Отдельный блок медицинского комплекса на углу пятой авеню. В нем же располагается отдел судебно-медицинской экспертизы. _____________________________________________________________________________
Фургон остановился и санитары на носилках вынесли из него тело Ашен, застегнутое в черный пластиковый мешок. Судмедэксперт попросил Мартиник сделовать за ним.
Оказавшись в небольшом кабинете, выглядевшим едва ли не стерильным, он занл место за столом после чего указал девушке на стул на против. - Значит, так... Давайте еще раз по порядку, мисс. - врач-патологоанатом взял ручку и чистый бланк "Результаты вксрытия", в одной из граф которого обозначил "Ашен Вагнер". - Ваше имя? Кем вам приходится... приходилась убитая? Сейчас я внесу некоторые данные и вам придется освидетельствовать вскрытие, мисс. Надеюсь, выдержите? Картина, знаете ли, не из приятных... Врач оценивающе взглянул на девушку. Та хоть и была старше убитой, но видимо не намного... Но стоило ему взглянуть в холодные серые глаза Мартиник, как его поразило убийственное спокойстиве и видимое отсутствие в них каких-либо эмоций. Вообще... Что ж, далеко не каждый день ему встречались такие спокойные родственники-друзья свежерасстрелянных, -зарезанных, -отравленных "клиентов". Оно и к лучшему. Он был не настроен выслушивать еще чьи-либо истерики - слишком напряженным выдался день. Это было уже шестым по счету вскрытием.
Тело доставили к холодильным камерам. Санитары не слишком осторожно устранили с тела остатки латекса, когда-то символизировавшего ее одежду, уже более осторожно переложили тело убитой на аллюминиевый оист, прикрепили к ноге бирку с именем и кодом, псоле чего задвинули на охлаждение. Очевидно, пока некоторое время займет оформление бумаг, вскрытие в итоге придется на ночную смену. Как известно, на ночи обычно любят распределять стажеров-студентов. Да и к чему тут опытные врачи, когда все и без того видно невооруженным глазом? А извлеченные пули сумеет сосчитать любой идиот... Кроме того, вряд ли у этой малолетки найдутся отчаявшиеся от горя родственники, что могут потребовать немедленного точного медицинского заключения.
Сегодня ночью дежурила Энни МакКуинн. Это было ее всего лишь четвертое дежурство и до сих пор ей везло - трупов на ее смены не приходило, и девушка только кокетничала ночи напролет в ординаторской. Сегодня все обещало быть иначе...
Мартиник покорно следовала за судмедэкспертом до чистого кабинета и, когда ей было указано место, на которое можно было приспособить пятую точку, девушка не задумываясь сделала это. Далее она приготовилась отвечать на вопросы. - Ашен Вагнер, - Мартиник незаметно от него подглядела имя девушки, - приходится мне подругой. Мы дружим с детства, - соврала она, а врать Мастермайнд умела очень хорошо. - Моё же имя Кэролайн Стивенс. Простите, я не взяла документы. В этом случае меня подвела память. Никаких истерик, но это очень тяжело, - она вздохнула. - Ужасно. Понимаете, я не смогла уберечь её, а ведь у неё никого не было, кроме меня. Она с детства сирота, и так получилось, что мы выросли вместе. Так что мы почти как сёстры. Были, - добавила Мартиник.
Она замолчала и стала осторожно изучать взгляд, которым он рассматривал её и пытался выявить хоть каплю эмоций. И она об этом знала, что бы её позабавило, не будь она настолько закрытой для какого либо проявления "жалких мыслей". Кремация или похороны? - про себя усмехнулась девушка. - Для себя я избрала бы первое. Очищение. - Когда приступим? - спросила она. Жаль, что такое юное создание стало всего-лишь жертвой мужского эгоизма, - подумала Мартиник. - Мы все этому подвержены, но она станет нам неплохим напоминанием о том, что идти за первым встречным не стоит. Исход станет именно таким.
Да, ночь действительно должна была стать весёлой, хотя бы потому, что Джейсон придётся провести её в морге, да ещё не в компании какого-нибудь сопляка, а малолетки женского пола. Как же она ненавидела всю эту бумажную волокиту, которая и довела её до этого позднего времени. Вот вам и бюрократизм... Хотя Соединённые Штаты наоборот славились тем, что возни с документами здесь было гораздо больше. Но что тогда говорить о других странах? Мартиник вздохнула и задала вопрос молодому патологоанатому, имя которого написано на его бэдже: - Доктор МакКуинн, а Вы уверены, что умеете вскрывать трупы? - сама-то она умела, пусть и не профессионально. В детстве Мартиник удалось препарировать лягушку. Она даже немного подумывала о том, чтобы стать патологоанатомом, или хирургом... а уж совсем на худой конец, врачом-педиатром. Но как-то пришлось от этой идеи отказаться. Ведь кем она сейчас стала, это не важно, потому что чтобы расчленять трупы медицинского образования не нужно. Как, впрочем, и унитазы взрывать. Увернувшись от резко идущих навстречу подобных мыслей, она снова вернулась к трупу на столе.
Будь врач чуть внимательнее, он бы разумеется заметил, что слова девушки мало соответствуют ее истинным эмоциям, точнее полному их отсутствию, отраженному в ее серых, словно осенее небо, глазах, как в зеркале. Но это внимание в самом конце долгой и сложной смены было попросту ни к чему - Она готова присутствовать при вскрытии, она готова расписаться в освидетельствовании. Что еще нужно для того, чтобы считать окончание затянувшегося рабочего дня удачным? Нет, портить его себе он отнюдь не намеревался...
Еще немного бумажной волокиты, и патологоанатом, сменив кипельно-белый халат на привычный твидовый пиджак, проводил Мартиник собственно а операционную... вернее, в препарационную, это слово наиболее точно отражало суть назначения маленькой душной и в то же время холодной комнаты, выложенной дезинфицированной белой плиткой. О, этот восхитительный ни с чем не сравнимый тошнотворный запах формалина! Яркий синеватый свет медицинских ламп, направленный прямо на стол и мрак, сгустившийся в углах. На столе - Ашен...
Что она теперь? Всего лишь холодное мертвенно-бледное тело, с повреждениями, несовместимыми с жизнью. В ней нет ни искры прежнего огня... Просто жестоко расстрелянный труп, распростертый на операционном столе - без тепла, без дыхания... Под призрачно-прозрачной кожей еще отчетливее проступает темный рисунок вен и проводов, пока неотличимых друг от друга. Странно застывшее выражение лица в момент смерти напоминает какую-то сумасшедшую улыбку, синевато-белые губы обнажают чуть удлинненные кончики клыков, а кровавый венчик на лбу вокруг пулевого отверстия развенчал миф о том, что эта хрупкая девочка-кибернимфа просто спит и вот-вот откроет глаза... Глаза... Ее волшебные, чарующие темно-зеленые глаза цвета абсента... Смерть не пощадила и их - белки еще не помутнели, но расширенные зрачки, не реагировавшие более на свет, исказились, напоминая кошачии глаза под закрытыми чужой небрежной рукой веками... В лучах ярко-белого света она казалась полупрозрачной как восковая фигура, такая хрупкая, такая безжизненная... Смерть, даже такая ужасная, несомненно была ей к лицу?.. Увы и ах, это не более чем высокохудожественный бред писателей-романтиков "галантного" века. Реальность, она ведь совсем другая. Реальность, как говорят, "кусается"... Смерть сама по себе не может быть прекрасна.
Стажер Энни МакКуинн стояла в нерешительности, держа скальпель в заметно дрожащей руке, судорожно переводя взгляд с трупа на Мартиник и обратно. Где-то на самом дне колодцев ее "играющих" зрачков затаился самый настоящий суеверный ужас. О, эта чересчур впечатлительная юная особа слишком много смотрела в детстве фильмов ужасов об оживших мертвецах. Увы, в реальности такого никогда не произойдет; как бы нам того ни хотелось, дорогие сердцу люди, однажды умерев, больше уже никогда не постучат в наши двери. Быть может, только во сне... - Да, разумеется.- сдавленным шепотом выдавила из себя девушка, после чего, громко сглотнув в тщетной попытке прогнать тошноту и головокружение и едва удержавшись от того, чтобы зажмуриться, прикоснулась скальпелем к тому, что осталось от груди Ашен.
Мартиник видела, как нерешительно собирается начать свою работу Энни. Её левая бровь одиноко поползла вверх. - А Вам обязательно так нервничать? - спросила девушка. - Или Вы боитесь, что труп встанет? А нет, наверное, Вы боитесь, что она откроет глаза и скажет: "Кто Вы? Где я?". А может, вообще обойдёмся без разделения человека на части? Всё-таки над ней уже поглумились хорошенько. Не то, чтобы ей не хотелось поучаствовать в такой занимательной операции, просто капелька уважения к покойной у Мартиник имелась в запасе. Милые "Друзья человечества" уже порядком её помучили. Вот и думай после такого, кто болен по-настоящему. Мутанты или всё-таки люди, забывшие, кем они являются на самом деле. Да, и некому показать им, чем они являются на самом деле.
Мастермайнд хоть и с безразличием относилась к этим субьектам общества, но порой их откровенные выпады в сторону мутантов начинали раздражать. А может, просто за эти дни навалилось слишком много, что не всяк бы справился. А может это всё атмосфера, царившая в помещении. Мартиник она почему-то напомнила свободу с примесью окончания мучений. Она поглубже вдохнула запах формалина и прикрыла глаза, предаваясь воспоминаниям о погребении отца, и о том, как почувствовала некоторое облегчение, когда его не стало. А затем, когда сама резко их оборвала, она улыбнулась Энни и произнесла: - Хотите, я выполню грязную работу за Вас. Вы просто покажете мне, где резать, - слова звучали жутко, но девушка знала, на что идёт.
Хотя в любой момент мог зайти какой-нибудь заработавшийся патологоанатом, и тогда бы здесь точно произошёл бы неприятный инцидент. Но Мартиник как-то это не особо беспокоило: ведь ежели он начнёт что-то ей выговаривать - то наверняка окажется на соседнем с Ашен столе, где, скорее всего будет первым "разделочным материалом". Боже, - подумала девушка, - сколько во мне скрытой агрессии. Хорошее исследование для психиатра, - а Мартиник не любила их только потому, что считала неспособными справиться со своими проблемами, хотя чужие решались на "ура!". Но всё же предложение разрезать Ашен она решила отложить в голове на второй план - пусть Энни делает своё дело, сразу видно, что не слишком профессионально, но это её профессия, а сама мисс Джейсон понаблюдает за тем, как девушка будет выпутываться.
Лилит буквально ворвалась в морг, пнув тяжеленную железную дверь. Правда, после этого пинка у нее чуть не отнялась нога, но сейчас она даже не обратила внимания на боль. В приемной никого не было... Странно. Хотя что странного, сейчас как раз произошла пересменка. Дневные уже ушли, а ночные не торопились на слишком приятную работу. Лилит вдруг вспомнила, что обычно трупы препарируют неопытные стажеры, и это, можно сказать, придало ей дополнительных сил. Она ведь прекрасно знала, КАК практиканты вскрывают трупы. Искромсают сначала, а только потом доберутся до того, до чего надо добираться. Хотя, стоп. Труп? неужели она поверила, что Ашен - труп?
"Нет, нет, она не умерла, в ней еще осталась жизнь, я ее исцелю!" "Дура. Ты же сама кривилась десять минут назад от запаха смерти" "Я не верю, я не верю, я не хочу в это верить! Там убили кого-то другого, а она еще жива, жива, я смогу, у меня получится! Всегда получалось..."
Перед тем, как сесть в такси, девушку хорошенько вырвало. Она слишком долго терпела отрицательную энергетику особняка Натаниэля, потом слишком долго дышала запахом смерти. Этот запах был похож на трупный смрад, к нему невозможно привыкнуть. А видеть все это ей было невыносимо... В морге пахло по-другому. В морге пахло уже и не смертью, а... ничем. Никакого запаха. Ведь смерть постепенно уходит, выпивая душу человека и оставляя после себя его тело - пустую оболочку, как пустую скорлупу от яйца.
Лилит решительным шагом шла по направлению к дверям, за которым, собственно, и скрывалось сердце морга. Она твердым шагом шла к комнате с холодильными камерами, и почему-то никто не преградил ей дорогу. Хотя, причина этого ясна - коридор был пуст. Новый пинок [еще одна проигнорированная вспышка боли в многострадальной ноге] в массивные двери.
- Как ты держишь скальпель, дура? - рявкнула Лилит, жутко рассердившись при виде того, как стажер ["Так я и думала, неопытная!"] готовился к препарированию. Ее всегда раздражало то, что практиканты абсолютно не разбираются в медицине. Из всего потока, что выпускали мединституты, настоящими врачами было десятка два, не больше. Эта дурочка явно к ним не принадлежала. Она, заслышав грозный рявк, подскочила чуть ли не до потолка и выронила скальпель из рук. - Идиотка, - прошипела Лилит. Энни МакКуин удивленно посмотрела на какую-то рыжую малолетку, которая ворвалась в хранилище и орала на нее так, будто имеет право. Естественно, это возмутило МакКуинн. -Да какое право ты имеешь... - но фразу ей договорить не удалось. -Иди к черту, - тихо произнесла Лили. Что-то в ее голосе напугало Энни. До дрожи напугало... Может, это была глухая боль? А может, просто Лилит дала волю своей второй личности. И теперь в ее голосе слышались властные нотки.
Девушка сбросила с плеч куртку, оставшись в одной футболке. Плюнув на то, что здесь было довольно холодно, она подбежала к раздетой Ашен и остановилась перед телом. Шокированная. Никакой надежды уже не было, да и не могло быть. Тело Ашен было разворочено пулями, жестоко растерзано. И во лбу, прямо посредине, словно венец, виднелась аккуратная дырочка. Лили пошатнулась... Перед глазами потемнело, пошли разноцветные круги. Опять... тошнотворный запах смерти. Лили взяла скальпель в ладонь. Он послушно лег в узкую ладошку, это была вовсе не неуверенная и боязливая ладонь дежурной медсестры. Хотя, какой там медсестры... Стажера. В ладошке Лилит скальпелю было удобно. Девушка даже не стала просить перчатки, они ей были не нужны. Она не могла, никогда не могла, касаться тел людей в перчатках, в этой холодной резиновой материи. Даже когда проводила операции. А сейчас... сейчас мысль о перчатках вызвала не просто непонимание, как обычно, а отвращение. Лили аккуратно провела скальпелем по груди тела. Аккуратно вытащила пулю, но удивленно вздохнула: среди мышечных тканей что-то блеснуло. Вторая пуля? Еще один надрез, еще глубже. Теперь Лилит пришлось сдерживаться от более крупного вскрика - провода! Провода, которые причудливым образом сплетались с венами, пронизывали мышцы, оплетали тело Ашен. Какие-то чипы, вживленные в организм... Ашен была человеком-машиной, иначе Лилит это объяснить не могла. Ее снова пошатнуло. Лили всегда обладала слишком живым воображением. Она представила вдруг, как эта вся механика вживлялась в тело Ашен... И ее снова чуть не вырвало. Изверги. Твари... Но надо вытащить оставшиеся пули, черт бы их побрал. Поборов дурноту, Лилит снова взялась за острый скальпель. Пятая пуля, шестая, седьмая... да сколько же они успели в нее всадить?! Девушка работала очень внимательно, не рассеивая свое внимание на остальных. Так, она не замечала, что стажер смотрит на нее с все более и более возрастающим удивлением, а Мартиник... Впрочем, Лили не заметила и Мартиник.
Резкий хлопок двери - и нервы стажерки сдали. Это все так напоминало стандартный сюжет малобюджетного фильма ужасов, что воображение горе-патологоанатома мигом подсунуло сознанию ряд до боли знакомых, "нужных" образов. Энни вздрогнула и выронила скальпель, в то время как рыжая девчонка, сверкая глазами, чуть не с кулаками набросилась на нее. Сколько ярости и презрения было в ее голосе... Лилит сама принялась за дело. Она резала так профессионально, что ей могли бы позавидовать даже самые опытные хирурги мира. Маждое движение - математически точное, механически фиксированное. Пуля за пулей, девушка извлекала из тела Лэй свинец... Через несколько минут пули заполнили одну из емкостей доверху, она была слишком мала, чтобы уместить все пули. Стреляя, Грейдон знал о восстановительном свойствеорганизма Лэйрин и потому постарался, чтобы уж наверняка. Браво! Ему удалось то, чего ей самой еще никогда не удавалось... Он ее убил, развенчав миф о собственном бессмертии, в которое когда-то девушка почему-то свято верила. Зря...
А что же Ашен? Увы, чуда по-прежнему не происходило. Она была все также мертва и, следовательно, также безразлична ко всему происходившему вокруг: к ссоре девушек на почве профессионализма, к тому, что сейчас Лилит медленно приводила ее, Ашен, тело в относительный порядок, словно безмолвно благодаря за то, что когда-то, когда девушка по имени Ашен Вагнер еще существовала как живой человек, она помогла Лилит выжить... Время идет, и все кгда-нибудь становится прошлым. Переходит "au coeur a la memoire" 1, как любят говорить французы. Также и она сейчас совершала этот долгий безразличный для нее и мучительный для тех, кому она была дорога, переход... Вот только была ли она кому-то нужна?..
_____________________________________________________________ 1- "от сердца к памяти" (франц.)
К появлению Лилит Мартиник осталась абсолютно равнодушна: к тем резким действиям, которые привели в ужас использовавшую совершенно непрофессиональный подход к делу стажёрку. В её случае не было такого: ignorantia non est argumentum. Энни должна была знать своё дело, и раз уж она принялась за такую работу, она должна без страха смотреть в глаза безвременно почившим. - Смерть приходит быстро, уносит нас безжалостно, - сказала она Энни, наблюдая за растущей горой свинца: хорошо, что Ашен не чувствовала, как профессионально исковыривают её обнажённое тело. - Главное, сшить не забудь, - сказала она ново-прибывшуму профессионалу-патологоанатому Лилит фон Штробель.
Ужасно. Погибнуть, потом оказаться только в чьей-либо памяти, а затем быть вычеркнутым из неё окончательно, - подумала Мартиник. Но как-то без боязни этой мысли. Она даже не подумала о том, что где-то рядом, словно голодный волк, бродит Эссекс. Возможно, на могиле Ашен поставят гранит и напишут что-то типа: "Она распустилась скоро, словно роза, и увяла так же быстро". А потом камень от времени потемнеет, хотя дальше уже некуда и осыпется, словно прах. Ничто не длится вечно. Также и память: что-то мы помним долго, что-то забываем на следующий день. Но возможно, в этом-то и состоит вся прелесть жизни, а заодно и её смысл: жить, чтобы после смерти тебя забыли? Может, так оно и есть.
Мартиник стояла и молча смотрела на продолжающуюся операцию совершенно опустошённым взглядом, окончательно лишившись сожаления. В любом случае, перед похоронами Ашен будет выглядеть, как конфетка. Её вычистят от железа, зашьют, словно тряпичную куклу, положат в гроб в самом прелестном костюме, рядом пройдёт целая профессия, неся его на кладбище, где уже целая толпа когда-то знавших Ашен существ простится с ней и проводит в последний путь. В церкви пройдёт отпевание, а затем где-нибудь среди невзрачных памятников закопают гроб и внедрят в землю табличку. Все постоят, а потом пойдут праздновать поминки: во всех странах без поминок никуда. Где-то напиваются, где-то ведут задушевные беседы. Но везде справляют поминки. Потом все ещё раз вспомнят, каким хорошим человеком была Ашен, и разойдутся по домам. И всё закончится. А потом, возможно, о ней вспомнят через год, хотя, скорее, позабудут.
Прошлым вечером в Вальв позвонили из полиции. Спокойный офицер коротко попросил прощения за беспокойство и уведомил директора о том, что один из его сотрудников найден мертвым в очередной подозрительной подворотне. Лан Френка Локена знал. Скажем, даже больше, чем просто знал, сколько отработали вместе, делились одной бутылкой пива на двоих, оставаясь дописывать очередной завернутый код, прикрывали друг другу... кхм... спину от начальства. В общем, если бы Линден признавал наличие друзей, можно было бы сказать, что Френк был его другом. Наверное, именно поэтому Ньюэлл вызвал его в кабинет днем, заявил, что работа над восьмым эпизодом Халфлайф-2 откладывается (лично для Лана), и что нужно ехать на опознание. Потому что родственников у Локена не было. Несмотря на то, что директор требовал ехать немедленно, Алан тянул время, как мог. До вечера дотянул, а потом его все-таки выпинали, да и вообще, пора честь знать. И все же, останавливая мотоцикл на стоянке, он еще покурил и только после этого неспешной, вроде как прогулочной походкой отправился в морг. Все-таки, что ни говори, видеть мертвого Френка было... не самой приятной перспективой. По дороге к моргу Лану пришлось отвечать на некоторое количествл банальнейших вопросов. И он отстраненно твердил "Да, Алан Линден. Да, предупреждали. Нет, родственников нет. Близкий друг. Да. Нет, тело заберут завтра, кремация за счет компании." Потом пришлось снимать очки перед хмурым охранником - белый электрический свет неприятно ударил в глаза, Лан поморщился, тут же опуская очки на место. Они с секьюрити не понравились друг другу с первого взгляда, и Линдену было на это уже плевать, потому что в виске прочно утвердилась знакомая иголка. И, кажется, росла. Ну все. Хорошая будет ночь! Пошарив в кармане, программист извлек оттуда пачку обезболивающего, закинул в рот пару таблеток, разжевал, и проглотил, не запивая. Даже не покривился - привычка. Охранник поджал губы, явно подозревая в Линдене наркомана. В морге был еще более яркий свет. И еще три девушки вокруг стола с четвертой. Вскрытие, ага. Труп на столе выглядел странно, но не удивительно, и, окинув всю эту компанию равнодушным взглядом, Алан отвернулся, равнодушно наблюдая за тем, как медик выдвигает то, что когда-то было Френком, из холодильника. - Да, это он, - тоже как-то отстраненно кивнул Линден. Отчаянно хотелось курить. Боль между тем нарастала, превращаясь из иголки в ржавый гвоздь. А может, оно и к лучшему. Он хотел сегодня напиться и забыть. Мигрень лучше для забвения, чем виски - сто процентов. К полуночи он и имя свое забудет, как бы только завтра до офиса доползти.
Лилит работала яростно, зло - она все еще сердилась, - но аккуратно. Все разрезы были идеально ровными, предельно маленькими, как раз настолько, чтобы вытащить пулю. Которых, надо заметить, было очень, очень много. Слишком много... Руки девушки были по запястье в крови. Но ни разу скальпель не скользнул во влажной ладони, ни разу Ли не сделала неверного движения. - Иглы и нитки, живо! - прикрикнула на Энни Лилит. Раз уж нет поблизости нормальных, квалифицированных санитаров, будем использовать то, что есть. Энни МакКуинн покорно принесла инструменты, уже не пытаясь возражать. Она прекрасно видела, как работает эта девушка, практически еще ребенок, но... Но ее движения, жесты, повелительный тон и распоряжения, которые она отдавала, не вызывали ни единого сомнения в ее профессионализме. К тому же, Энни понимала, что рыжая "спасла" ее от вскрытия, поэтому стажер решила помалкивать.
Лили начала зашивать раны нитками, которые были не толще человеческого волоса. Надо сказать, работала Лил не хуже пластического хирурга. Все швы были идеально выверенными, крайне аккуратными, ибо сами разрезы были выполнены очень хорошо. Но то, что успели сделать скальпелем неумелые руки стажера до того, как, как Лилит ворвалась в морг... Это приводило Лили в бешенство. - Ты каким местом резала? Если не умеешь, зачем вообще за инструмент берешься? Зачем вообще в медицину пошла?! Если бы кто-нибудь из знакомых увидел бы Ли в этот момент, он бы не узнал ее. Всегда спокойная, доброжелательная, улыбчивая, сейчас Лили напоминала растрепанную рыжую фурию. Золотые, но покрасневшие глаза горели нехорошим блеском, кожа бледная, словно у вампира, рот искажен далеко не в доброй улыбке. Лилит изменилась.
Эти разрезы требовали намного больше труда, чем ее собственные. Но Лили и с этим справилась. Ругаясь про себя, ведь Энни делала разрезы на самом видном месте - на груди, - Ли аккуратно накладывала прозрачные швы, один за другим. Работа требовала огромного внимания и крайней напряженности. Глаза, основательно попорченные ночами, проведенными за книгами и компьютером, отчаянно резало. Горло чесалось - очень хотелось курить. Но Лилит продолжала накладывать швы. Наконец, последний стежок. Робота вроде была и не трудной, но Лили очень устала. Поэтому, стерев кровь с тела Ашен влажной тряпочкой, девушка рухнула на складной пластиковый стульчик. Она терла глаза... А резь все не исчезала.
Мартиник не выдержала: внутри всё же что-то дрогнуло, и девушка подошла к Лилит. - Давай-ка умойся, - очень тихо проговорила она, но чтобы Лилит слышала и уже намеревалась отвести девушку к раковине, чтобы та смогла смыть кровь со своего лица, но засомневалась, что сможет, поэтому просто громко попросила, чтобы Энни срочно принесла небольшую ванночку... да, в принципе, какой угодно контейнер с водой и чистую тряпку. Получив всё это, Мартиник поставила ванночку на пол и, встав перед Лилит на колени, смочила небольшой кусок в воде. - Не три, - произнесла она назидательным тоном и обтёрла лицо девушки влажной стороной. Затем, хорошенько промыв тряпку, она попросила. - Открой-ка пошире глаза, - как она и думала: кровь смогла попасть и туда. Поэтому глазницы надо было тоже промыть. Медленно и очень аккуратно, дабы не повредить роговицу, Мартиник начала промывать и глаза девушки. - Можешь почувствовать небольшой дискомфорт, - тихо сказала она. Не прошло и минуты, как она закончила. - Всё. Извини, если что.
Мартиник встала с коленей, поднимая за собой "рабочий материал", и направилась к раковине, куда вылила воду и промыла тряпку. Занимаясь этим делом, она снова возвращалась в своё обыкновенное состояние: к безразличию, скрытому под маской счастливого человека. Только сейчас она обратила внимание на молодого человека, появившегося здесь как будто из ниоткуда и выглядевшего довольно забавно в своём странном наряде. Но виду не подала, а снова вернулась к своим делам. - Лилит, умойся, - кинула она через плечо совершенно холодным голосом. - И больше не три глаза. Больше так не делай.
Мартиник посмотрела на стол, где лежала Ашен, и закусила губу с досады: документы готовы, вскрытие проведено, а это означало, что им здесь больше нечего делать. Оставалось только всё организовать. Расходы проблему не составляли, поэтому оставалось решить, каковы будут приготовления для похорон, хотя хоронить Ашен вовсе не хотелось. Чёрт, Эссекс! - про себя разозлилась Мартиник, потому что кроме него и "Друзей Человечества" она никого по-прежнему не винила.
- И вот это подпишите тоже, - бубнил медик, открывая какие-то листы. Бумага была белая, от нее неприятно отсвечивало, и Лан болезненно морщился, оставляя на бумаге непонятные закорючки подсунутой ему БИКовской ручкой. Тоже не самого приятного кислотно-оранжевого цвета. Нельзя сказать, что этот оттенок оскорблял его взгляд. Просто именно сейчас любой яркий свет только вбивал поглубже проклятый ржавый гвоздь в висок. Лицо у Локена было совсем разбито. Скорее всего, бедолага и умер от побоев. Этот был не из тех, кто безропотно отдаст кошелек по первому требованию. За что и поплатился. А вообще странно было видеть на изуродованном лице полное спокойствие. Хотелось курить. И одновременно с этим сама мысль о табачном дыме вызывала тошноту. Лан снял очки, прикрывая глаза ладонью, сильно потер виски - ненадолго это помогало. Перед глазами все равно стояло лицо Френка, прочно угнездившись где-то под веками. Да черт с ним, все равно две таблетки - это мало. К горлу подступал приступ душной ненависти к миру. К медику, к Френку (потом будет стыдно), к девушкам этим (кроме той, которой тоже явно плохо - она хоть знает, как это), к обитателям и персоналу больницы, к проклятому Ньюэллу, который его сюда отправил... Ненависть была старой, привычной и спокойной, не из тех, что тянут совершить зверское убийство. Да и до того ли ему сейчас было? Лан вытащил все ту же упаковку таблеток из кармана. Оставалось пять штук. Три, пожалуй, хватит на сейчас, а потом парочку еще дома, и не забыть заехать в аптеку... Но три он точно не проглотит без воды. - Простите, - глухо поинтересовался Линден у санитара, - у вас есть питьевая вода? - Да, конечно, только... - санитар беспомощно оглянулся на кулер, - только горячая, там холодная... не течет. Вот непитьевая, которая из крана... Программист обреченно воззрился на упомянутый кулер. Тьфу, черт, осатанеть, или вода плюс еще более, или давиться горьким лекарством с риском выплюнуть все к чертям собачьим. - Я посмотрю. Перед глазами услужливо встали сплетения проводков и микросхем, охладители, шланги и прочая пакость. Линден тихо выругался, обхватывая голову ладонями. - Да у вас просто холодная вода выключена. Нажмите кнопку там сбоку, кто вас только учил с техникой работать... - Но вы же даже не смотрели... - Кнопку, говорю, нажмите, - с явным ударением посоветовал Алан. Паренек исполнил требуемое, с некоторым удивлением глядя на наполняющийся пластиковый стаканчик. - Вот. - Спасибо. Таблетки исчезли почти мгновенно. Да уж. Вечер отвратный.
Лили находилась в немой прострации все время, пока мягкие руки Мартиник обмывали ее лицо от крови. Ли совсем забыла вымыть руки после вскрытия, а попадание крови мертвеца в глаза могло вызвать ужасное заражение тканей и крови. Лили все это знала, но... Но сейчас у нее не было сил ни физических, ни моральных, чтобы об этом беспокоиться. В эту минуту ей было все равно. Девочка, а сейчас это была очень усталая шестнадцатилетняя девочка, совершенно инстинктивно тянулась лицом к рукам Мартиник. Сейчас ей нужно было немножко, совсем чуть-чуть ласки, вроде той, что дарила когда-то мать, далеком и благополучно позабытом детстве. Руки Мартиник были именно ласковыми... Поэтому Лили спокойно отнеслась к тому, что она велела ей не тереть глаза, поэтому даже и не вздрогнула, когда Мартиник начала их промывать. Хоть и было больно. О да, было очень больно.
Несколько минут ласки, а потом снова - холод, безразличие. Но Лилит уже казалось, что нет больше между ними той преграды, что делает людей врагами. - Спасибо, Мартиник. Лилит произнесла слова благодарности в пустоту, но она была уверена, что Марти услышит. Это было не пустое "спасибо". Это была искренняя благодарность за помощь.
Кстати, о помощи. Недалеко стоял молодой человек, которого мучила мигрень, Лили чувствовала это. Кто он был, откуда здесь взялся? Или приехал на опознание, или за вещами, или за телом. Но мигрень терзала его жестоко. Меньше трех секунд потребовалось девушке, чтобы принять решение. Мартиник звать на помощь Лили не хотела, она не была уверена, что имеет право просить ее о помощи, а на Энни Лилит все еще была зла. Даже видеть ее не хотелось. Лили тяжело поднялась со стула и сразу же ухватилась за стену. Ее шатало из стороны в сторону, шатало так, будто она находилась на корабле во время шторма. Но, в принципе, стена-то не качается, она стоит твердо... вроде как. Ноги подкашивались - хоть стой, хоть падай. Лили не думала, что с ней будет после этого целительства. Она еще не до конца отошла от того, что произошло две недели назад. Она совсем недавно еле сдерживала рвотные позывы в доме Натаниэля. Ее час назад вырвало у "Опиума", так как запах смерти, как всегда, был омерзителем. Сейчас глаза резало так, что казалось, будто по ним водят скальпелем. Но вовсе не аккуратно, как Лили удаляла пули из тела Ашен, а скорее грубо, неумело, так, как делала это Энни.
Лили, наконец, добралась до молодого человека. Так получилось, что подошла она сзади. Ее немилосердно трясло, она еле держалась на ногах... Но, как ей казалось, ему было больнее. Лилит была меньше его как минимум на две головы. Ей ведь было всего шестнадцать, а она считалась маленькой даже для своего возраста. Надо было что-то решать. Конечно, она могла исцелить его через простой контакт, например, коснувшись его руки, но это заберет слишком много энергии, а такое количество Лили не была в состоянии предоставить. Поэтому нужен был непосредственный контакт, ей нужно было воздействовать прямо на голову.
- Извините, - она все-таки взяла юношу за руку. Небольшая анестезия, просто для того, чтобы упала боль. - У вас очень сильная мигрень, я чувствую. Я могу вам помочь. Присядьте, пожалуйста, я не дотягиваюсь до вашей головы. Она говорила тихо, но ее хорошо было слышно. В том, что Ли взяла его за руку, не было ни малейшего кокетства, просто искреннее желание помочь. Лилит знала, что сейчас его боль потихоньку стихает, исчезает. Параллельно она чувствовала, что становится еще слабее. Действовать надо было срочно. Пока еще оставались силы.
Прошу прощения, что не в свою очередь, мне показалось, что так логичнее.
- Какого черта? Линден резко обернулся. У приличного гражданина Штатов и успешного программиста Лана Линдена было несколько бзиков, подходящих скорее отставному военному. например, он ненавидел, когда к нему подходили со спины. Изучившие этот вопрос коллеги уже даже и не пытались, опасаясь нарваться на довольно болезненный тычок локтем, который Алан сначала производил, а потом уже задумывался над смыслом данного действия. В некотором роде странной растрепанной девушке повезло, он не реагировал с такой скоростью, и поэтому успел взглянуть ей в лицо. Неоконченное движение превратилось в другое уже "на лету". Алан подхватил несчастную девчонку (хочется верить, что за талию, а не под мышки), ибо по всему было видно, что без воздействия извне на ногах она долго не простоит. Голову потихоньку отпускало. не полностью, конечно, но вполне ощутимо. Гвоздь снова съежился до размеров иголки, а девица меж тем бледнела с каждой секундой все больше. Ясно. Мутант. Остается только надеяться, что не из этих, которые насаждают всюду добро и справедливость. - Вам бы кто помог, мисс Красный Крест, - с обычным для себя сарказмом заметил Алан, все еще держа девчонку на весу, - и не смейте трогать мою голову. Моя совесть резко против того, чтобы иметь на себе труп. Давайте-ка вы сядете спокойно. Под это дело Лан транспортировал малявку до ее пластикового стульчика. Боль утихла, стала привычной и тихой, ноющей где-то на задворках сознания. Она уже не мешала существовать и думать, а отвлечься на что-то другое, чтобы хотя бы не думать о лежащем за спиной Локене, было истинным благословением. Алан перевел взгляд на девушку в джинсах. - Вашей подруге критично плохо, - подчеркнуто спокойно сказал он, - прошу прощения за то, что позволяю себе давать советы, но мне кажется, ей необходима квалифицированная помощь. Или... хотя бы немного покоя. За его спиной кулер выплюнул пластиковый стаканчик, в который тут же потекла тонкая струйка холодной воды. Действие отозвалось почти незаметным уколом, шевелением той самой иголки. Хорошая машина, современная. На допотопный водоохладитель с баллоном на макушке ушло бы до черта сил. Линден встал, наклонился за стаканчиком, бросив насмешливый взгляд на медиков - парня и девушку, которые со священным ужасом наблюдали за этими манипуляциями, и вернул на место свои темные очки. Потом присел на корточки рядом со стулом несчастной девчушки, протягивая ей стаканчик и таблетки. - Давайте, будьте хорошей девочкой, - казалось, яд в голосе этого человека просто неистребим никакими средствами. Вот ведь сейчас он явно не собирался язвить или говорить гадости. Но сам тон... - Иногда нужны просто лекарства. Это очень хорошее обезболивающее, не смотрите, что мне не помогает.
И я отпишусь. Прости меня, Марти, что не жду твоего хода))
"Он что, дурак?" Лилит искренне не поняла этого жеста "доброй воли". Неужели до него не доходит, что недолеченным она его отпустить не может? И это его "Не смейте дотрагиваться до моей головы" Лили вообще из себя вывело.
"Какая-то ты озверевшая в последнее время" "Просто устала." "Ты и раньше ооочень сильно уставала, но такой скотиной еще ни разу не была" "А теперь вот стала. И заткнись" "Все-все, молчу-молчу".
Внутренний диалог охладил немного пыл рыжей. Она не стала орать, не стала кидаться предметами и стульями, просто устало сказала: - Поверьте, я знаю, что делаю. Трупа на ваших руках не будет в любом случае. - "Я успею сделать инъекцию глюкозы! Надеюсь..." - Иногда нужны просто лекарства. Это очень хорошее обезболивающее, не смотрите, что мне не помогает. Эта фраза вызвала совершенно искреннюю улыбку на Лице Лилит. - Молодой человек, неужели вы думаете, что я не знаю, как действуют лекарства, когда они нужны? Я, можно сказать, разработала парочку, я довольно-таки хорошо разбираюсь в медицине, - сказать, что Лили покривила душой, значит просто интеллигентно промолчать. Она не "неплохо разбиралась в медицине", она была лучшей студенткой штата, а на предмет таких же индивидуумов во всем США проверок не проводилось. Удивительные способности в сочетании с живым умом открыли очень большие возможности перел Ли, очень большие. На ее руках были десятки спасенных жизней, которые она спасала, действуя не на энергии, а на обычной технике - путем обыкновенных операций, но были и такие, где простые операции уже не помогают. Та блондинка в искореженной машине, к примеру. Очень трудно было залечить пробоину в черепе. А уж о том, чтобы срастить позвоночник... Но Лили предпочитала об этом не думать. Та девушка была жива и здорова, две недели бесконечной усталости прошли и... Что же, неужели снова началось?
Девушка старалась не обращать внимания на язвительный тон исцеляемого. Ну, не всем же быть белыми и пушистыми агнцами, тем более что она сама уже таким существом не являлась. Энергетика особняка Эссекса сделала свое чОрное дело. Так, все. Контакт, нужен какой-нибудь, даже самый захудалый контакт. И в тот момент, когда молодой человек поднес к ней стаканчик с холодной водой и обезболивающее, ли упрямо ухватила его за руку и продолжила перекачивать энергию. Собственно, потому она и уставала, что перекачивала свою энергию в тела исцеляемых. Ну же... Совсем чуть-чуть осталось. Не пытайся вырвать руки, только хуже будет. И мне, и тебе.
Давление в голове все возрастало. Глаза... это отдельная история, глазам нужзен был отдых. Не сон, а просто компресс. Желательно из черного чая. Но откуда такая роскошь в морге.... Через секунд сорок Ли оттолкнула от себя его руку. Говорить... что тут скажешь? Опять это чертово самопожертвование, опять это целительство, начав которое, уже не можешь остановиться! Я как дистрофик... Поедаю изнутри сама себя. Что от меня останется в итоге?
Мартиник не выдержала: всё, что происходило в этой комнате, уже начало влиять на неё. А самое главное, её разозлил этот чужак. Казалось бы, в его словах не должно было оказаться что-то, что может разозлить, однако для неё они прозвучали слишком резко. - Да, Вы не в праве давать советы, юноша, - насмешливо сказала она, подойдя к Лилит. - Где Вы тут видите квалифицированный персонал, который в состоянии помочь? Единственная помощь здесь - помощь гробовщика. Он что, совсем ничего не понимает? - она злилась, но старалась вести себя спокойно, более или менее. Мартиник не успела воспрепятствовать душевному порыву девушки, а если поточнее, то сначала не собиралась, поскольку надеялась, что незнакомец не станет препятствовать собственному исцелению. Как оказалось, она была не права, что в очередной раз подтвердило некоторые её теории.
Когда Лилит оттолкнула его руку, что весьма порадовало Мастермайнд, та спокойным, но предупреждающим тоном обратилась к девушке. - Я прошу тебя не заниматься впредь самопожертвованием. Мне не хочется верить, что тебе ещё нужно какое-то приемлемое воспитание, - она окинула скептическим взглядом чужака. - Помощь не нужна тем, кто её не требует, а особенно тем, кто тебе никто, - слова резкие, но правдивые. А кроме того, она всё ещё гневалась, хотя гнев потихоньку начал спадать. - Вряд ли такое может некоторым понравиться, - она не имела в виду этого парня, она говорила о своём бывшем работадателе. Мартиник хотелось, чтобы Эссекс появился. Чтобы он увидел, во что превращается его мир и его слуги, после чего она спокойно покинет это место и благополучно обо всём этом забудет.
Она не хотела, чтобы кто-либо страдал: последние остатки человечности в её жизни - особенно, чтобы Лилит таким образом погубила себя, отдавая свою энергию всем без разбору. Они не были подругами, в принципе, они были никем друг другу, хотя знали друг друга по именам. На этом и завершалось их знакомство, но она всё же не хотела, чтобы Лилит погибла. Для очередной смерти ещё слишком рано. Единственное, чего Мартиник желала больше всего, чтобы её ярость прошла, и девушка искала способ и того, на ком бы можно было её выместить. А он-то как раз был рядом, и она не поленилась высказаться. - Кажется, Вы чем-то там занимались. Вот и занимайтесь дальше, а к нам больше не лезьте, - несмотря на то, что Лилит была инициатором помощи этому идиоту, он как-то забыл оценить её благородный порыв, что и взбесило Мартиник. Проваливайте к своему трупу, у нас итак без Вас забот хватает.
Алан окинул подошедшую ленивым взглядом. Да, логика на нуле. Не то, чтобы "quod erat demonstrandum", но на лучшее надеяться определенно не стоило. Интересно, женщины все думают, что агрессия - лучший способ избавиться от стресса, или ему просто на таких везет? И мозги у них, что ли, в эти моменты отключаются? Определенно, подключив весь свой скудный интеллект и дырявую память, Линден не сумел припомнить момента, когда он к ним "полез". Поразительно, "где вы тут видите квалифицированный персонал"... А что, это единственные медики в городе? Или так трудно вызвать такси, чтобы отвезти подругу или кого там домой? Непосильное деяние, надо полагать, нажать несколько кнопок на мобильном и сказать в трубку несколько слов. - Мисс, вы непростительно нелогичны, - все остальное, что он имел сказать дамочке в джинсах, Лан благополучно проглотил, перспектива конфликта его не радовала. Да и злость пропала вместе с болью. Мир, мать его, вернулся в нормальное состояние, и перестал быть таким, будто на мониторе кто-то до отказа выкрутил яркость. Продолжать общение он тоже не собирался, вместо этого поворачиваясь к растрепанной девчонке на стульчике. - Спасибо вам. Хотя я, правда, чувствую себя, как последний упырь. Едва ли вам было лучше, - тщательно контролируя голос, Линден даже сумел отсечь все нотки обычной насмешки, что само по себе было уже странно, - вы подарили мне... несколько часов нормального существования. Быстрая улыбка. - Цена, правда, смущает. Да, он совершенно точно займется тем, чем занимался до этого. Хотя процедура окончена, теперь можно ехать домой, где ждут кусок недописанного кода, бутылка канадского виски и какое-нибудь умное посление от Ньюэлла. Он даже ничего не скажет малолетней хамке в джинсах. "Юноша", надо же. Да он ее старше лет на десять. Или это у нынешней молодежи слэнг такой? Да черт с ней. Не скажет и все. Просто потому, что не хотелось лишний раз трепать нервы маленькой растрепанной девчушке, и еще потому, что - редкий случай - Линден действительно сочувствовал. Ибо девчонка явно знала, что такое "хреново" с большой буквы. И если понадобится, он сам вызовет такси, скорую, все, что угодно - вплоть до отвезти "исцелившую" куда понадобится. Еще и потому, что Алан не любил оставаться в долгу. - Я могу что-нибудь для вас сделать? - спросил он настолько серьезно, насколько мог.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума