Дом времен викторианской Англии, расположенный на окраине города и тщательно охраняемый персоналом (причем необычным). Холл заставлен четырьмя колоннами, в самом центре располагается изображение равностороннего треугольника с глазом внутри, мебель из красного дерева, три этажа, также есть подвал, куда вход строго запрещен. За непрошибаемой металлической дверью скрывается лаборатория Эссекса, а так же сложнейшая компьютерная система. Отдельная комната отведена под странную аппаратуру, а скорее машину.
И чего я в тебя такой влюбленный? Нет, это мысли не оттуда. А может это коллега пытается вернуться в игру от сладких воспоминаний. тссс... Об этом мы никому не скажем. И вообще, что ты вы уважаемая расслабились к концу рабочего дня. Красным фонариком в глаз посветили и все? Две пощечины, стакан холодной воды, я снова с вами.
Каллисто присвистнула от наблюдения вышибания ногой двери. А она-то всегда думала, что это только ее свойство открывать вот так культурно двери, как порядочная девушка... панк. Ой, мамочки! Ой, родные! Ув. товарищ Бог, будьте спокойны, вас мы поминать не будем... или уже это сделали? Да куда же нам деваться-то теперь? Там же неодин Злобстер, тьфу, Злыдень, там их толпа похоже... труп. Во всяком случае, резкое присутствие гипнотизерши вдруг перестало быть явным. Каллисто чувствовала, как песчинками, капельками, секундами утекает жизнь из ее тела. Какой-то гадкий привкус появился и в ее горле. Быть сенсором это иногда тоже плохо. Она прижала руку ко рту. Натаниэль Эссекс О да! О мистере самой Злой шышке столько всего ходило. Хотя о Магнето тоже. Интересно бы было посмотреть на схватку двух мутантов. Девушка пыталась спрятаться за широкой грудью киборга. Близость трупа ее нервировала, и все эти мутанты тоже. Хотя для остальных зрелище был, как в том анекдоте "мадам, вы хотите сказать, что этот хвост ваш?". Так и у киборга вдруг появилась лишняя пара клечатых ног
Джон встретил взглядом хозяина дома и сам было приготовился идти в наступление, как вкрадчивый голос до сих пор не соизволившего представиться джентльмена, обратил внимание присутствовавших к очередному выпуску "Break News". ...Они сидели и все как один смотрели на плазменную панель телевизора... Молча... Перевернутый клуб, стены в крови, сломанная мебель... И девушка в луже крови. Пустые глаза с расширенными до предела зрачками, не реагировавшими на яркий свет, неестественно изломанное положение болезненно хрупкого тела... Да что там! Вся ее грудная клетка была превращена в одно сплошное кровавое месиво несколькими автоматными очередями а лоб "украшал" венчик из алых капель крови. Какому-то садисту хватило извращенной фантазии сделать еще и контрольный выстрел. Это было ужасно само по себе. Нет, даже хуже, много хуже. Этого не описать словами. Это была она. Та, что вышла несколько часов назад, громко хлопнув дверью...
Но гробовое молчание было грубо прервано. Слишком грубо, резко и пошло… Рыжая вернулась, но, Господи, как она изменилась!.. Правда перемена эта была лишь внешнего свойства – суть Его дочери оставалась прежней, неизменной… Истинно-дьявольской.
Когда хозяин дома, ни слова более не проронив, увел ее куда-то, все лишь проводили их мертвой тишиной, не в силах произнести ни звука. Слишком много эмоций для одного-единственного фатального события. Слишком много боли… …Но, как оказалось, это не было пределом… Ярко-алая вспышка на мгновение ослепила Константинов. И в следующий миг каждый из них знал – в доме только что оборвалась жизнь. Ее жизнь… Было ли экзорцистам жаль рыжеволосую бестию? Отнюдь… Дьявол за них свершил суд, сам выполнил их работу, посчитав ее поведение недопустимым даже по меркам своей особенной морали. Впрочем, когда тот вернулся, Триада отчетливо видела в вихре энергии окружавшей его, что Дьявол был куда более человечен, чем хотел казаться.
- Боже...- вырвалось наконец у Лиссы. Живой голос вновь разорвал тишину… Женщина закрыла лицо руками, чувствуя, как пальцы предательски задрожали, а сердце будто на мгновение остановилось. - Как нужно было ее ненавидеть, чтобы сделать это.- тихим эхом отозвалась мгновенно побелевшая как простынь Лидия. Разумеется, она имела в виду Ашен. Так, словно Мадлен Ле Фей вовсе никогда не существовало. Джон молча сжал руку Лилит. Он первым почувствовал, вернее глазами увидел, как разительно переменилась аура Эссекса. Он чувствовал, что его буквально разрывают изнутри противоречия. У такого состояния свои особенные краски, которые словами и не описать. Но была в этом сумасшедшем цветовом энергетическом водовороте бешено искрящаяся и извивающаяся, совсем тонкая но казавшаяся очень прочной ниточка, безошибочно указывавшая только на одно… Ах, если бы Джон смог разглядеть ее и в себе, пока крошка Лотти еще принадлежала этому миру… Но ему не дано было возвратить время назад. Жаль… Джону не под силу было повернуть время вспять, чтобы вернуть к жизни бедную Шарлоту. Он не смог бы сделать этого и для той маленькой нимфы, безжизненно застывшей на экране с пулевым отверстием в голове… Но кое-то, Эссекс был прав, он еще мог сделать…
- Вы правы. Я сделаю это, просто потому что вижу…- он хотел сказать больше, но тактично осекся, - А впрочем, вы вероятно осведомлены о нашем с сестрами особом даре и сами знаете, что я вижу в вас сейчас... Что вы можете сделать, нет не для нас, для нее?.. Похороните ее по-христиански. Слишком много демонов в этом мире. Скоро еще одним из них станет меньше...
>>> Переход для всей команды, в том числе и новоприбывшим, в клуб «Опиум»
Средь бела дня по залитой солнцем улице быстрым, порывистым шагом продвигался высокий человек, одетый явно не по погоде в длинный, темный серо-коричневый плащ с низко надвинутым на лицо капюшоном. Он разрезал толпу, словно нос корабля волну, словно горячий нож масло… Злость, едва сдерживаемая ярость, крайняя раздражительность – вечные спутники его уединенного существования. Еще вчера он был там, далеко в лесах Канады, где еще не до конца стаял снег. Он был на базе и морщился от проникающего везде, преследовавшего его мерзкого и такого знакомого запаха, принадлежащего его сыну. А впрочем, «сын» в случае Грейдона было лишь чисто формальным понятием. Не такой, не мутант, ошибка… Как отражение в кривом зеркале. Его запах отдавал ненавистью и завистью… и страхом, в которых он, вероятно, сам себе не признавался. Но важно было опять-таки не это. Значение имело лишь то, что Грейдон Крид старательно разрушал все, что создавал преступный гений его отца… Вчерашний выпуск Breaking News есть непосредственное тому доказательство. Вчера он переступил последнюю черту дозволенного – Лэйрин. Он пытался уничтожить его, Виктора, совершенное творение, на создание которого были потрачены годы и миллионы. Его детище, его совершенное оружие, самое надежное, не дающее сбоев… Чертовски привлекательное и настолько же смертоносное. Дочь его врага, и почти его, Виктора, дочь…
Дорога, которой двигался Саблезубый, была ему хорошо знакома, но он шел отнюдь не по памяти – он, как и подобает истинному зверю, шел по следу. Его вел запах Лэйрин, всякий раз напоминавший ему о его злейшем враге, и еще уникальное знание, которое было ведомо ему одному. Он знал, что девчонка жива, чтобы там ни показали в новостях. Виктор знал, что она была настолько же живуча, насколько и смертоносна. Живучесть Лэйрин стремилась к абсолюту, он сам приложил для того немалые усилия, а она должна, должна, просто обязана была сейчас его уверенность оправдать. Выжить, тем самым доказав чистоту и успешность его рискованного эксперимента… Да, она была здесь, в доме Натаниэля. Признаться, Виктора весьма и весьма удивил выпуск новостей двухнедельной давности, где Эссекс не постеснялся засветиться средь бела дня в людном месте рядом с Лэй, да ко всему хорошему проявив во всей красе свои способности. Идиот… Это походило по меньшей мере на сумасшествие, причины которого были Виктору, увы, непонятны. Пока непонятны. Неужели всегда осторожный, имеющий привычку тысячу раз перестраховываться Эссекс спятил настолько, что решил вдруг, что его так называемая названная дочь-журналистка способна загладить в СМИ любой скандал? Конечно, Мадлен успела не раз зарекомендовать себя гением изворотливости, но…
По мере приближения Виктор чувствовал запах все явственнее и потому невольно ускорял и без того быстрый шаг. К воротам особняка, стоявшего в некотором удалении от проезжей части, Саблезубый практически добежал. Здесь ничего не изменилось, почти ничего, кроме, разумеется, запахов. Новые запахи означали новых людей. Прежние мародеры словно исчезли, как будто их и не существовало никогда. Вот только разве что Скальп… Решил сменить кадры? Может, пора тебе напомнить о былых славных временах, старый друг… Виктор принюхался…и в следующую секунду, фыркнув, едва сдержался от того, чтобы не высказать вслух одну из своих самых нецензурных тирад. В ноздри его ударил отвратительный, пожалуй, самый мерзкий запах, который можно себе вообразить – запах разложения. Пусть еще незаметного внешне, еще не раздражающего человеческое обоняние, пусть только едва начавшееся – но все же разложение. Запах смерти, исходивший от особняка… Превратить в склеп собственное жилище. Какая мерзость! Может, ты и впрямь съехал с катушек, Злыдень? Справившись с омерзением, Виктор решительно перебрался через забор одним прыжком и направился к крыльцу, по старой привычки держать в тени аллеи.
Часы едва пробили полдень, когда гостиную огласил гулкий стук в массивную дверь особняка. Еще стоя на крыльце, Виктор уже чуял, что Лэйрин, как и хозяина дома, внутри нет, причем довольно давно. Саблезубый усмехнулся каким-то своим мыслям и стал ждать. Через минуту его ожидания оправдались – за дверью раздался торопливый стук каблуков. Он хорошо знал звук этой походки. Ну, разумеется, мадам Жорж. Чему тут удивляться? Так было, есть и будет… В конце концов, именно она – единственная женщина, способная молча терпеть отвратительный нрав Натаниэля, не приближаясь к нему и боготворя его одновременно. Весьма жалкая участь, тем не менее, ее вполне устраивающая. Дверь приоткрылась ровно на пятнадцать сантиметров цепочки. Глаза вечной домоправительницы Натаниэля недоверчиво блеснули при виде незнакомой мужской фигуры, чье лицо разглядеть не представлялось никакой возможности. - Кто вы и что вам нужно? Виктор промолчал, лишь вставил в щель между дверью и косяком ботинок, что не осталось незамеченным. - Убирайтесь! Я вызову полицию… - уверенность стремительно испарялась из ее бойкого голоса. О, как же это всегда нравилось Криду. Неудержимая страсть к тому, чтобы морально изматывать, изводить, истощать врага своим «говорящим» молчанием, в конечном счете заставляя жертву трепетать как кролик перед удавом. Пожалуй, это та единственная общая черта, роднившая Виктора с его сыном. Семейное… – Хозяина нет. Лишь сейчас, когда голос мадам по-настоящему испуганно дрогнул, Виктор решил, что пора… - Я знаю. – а также он знал то, что его голос мадам Жорж должна была помнить также хорошо, как он помнил стук ее каблучков по паркету. Впрочем, реакция последовало незамедлительно. Женщина стала белее простыни и как-то совсем уж несерьезно залепетала. - Вы… вы же умерли… - Увы, мадам. – в который раз усмехнулся Крид, откинув назад когтистой рукой капюшон и толкнув ногой в сторону дверь так, что цепочка, жалобно звякнув, попросту разлетелась по звеньям, позволяя массивной двери откинуться в сторону, а Виктору войти, буквально отодвинув в сторону мадам, как садовую скульптуру, не слишком тонко сработанную и по сути своей бесполезную...
Гостиная… И здесь, разумеется, все оставалось неизменным. Та же мебель, отдававшая запахом трухи, то же натертый до блеска паркет, камин… А где портрет? Цепкий взгляд Саблезубого моментально заметил непривычную пустоту на стене. Все интереснее и интереснее… Устроившись на диване, Виктор лениво продолжил наблюдать за медленно отходившей от пережитого шока мадам, за тем как она неуверенными шагами осмелилась ступить на крыльцо, где минуту назад стоял он, как дрожащими руками она не с первой попытки заперла дверь... И все-таки ему никак не давал покоя омерзительный запах тлена, тянувшийся откуда-то снизу, вероятнее всего, из подвала. И лишь сейчас Виктора вдруг осенила мысль, что к этому запахи примешивалось что-то… что-то такое знакомое. Мадлен? Да, она. Хмм… Даже немного жаль девочку, она бы еще не раз спасла твою шкуру, Нат. Откинувшись на спинку кресла, Саблезубый наконец решил попытаться перебить запах смерти самым верным из известных ему способов. - Мадам! Принесите что ли пока кофе старому знакомому… А то я уже начну думать, что вы совсем не рады меня видеть. – Крид негромко, достаточно сдержанно, но все же чрезвычайно мерзко рассмеялся. Разумеется она была не рада… И разумеется она едва ли не со всех ног кинулась выполнять его почти приказ, подгоняемая страхом, так свойственным всем людям.
/ранее: переход= Европа - Город/ Расплатившись с таксистом незначительной суммой, девушка вышла из машины. Закурила Virginia и присела на лавочку. С собой у нее не было большого багажа. Лишь дамская сумочка. Хорошо, что не было ни холодно, ни жарко. Чёрт, а я ведь за весь день ничего не ела... Девушка пожалела саму себя и направилась к особняку, стуча каблучками по дорожке.
Она поднялась на порог и позвонила. Интересно, кто откроет, если вобще откроет... Глупо ты ведешь себя конечно... Ничего толком не узнав и не продумав, ты, Рита, приперлась в чужой город, неизвестно к кому, неизвестно чего просить... Хотя она не собиралась просить, в её планах было предложить... своё сотрудничество. Дверь открыла средних лет дама: -Кто вы?-спросила она. -Меня зовут Маргарита Селдом... -Я вас не знаю... -Нет, подождите, мне нужен хозяин этого дома. Может это звучит подозрительно, но он тоже меня не знает. Мне нужна его помощь. По взгляду женщины можно было предугадать от ворот поворот, но она , как ни странно впустила и сказала ждать, указав при этом на уютный уголок с комплектом мебели и полыхающим камином. Там уже кто-то был. В доме было просторно и уютно. А ещё Рите было немного жарко. Вероятно от волнения, которое она всегда испытывала в присутсвии незнакомых людей. Хотя тот, кто уже сидел в кресле, как догадывалась девушка, был явно не человеком. Ей очень хотелось узнать, кто же это такой, но воспитание и даже некоторая боязнь перед неопознанным не позволяли ей заговорить первой и задать вопросы, которые ей так хотелось задать.........
Наслаждаясь горячим ароматным терпким кофе, уютно устроившись в кресле, Виктор некоторое время с исследовательским интересом наблюдал за мадам Жорж, чьи нервные суетные действия лишь нарочито подчеркивали его каменное спокойствие. Все идет – все меняется, изменился и он сам. Зверь эволюционировал и стал оттого еще более жестоким… Мадам старалась избегать его взгляда, будто суеверия насчет оживших мертвецов все еще трогали ее как и сотню лет назад. А Виктору оставалось сейчас только одно – ждать, время от времени посматривая на большие настенные часы. Но стрелки обежали не один круг, а хозяин даже не думал являться домой, и Саблезубого это потихоньку начинало злить. Особняк будто вымер… мадам, разумеется, не в счет. Мадам будет всегда, как верная тень Натаниэля, но только не как его совесть. Впрочем, сам Эссекс Саблезубого сейчас мало интересовал, просто в данный момент времени он присвоил себе кое-что чужое. Кое-что весьма полезное, принадлежащее Виктору…
Где же вас носит, мистер Злыдень? - с едким сарказмом думал Виктор, - За все годы нашего знакомства и весьма продуктивного сотрудничества, Нат, я не замечал за тобой привычки проводить ночи где-то вне лаборатории. Забывая о сне, согнувшись до рассвета обнимался с микроскопом. Спать-то совесть, верно, не позволяет… Знаю, верю... Мне тоже иногда снится моя канадская база и глаза Лэй, ее глаза обиженного ничего пока не понимающего ребенка. Как у матери, до сих пор помню… Логан забыл, все забыл, а я помню.
Из глубин памяти, из вереницы далеких образов Саблезубого выдернули женские голоса. Сверкнув глазами в сторону двери, Крид разглядел, как мадам нехотя впустила в дом незнакомую молодую брюнетку. И вновь какое-то легкое чувство разочарования. Смена пешек на шахматной доске, увы, не всегда вела к перелому в ходе партии, вернее не ведет никогда. Тут есть лишь один решающий фактор – искусность игроков. Натаниэль всегда был искусным игроком, он всегда умел безошибочно находить нужных себе людей, умел ими виртуозно манипулировать, а потом выбрасывать отработанный материал без сожаления… И поэтому Виктор отнюдь не намеревался позволять Эссексу также отработать и выбросить Лэй. Саблезубый не верил в то, что люди способны меняться к лучшему, бессмертные – тем более.
Виктор присмотрелся к лицу недавно вошедшей молодой женщины, застывшей в нерешительности. От нее тонко пахло дымом недавно выкуренной дорогой сигареты. Казалось, что та была немного испугала и сильно растеряна, а в глазах так и читались вопросы, вопросы, вопросы… Виктор улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка это меньше всего походило на звериный оскал. - Какое совпадение, леди, он тоже мне очень нужен. – негромко заметил Виктор к последней фразе, обращенной незнакомкой к мадам, и без того находившейся где-то на грани тихой истерики, - Виктор Крид.
Откуда я знала, что он может заговорить первым?Подумала Рита и позволила себе разглядеть странного незнакомца. Ничего, а точнее, никого подобного она в жизни, конечно не видела. Укутавшись в собственные волосы, ей он больше напоминал мягкую игрушку :) Большое впечатление на девушку произвели размеры мутанта, несмотря на то, что он сидел в кресле. Он полностью заполнил собой пространство этого кресла и заразно наслаждался кофем.
-Врядли вам он нужен за тем же, зачем и мне.-звучно проговорила девушка и тут же подумала, что могла обидеть подобным тоном. Чтобы как то сгладить ситуацию, она улыбнулась приветливой улыбкой. - Маргарита Селдом. Рита, - снова улыаясь, -Вы давно его ждете?
Вопрос был задан во время того, как мутант глотнул кофе. А Рита по прежнему не могла заглушить удивление его размером и внешним видом. Проснулась поистине детская любопытность. Девушка даже села поудобней, чтобы можно было получше рассмотреть незнакомца. Ну теперь уже, конечно, знакомого. Ведь это был первый мутант в её жизни...хм...второй мутант.
Оффтоп: Прошу простить великодушно - пришлось незапланированно покидать место обитания.
Крид с интересом наблюдал за девушкой, украдкой разглядывавшей его с походившим на детское, едва скрываемым любопытством. Задевало ли его это? Отнюдь… Нетрудно было предположить, что существа, подобного ему Рите раньше видеть не приходилось. Что ж, в таком случае ей здорово повезло, что Натан больше не ставил смелых генетических экспериментов над «смешиванием» в пробирке генов животных и людей, во всяком случае, в прежнем масштабе. Виктор всегда считал, что этого ученого психа необъяснимо захватывало что-то звериное, кто знает, возможно, он находил в предшествующих ступенях эволюции большее совершенство, нежели представляли из себя люди. Впрочем, для самого Саблезубого подобный взгляд на положение вещей был даже более естественным. Но Эссекс не был таким как он, как Росомаха… как Лэй. Натаниэль Эссекс, мистер Синистер, увы, был человеком. Сумасшедшим, мутантом… но все-таки человеком. Ему никогда было не понять, что значит действовать, подчиняясь не разуму, а только голым инстинктам. Сознание мешает, ставит массу ненужных ограничений, несомненно, Эссекс понимал это также, как понимал Виктор, но в отличие от Саблезубого, отказаться от него не мог. Хотя, и не пытался… От мыслей его отвлекли слова Риты, немного резкие, чуть дерзкие – Виктору они понравились, несомненно. Крид позволил себе свою обычную улыбку, более походившую на оскал. - Достаточно для того, чтобы понять – старый друг изменил своим привычкам. – уклончиво ответил Виктор, чуть прищурив глаза и наблюдая за реакцией девушки. Часы пробили два часа ночи. – Так зачем он нужен вам? Сидя напротив, Крид в свою очередь внимательно изучал Риту, не скрывая своего внимания, не опасаясь за то, что его пронзительный взгляд может заставить ее чувствовать некоторое неудобство. Так зачем тебе так понадобился вдруг Натаниэль? И что ты можешь предложить ему? Да, пожалуй, это гораздо интереснее…
Крид, ожидая ответа, снова задумался, однако, не позволяя своему вниманию рассеиваться. Он думал о том, что Эссекс не без помощи своих «дочерей» набирал себе новую команду. На секунду Крида охватило смутное чувство, нет обидой его было нельзя назвать, но тем не менее его это несколько покоробило из-за того в частности, что такими вот милыми леди даже в количестве десяти штук довольно трудно заменить, скажем Скальпхантера… Конечно, только если эти милые леди не способны убивать единым взглядом, в чем на данный момент Виктор сильно сомневался. Он вновь и вновь думал о выпуске новостей двухнедельной давности, о трупе Мадлен, который он продолжал явно чувствовать, несмотря на терпкий аромат крепкого кофе. А еще Виктор думал о переменах, которые рано или поздно в том или ином масштабе происходят со всеми. Неужели тебе в кои-то веки захотелось жить? Ну, наконец-то! Давно пора, но будь добр разобраться со своими психиатрическими диагнозами самостоятельно, не за ее счет. Ты можешь приказать Лэй убивать – и она перебьет хоть весь этот город, но отобрать ее волю к жизни… Только попробуй…
Виктор неожиданно для Риты стал интересоваться её целью посещения особняка. И сразу отвечать она не стала. Хотя его улыбка ей очень понравилась, несмотря на то, что казалось что он вот-вот зарычит. В одну секунду в голове родились мысли о том, что если Крид узнает, зачем ей хозяин, он может посмеяться, или усмехнуться над тем, что она задумала. Он, как и все, не скажет что на самом деле подумал, а пожелает удачи в новом деле молодому делитанту. Ведь не одна она такая - мутант. Да и способности, её, очевидно, были не такими уж и заманчивыми. Ты не сильная, Марго, признай это. Рита опустила глаза в пол, еще больше задумавшись. Кому нужно твоё копирование?...Хотя, СТОП. Хватит. Раз позвали, значит нужна. И никто не имеет права говорить правильно это или нет, кроме меня одной. Рита снова подняла глаза и посмотрела прямо на Виктора, который уже приличное кол-во времени ждал ответа. Но он тоже о чем то задумался. Может он пытался предугадать ответ, а может и раздумывал, где же сейчас тот, кого ждали они оба. И может быть он проклинал его, что тот заставляет ждать так долго, а может и тянул время, т.к. не хотел видеться с ним. Кто знает...
- Меня пригласили.Антиисчерпывающий ответ её абсолютно устраивал. Ведь она еще не узнала его толком и сразу все выкладывать не собиралась.-А вам? -Спросила она как бы в ответ и для продолжения разговора, чтобы не родилось всеобщее молчание, которое Марго терпеть не могла. Хотя и понимала, что Крид может в отместку сказать чтонибудь более краткое. Ей хотелось узнать его получше. Но не сразу. На двукратный бой часов Рита не отреагировала. Лишь для себя она приняла поздее время как факт. Для нее время уже давно перестало существовать и её не смущало, что она находится в незнакомом месте в такое время. Место то не обычное...
Саблезубый с интересом и некоторым удовольствием отмечал про себя то, как Рита прямо на его глазах боролась со своей неуверенность. Ему нравилось растущая в девушке уверенность, прямо пропорционально ей росла в его глазах и сама Маргарита. И эта же ее внутренняя борьба позволяла Криду почти со стопроцентной точностью думать о том, что особенно убийственной сверхсилой она не обладала. Очевидно, в ней крылся секрет похитрее. Но что? Сменил тактику, Нат? Тебе больше не нужны безжалостные убийцы без всяких признаков совести и морали? Вышколенные представительные леди, которых ты привык называть дочерьми, скорлупка идеального лоска, а внутри все таже старая гниль. Увы, это не лечится... Но что же ты задумал на этот раз, злой гений?
Она ответила уклончиво. Ну чем не повод продолжить допр... то есть расспрос. - Пригласили, говорите... Позвольте, угадаю. Мадлен Ле Фей? - Крид усмехнулся, решив что совсем необязательно Маргарите знать о том, что работодательница сейчас мертвая находится в подвале здания. Но девушке требовался ответ на ее вопрос, глаза Риты буквально светились любопытством. Любопытство и непосредственность - те самые качества, по которым Виктор успел соскучиться за все время отсутствия рядом с ним Лэйрин. И Виктор ответил, честно, но ничуть не менее уклончиво. - Понимаете, Рита... Мистер Эссекс, очевидно, решил сыграть роль, которая виртуозно удавалась одному из его подчиненных,- новая ухмылка при мысли о Гамбите, - бывших или скорее вечных подчиненных. Роль гениального вора. И, увы, не слишком в этом преуспел. И я здесь сейчас затем, чтобы вернуть кое-что, принадлежащее мне по праву.
Саблезубый снова вспомнил памятный выпуск новостей двухнедельной давности, но удержался от каких-либо внешних проявлений своих мыслей. Лицо его оставалось каменно спокойным, несмотря на возраставшее внутреннее негодование. Нет уж, девочка не будет участвовать в твоей дьявольской игре, мой старый друг. На этот раз тебе придется избежать своего привычного паразитизма…
На ответ собеседника Марго ангельски улыбнулась и приподняла бровь, слегка удивившись.
- Угадали!
Рита понимала, что Виктор знал, но ей не было интересно, откуда он знал. Этот человек...эмм.. пардон, мутант, нравился ей все больше и больше. Ей всегда нравились серьезные личности, имеющие хотя бы небольшое представление о том, чего они добиваются. А Крид был в этом абсолютно уверен.
"Роль гениального вора"...хм...Что это? Ты пытаешься предостеречь меня, мой новый друг? Врядли это была забота, но это явно льстило ей. Ведь Марго, начиная со школы, никогда не позволяла родителям нормально заботиться о ней. А теперь она почувствовала, что соскучилась по этому беззаботному чувству. Сердце стало стучать чаще, когда девушка поняла, что может больше никогда не увидит родных, что она даже не попращалась с ними, уехала вникуда, неизвестно за чем, оставив их одних. Забыть.
- Я думаю это что-то не материальное, раз Вы так хотите вернуть это, или что-то очень ценное. Эти слова ничего не значили. Как будто она ничего не сказала. Ведь это было и так ясно. Каменное выражение лица Крида говорило о его задумчивости. Марго не стала прерывать мыслей, т.к. понимала, что они могут быть непустяковыми. У такого мутанта все должно быть не просто так. И она склонила голову к плечу, ожидая результатов его раздумий. Девушка понимала, что у собеседника интересная история жизни. И непростая. Ему есть что вспомнить и о чем подумать. Заинтриговал А огонь в камине при этом мирно полыхал и Рита временно переключилась на него. Такой ласковый рыжеватый свет в темной комнате был ей по душе. Она разглядывала раскаленные угли и жалела, что природой ей не была подарена возможность управлять этой прекрасной стихией. Её было дано чуть другое. С огня девушка перешла разглядывать тени и в её голове закрутились раздумья о том, как бы ей научиться справляться ещё и с собственной тенью. Без практики, конечно, эти мысли были абсолютно бесполезными. А при полузнакомом... существе она не могла открыть свои умения. Значит надо было потом попробовать. -"Маргарита, тебе надо больше доверять людям, они не такие как ты думаешь. Ну, по крайней мере, не все. Большинство из них относится к тебе доброжелательно..." -Мам, прекрати.
Дом Натаниэля абсолютно не изменился за время его двухнедельного отсутствия, даже наоборот за эти дни в нём прибавилось основательности и обжитого вида. Сад выглядел ещё более ухоженным, а тяжёлые железные ворота весело блестели в лунном свете. Странная привычка заявляться в дом после полуночи. Подобное поведение стало уже традицией. Спокойно, совершенно не беспокоясь об новой сверх успешной сигнализации, Нур мягко ступал по коричневому гравию. Кусочки камня шуршали под ногами, издавая шумный и явно всеми замеченный звук. Возможно, сейчас из-за угла выпрыгнут десяток натренированных цепных псов или парочка мутантов, жаждущих сохранить спокойствие своего мастера. Но вот, что странно, впереди встречала их только тишина. Апокалипсис даже не осмотрелся, он заранее знал, что не застанет Эссекса внутри. Во всём есть своя определённость. И тем лучше. Его не радовала возможность потратить бесценные минуты на выяснение отношений со своим бывшим подчинённым. Апокалипсис уже был уверен в его предательстве так же твёрдо, как и держал в руках алеющий рубин. И только поэтому он шёл вперёд и наконец остановился возле парадной двери. Три характерных стука. Через секунду дверь распахнулась, на пороге стояла неизменная мадам Жорж. Ничто не сможет исказить её благородные и тонкие черта лица, даже время не властно над женщиной. Сколько ей сравнялось? На минуту Нура показалось, что она старше не только Эссекса, но и весь мир. Женщина холодно, но в тоже время боязливо осмотрела гостей. Да… компания собралась внушительная, семь самых сильных мутантов на этом континенте. Чего ещё мог пожелать многострадальный Нью-Йорк? Одного лишь приказа мужчины хватило для того, чтобы уничтожить не одну сотню жизней. Это было бы похуже, чем глобальное бедствие, потому что природа редко доводит начатое до конца, а Нур никогда не перед чем не оступится. Мадам Жорж довольно моментально вспомнила правила этикета, пусть гость и незваный, но он всё же гость. Губы экономки расплылись в предательски вежливой улыбке. Она уже привыкла к чужим и совершенно незнакомым ей людям, но с ним всё по-другому. При их первой встрече она уже успела испытать жуткий страх, именно тогда и он умер в ней, оставив пустоту. Со стороны она напоминала восковую куклу, не умеющую чувствовать. Она хорошо могла имитировать эмоции, показывать себя слабой, чтобы многочисленный шестёрки, окружающие Эссекса ничего не заподозрили. Кто знает, вдруг и в её голове зреет план мести, гораздо более страшный и жестокий, чем его собственный. Что значит целая жизнь в рабстве? Жизнь, смысл которой преданность? Причём преданность искренняя и горячо любимая? Она была изначально придумана только ради того, чтобы служить, никакой иной мысли, никакого лишнего слова. Идеальная слуга, упорно разыгрывавшая человека. А ведь ей верили все, за одним только исключением, которым являлся Апокалипсис и никто другой. Может мадам Жорж почувствовала именно это, безысходность, ни пряток. Ни детских игр. Оставалось быть самой собой. Нур мягко кивнул и знаком попросил проводить сопровождавших его людей, трое мутантов испарились, с ним осталось только Феникс, Нейт и Мираж. Вполне приемлемое и удивительно приятное женское общество. Кто бы знал, что в таких хрупких с виду женщинах заключена сила удивительная и настолько мощная, что она не поддавалась рациональному объяснению. Так важно ли это ему? Сейчас нет. Он был источником неиссякаемой энергии, и прочие мелочи его мало волновали. Для того, чтобы поддерживать силу, молодость и бессмертие ему не нужно были чужие тела и души, он обладал собственны теплом, которое согревало в холодные ночи. Мадам Жорж быстро сопроводила оставшихся, оставив Апокалипсиса и его спутниц в полном одиночестве. Движимый привычкой, Нур двинулся в гостиную. Она не изменилась, тот же белый старинный камин с гравированными изображениями их греческой мифологии, те же обитые сукном кресла и роскошный персидский ковёр. Классическая и естественная роскошь. Даже злотые канделябры не портили картину. Их мягкий рассеивающий свет мягко ласкал взгляд, окутывая зал в тонкую плёнку тумана. Но одно в этом зрелище было неприемлемым – те двое, что сидели возле камина. Они никак не входили в его планы, он желал застать в доме либо самого Эссекса, либо никого. Первая и вполне разумная мысль была о том, что от них придётся немедленно избавится. Но ему кое-что помешало, лицо мужчины показалось ему знакомым. За последние пять лет память его довольно извратила все воспоминания, и теперь каждое лицо сохранило отпечаток чего-то прошлого. Он мирился с подобной проблемой и это не мешало ему абсолютно. Но сейчас Апокалипсис решил выяснить, что же они здесь забыли? – Кто вы? - логично и вполне просто, если учесть властность его тона, не принимающего возражений. Он не собирался разыгрывать из себя приятного собеседника, каким был совсем недавно в разговоре ещё прежней Эммой Фрост. Он хотел быть учтивым, а сейчас это было самым последним желанием. Если ответ его не удовлетворит, то исход всей сцены понятен.
Виктор смотрел на Марго и не мог сдержать одобрительной улыбки. Ему в последнее время импонировали такие вот живые личности, это было всяко интереснее простых исполнителей, каким был сам Крид когда-то. Был, но изменился, можно сказать даже – эволюционировал. Но тут речь шла не о возросшем совершенстве тела, суть крылась в эволюции сознания. А разговор их приобретал особый неповторимый оттенок игры в загадки, впрочем, в Рите он никакой угрозы лично для себя не видел, а потому можно было пока и сыграть. - Разумеется, ценное. – совершенно честно ответил Саблезубый, однако, не давая ни малейшей возможности понять, о чем же, вернее о ком, на самом деле шла речь. Выдерживая паузу, он внимательно наблюдал за Ритой, едва ли не обонянием чуя ее интерес, все возраставший и возраставший. – А вы весьма проницательны, Маргарита. Увы, ваш будущий работодатель не слишком ценит в подчиненных это, несомненно, важное качество. – и снова улыбка затаившегося хищника, в любую минуту готового к броску, - Однако, это ничуть не мешает господину Эссексу оставаться внимательным начальником. Даже порой… хмм… слишком внимательным. Подогреть интерес случайно брошенной фразой, играть с собеседником, как кошка с мышью… Крид научился этому здесь, наблюдая, оценивая, запоминая. Но это было давно, достаточно для того, чтобы выйти из рамок копирования модели к построению своей собственной. И преуспел.
Как жаль! Их весьма приятную беседу прервало неожиданное появление… О, кажется, мой дорогой друг Натаниэль, в резкой смене старых привычек ты сильно перегнул палку… Настолько сильно, что сам Господин Вселенское Зло изволил явиться собственной персоной не иначе, как затем, чтобы направить тебя на путь истинный. Уверен, этот своим чрезвычайно действенным методам не изменит… … Лицо Апокалипсиса ничуть не изменилось с момента их последней и единственной встречи. А, впрочем, может ли измениться лицо экстернала? Вопрос Нура тоже Виктора не удивил. Зачем вечному запоминать всяческие глупости, вроде имен пешек своих слуг? Впрочем, Виктор давно уже не был пешкой ни в игре Натаниэля, ни в чьей либо еще. Всего каких-то семь лет… Сколько событий, какие перемены! Но все те же лица… Виктор хорошо помнил, как отдавал прежним мародерам срочные распоряжения после прошлого визита Апокалипсиса в обитель Эссекса. Тогда Нур был сильно недоволен самодеятельностью его слуги и с точно таким же спокойным лицом надолго вывел последнего из дееспособного состояния. И вот снова те же действующие лица на сцене, те же игроки на поле, не хватает только самого Натаниэля. И отчего-то Виктор, окинув взглядом стоявших на шаг позади Нура трех очаровательных и, наверняка, смертельно опасных женщин, был уверен, что реванша и на сей раз не получится.
Виктор в присутствии экстернала встал, однако, не теряя достоинства, бросил на Маргариту многозначительный взгляд, без лишних слов советовавший девушке последовать его примеру и молчать. - Господин Нур, - короткий учтивый, почтительный наклон головы, - Имею честь напомнить, мое имя Виктор Крид. Мы виделись лишь однажды семь лет назад, когда я еще работал на Эссекса.- Саблезубый нарочито сделал упор на тот факт, что больше их с Натаниэлем не связывает ровным счетом ничего, - А это – Маргарита Селдом, прелестная юная особа, приглашенная сюда совсем недавно нашедшей свою смерть в подвале дома Мадлен Ле Фей. - хищная многозначительная улыбка не без тени самодовольства. Никогда прежде Виктору не приходилось столь изысканно совершать донос, - Как видите, мы оба здесь по случайному стечению обстоятельств, очевидно, как и Вы, ожидаем Натаниэля. Но где он, увы, не знает даже достопочтенная мадам Жорж.
А ситуация, тем не менее, все накалялась. Кто же мог знать, что все обернется так? Внезапное появление Апокалипсиса, как ни странно, лишь играло на руку Криду. Он рассуждал логично и до неприличия просто: даже если Эссекс имел глупость опутать сетью своего гипноза Лэй, эта сеть немедленно рассыплется прахом, как только слуга окажется пред лицом явно недовольного хозяина. Виктору же останется только забрать свое, откланяться и идти дальше своей дорогой, что никогда больше не приведет его к дверям этого особняка. Выходит, Нат, ты задолжал всем и сразу. Как опрометчиво…
Чувствуя себя, наконец, живой, Анх медленно отпустила его руку, оперевшись тонкой полупрозрачной ладонью о камень саркофага – своей тюрьмы - продолжая с детским, непосредственным интересом и живым влажным блеском в глазах вглядываться в лицо Нура. Секунды, минуты молчания… И наконец улыбка, которую ничуть не тронули века, тысячелетия, такая же светлая, чистая, сияющая ярче бликов солнца на водах бескрайнего полноводного Нила. Это был он, она узнала. Несмотря на разительные перемены, не могла не узнать… Пока еще Анхесенпаатон не осознавала окружающей обстановки, ровно как и пролетевшего, подобно долгому мучительному сну длиною в вечность, времени. Пропасти, навсегда отрезавшей ее от привычного ей, навсегда ушедшего в историю, мира. Принцесса не знала, что ее жестокий брат Тутанхамон, по чужому наущению распорядившийся о самой жестокой казни для гордой сестры, теперь покоится в музее на другом конце земного шара. Не знала, какая скорая смерть была уготована ему через пару месяцев, что показались ему в беспросветных муках совести хуже смерти, и что он стал мировой легендой лишь потому, что гробница, его посмертный бастион, чудом не пала жертвой мародеров… Она еще не понимала, что Эн Сабах Нур есть единственное существо, способное говорить с ней в прямом смысле слова на одном языке, единственный, кто помнит, как восхитительно алело небо у линии бескрайнего горизонта на закате в древнем Кемете, как оно из багрово-красного становилось бархатно синим, как на нем рассыпались серебристые звезды, в тот миг, когда под сенью эвкалиптов тихо и тайно произносились на давно забытом языке слова, не изменившие своему изначальному смыслу за тысячелетия... Еще не понимала, но уже смутно чувствовала…
И снова словно над головой шумели эвкалипты в ночной тишине, когда звезды льют на землю свой призрачный свет, она смотрела снизу вверх ему в глаза, но больше незачем было упорствовать, наперекор логике, стремясь к фатальной ошибке. Пять тысяч лет – достаточный срок, чтобы забыть о «долге», который был не нужен никому и никогда. Пять тысяч лет – достаточное время, чтобы это понять… Но сейчас этих пяти тысяч лет словно не было. И вон он здесь, снова пробуждает ее ото сна и снова убеждает идти. С ним… Она помнила все так, словно это произошло вчера, и Эн Сабах Нур помнил. Тогда Апокалипсиса еще не было, но первый шаг к тому, чтобы он однажды явился миру был сделан вскоре после… Анхесенпаатон помнила, как ее разбудило уверенное прикосновение горячей руки, не позволившей ей закричать, помнила его горящий ненавистью и негодованием взгляд и слова, которые взывали к ее благоразумию и должны были убедить бежать. Он убеждал ее верить ему, и девушка верила. Она всегда верила ему, с того самого первого дня, когда молодой ученик жреца, передав ей в руки цветок лотоса, тихо сказал, что видит перед собой грядущее спасение Кемета. Она так поверила в эти слова, что после он сам не смог ее переубедить, хотя Анх продолжала верить. Она верила каждому слову Нура, молчала, и только печально смотрела на него, когда он говорил о том, что на закате ее будет ждать саркофаг со скарабеями… или дыхание пустыни и свобода – с ним. Тогда она не могла поступить иначе. Тогда он просил, в первый и в последний раз, и единственный раз получил отказ. Но чего этот отказ стоил! Ей он стоил пяти тысяч лет смертельного оцепенения в каменном заточении, а миру он стоил явления Апокалпсиса. Чего же этот отказ стоил самому Нуру, пожалуй, знал только он сам…
А сейчас, вновь стоя рядом с ним, словно прежде на одной из ритуальный церемоний, Анхесенпаатон привычно вложила свою ладонь в его руку, на сей раз вкладывая в этот простой жест гораздо больший, нежели раньше, смысл. Теперь, наконец, через пять тысяч лет она раз и навсегда доверяла ему свою жизнь, словно ошибочное решение прошлого возможно было лишь единожды переиграть. Анхесенпаатон, не произнося ни слова, сменила повисший в горячем воздухе спящего Кемета отказ согласием, что было единственно верным и желанным с самого начала. Она знала, он понимает это…
[Улица]
Шум, крики, суета… Звук неугомонного, никогда не засыпающего Большого Яблока шквалом ворвался, потревожив тонкий слух принцессы, привыкший за тысячелетия мертвой тишины различать звук движения песчинок, сквозь толщу камня саркофага, обрушился на Анхесенпаатон неожиданным водопадом, сдавил виски, будто она оказалась вдруг под толщей воды. Вспышки нестерпимо яркого света на фоне сероватого смога… Они затмевали собой величественное мерцание вечных звезд, слепили глаза, вызывали непроизвольное желание зажмуриться, закрыть лицо руками. Мир изменился… И этот новый мир не имел ровным счетом ничего общего с миром прежним. Он казался враждебным, пугающим, совершенно чужим. И люди… Они, пожалуй, пугали сильнее всего прочего. Никогда прежде Анхесенпаатон не чувствовала себя столь беспомощной, как сейчас среди напряженной какофонии звуков незнакомого языка, вспышек фотокамер и рева моторов. Только сейчас она наконец заметила стоящего по другую сторону Нура Феникса – красивой молодой женщины с тлевшими углями ненависти в глубине глаз, каменно-безразличным лицом и развевающимися на ветру волосами, напоминавшими языки беспощадного пламени. Ее одежда, показавшаяся Анх диковиной, как и одежда самого Нура, говорила о том, что теперь они принадлежат этому миру. Девушка чувствовала как нить, связывавшая ее с прошлым таяла в пропахшем резким запахом бензина воздухе, ускользала из пальцев, и оттого сильнее сжала казавшиеся каменными пальцы египтянина.
И в этот самый момент – еще одна яркая вспышка. Как невовремя! Кто-то из репортеров, заметив девушку, выглядевшую столь необычно, захотел дешевой славы на один день, разместив фото на одной из первых полос, но… Это вышло непреднамеренно. Закрывая глаза от чрезмерно яркого света, Анхесенпаатон взмахнула рукой, обернув ее ладонью к фотографу и уловила секундное тепло жизни. Не тот жар, что исходил от Нура, а хрупкое тепло, как дуновение ветра, принадлежавшее человеку… и репортер упал на асфальт с широко раскрытыми, удивленными глазами. Он умер мгновенно, не ощутив даже боли – просто жизнь мгновенно ушла из его тела, что на глазах съеживалось, высыхало и за секунды обратилось мумией.
Впав в ступор, глядя широко раскрытыми глазами на эту невероятную, несомненно, страшную смерть, Анхесенпаатон, не замечая происходившего, медленно осознавала себя ее, этой смерти, причиной. Она еще ничего не знала о том, что Эн Сабах Нур помыслами и делами заслужил себе иное имя, не понимала, что еще одна женщина, стоявшая теперь рядом, только что стала оружием в руках монстра, который, тем не менее, для принцессы навсегда останется прежним жрецом, которого она знала пять тысяч лет назад. Анхесенпаатон не хотела убивать. Она не могла знать, что способна на такое… Мелодичный голос дрогнул, вновь позвучали слова древнего, мертвого языка. - О, Сет… Кто я?
[Особняк]
Некогда служитель – ныне Бог или, скорее, воплощенный Дьявол прокладывал дорогу еще более уверенной, чем прежде, поступью. Анхесенпаатон оставалось лишь неотступно следовать за ним. Всегда… Всюду… Сквозь Вечность… Из головы не выходило то ужасное невольное убийство, а в висках кровью пульсировал все тот же вопрос. Кем она стала – она не знала. Или жестокая повелительница священных скарабеев, богиня чистого хаоса, смерти и разрушения, которую боялись и перед которой склонялись в благоговейном ужасе, которой она верно и неотступно служила, даровала ей не только бессмертие и вечную красоту, но и всю свою деструктивную мощь? Кто знает, кто знает… Возможно настало время древней богине первородного хаоса возродиться, восстав из забвения и, отряхнувшись от пыли веков, навсегда войти в сохраненное тело своей верной служительницы, слиться с ней сейчас и навсегда.
Чей-то дом встретил их непривычными глазу египтянки предметами, несомненно, роскоши и лицами, одно из которых заставило ее вздрогнуть. То ли невиданный зверь, то ли человек… Именно он поднялся и с очевидной учтивостью заговорил, без страха глядя на Нура. Разумеется, Анхесенпаатон не понимала ни единого сказанного им слова, а грубый современный язык в исполнении низкого, утробно-рычащего голоса казался лишь более противным ее слуху, но уверенность и одновременную учтивость она могла различить, бесспорно. Стоя на полшага позади египтянина девушка сохраняла молчание, также как Феникс и Мираж. Она все еще ждала услышать ответ на свой вопрос и в какой-то степени боялась его. Хотя страх с каждой секундой стремительно уходил…
Апокалипсис абсолютно безразлично рассматривал Виктора, не испытывая на сей счёт ни одной эмоции. Только тусклый интерес светился в его глазах, подкреплённый словами мужчины. Так значит, они встречались? Крид верно резюмировал, Нур никогда не запоминал имена тех, кто служил у Натаниэля. Люди, мутанты, не важно кто, они сменялись как перчатки, сначала одни, затем другие. Они умирали, вновь перерождались, они жили своей обособленной жизнью, которой Апокалипсис не интересовался. Перед его глазами пролетали целые жизни в услужении высшей инстанции, в большинстве считали Эссекса Господом Богом, тем последним и крайним к кому следует обратиться. Нур не спешил разубеждать глупую толпу, порой ему было как раз на руку, что о его существовании знаю немногие, только сейчас крайне скрытная и непонятная фигура экстернала стала приобретать четкость. Неожиданная стычка на улице неделю назад тому подтверждение, о нём уже знали все, кто должен, но никто не пытался создать противовес его силе. Это удивляло Апокалипсиса. Он привык к вечной борьбе. Такой бессмысленной и монотонной, что она стала привычкой, составной частью жизни. И вот теперь, после почти пятилетнего отсутствия он застал свой мир в упадке. Когда-то он жаждал погубить ег7о, уничтожить в зачетке, а теперь понял – гибнуть здесь нечему. Они все давно мертвы. И он в том числе. Король мёртвых. Кто же ещё? От них отвернулись слишком рано и бедные люди не сумели выкарабкаться из этой зловонной ямы. Может, если бы он не исчезал, то всё сложилось по-другому? Кто знает. Но время своего долгого путешествия он провёл не без толку. Апокалипсис узнал имя того, от чьей руки он должен был погибнуть. Не здесь, в той далёкой реальности, он узнал силу тех, кого считал безликими пешками, он увидел, что может быть, если недооценивать врага. Апокалипсис многому научился. Он теперь знал, чего ждать от людей, которых загнали в угол. Они похожи на диких животных, сильных и озверевших волков. Человечество чувствовало ещё чуть-чуть, и их заменят, верно и бесповоротно. Его мысли бились в таком ключе, пока Виктор достойно и учтиво представлял себя и девушку. Мысли Саблезубого глухо ударились об его собственные, уважение в лицо и презрение внутри. Спесивый, что не странно. «Господин Вселенское Зло». Неужели он забыл давнишний урок Эссекса? В его присутствии нельзя думать, особенно о том, что может не понравиться Нуру. Явная деградация и сколько не тех марионеток, которых дёргал умелый Натаниэль, а самого кукловода. Свобода ударила в голову, утопила в своей пленительной сладости последние крупицы разума. Знал бы кто, как это противно видеть, как отвратительно чувствовать, что труд твой прошёл зря, его погребли под кучей низменных чувств и притворных эмоций. Люди. Они все люди. Низкие и чересчур слабые. Апокалипсис убедился в этом сейчас, услышав о скоропостижной кончине Мадлен. Всего лишь две мимолетные встречи, а её мысли до сих пор стучат где-то на закоулках сознания, словно она жила в его собственной голове. Он явно ощупал его страх, гордость, слепую любовь к тому, кто это не заслуживал. Нелепая смерть, нелепого человека. – Рад знакомству. Я вспомнил вас. Значит, вы больше не работаете на нашего общего друга? Какая жалость – равнодушно протянул Апокалипсис, окидывая оценивающим взглядом могучую фигуры мужчины. Так зачем он здесь? Если с Эссексом его ничего не связывает? Апокалипсис лишь слегка ментально коснулся Саблезубого. Он что-то ищёт. И это что-то находится сейчас у Эссекса. – Раз уж вы здесь, то мне бы хотелось узнать причину вашего визита – Нуру захотелось лично услышать ответ Крида, врать ему бессмысленно, в любом случае правду он знает очень быстро. Апокалипсис просто решил узнать насколько глупа бывшая пешка Натаниэля, сумела ли на за семь лет научится думать самостоятельно? Ведь многие слуги Эссекса не отличались умом и сообразительностью. Вскоре Апокалипсис устал строить пустые предположения, есть дела гораздо важнее и необходимей, чем такой глупое и несуразное действие. Стоило ему только попытаться отвлечь свои мысли от персоны Эссекса, как в памяти всплыла его дочь. – Ле Фей погибла? Аким образом? – сухой и ничем не обременительный вопрос. Апокалипсиса одолело любопытство. Всего прошло две недели с их встречи, оказалось, что девушка мертва. Её смерть не вызывала Никах эмоций, лишь профессиональный интерес. Погибло детище науки, так почему же? Помимо этого его беспокоили ещё две вещи, первая – Феникс. В его голове сложилась целостная картинка происходящего и по идее, Крид и Грей должны были быть знакомы, не взбудоражит ли это личность Джин? Не заставит начать снова бороться? Нур обернулся на женщину и со вниманием к ней обратился. Её лицо не выражало абсолютно ничего, такая же картина читалась и в глазах Мираж. Она была удивлена и нетерпелива, но не испуганно. В ней горел огонь мести, и он не затухнет, пока Нур исполнит своё обещание. Последней на кого взглянул мужчина, была Анх, именно она вызывала наибольшее беспокойство, что могло сделать заточение длиной в тысячи лет с тонкой и ранимой душой? На фоне тёмного и мрачного особняка она выглядела ещё более потерянной. Она была чужда этому миру, не похожа на него. Её обступила со всех сторон темнота непонимания и невежества. А случайная смерть на улице привела её в окончательное замешательство. К тому же он не удостоил её вопрос поясняющим ответом. – Я не ответил на твой вопрос. Кто ты? Раньше я бы назвал тебя самым красивым и достойным отпрыском Эхнатона, женщиной, которое ждёт великое будущее. Ты была диковинной жемчужиной фараоновской династии. Так было раньше… На протяжении долгих лет ты была мумией, музейным экспонатом, запечатанным саркофагом с номерным знаком. А кто ты сейчас? Для меня вызов из прошлого, для других – опасный и могущественный враг. Таких как ты люди называют «мутанты», проще говоря, «не такие как все». Тебя будут бояться и презирать. Если уже не начали. И тебе придётся смириться или бороться. Но это уже важно. Главное – ты больше не человек и никогда им не будешь вновь. – слова незнакомого немного резкого языка разрезали воздух, привнося в это холодное и молчаливое помещение тепло жаркой и далекой Сахары. Словно эта комната никогда не была такой живой как сейчас, он певучести его языка, огонь в камине всколыхнул с новой силой, откидывая большую и тёмную тень на лица присутствующих. Его слушали, не понимая слов, но принимая сердцем.
Мираж вела себя так, как будто все происходящее её не касается. Даже по Джин она лишь скользнула взглядом и ничего не сказала, будто бы присутствие мисс Грей здесь не было чем-то удивительным и не понятным. Не случись того, что произошло, Даниелль обязательно бы схватила рыжеволосую иксменшу, утащила отсюда и рассказала бы о том, что Ороро и остальных похитили, но сейчас Дани просто не помнила об этом. Из своей головы она умудрилась выкинуть все мысли, кроме тех, что каким-то образом касались Платины. Перед невидящими глазами Даниелль то и дело проносились картинки их первой встречи, счастливой жизни в Ритце и ужасающей смерти блондинки. Поверить в то, что Вал уже нет в этом мире было по-прежнему невероятно трудно, но одновременно с этим в Мунстар каким-то чудом возникло и укрепилось такое яростное и сильное желание отомстить убийце. Дани толком так и не поняла каким образом Королева уничтожила Платину, не знала, сколько боли испытала её Валенсия, но надеялась, что сможет заставить ту, что забрала её, испытать что-то нечеловеческое и немутантское, такую нестерпимую боль, что он сама запросит о смерти... Вал я... я обязательно отомщу за тебя, а потом мы... встретимся... - мысленно пообещала Даниелль, не зная, но чувствуя, что Платина обязательно услышит её. Она не знала, как произойдет эта встреча, что ей придется сделать для этого, но она была уверена в том, что утром они виделись не в последний раз. Но до момента их следующей встречи ещё следовало дожить, а точнее совершить свою месть, дабы не прийти к Валенсии с пустыми руками. По правде сказать, Дани впервые пошла за кем-то, не задавая лишних вопросов, даже элементарно не спросив имени, ослепленная желанием отомстить и осознанием того, что этот мутант поможет ей это сделать. Она чувствовала его невероятную силу, мощь, величие... Все, что было раньше ей чуждо, потому как не смотря на то, что Дани общалась с довольно-таки сильными мутантами, такими как Чарльз к примеру, она как-то не зацикливалась не соизмерении могущества каждого из них. Раньше для неё были важны внутренний мир мутанта, его чувства, но сейчас приоритеты изменились. Для осуществления своей мести Мираж должна была выбрать сторону сильных, и на данный момент таковым как раз и являлся Апокалипсис. Оказавшись в чужом особняке, Даниелль невольно отвлеклась от своих не радужных мыслей и огляделась. Убранство и даже сама атмосфера, царившая в доме, поразили мутантку. Раньше они никогда с подобным не сталкивалась. Дорого, шикарно, безумно красиво, таинственно... все это было для Дани в диковинку. Однако нынешнее её состояние не позволяло Мираж полноценно оценить интерьер дома. Она перевела взгляд на Апокалипсиса и в который раз поразилась этому величию, что сквозило в каждом его жесте, слове. Казалось, одним взмахом руки он может уничтожить весь мир, не прилагая особых усилий. Да, он был именно тем, кто бы сейчас необходим Даниелль. Не зная ни его имени, ни целей, не в сущности силы, она, казалось, была готова верить и принимать за аксиому каждое его слово, лишь бы только он подарил ей такую силу, которая была бы способна уничтожить теперь уже её злейшего и единственного врага... Мумия? Подумать только... - невольно поразилась Даниелль, услышав слова Апокалипсиса, адресованные девушке, что так же пришла сюда вместе с ним. По правде говоря, это были единственные слова за последние полчаса, что вообще долетели до сознания Дани. Она словно бы вышла из какого-то транса и даже бросила удивленный взгляд на Джин, будто бы впервые увидела. Мираж вновь посмотрела на Нура. Казалось, она хочет что-то сказать, возможно даже попросить, но не решалась. Все-таки Апокалипсис помимо всего внушал ещё и чувство страха, и посему лишний раз говорить в его присутствии представлялось для Даниелль роскошью. Оставалось лишь ждать, когда он сам решит обратиться к ней.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума