требовалось - Вива сама начала действовать огибая девушку. Естественно, действиям Шарлотты мешала и та девушка со Школы Ксавье. Что ж поделать, видимо они двое: Ника и ученица Ксавье не желали этой борьбы. Но, не спрашивая их мнения всё началось само собой: Сэлли вдруг исчезла, что видимо, было её силой, а Вива, знавшая силу своей соперницы, нисколько не растерялась. На лице Свэй была написана решимость и знание того, что она делает. Беспомощность же Ники просто убивала её саму, да и грызла изнутри не давая спокойно смотреть за происходящим. Не вытерпев, она подошла сзади к... знакомой? подруге? сейчас это не имело никакого значения. Она просто хотела помочь... не без помощи своих сил. Поскольку через туман можно было бы что-то увидеть с помощью света... "Или я что-то путаю?" - подумала она, пыаясь вспомнить так ли это или нет.
Заявка: Выпустить не очень яркий луч из ладоней и осветить этот небольшой закоулок светом дабы помочь Виве в поиске Сэлли.
Похоже веселье только начинается.-Зик недовольно посмотрел на девицу,которая будто бы отклонила его силу совершенно в противоположную сторону,хотя удар был предназначен для Апокалипсиса. Глупая..-Улыбка с лица моментально спала, осматривая «прибывших» не так то давно мутантов. -Вечно лезут,туда куда,не просят.-он довольно осматривался косясь на Селену.Похоже в данном случае помощь ей была не к чему,да и общих разговор Апокалипсиса и Чёрной королевы ,складывался довольно мирно,несмотря на подобный тон,и использование своих способностей. Да и помощь Селены со стороны её подопечных была не к чему.Она была одной из сильнейших мутантов,чья сила не нуждалась в какой-либо поддержке или защите со стороны собратьев. Зик спокойно стоял,руки его были сжаты в кулаки,готовясь в любую минуту набить кому нибудь лицо. Милая,тебе стоит только попросить..-На лице появилась озорная улыбка.Кончики пальцев дымились,вскоре на них же появились и искры.
\из бара...с этим..там непонятное название..что-то на "о"\
Из бара можно было прямиком выйти на улицы города.Кривые,длинные,широкие - они испещрили город,будто бы артерии. "Чертова страна!" - думала Лайана,быстро переходя по перектресткам уличных проспектов, - "В Ирландии было куда проще! И эти американцы,и эти подонки-заказчики американцы...черт бы их подрал,тупиц с избытками демократии!" - у Корф мелькнула идея посетить какой-нибудь ресторан или кафе,чтобы обнаружить мутанта. "Мутант мутанту рознь" - заключила Корф и отправилась в кафе.
Волею случая Кросс и Спэрроу приземлились на крыше поезда. Дематериализовавшаяся поверхность под Кроссом сковывала его движения, однако ноги остались свободными, чем тот не преминул воспользоваться и нанес удар Свону в затылок. Выстрел в грудь прошел бы удачно, если бы не одно но – Джонни, вместо того, чтобы перевести противника в состояние фазирования, проделал это с собой, что по большому счету значения ни имеет, так как нога достигла пункта назначения – лица Ричарда. Но, увы, Спэрроу не подозревал, что настоящая опасность ему представляет не Кросс, а приближающийся тоннель с потолками, значительно ниже, чем в станциях. И если последнего спасло то, что он сейчас являлся «частью» крыши поезда, то, что же касается Войны, тут все закончилось плачевно… Тем временем Селена, все сильнее и сильнее сдавливая шею Смерти, перекрыла поток кислорода, и та осталась жива лишь благодаря регуляции внутреннего давления. Сама же Королева уже ощущала нехватку энергии, которую она сегодня расходовала больше обычного. Некоторое мгновение – и всадница без сознания рухнулась на землю, а Галлио, пусть и на время, теперь полна сил и энергии. Все псионические воздействия за последний час, игра экстерналов с реальностями, такая концентрация столь мощных сил в одном месте и на столь краткий промежуток времени – все это не могло пройти бесследно. В конечном итоге все эти манипуляции привели к искажению пространственно-временного континуума, преимущественно искажению именно этой реальности. Окна находящихся по близости зданий разбивались вдребезги один за другим, языки пламени уже перебрались на верхние этажи, предметы вокруг стали летать в хаотичном направлении, каждую секунду раздавался взрыв машин, оставшиеся в живых люди, пребывающие поблизости, могли почувствовать значительное повышение температуры, небо, до этого скрытое за темными тучами, теперь уже превратилось в абсолютную мглу, и вскоре единственным источником света остался огонь, огонь злости, ярости и безумства. Это был настоящий апокалипсис. Внезапно с крыши небоскреба, куда предположительно Селена телепортировала себя и Нура, стал распространяться ослепительный свет, но лишь на мгновение, возможно в последний раз даруя шанс этому миру увидеть экстерналов, прежде чем померкнуть, уступая место мраку. Эти несколько секунд приближались к вечности, казалось, время замерло. Но еще одно мгновение – и все вернулось на круги своя. Никаких разрушений, ни следа пожара, ни мглы на небосклоне – ничего этого не было. Казалось, что тот промежуток времени, за который произошла схватка, вырезали, но, тем не менее, все участники схватки будут помнить о нем… Вспомнят, когда придут в сознание.
Переход для Кросса и Зика >>> КАП – любая локация. Переход для Спэрроу >>> Городское кладбище. Переход для Black Queen и Apocalypse >>> Временная Ось.
Физ. Состояние Спэрроу – аналогично состоянию до схватки. Физ. Состояние всех участников схватки – в норме, без сознания, помнят о минувших событиях. Участники сражения перенеслись благодаря пространственно-временному искажению, впрочем, не только они.
Последовательность: Вива-Стар-Темная звезда-Сэлли (я просто не могу долго ждать Сэлли)
Девушки. Они все такие непредсказуемые, такие неповторимые и разные. Каждая из них обладает своими неповторимыми качествами, достоинствами и недостатками. Каждая из них о чем-то мечтает и чем-то сожалеет. Они умны, красивы, одни веселы и беззаботны, другие скромны и внимательны, они манят и завораживают одновременно. И в глаза какой-либо девушки вы не посмотрели бы, то обязательно найдете что-то, что вас заинтересует, кого-то сильнее, кого-то слабее, но обязательно заинтересует. В глазах Шарлотты вы могли бы увидеть, манящую злость, настолько привлекательную, что вам бы захотелось вечность на нее любоваться. В глазах Ники наивную, милую, в некотором смысле девичью растерянность. В глазах Сэлли занимательную ироничность и резкую готовность, а в глазах Лэй, которые уже успели побывать красным деревом (цвет), отблесками изумрудов, лепестками диких фиалок и сумраком ночи, вы вкусили бы дикую, неукротимую энергию, удивительно спокойную и необузданную одновременно, энергию, которая сбили бы вас с ног. Заинтересовали бы вас эти девы? Безусловно! Они бы вас заинтересовали, заворожили… и в тоже время испуги бы, потому что после встречи с любой из них, ваша жизнь уже не будет прежней. На улицах города произошло совершенно непредвиденное. Сэлли и Вива перешли к действию. Сэлли бросила в след свою ироничную улыбку и стала невидимой. Вива же попыталась, помешать этому, вызвав одновременно туман и легкий ветер. Ника растерянно смотрела то на одну девушку, то на другую, а потом, став поближе к Шарлоте, и вызывала на подмогу свою силу. Но Лэй все еще стояла в стороне, стояла все так же спокойно, но была готова ко всему. Она любила такие потасовки, очень любила. Хотя бы, потому что благодаря этим потасовкам можно выяснить кто сильней. Она медленно сжала и разжала аристократичные пальцы рук, и попыталась оценить свои чувства, ведь каким бы уровнем силы ты не обладал, это тебе не поможет, если ты не умеешь правильно оценить и распределить свои силы. Так же Лэй знала, что у каждого мутанта есть излюбленные приемы, которые он отрабатывает каждый день, и которые невозможно перебить, даже если ты гораздо сильнее. Лайни не любит выбирать сторону, и она не любит отдавать кому-либо свои симпатии, но сейчас Лэй бы встала на сторону Шарлоты, но она, как это нестранно, любила честные бои, а бой трое против одной – это определенно нечестно. Лэй вскинула руки, и темная стремительная энергия, неимоверно сильная и мощная направилась в территорию, которая разделяла Нику и Виву от Сэлли. Энергия стала уплотняться, становилась материальной и осязаемой, и всего лишь мысль о том, откуда она берется пугала. Мрак (энергия) продолжал уплотниться, а сгустки энергии вырывались из нее словно щупальца, пытаясь достать то до одной девушки, то до другой. Лэй сконцентрировалась, пытаясь успокоить эту силу, часть ее самой.
Заявка: выпустить энергию Лайнии, сопоставить ее как живую, но плотную стену между Вивой и Никой от Сэлли.
Я теряюсь в себе, я не вижу ответа, я не верю себе, не жду попутного ветар, я не могу долго ждать, но могу долго верить, я люблю это знать, но не люблю я так делать. Я так часто терял в никуда в ниоткуда, я так часто менялся, проходя вновь три круга. Я люблю мечтать, ну и врать тоже очень, я любил летать, но не долго, жаль очень. Небо было как пол, я ходить там умел, и умел я кричать, и шептать что-то смело. Но проходят года, и я снова меняюсь, и я снова ищу, что давно потерялось...
Что значит быть одиноким? Наеврное, ничего. Ты ничто и звать тебя никак, ты просто пустота, тебя ничто не радует, просто жизнь не удалась, просто в один прекрасный оммент ты понимаешь, что ты в этом огромном мире просто ничто, и ты не знаешь, что делать дальше, ты не знаешь куда идти, куда податься, куда пойти, кому отдаться, не хочешь ни есть, ни пить, тебе хочется только одного - зарыться с головой в землю, ничего не видеть и не слышать, наеконец-то отдохнуть от всех этих тревог и проблем, которые уже поперёк горла стоят. Уснуть...а проснуться уже в совершенно другом спокойствии. Джону так хотелось, чтобы всё решалось само, без его ведома, но в тоже время именно так, как как он того хотел. К сожалению, это было невозможным. Это было также нереально, как без капли содрагания или сожаления смотреть в глаза умирающего, или с равнодушием относиться к чужому горю. А сколько раз он вот так проходил мимо, когда, возможно, судьба благосклонно давала ему шанс, просила его оказать помощь нуждающемуся. Но юноша, казалось, не видел этих знаков судьбы, он не был любителем смотреть по сторонам, только вперёд, а зря, ибо у человека не точно плана жизненной линии, не карты, на которой был бы указан наиболее верный и правильный, самый короткий путь к обретению счастья, вечного блаженства. Поэтому всегда оюязательно стоит наблюдать за тем, что происходит вокруг тебя, так как именно детали, казалось бы, мелкие ньюансы, а в последствии смогут сыграть далеко не последнюю роль в твоей жизни. Каждый человек на земле, чем бы он не занимался, играет главную роль в создании истории мира, и обычно даже не знает об этом...Действительно, кто ещё строит судьбу мира, елси не люди сами? И чему же они удивляются, когда речь заходит об убийствах, насилии, войнах вражде? Они сами спровоцировали всё это. Никто не может повлиять на Судьбу мира так, как сам человек, и это - чистая правда. Если он захочет, то в мгновение ока сможет исправить свои ошибки а при большом желании ещё и ошибки других, но, видать, есть дела и поважнее спасения человеческих душ от выветривания и истощения. Но что же может быть глпавнее предназначения? Ведь это то, ради чего мы живём. Другими словами, предназначение - это персональный смысл жизни каждого. Но более важно узнать, если ли оно, это предназначение, как интереснее и эффективнее жить: следуя своему предназначению или, не зная его вообще. Есть оно у каждого или нет - определить сложно, а ещё сложнее доказать. Предназначение другого человека может показаться красивым или бессмысленным, близким или непонятным - все потому что у каждого оно свое, несмотря на возможные совпадения. Даже те слова, которыми выражено предназначение, имеют свой неповторимый смысл для его хозяина - другие люди могут его прочесть и представить себе совершенно другой путь. Время, жизнь - они реальные только в настоящий момент, который мы переживаем сейчас. Вот она - жизнь! Зная конечную цель и направление движения, мы наполняем смыслом этот момент. И чем точнее определено предназначение, тем больше смысла в жизни, но не в какой-то там, будущей, или в той, о которой будут вспоминать потомки, и не в той, которой уже нет, а в этой, что всё время здесь и сейчас. Именоо в нём, в настоящем, весь секрет. Уделишь ему должное внимание - сможешь улучшить его. А улучшишь своё нынешнее положение - сделаешь благоприятным и грядущее. Не надо заботиться о будущем, нужно жить настоящим, и жить так, словно каждый твой день - последний. Если бы вам осталось жить всего один день, как бы вы поступили? Трудно сказать, с точностью можно будет сказать только тогда, когда этот день настанет по-настоящему. Но кто же знает, когда именно он настанет? Вот, если бы сейчас Джону сказали, что это его последний день...Ему и самому так казалось. Он сейчас был в таком состоянии, словно он простоял несколько часов в очереди к терапевту за справкой, болел мол, грипп был. Терапевт листает карточку, читает историю болезни, изучает. Вдруг бледнеет и говорит про необычный случай, осыпает градом медицинских терминов и потом выносит приговор: ему остаётся жить 24 часа. Пройдёт один день и все, вас уже нет. Все, что успеете сделать в эти часы - ваше, то что нет - вы уже не сделаете никогда. Нет времени откладывать дела, сидеть сложа руки - остался последний шанс эффективно распорядится своим временем. Что бы вы делали, если бы узнали, что осталось жить один день? Хорошо было бы сделать те дела, которые давно собирались сделать, но до которых не доходили руки. Вот он, момент - последний день, когда откладывать уже некуда. Самое важное, то что имеет глубокий смысл, должно быть сделано в этот день. Ведь если это мелочь, то какая разница - сделаем мы это или нет? Время здорово изменить отношение к окружающим. Нет смысла ругаться с кем-либо, все обиды - прощать, быть добрым. Ведь какой смысл в обидах, ссорах, ругани? Остался всего лишь день и провести его надо достойно. Обсудить важное с близкими, открыться в чем-то, признаться, насколько они важны для вас. Ведь в повседневной суете мы иногда не замечаем грубости по отношению к тем, кого мы действительно любим. И как тогда воспринимается такая любовь? Вряд ли искренне. Быть открытым, восприимчивым к чужим мнениям - вот как бы следовало прожить свой последний день. Но Джон не знал, что такое – быть кому-то нужным, по-настоящему, поэтому ему не к кому было идти, не у кого просить прощения, ведь он наделал столько ошибок, что до конца своей жизни ему придётся за это расплачиваться, и кто знает, хватит ли этой жизни...Поэтому молодой человек просто сидел и думал, в чем его предназначение. Для чего он был здесь и насколько он реализовался? Ему хотелось умереть, быстро, безболезненно, чтобы больше не мучаться, не метаться, не разрываться на части. Сент хотел быть уверен, что все таланты, которыми он был наделён при рождении и все то, что он приобрёл на своем жизненном пути пригодилось хотя бы одной маленькой букашке, хоть какой-то частице этого мира. Мутант уже твёрдо вбил себе в голову, что не хочет больше ничего.
Все ли я сделал, на что был способен? Занимался ли я действительно тем, чем мне было предназначено заниматься или это был случайный и неудачный выбор? Осталось 24 часа, чтобы разобраться с этим...Ещё осталось немного времени для того, что бы сделать хотя бы несколько шагов по верному пути. Есть ещё шанс наполнить остаток жизни своим, неповторимым смыслом...Увы, уже слишком поздно...
Сколько безусловной радости можно испытывать просто идя по дороге, когда знаешь, что она действительно ведёт к желаемому пункту назначения. Но в случае Джона, это была случайная тернистая тропинка в незнакомом лесу, а не широкая магистраль, на которой полно попутников, готовых разделить вместе с ним его путь. Что и говорить, Паэро никогда не был верен своей дороге до конца, он всегда сворачивал ради быстрой, но однократной победы. И, когда казалось бы, его тропинка наокнец-таки вывела на нужное место, он опять потерялся, заблудился в трёх соснах...Но всё равно или поздно кончается, и этот, Последний день, тоже когда-нибудь закончится, и уже другим предстоит размышлять, чем вы им запомнились, какими достижениями. Это будут ваши близкие и дальние родственники, ваши друзья...Какими словами - на это вы уже не повлияете, на это можно повлиять только поступками при жизни. Джону, казалось, было мало душевных страданий и он решил подбавить масла в огонь, вспоминая о саммом неприятном, больном. Он так и сидел на корточках, жалкий, разбитый, юноша даже знать не хотел, что со стороны это всё выглядит по меньшей мере трогательно, сам себе он казался просто ничтожным, недостойным того, чтобы существовать...
Что для меня важно? Чего хочу? Ради чего всё это? Рали тщеславия? Гордости? Господи, ну почему всё так сложно? Почему это всё свалилось именно на меня? Если это было возможным испытанием, то я проиграл этот бой, я не могу бороться всю жизнь, а борьба с самим собой самая худшая из всех..Ненавижу проигрывать! И что это только что было? Вот что? Хотел доказаться самому себе, что тебе ничего не стоит устроить тут пожар? Или в очередной раз выставить себя на посмешище, унизить ещё раз? Не перед кем только, жалость какая...Говорил тебе отец, будь сильным, а ты...тряпка. Жить нужно так, чтобы не было жалко умереть прямо сейчас...
Но, как и обычно, у кого-то на счёт Паэро были свои планы. Неизвестно, к чему сподвигли бы его мысли, но в ту же секунду, юноша понял, что находится совершенно в другом месте, ибо здесь уже не стояла та, привычная для него тишина, наоборот, складывалось такое ощущение, что на время юноша перенёсся в Ад, и, если бы не клочок синего неба над головой, то Джон, пожалуй, не разубедился бы в своих мыслях. Быстрым движением мутант поднялся, пытаясь разобраться, что происходит и какого чёрта он тут собственно делает и кто посмел его сюда перенести! Но ему тут же пришлось заново пригнуться, прикрывая голову руками, так как часть осколков, не отражённая Апокалипсисом разлетелась в разные стороны. Сам того не понимая, он, можно скзаать, оказался в эпицентре всего происходящего. Собравшихся...нет, убивающих друг друга мутантов молодой человек видел впервые, а то, что они были мутантами, догадаться было не трудно. Но двое из них выделялись больше других, было заметно, что они на несколько уровней сильнее всех остальных вместе взятых. Женщина...она была красива, несмотря на толстый слой пыли, покрывавшей её с ног до головы. Но это была совсем другая красота, нежели Сенту доводилось видеть раньше, холодная, опасная...Он невольно поёжился, хотя совершенно точно знал, что Чёрная Королева даже не смотрит на него, её внимание было полностью поглащено другим...Нельзя было не отметить, что одна только внешность Апокалипсиса указывала на то, что человеком он был властным, жестоким, твёрдым. С таким то рядом уже было страшно находиться, а под горячую руку попасться и вовсе не хотелось бы. От него так и веяло смертью. На остальных Джон даже внимания не обратил, он хотел бежать отсюда сломя голову, но что-то держало его на месте, ноги его словно приросли к земле и сделались ватными, а он всё продолжал смотреть на него, на своего будущего Хозяина...
Каждый раз когда я сажусь писать эпиграф я удивляюсь как мои корявые слова складываются в непонятную_ужасную_странную рифму, во мне погиб замшелый поэтишко. Родись я лет семьдесят назад, писала бы хвалебные оды СССР ^^ не обращайте внимание, у меня очередной приступ меланхолии
переход ->>>>> Временная ось ->>>>> Улицы города. Пост изначально писался на улицы, так, что не было сил его переделывать. Простите.
Моё сугубо личное проклятье С уста, скатившись, полетело камнем вниз. Безумным пламенем ненастья, Погибнуть, взмывая гордо ввысь. Жить, на камнях умирая, Стучаться в прорехи Земли. Сдавать… все карты отдавая, А мы ведь не так уж далеки… От ясной степени заката, От красной пелены морей, От нежных вздохов, что у злата, Пускала ты в туманность дней… Мне жаль, увы, но мы погибли Ещё на позабытой плахе. Отдавшись миру за грехи, Продавшись на пустой рубахе… Я проклинаю, ветер сильный, Я умоляю позабыть, Что запах есть во мне могильный, Что есть, кого ещё любить… (с)
Всё-таки пустота это не то тёмное пространство, которое его сейчас окружало, а состояние души. Она жуткой и неизлечимой болезнью поселилась внутри, беспокоя своим нытьём и невозможно долгим терзанием. А он любил пустоту, любил потому, что она была похожа на него. Она слепа и всевидяща одновременно. Странная и пугающая. Её бояться, ей поклоняются. Она как он. Она как она. В ней можно жить и умирать, рождаться заново и тонуть в пепле гибельных ночей. Столько возможности даёт всего лишь одно тёмное пятно, дыра среди вечно сияющих звёзд вселенной. Кипельно белая пустота с клокочущим звуком небытия. Метафоричность достойная лишь самых известных и выдающихся писателей. Не жаль потратит жизнь, описывая одну лишь пустоту. Ибо отчего-то знаешь, после тебе всё станется, тебе заплатят по деяниям твоим. По крайней мере, так говорит Библия, а мы склоны верить ей. Даже он склонен верить, верить в то, что Апокалипсис не смерть, а утрированное временем и ограниченным пониманием людей сознание жизни. Слишком много пугающей философии. Она же вгоняет в рамки недосказаностей и глупостей свойственных только человеку. Но что же на счёт веры? Встаёт еще один острый, сугубо личный вопрос. А что же сказать? Люди склоны верить, и он как бывший человек, верил. Должны же иы хоть во что-то верить, ведь тогда жизнь и без того невыносимая, становится практически не пригодной для того, чтобы волочить хоть какое-то подобие существования… …хотите обратиться к древнегреческим мифам? Ваша воля, никто не осудит, лишь удивятся образованности и начитанности. Так мифы они есть подтвержденья глупости, они факты, они уроки, которых не стоит повторять, и которое хваленое человечество со странной постоянностью повторяет. Не жалко ли Прометея, который заранее знал, что за свою доброту, он понесёт суровую кару. Но нет… Он решил помочь бедным людишкам, и вот, огонь весело трещит в пещерах, отражая на наскальных рисунках беготню теней, а бедный Прометей, про которого все давно забыли, страдает каждый день, когда гигантский орёл сжирает его печень. Вот этот и есть красивый и грустный миф… Вы жаждали послушать? Так внимайте, зная уже, что каждое наше слово безликая ложь, рождённая необходимостью поведать вам историю жадности и алчности. Но вам ведь всё равно. Говори, что не говори. История осталась забытой, превратившись в сказку, которой пугают ночью детей или в увлекательное приключение, кое сумело развернуться на подмостках фантазии начитанного мальчишки. А ведь мы живём, пока мечтаем, пока верим в свои мечты. Опять этот удушающий кандалами вопрос веры. Должны мы верить? Должны. Как сказано выше, без веры жить нельзя. Так во что верят такие как он? Не в самих ли себя? Трудно сказать. Эгоизм это тонкое лезвие бритвы, по которому опасно и невыразимо сложно ходить, да что уж, ходить? Нет, ползти, извиваясь на каждом новом повороте. Его ли это удел? В ответ услышим громогласное «нет», но знаем, что это не так. Опять жестокая иллюзия, которая самозабвенно нас обманула. Потакая прихотям и страстям, мы всё больше её усугубляем, рождаем почву для развития ещё большего обмана, и с каждой прожитой секундой увязаем в нём. Всё это знал он далеко не понаслышке. Испытав каждый раз на себе горечь унижений и разочарования. Долгая утрата, которая мучила, не прекращая не один год. Он мог смеяться над собой, мог оплакивать, мог ненавидеть, но точно знать одно ему довелось – Апокалипсис не слаб. Ведь слабыми могут быть люди, а он либо давно перестал быть человеком, либо превратился в него так поздно, что уже и сам забыл, что, значит, быть этим homo sapiens. Миллионы раз повторяется за день это заколдованное слово, оно обладает магическим действием, отрезвляет, ущемляет и без того задетую гордость. Так отчего же не повторить его ещё раз? Напомнить себе, что им ты не являешься, и вряд ли когда-то являлся. Это одна большая разница, которую трудно постигнуть в одиночестве, нужен инородный элемент. Непрестанно напоминающей тебе, что следует двигаться дальше, не опускать руки, двигайся вперёд, навстречу алому закату и беспробудно синему рассвету. Не зря сжигая на римских кострах Нерона еретиков, он смеялся, глядя на зарево и пугая прокажённых своим жутким хохотом. Не зря он видел мелкие волны Нила, когда, кинув в него камень, тот рикошетом летел вниз, в глубину мутновато-зелёной воды. Не зря он вдыхал загаженный воздух современности, с упрёком глядя на высотные здания Уолт- стрит. Всё не зря. Чему только не был он свидетель, чего только не повидал. И кто-то неумный, хочет сказать, что он не жил? Пусть это говорит Селена Галлио, пусть! Её слова не менее лживы, чем его. Но он то знал, что всему есть цена, и придет расплата. Не сейчас, пройдут года, столетия, минует новое тысячелетие и грядёт день. Может Судный, а может, и нет. Мы верим в Библию, но не считаем, что всё сказаное в ней истинная правда. Именно поэтому, уповая на удачу, или какое-либо ещё разочарование, он бежит вслед за временем вдогонку, искривляя за собой Вселенную, по одному желанию души, которой нет, и не было. Вот его вера. Непоколебимая вера. Даже столетия, прожитые им в одно мгновение, не стоят того, во что он верит. Ни мир, ни солнце, ни земля, ничего не стоит этого. Понять простому смертному это недозволенно, как недозволенно когда-то отведать с Дерева Добра и Зла запретный плод. Но человек в натуре своей искатель, и он пробует. А вскоре умирает, вкусив ужасную истину, от которой сходят с ума величайшие. Вот его вера. Таких как Нур уже не будет, ибо никто ни после, ни до него, не сможет перенести столь страшное знание, это ноша, которую придётся нести только ему. И он это знал, поэтому смирился давным-давно. Только боль затаенная внутри, не давала покоя. Убитая кем-то совесть хотела проснуться и толкнуть на новые, ещё более страшные изуверства, при виде которых даже Калигула устрашился бы говорить… Молча глядеть на край галактики и видеть расплывшееся пятно Млечного пути, невыразимо красиво, особенно когда сами звёзды осыпаются с твоих глаз и колют руки. Ощущение, граничащее с эйфорией и сильнейшей болью в мире. Неосознанно себя губить, а после помогать восстановиться, встать на ноги и вновь пойти обратно. Заколдованный лабиринт, в котором Фавн он и есть. Блуждать по закоулкам прожжённой пустыне, под наименованием душа, а потом продать её за бесценок, то Богу, то Дьяволу в угоду. Может, о нём сосинял Гёте, с него был списан Мефистофель, а Фауст лишь одна из ипостасей Вселенского зла? Говорить загадками его прерогатива, мучить и издеваться лучшее занятие. Но всё когда-нибудь надоедает, истощает и мешает жить. Поэтому, со временем хочешь освободиться от пут и вдохнуть свободно. Только смертный контракт уже подписан тобою и шага назад нет, сделаешь его и игра проиграна. Ты летишь в пустоту с налитыми кровь глазами, с её глазами, с глазами Селены Галлио. Нет, он не позволит, роскошь слишком дорога, тем более для неё. Сотрясать воздух ложью, уже неуместно, стоит одуматься и понять, понять, что можно добиться желаемого другими путями, которые совершено, непохожи на этот. Есть способ, который сокрыт, есть таинство для повещенных. В сознание плыли рисунки, наскальная живопись, символика древняя и неосознанная никем. Он видел храмы, минареты мусульманских шахов, видел Дария во плоти и яростный крик Александра Македонского, когда тот смелый в момент разрубил гордиев узел. Будь у него сын от человеческой женщины, то он был бы похож на этого смельчака, но его нет, значит, и нет лишней слабости. Но у Селены она есть, пусть Нур пока не думает об этом, но на что способна любящая мать во имя спасения нелюбимого сына? На многое. А Селена мать, хоть и никудышная, она человек и она женщина, пусть и наполовину, на ту половину, которая ещё не сгнила под прессом жестокости и фальшивой лжи. Козыри на руках, а знание открыто. Пора начать путь обратно, ибо сейчас он понял, что всё это значит, понял, где он видел это. В пустыне, в его любимой пустыне. Прожигающее солнце Египта и храмы, бесчисленные ряды, долина Фараонов, где покоятся их мумифицированные трупы. Когда-то ушлый англичанин нашёл там Тутанхамона, теперь и Нур отправится на поиски того, что он когда-то знал, того, что он снова вспомнит и поймёт на этот раз правильно. Перед глазами маячил соблазн и ради него, можно было пожертвовать физической болью. Апокалипсис знал, что она ударит, и он не оборачивался, гордо и прямо стоял к ней спиной, чувствуя нутром, как электрические заряды пробежали по телу. Мужчина улыбался, представляя её яростное лицо, в ту секунду, когда сила удара рикошетом направится к ней. Темноту замка, всю эту пустоту залил белоснежный, как подвенечное платье, свет. Он чувствовал боль по всему телу, но знал, что это не конец. Секунды тянулись странно быстро, и Нур понимал, что даже в такой искажённой реальности, он сможет управлять пространством. Мгновение и вот он стоял там, где должен был, где находился всё это злополучное утро. Улица Нью-Йорка, по-прежнему шумная и неугомонная. Толпа людей, снующая вокруг и мигрень, разлившаяся по всей голове. Она рубила её пополам, но он как будто бы её не замечал. Ищущий взгляд бродил по толпе, старясь разыскать светловолосого юношу. И он нашёл его, тот стоял на том же месте, где его оставил Нур, а рядом с ним на асфальте покоилась обессиленная Аурика. Подойдя ближе, вдыхая тухлый туман бензина, Апокалипсис взглянул сначала на юношу, а после на девушку. Наклонившись и сильными руками подхватив её бездыханное тело, Нур поднялся. И вновь внимательно осмотрел Сент Джона. Слова тянулись во фразу, которую он должен был произнести. – Я знаю, что ты хочешь уйти отсюда. Но ты не сможешь это сделать при всём своём желании. Тебе больно, и я почувствовал твою боль тогда, когда ты не сдерживая гнев, выбросил всю свою ярость в небо. Я смогу тебе помочь забыть боль, но и ты в кое-чём мне поможешь. У тебя нет выбора, но представь, что он есть. Ты хочешь забыть боль, и только я смогу это осуществить, и я знаю, что ты согласишься на то, что я тебе предложу. Ты так хочешь обрести смысл жизни, так позволь мне его тебе показать, хотя бы для того, чтобы ты понял…, - голос звучал его вкрадчиво и ясно, а серые глаза парнишки внимали ему с интересом, если не с любопытством. Но он до сих пор в его власти, и не мог противиться ей. Настало время наконец-то дополнить картинку ещё одной недостающей мозаикой, но для начала надо найти ту, старую. Мозг напрягся, отыскивая её среди тысяч людей, и вот результат, он его нашёл. Война не посмеет так далеко от него скрыться…
Скорее это даже не заявка. А утверждение. Зачем по сто раз мучиться Фактора? В общем, перенести снова на улицы Sparrow из кладбища. Думаю действие это можно санкционировать, так что буду считать, что оно уже одобрено.
Ещё один краткий миг и Джонатан Свон оказался рядом. Бросив на него оценивающий взгляд, Апокалипсис удовлетворённо кивнул. Затеянная игра стоила того. Изрядно потрёпанный, но полный сил мужчина. Своим видом Нур мало, чем отличался от Войны. Он это понимал и лишь соглашался. Старт гонки уже давно начался, до финишной линии далеко, но она уже маячит впереди, зовя рвануть к ней на всех порах. Но забыть про осторожность, не позволительно. Апокалипсис помнил, медленно и верно добиваясь цели. Ничто на этот раз его не остановит. В подтвержденье своим мыслям он посмотрел на тех, кто стал или станет его соратниками. Уверенный взгляд само доказательство. А сейчас они должны вернуться, вернуться к тому, с чего начали. Медлить нельзя, это равносильно смерти, только вот умереть дважды нельзя. Он будет повторять беспрестанно сию банальность. Он ждал, ждал опять, ждал чего сам не знает. Он попробовал быть человеком, это больно и не нужно, но в данный момент остро необходимо, ибо так кто придёт человек до мозга и костей, и других правил она не признают. А Нур ждал только её…
Серый город в полоску дождя Надевает свой серый наряд. Тяжелый, будто налитые свинцом тучи прячут за собою спасительной солнце, и ни один лучик не пробьётся сквозь их громады. Нет света, нет тьмы. Не поймёшь где –что. Здесь все равны, здесь всё сливается. Здесь все звуки заглушают звуки гудящих машин стоящих в пробке и гул голосов человеческих. Серый город серых ликов. Все пропитано обманом. Тех, кого мы здесь любили, Покрывает он обманом. Громкий смех ему не нужен, Слабый плач и тот не в силе. Безразличен, безнадежен, сер… Но горожане давно потеряли свои лица. Все здесь не естественное, не настоящее фальшивое и чужое. Здесь все друг другу чужие, здесь помнят о тебе единицы, здесь не нужен ты миллионам, здесь, когда ты один на один с толпой появляется ощущения боя. Остановишься – затопчут, никакого уважения, никакого внимания. Даже если ты умираешь – им всё равно. Ни одна эмоция не выразится на их каменных лицах. Перед глазами всё расплывается и сливается в сплошную серость. Кажется, этому не будет конца – из века в век всё будет так. …Она появилась внезапно, как лучик весеннего солнца, тёплый, приятный. Она чётко выделялась из толпы тем, что шла среди них такая, какая она есть. А какая она? Она подобно блоковской незнакомке появлялась на этой улице у парка каждое утро, в одно и тоже время, больше похожая на видение. Белоснежные одежды идеально сидевшие на девушке, волосы, которые чуть трепал лёгкие ветерок и этот безупречно ленивый взгляд. Она как все. Но выделялась чем-то. Казалось что она центр чего-то, откуда идёт необычайная энергий, которая притягивает взгляды, заставляет остановиться для того, что бы просто полюбоваться её необычайной грации, её лёгкой походке. Казалось, в каждом движении она скульптура, казалось, ничто не может нарушить её внутренний гармонии, но в тоже время, был чётко виден её дисбаланс с этим миром. Этот мир – он не её, она создание чужое, нереальное, наполненное каким-то другим смыслом. Она была не та, она была другая, не для этого мира. Она то ли из прошлого – одна из тез прекрасных дам, то ли из будущего. Но не из настоящего. Эмму сложно не отметить – в ней всегда было что-то, чего не было в других. Она притягивала чем-то. В ней это появилось ещё в юные лета, когда она была простой ученицей. Что это было – сложно сказать, но было ведь… И вот, эта самая Эмма Грейс Фрост шла по улицам города в никуда. Ей просто надо было уйти из школы, просто не видеть их лиц, просто остаться одной. Она не испытывала явного отвращения к школе, ученикам. Профессору, но сегодня, как будто в ней что-то сломалось, как будто прорвало. Нахлынула та самая тупая боль неизвестно из-за чего. Всем давно стало ясно и понятно – она там чужая, она там никто. Она не ощущала там того, что например, в клубе или в своей квартире, куда она заезжала так редко, но каждое мгновение там доставляло огромное удовольствие. Эмма перешла дорогу и завернула за угол. Всё слишком просто, всё слишком быстро. Она не могла понять в суматохе дней – куда же она бежит? Зачем ей это всё? Почему она ушла? Потому что… мысль остановилась на полуслове и ушла. Сложно. Странно. У неё давно не было времени просто пройтись, просто прогуляться и подумать о своём. И вот, сейчас, стоя посреди улиц и вдыхая запах бензина вперемешку с дешёвым парфюмом, она думала над вечным вопросом бытия – что делать? Каким будет завтра, если она ничего не помнит о вчера. Последние несколько месяцев были сумбурными, не управляемыми, всё смешалось в какое-то пустое варево и если его разлить – жалеть не будешь. Месяцы прошли пусто, бесцельно. Зачем? Зачем ? По всему телу разливалась непонятная, неизвестно откуда взявшаяся тупая боль. Пугающая неизвестность приглашала девушку сделать следующий шаг, а она всё шла куда-то. Она уже не узнавала улиц, на её лице не было выражено ничего, мимические мышцы просто взяли отпуск и она казалась куклой. Живой куклой, её глаза выражали какой-то ужас бесконечности, какое-то счастье незнания. Вот она стоит рядом с каким-то фонтаном. Одна из многих, но всё же одна. Рука потянулась к мобильному телефону, Натаниэль Эссекс. Эмме он был очень приятен как человек, такой своеобразный, такой порою свой. Интересный, удивительный, но всё же далёкий. Рука остановилась – передумала. Поворот головы и в мыслях всплывает слово «Бар». А раз бар, то Опиум. Конечно. Быстрый , даже не много резкий шаг выдаёт её самоуверенность, безупречно скучающий взгляд, но чуть дрожащие руки. Он так близко, совсем рядом. У самого входа стоят четыре человека и не много мешают даме её ранга, самомнения и вообще просто ей пройти. - Я, конечно, понимаю, что круто разговаривать посреди дороги, так что бы девушка не могла пройти, но может вы встанете как-нибудь покомпактнее? Эмма говорила медленно, растягивая слова, в каждом слове чувствовалось пренебрежение, некое безразличие. Скучающим взглядом она оглядела компанию, вскинув бровь, она лишь удивлённо заметила полушёпотом – Джон? Интересно. Девушка ждала, пока господа дадут пройти, она поправила перчатки и скрестила руки на груди.
Когда ты больше не понимаешь мир Все и каждый день ужасен. Когда я - шторм. Больше не выносит. Я буду существовать, если ты хочешь Вовсе не важно, где ты есть. Она сидела на корточках, прижавшись спиной к холодной стене незнакомого ей дома. Сидела и ждала. Ждала пока среди множества незнакомых, чужих, каменных лиц появится лицо человека, который бы элементарно захотел ей помочь. Но она точно знала, что ожиданье её будет напрасным. Она точно знала, что в этот самый момент, когда ей так нужна чья-нибудь помощь – о ней никто не вспомнит, в эту самую секунду её судьба никому не интересна. И возможно это не из-за того, что все её друзья фальшь, которая исчезнет в тот момент, когда закончатся хрустящие купюры в её бумажнике, нет, а может быть, потому что её доселе холодное сердце не было открыто ни одному человеку на столько дабы он узнал её и дабы она стала ему близка. А она привыкла быть один на один со своими проблемами, молчать о своих переживаниях с друзьями, а по ночам делиться всем с далёкой луной, чей лик был таким же чужим, каменным и холодным, как и лица прохожих на этой улице. Тогда когда время за полночь и скупая слеза оставляет мокрую дорожку на щеке девушки смотрящей в окно именно тогда сидя на столе она избавляется от демонов терзающих её душу. И ей не нужен понимающий, сочувствующий взгляд, руки робко лежащие на её плечах, не уверенный голос и пустые, ничего не значащие слова утешения и поддержки. Она всегда была уверенная в том, что ей не нужна людская жалость, что она не должна унижаться пред другими, загружая их своими излияниями души. Ведь для них это лишний груз и пустая, не нужная информация, о которой они позабудут на следующее утро. Тогда ради чего? А кто знает. Просто человек выговаривается и ему становится легче. Ему не важно, что до его переживаний слушателю абсолютно всё равно. Ей запомнилась фраза. То ли она из кино, то ли кто-то давно сказал это ей… - Не обижайся, детка, ведь это только бизнес. Эгоизм у людей уже в крови, наравне с материализмом. Это уже норма жизни, когда людям наплевать на тебя, даже если ты истекаешь кровью. Офелия не истекала кровью. А может надо было? Она просто всматривалась в лица прохожих. Она видела их заинтересованный взгляды на себе, не мой вопрос в глазах – любопытство, но каждый раз, когда они сталкивались с её взглядом – им хватало нескольких мгновений контакта глаза в глаза и они отводили взгляд. Они как будто боялись эту худенькую, не высокую брюнетку с затравленным взглядом ищущим помощи, опоры, поддержки. Но её взгляд не находил отклика в душах проходящих мимо людей. Они все были слишком мелочные, эгоистичные, самодовольные, чужие. Дэми обняла свои колени и перевела взгляд на асфальт. А ведь ей так хотелось, что бы сейчас рядом был человек рядом, который бы элементарно выслушали и… да, забыл на завтра. Ей нужны были и сочувствующий взгляд. И руки лежащие на её плечах, застывшие в попытке приобнять, и не уверенный голос, и слова утешения и поддержки. Ей была необходима вся эта жалость, всё это унижение. Просто потому что то что она пережила давило на неё слишком тяжким грузом. Это было нестерпимо больно, страшно вспоминать моменты провала, падения. Она не смогла. Она сломалась. Пару мгновений, а казалось - прошла вечность, она были ни чем и ни кем. Если бы могла – она кричала. Она бы закричала и сейчас, но её всё равно никто бы не услышал. Ведь даже самый пронзительный крик не мог бы достичь душ проходящих мимо людей. Ведь они были глухи к чужой боли, к чужим слезам и к чужим переживаниям. Убрав с лица прядь волос, она медленно встала, выпрямилась и пошла вверх по улице. Она была не знакомы с этой частью города, но ей было просто необходимо уйти оттуда. Здесь она ещё большим ничтожеством, чем тогда у Нура. Ей хотелось плакать и курить. Рука сама нашла пачку сигарет и зажигалку. Ах, почему сейчас не ночь и рядом нет луны-подружки. Такой холодной. Такой понимающей. Такой отрезвляющей. Дрожащие пальцы пытаются заставить зажигалку работать, а окоченевшие губы держать сигарету. Мимолётное пламя, сорвавшееся с зажигалки. Этого было достаточно, и она ускорила шаг. В руке дымилась сигарета. Она шла по улице с каждым шагом всё быстрее и быстрее. Она сталкивалась с прохожими, кто шёл ей на встречу и обгоняла тех с кем ей по пути. С каждым шагом всё быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, быстрее и быстрее. И вот она уже бежит и не замечает позади себя возмущённых окликов. Она бежит и бежит. Куда бежаит? Зачем бежит? Её догнал и пронзил чей-то оклик. Где-то она уже слышала этот голос – Петра! Единицы знали её под этим именем – под именем Петры Пэн, талантливой девушки-хакера. А может - показалось? А может – неё её? Да нет. Вроде не ослышалась, ведь оклик повторился – Петра Пэн! Но кто? Бежать! И вот она уже не пытается обегать прохожих расталкивая их. Дорогу девушке – дорогу! Тяжёлое дыхание. Центр города. Такой знакомый голос рядом – Мисс Валентайн. - Эрик. Всё здесь, всё готово. Спасибо ему. Но потребности уже нет, прежние переживания забыты. Холодная маска как и у прочих – насмешка и ироничный взгляд. Как просто, как знакомо. - Merci, Эрик. Офелия села в машину.
Быть человеком до конца, Сущее наказание. Даже проклятье с ним не сравняться. А ведь это больно… Тебя изъедает изнутри человечность. От неё надо избавится… И он избавился. Избивался до конца. Долой человечность!
Самое тоскливое, что может с вами приключиться – это ожидание, ибо ведь только оно может быть не оправданным и не заслужить все те силы, которые на него направили. Слишком уж очеловеченная оценка сего предмета. Но от этого не уйти, не сбежать, все мы люди – и природа у всех одна, просто у некоторых чуть-чуть подпорчена, а другие это составляющий идеал существа. Смутно так, всё запутано. Реальности, иллюзии, мысли и чаяния. Один безумный и немного терпкий коктейль бытия. Условные метафоры повторяются с каждым словом, нажимая на пустую пафосноть и банальность всего происходящего. А что же остаётся помимо этого? Всё уже изжито, всего добились, осталась лишь одна темнота, старуха-пропасть, которая в любую минуту примет тебя в свои объятья. Ласкающий темный шепот и вечной сон. Вот всего лишь то самое главное и нерушимое, что нужно. А есть ли что-то более? Скоре нет, чем да. Надо ли вообще это? Опять же этот вопрос. В жизни добиваются многие, от жизни требует многое, всегда всё во множестве, уникальность где-то запрятана в глубине платяного шкафа, сверху накидан хлам, пусто прожитые дни, незначительные переживания. А вот самое ценное покоится на пробитой стенке из дерева, покрытое толстым слоем пыли. Утверждающий, что о ценностях не вспоминали многое время. И благодаря кому всё это? Благодаря ему. Апокалипсис постарался чтобы этот мир был таким, каков он сейчас. Тупой, жестокий, не терпящий возражений или пререканий, миром правят деньги, квартирный вопрос, жажда желаний и удовлетворения их. В человеке так легко пробудить всё самое злое, нехорошее, глубинной, просто отвратительное. Ведь эти качества заложены уже заранее, чьей-то могущественной рукой, а он ведь только оружие, то страшное испытание, которое проходят не все. У нас у всех есть право выбора, а говоря, что его нет, вы просто опускаете руки и не хотите борьбы. Очередной самообман, возможность облегчить себе участь, ведь жизнью это не назвать. Всегда есть шанс, даже один на миллион, но он всё равно значит так, как и все сто процентов, которые дают нечестные риелторы. Так. Что выбирать всегда есть из чего, а глупо грезить, что вас заставили, нет уж господа, выбор он был, только не стоит упрекать и винить всех кроме себя любимого, что он был. Нур это хорошо знал и умно, даже достаточно рискованно манипулировал всем окружающим, строил историю в том порядке, в котором его это устраивало. Он много не терпел, но и многое позволял, однозначность и определённость не в моде, а он давно отстал от неё на пару тысячелетий, трудно ведь сверхчеловеку наблюдать с высоты своих помыслов незначительное колыхание неведомого доселе и мощного мирка под названием мода. Он был отрезан от всего, что его не касалась, его знание, будто обрубленные и точно нацеленные выстрелы в вечность, он попадёт, это точно, но туда ли? За эффективность ручаемся. Но ту ли, которую надо? Вопрос на вопрос. Опять вокруг бессмыслица, чёрный щекочущий туман. Пора это всё прекращать. Блики солнца, скрытого под сереющими тучами немного раздражал и взгляды, вокруг одни взгляды. Медлить нельзя, но он медлил. Вот ещё один аспект жизни. Делать то, что совершенно нельзя, а потом странно удивляться результату в итоге. Непозволительно самонадеянно, можно даже сказать. Что самоуверенно. Но ему ведь можно? А кто он? Господь Бог. Ответ устроил? Скривившиеся лица при одном упоминание, да, уже не верят в существование оного, так не является ли его жизнь одним точным доказательством того, что он существует. Говорят же. Если етсь дьявол, то и Бог как сила противоположенного заряда «плюс» имеет мест быть. Ну, так кто он, кроме ег самого? Имя не произносим, все бояться, все стараться. Падать и вставать заново, и опять страшиться. Заведённый круг, та окружность, которую обойдёт оловянный солдатик, после того как нажали на кнопку «Пуск». Опять слова, слова. Дражайшая Селена была права, он способен сотрясать лишь воздух, не совершая действий, не тревожа мысли и понимание. Он безликий, он разочаровал сам себя. Да, впадать в крайности одна из первых и обязывающей черт апокалипсиса. Без этого он, был бы не он… И в этом некоторая сила и истоки хитрости. Единоличность вопреки всему. Культ, взращенный самим собой и собой погубленный. Без всего это он уже бы не был собой, не был тем кем он являлся. Абсолют вбирает себя всё без исключения, и даже промежутки халатного безумств атому виной. Бежать от величия в двоенном объеме, значит бежать от самого себя… а на тебе уже висит тяжесть четырёх загубленных душ… вниз всё тянет и тянет. И не облегчит поклажу, она со временем лишь увеличиться… Именно четыре души, четыре личности, которые он в один момент погубил или скорее погубит. Для кого-то невозможная ноша, то что нельзя не пережить, не перенести, но не для него. С одной стороны желание бросить и покинуть всё к чертовой матери, это в нём говорит слабая сущность, что-то, что раньше именовалось совестью, второй голос, личность, живущая не одно столетия и старая как он сам. Но в тоже время с другой стороны желание, наконец, завершить начатое, смелость ничем не подкупленное и страждущая власть. Да, он хотел всего этого, зачем скрывать, былую глупость не стереть из памяти. Так же как не стереть то, что он сумел увидеть недавно. В голове до сих под хаос оркестра гуляли пленительные знаки, мнительная иллюзия могущества, да такого, что никакому живому существу даже не придёт в голову. Ему под милу будет создать собственную вселенную, ту которая будет отвечать его потребностям. Ту, что сможет подарить не только власть и силу, но и простое счастье, уверенность в завтрашнем дне. А ведь он сможет это сделать, сможет совершить тот главный и самый видный прыжок в своей жизни. Апокалипсис уже окончательно подобрался к той цели, к заветной точке отсчёта, к финишной линии. Называть одни и те же вещи можно по-разному, но смысл изначально заложенный в них не меняется. В этом и суть страной, отвечающий за всё, игры природы. Тут нет не проигравших, не победителей, каждый сумеет унести своё, то самое бесценное, что он сумел достать. Вот это и есть жизнь. Что ценно для? Она сама, так возьми и уйди достойно. Нур это и делал, и делал только со свойственным ему одному достоинством. Даже сейчас. Он стоял на улице, нюхал пропахший бензином асфальт и думал, вспоминал, гадал. Всплеск энергии. Внутренне чувство самосохранение включилось и оповестило, сюда движется существо, которое возможно ты и ждал. Философия уже давно загнала в свои тиски, не отмахнуться. Лишь утверждение того, что есть сталось в нём. Взгляд чёрных как ночь глаз устремился в сторону, сквозь толпу пробиралась молодая девушка, картинка из глянцевого журнала. Высокая блондинка, с умопомрачительной фигурой, ясными глазами и правильными чертами лица. О такой девушке мужчины мечтают сотнями, они готовы падать к её ногам, совершать кучу банальностей, и так далее по списку. Нур бы наверняка не обратил на неё внимания, если бы девушка сама первой не заговорила, пренебрежение, безразличие. Растягивание слов, словно перед ней компания умственно отсталых людей. Весь её вид говорил просто о том, как ей надоело слепое обожание, как она устала. Неожиданно, минутное волнение, удивленный взгляд в сторону светловолосого юноши, пребывающего сейчас в состоянии бездумной марионетки. Кукловод умело д1рнул ниточкой, и через секунду он знал причину этого возгласа, они были знакомы. Череда спутанных картин перед глазами и самое мелкое, что он мог уяснить это имя и странное ощущение её силы, да такой невозмутимо верной, что становила даже не по себе. Он принял правило игры, Нур теперь человек, или оное подобие. Аурика в покоившаяся на его руках слабо шевельнулась. Она помогла родить мысль о абсурдности картины, четверо взрослых мужчин и слабая девушка в бессознательном состоянии. Но Апокалипсис слишком давно потерял умение мыслить адекватно… – Прошу простить, я даже не мог предположить, что наш разговор может кому-нибудь помешать… ,- голос уверенный, и не похожий на него, странно видеть Нура в подобном облике. Шаг назад, мужчина освободил проход для Эммы,- Не сочтите за наглость, но не мог ли я вас где-нибудь видеть? Ваше лицо мне знакомо… ,- пауза, и старательное усилие вытащить из памяти Джона имя собеседницы,- Эмма, если я не ошибаюсь? Опасная это и неуправляема игра… игра в человека. Она имеет свои сложности и свои исключения. Но примет ли Нур их в расчёт? Вряд ли… ведь это всего лишь игра, которую на этот раз начал он.
Я не хочу быть здесь, я не хочу быть уже нигде, сотри мои мысли... Я не умею летать, что-то доказывать и утверждать, - больше нет смысла... Милый, ты можешь спокойно спать, можешь выключить свет. Ведь никого уже спасать больше не нужно, нет...
Ей не хотелось отвечать. Ей не хотелось на них смотреть, ей не хотелось говорить не просто с ними, а вообще, ей жутко не хотелось тратить на это время, ей не хотелось прерывать свой путь ради того, что бы перекинуться парой слов со случайным знакомым. А потом почти сразу же забыть об этом, ей не хотелось терять время в пустую. В последнее время она слишком много времени упустила. Как тогда, период детства – родители и прочее, полная бессмыслица. Эмма не была тем человеком, который признавал коллектив, семью, она была индивидуумом, не требующим дополнения. Ей казалось, что близкие друзья, семья, родные лишь будут мешать продвигаться не только по карьерной лестнице, но и вообще. Это как моральные принципы, которые тянут назад, которые не дают совершить тот или иной поступок. Когда тебе никто не дорог, когда нет человека, чьё мнение или благополучие тебя бы интересовало, то твои возможности более чем безграничны. Нет. Всё-таки родственников и близких у неё, наверное, никогда не было, что было – лишь простая наука, биологически – да, а ещё как-то – никогда. Не было в их «семье» связи, отношений. Это больше напоминало некую фирму, где она и её сёстры были подчинёнными, над ними стояла мать, ну а заправлял всем отец, верша их судьбы. Такой маленький, убогий и ужасный мирок, в котором ей не повезло родиться, но повезло оттуда бежать. Хотя на окружение девушке никогда не везло. Потом был институт, где была эта ужасная телепатка, вмешивающаяся в её жизнь. Хотя, наверное, это было только начало. Потом ведь был клуб. О да – сначала всё было как по маслу, всё как она запланировала, как она рассчитала. Так что, не удивительно, что власть достаточно быстро оказалась в её руках, ну и Шоу естественно. А потом они посмели привести эту никчёмную Селену, у которой не было ничего кроме отвратительного характера и силы экстернала. Без этого она была бы просто… никем. Да-да Селена стала Чёрной королевой. Наверное лучшей чёрной королевой за историю клуба, но что она принесла вместе с собой? Ничего. Кроме раздора и ссор – ничего. Деньги? Всё так же в основном за счёт Эммы, Шоу и ещё парочки каповцев. Управление? Удивительные стратегии? Нет – этим так же занимались Шоу и Эмма. А она сидела, пила вино и упивалась властью, заработанной за счёт страха. Потом, в один прекрасный день Эмма устала. Слишком много всего случилось, слишком больно было для её алмазного сердца. Опять цитата: «Я хочу отсюда уехать. У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу.» У неё как и у Остапа – появились разногласия с чёрной частью правящей верхушки. И она ушла. Не до конца. Была ещё какая-то ниточка, связывающая её с тем местом, но всё же лишь ниточка. Она сделала тот шаг и попала к Иксменам. Это было однозначно странно – вчерашние враги, тогда спасли её. Но это едва ли сделало их ближе. Может быть, безусловно, с кем-то она умудрилась подружиться. И вот. Спустя столько времени она понимала – всё было в пустую. Кроме её детища - компании Фрост Интернейшенел. Ей вдруг очень захотелось оказаться в своём кабинете, оформленном в холодных, стальных цветах, с избытком белого. Она не смотрит на него, лишь оглядывает эту однозначно странную компанию. - Но так уж получилось, что вы помешали, - всё та же интонации, всё так же медленно и лениво, надменно и пренебрежительно. Ей то, что до того, что он думал? Ах, он ещё и думает! По нему не скажешь. Твёрдый уверенный шаг вперёд. Потом ещё один. Она проходит мимо, но когда он называет её по имени, она останавливается прямо рядом с ним. Поворот головы и она смотрит ему в глаза. Нет, она не хочет отвечать. Но что-то есть в глазах незнакомца знакомое, что-то завораживающее – она сама себя не слышит, но точно знает что говорит.
«Неужели не узнаете? А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца,» - пробежала в голове мысль из какого-то произведения. Эта игра в гляделки раньше была её любимой, она никогда не проигрывала. - Да, Эмма. Эмма Фрост если точнее. Председатель правления и руководитель корпорации "Фрост Интернейшенел". А ещё… Давно, а может и нет – Белая королева клуба адского пламени. Она не знала – почему это говорит первому встречному, почему вообще отвечает на его вопросы. Будто что-то внутри её заставляло, она, как чувствовала, что это приведёт её к чему-то. Ей захотелось попробовать и не только так, но и на вкус. Проба – раз, два, три. Она пытается прочитать его мысли – успешно ли?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума