Дом времен викторианской Англии, расположенный на окраине города и тщательно охраняемый персоналом (причем необычным). Холл заставлен четырьмя колоннами, в самом центре располагается изображение равностороннего треугольника с глазом внутри, мебель из красного дерева, три этажа, также есть подвал, куда вход строго запрещен. За непрошибаемой металлической дверью скрывается лаборатория Эссекса, а так же сложнейшая компьютерная система. Отдельная комната отведена под странную аппаратуру, а скорее машину.
Чем же все-таки было продиктовано его поведение? Эгоизмом или желанием помочь? Грань между этими двумя понятиями, казалось, в конец стерлась, так что он уже не мог отличить первого от второго. С одной стороны, не мог же он теперь, после всего произошедшего в поместье, изменять себе и собственным холодности и беспринципности? В принципе нет, однако что за сцену мадам Жорж могла иметь счастье наблюдать, зайди она несколькими секундами раньше? Прижавшиеся друг к другу господин и скудно прикрытая девушка, которую притащили, судя по виду, прямиком с улицы к теплому камину. Ну да не в этом суть, а в том, что сам господин, то бишь Мсье Синистер, позволил себе минутную слабость, позволил за столько лет впервые, что, определенно, подорвало бы его авторитет в глазах прислуги, но не это его волновало. Скорее уж авторитет в глазах самого себя, ведь, будучи беспринципным, он одновременно был и весьма принципиальным человеком, а если точнее – щепетильным, в особенности относительно своего поведения, ну а говоря о факторе, это, конечно же, был инстинкт самосохранения. Собственно, ничего нового, до банальности просто и примитивно, как и все первоисточники этого мира.
С другой стороны, сейчас он понимал, насколько важно сохранять холодность и безразличие в отношении Ашен. Ведь уже не раз подпуская к себе людей слишком близко он причинял боль не только себе, но и им, им в первую очередь, и, что удивительно, сейчас он не желал боли прежде всего ей. Пожалуй, подобные чувства к кому-либо он не испытывал с конца девятнадцатого века, если не раньше, со времени своего существования. Естественно, настолько смелые мысли были сей же час им отброшены, дабы его разрушительная натура никак не поспособствовала и деструкции Лэйрин. Ей, в отличии от остальных своих сторонников (и что самое главное, Эссекс ужаснулся, когда понял, что Хейзел и Мэдисон входят в их число!), он такой участи не желал. Что же, дальнейшие его слова вполне оправданы:
- Ты совершенно права, Лэй. Ты знаешь жизнь куда лучше меня, так и не останавливайся, не сворачивай с пути истинного. Я тебя здесь не держу, собственно, ничто не держит. Просто уходи.
Что случилось? Когда все пошло не так, не по схеме не по плану? С каждой секундой ощущение паники в ее сознании разрасталось, захватывая все новые и новые нейроны мозга, блокируя их, прерывая связи, приводя нервные импульсы в полнейший хаос... Лишая способности более-менее здраво соображать. Лэй чувствовала, что голова начинает кружиться, что перед глазами все расплывается. Реальность искажалась и ускользала, и даже время начинало течь по каким-то своим, одном ему ведомым законом. Ты держишь... Фантастика, мистика? Всего лишь человеческая биология. Искажение восприятия – всего лишь следствие естественных реакций организма на стресс. Выброс в кровь адреналина, обострение восприятия рецепторов при торможении мыслительного процесса. Все так легко и просто объяснимо. Все... кроме того, почему с ней происходило все это. Почему его спокойные слова оказали такое сильнейшее действие. Вот только об этом еще никогда не писали научных диссертаций, этого нельзя было вычитать в книгах, этого невозможно понять сухим рассудком. Для того, чтобы понять это, достаточно всего лишь раз прочувствовать. Она не верила своим ушам, теперь он просто прогонял ее. Сама во всем виновата! - издевался глумливый голос подсознания – Ты-то может и права, он трус и идиот… Да только никакой идиот не станет терпеть этой правды. Тем более от тебя. Слышала? Так уходи! Ты ему не нужна. Он тебе?.. И не думай, не в этой жизни. Он и сам себе не нужен. Забудь, как страшный сон… Скорее, скорее обратно в свой привычный грязный жестокий микромир. Спрячься там, растворившись в нем и больше никогда не пытайся его покинуть. Что, говоришь, там мерзко? О да!.. Но там нет, не было и никогда не будет Его. И потому – уходи. Ради самосохранения… Беги, не оборачиваясь… Пока еще можешь, пока не поздно… Лэй пыталась подниматься дальше уже, что называется, на автомате. Его слова снова и снова звучали у девушки в голове, как приговор. Перед глазами одна за другой проносились обрывочные картины, как плохо смонтированные кадры кинопленки: парк, старое английское поместье и то, что произошло всего несколько мину назад… Вернее, то что НЕ произошло. Она пыталась думать, безуспешно пробовала смотреть в самую суть – и не видела. Девушка просто не понимала, когда и что сделала не так, чем оттолкнула его. Все было бы логично, если бы ее последние слова были причиной, но, увы, те обидные слова стали лишь следствием ее злости, спровоцированной его феноменальным безразличием. Злости, вызванной также еще и тем, что она сама не могла больше оставаться прежней – холодной, отстраненной, безразличной отрицающей все и вся фаталисткой, не сопротивляющейся течению жизни, увлекающей ее в водоворот, все глубже на дно.
Она больше не могла продолжать идти за ним вверх, хотя и знала, что это неизбежно. Она должна будет уйти. Сейчас… Но ей хотелось, чтобы секунды перед этим «сейчас» длились бесконечно. Тяжелая рука Лэй опустилась Синистеру на плечо. - Я знаю, что права. Если хочешь знать, я ненавижу оказываться правой. Еще в Англии я сказала тебе слишком много, но ты все равно ничего не понял.… Стой. Теперь ты хочешь, чтобы все было по-твоему? Не угадал... – остановив Эссекса, Лэй обогнала его и. развернувшись, к Натаниэлю лицом, стоя на несколько ступеней выше, перегородила тому путь наверх. –Трус! Я уйду, раз ты этого хочешь…Через минуту… Стой! - с каждым словом говорить было все труднее. Прежде чем навсегда уйти, она хотела видеть его глаза в последний раз. Такая изощренная пытка для самой себя. Все повторялось сначала, уже в который раз, но теперь – несколько иначе. Теперь она не смотрела на него снизу верх, теперь, когда Лэй уходила, она могла не размышлять, прежде, чем сделать что-то. И действие опередило сознание. Лэй не стала дожидаться возможного ответа Синистера. Ни секунды промедления больше. Сделать это сейчас, прежде чем неизбежно исчезнуть навсегда. Сделать невыносимо больно им обоим, не понимая этого заранее. Сделать, не интересуясь его согласием…Терять ей все равно было нечего – все было потеряно давно. Она появилась изниоткуда и неизбежно сгинет вникуда. Воспользовавшись секундой его бездействия, Ашен резким рывком за плечи притянула Эссекса к себе, задержавшись на мгновение, попыталась в последний, самый последний раз, прочесть в его глазах что-то, но в который раз встретилась с непроглядной темнотой. Так, будто оказавшись вдруг на краю бездны, она уже не могла сделать ничего, кроме одного неизбежного шага вперед, вниз… Сопротивление себе в высшей степени бесполезно. Этот миг был вне ее, вне его контроля…. -Теперь иди. - это было последнее, что Лэй с трудом смогла произнести, оторвавшись от поцелуя.
Она отвернулась и больше не смотрела на него, тем более в глаза. Девушка быстро поднималась по ступенькам вверх, уверенная что он не последует за ней и даже не окликнет. Так было нужно, если он в самом деле хотел, чтобы она ушла сейчас. В противном случае у нее уже не хватит на это силы воли. Вот она - жизнь! В формате XXL... Иди, если сможешь. Но не за мной – иди наверх, тебя там ждут нужные тебе люди. Возможно, даже настолько нужные, что ты позаботишься и о бессмертии для них. А меня - забудь. Мы больше никогда не встретимся, ты знаешь, ты сам этого хочешь. Хочешь? Впрочем, не важно. Забудь меня как можно скорее, забудь меня уже сейчас! Тебе не должно быть никакого дела до того, что, даже временно принадлежа случайным людям, я все равно навсегда останусь только твоим демоном... Дверь, открывающая лестницу в подвал, громко захлопнулась за ее спиной.
[коридоры особняка, гостиная]
Только оказавшись за дверью, Лэй снова смогла более-менее глубоко вздохнуть. Однако привести мысли и тем более чувства в порядок все равно не получалось. Включить логику, отключить все человеческое – вот что нужно было сделать. И чем скорее, тем лучше. Но все алгоритмы хороши лишь на бумаге. Даже будучи тем, чем она являлась – удивительным полукибернетическим существом, Ашен никогда не была предсказуема. Мысля логически, она часто поступала совсем наоборот, как сейчас. Лэй все еще не вполне осознавала – было ли это на самом деле, или только в ее сознании. А если даже реально… Зачем? Сейчас девушка чувствовала себя так, будто ее только что сбил грузовик. Голова раскалывалась, все тело ломало, хоть на то и не было никаких объективных причин.
Следуя загруженному в голову из базы данных охранной системы плану дома, Ашен, минуя гостиную, незамеченной поднялась на второй этаж и обнаружила свои вещи валяющимися кучей у выбитой двери той самой ванной комнаты. Быстро натянув их на себя и зашнуровав ботинки, девушка повесила снятую минутой ранее рубашку Натаниэля на ручку соседней двери.
Лэй вздохнула, развернулась и поплелась вниз. Она хотела проследовать тем же путем, но услышала в коридоре шаги, а потому свернула в другую сторону и спустилась в гостиную. И все-таки ее расчет оказался верен – Эссекса среди находившихся там людей еще не было. С безразличным лицом пройдя мимо сидевшей там не особенно дружественной компании, Лэй подошла к двери и распахнула ее. Димэн чувствовала на своей спине взгляды – удивленные, вопросительные... Но они не были поводом к тому, чтобы обернуться. Шаг вперед. Дверь захлопывается за ее спиной, впуская в гостиную порыв ледяного совсем не весеннего ветра, затушившего огонь в камине, где картина давно превратилась в пепел.
И снова ветер, пробравшись под плащ, заставил девушку, запахнуться, прижав локти к груди, пойти быстрее… Она почти убегала. Почти? Ашен убегала, снова превращаясь в тень, коей не позволено иметь собственных желаний. Близился вечер, и ее еще не покинула смутная надежда, что за две недели отсутствия за ней сохранили место в «Опиуме» за пару сотен в ночь… Хотя, даже если меньше, она все равно была согласна. Отвлечься, забыть… Снова почувствовать себя амфетаминовой быстро сгорающей звездой в клубах наркотического дыма и лазерном мутном освещении. Не думать о Нем. Хотя бы на несколько часов. А потом устать настолько, что при определенном количестве в крови того же амфетамина она просто отключится без мыслей, без снов до следующего вечера, чтобы снова все повторить. Я не забуду…
Мадемуазель Джейсон, в девичестве Вингард, отпустила руку мистера Гиллори (к сожалению, его девичья фамилия была ей не известна) и собиралась было уже встать с дивана, но это действие пришлось несколько отложить: перед её глазами возникла фигура незнакомой девушки, находившейся явно в бешенстве и пролетевшая мимо неё в самых что ни на есть расстроенных чувствах. Мартиник сразу стало ясно, кто как всегда поиграл в недотрогу, и в её голове возникла вполне жестокая мысль, причиной которой была просто обыкновенная женская солидарность и подозрительность по отношению к Эссексу. Девушка закусила губу, на мгновение задумавшись, и, поднявшись с удобного дивана, направилась в ту самую сторону, откуда так резво вылетела незнакомка. Не сказать, чтобы Мартиник что-то грызло, но её всё же беспокоили некоторые детали: не столько в себе самой, сколько в Натаниэле.
[ступеньки подвала]
Оказавшись в пункте назначения, Мартиник задумчиво произнесла, буквально пропев каждое слово: Мистер Эссекс, у меня к Вам есть срочный разговор. На тему… в общем, у меня есть проблема, - причём последние были произнесены в довольно быстром темпе и сопровождались неосознанным почёсыванием за ухом. Она никогда бы не сделала того, на что собиралась решиться, если бы до конца осознавала свои действия. Она просто рассчитывала на небольшую проверку. В первую очередь себя. Но ей хотелось знать, таков ли Эссекс на самом деле, каким он ей казался с самого начала. Сильная личность… но настолько ли? – подумала Мартиник.
Боже, что за вульгарность… Право, я не понимаю и не могу этого понять, здесь нет смысла. Она очень напоминает мне Лидию, вот только та продержалась не долго… Бедняжка, из-за своего поведения, лишилась органов, которые как раз нужны были ему в тот момент. Три ночи в лаборатории – лишь Люцифер знает, чем он там занимается, какие еще чудовищные дела вершит и чью плоть там использует…
Чудовищные, оно верно, но в то же время великие. Уж кто-кто, а мадам Жорж отлично понимала своего господина, ведь некогда сама была жената на таком же. Чокнутом, безумном, гениальном. Бедолага покончил с собой, когда каждую ночь его стали посещать призраки – образы из тех самых книг, за чтением которых он проводил последние дни своей жизни. И пусть это было сектой, мадам были важны намерения, и она точно знала, муж действовал лишь из лучших побуждений и движим был благими намерениями. С тех пор она пообещала себе никогда не связывать свою жизнь с кем-либо, однако судьба распорядилась иначе, и вскоре она повстречала человека, который, как могло показаться, явил собой реинкарнацию покойного супруга. Она сама не заметила, насколько стала зависима от него, и как ей это нравилось. Живя иллюзиями, она продолжала выполнять любые его поручения и просьбы, что вскоре переросло в службу, совершенно бесплатную. Относительно бесплатную, ведь ей была дарована вечность, и вечность мадам Жорж услужливо кивала после каждого сказанного им слова. Да, очень консервативна, но, Боже, как предана!
Я буду век ему верна…
Ответа не последовало, и вид у него был весьма соответствующий – Мистер Синистер просто продолжал подниматься вверх по лестнице, так ни разу и не обернувшись к Ашен. И причина заключалась далеко не в безразличии или цинизме, которые были бы решающим фактором в любой другой ситуации, нет, на сей раз все было несколько сложнее. Трудно передать, да что там, вообразить, с каким трудом он выдавил из себя эти слова! И как всегда двоякий мотив, ведь эти слова были бы признанием собственного поражения, в буквальном смысле. Он, пытавшийся в чем-то переубедить девятнадцатилетнюю девчушку, потерпел фиаско, и мало того, признался ей в этом! Он, так много раз лишь силой слова перевернувший сознание собеседников вверх дном и изменивший их до неузнаваемости! Он, за плечами которого вековой опыт, знания психологии и редкостный дар внушения. Да, Натаниэль сейчас не мог смотреть в глаза Лэйрин, но из-за поражения ли? Все его естество противилось произнесенному, прозвучавшему скорее как приказ, а не просьба. Зрительный контакт, продолжающийся лишь миллисекунду – о, этого было бы достаточно, что бы он мгновенно замолчал.
Но Эссекс был готов к этому: к упрекам, к обидам… хотя нет, не обиды, возможно отчаяние, рвавшиеся из ее подсознания крики. Ашен, разумеется, исполнила бы и этот приказ, но уже не покорно склонив голову, а обставив собственный уход. Справедливо ли, если учесть, что это последняя по отношению к ней воля? Однако в следующее мгновение произошло что-то и вовсе невероятное. Он предполагал свершение непредсказуемого, но никакие, даже самые смелые предположения, не подразумевали настолько неожиданный исход. Свет, казалось, стремительно покинул помещение, и завис лишь над их головами. Глаза оставались по прежнему открыты, иначе быть и не могло, ведь все произошло спонтанно. И тут он увидел: пошарканные стены, сто лет окрашенные в серый, и ржавчина на них, оказывается, приобрели разные оттенки, будь то зеленый, коричневый, да вплоть до желтого, важно было одно – она вдруг стала цветная. Но лишь на мгновение, на момент, когда изголодавшиеся губы вдруг вновь ощутили давно забытый вкус, после чего нехотя оторвались от Лэйрин. Она смотрела прямо в глаза, так что же она хотела увидеть? Причиненные страдания и боль? Что ж, вскоре Злыдень предоставил ей такой шанс, наконец, убирая черную завесу. Откуда-то из мрачной пустоты поднимались воспоминания, которые, как он к своему удивлению обнаружил, были самые светлые: голос ребенка, нежные женские руки, … чего там только не было! Ощущения, которые он сейчас испытывал, уже исчезли позабыться так, что даже возникало сомнение – а были ли они? Теперь он точно знал – были.
Предпринять что-либо сейчас было выше его сил, оставалось лишь смотреть вслед удаляющейся девушке. Никогда еще он не был так напуган.
- Мадам, если Вас не затруднит, я бы хотел, чтобы здесь не было грязи, Вы же знаете мое отношение к лаборатории. И да, нужно обновить систему безопасности… что бы сюда было не так легко проникнуть… - пусть ему и удалось придать голосу холодность, она не могла не заметить повторно данного задания, и становилось понятно, в каком состоянии сейчас пребывал ее господин. Вернее не понятно совсем, ведь она впервые, впервые увидела, как Натаниэль кто-то выбил из колеи.
Пусть эта чертовка только вернется…
Ох, как же мадам Жорж сейчас волновалась за него, она и представить не могла, как поведет себя мсье в подобной ситуации, пребывая в таком состоянии, - ведь сверху послышались шаги, как вскоре выяснилось, еще одной пусть уже более знакомой, но все же остававшейся загадочной личностью гостьи – Мартиник Вингард.
Ну, как говорится, поехали… - Мартиник собралась и решилась-таки на откровенность. - Мистер Эссекс, понимаете, конечно, для такого разговора мне бы пришлось просить Вас остаться со мной наедине, что в общем и целом ужасно не приемлемо, но здесь в особняке появилась очень малюсенькая проблема. Я не ищу решения, я ищу всего-лишь совета, - она направила свой взгляд прямо в глаза Эссексу. – Скажите, каково это, когда есть кто-то, кого не выкинуть из головы и памяти, когда всеми силами пытаешься это сделать, когда твоё сердце покорено, казалось бы, столь лёгким путём, - ага, щаз, -и когда находясь рядом с ним, в Вашем случае наверное, с ней, едва можешь удержаться от того, чтобы ваши губы не слились в божественно-дьявольском поцелуе. Может, Вам покажется всё это глупым, но для меня это – вопрос жизни и смерти! – выпалила она. – Понимаете, я так и не могу забыть тот день, наши тела, слившиеся в экстазе наслаждения, и тот холодный душ, который нам обоим казался горячим. После того, как я, не помня себя, ощутила внутри его разгорячённую плоть, - девушка возвела глаза к небу, - я поняла, что он лишил меня покоя, - и снова вернула их в исходное положение. - Но не это сделало решающим мой выбор… Эти страстные поцелуи, которые могли свести с ума кого угодно, но предназначались лишь мне, и конечно эти слова, перемежавшиеся с мягкими и нежными прикосновениями. Скажите, разве кто-то умеет так пылко любить? Я ещё не встречала столь сильного мужчины, который в то же время оказался настолько обходительным в постели! –в душе. И чтоб я ещё хоть раз на такое купилась? Да ни в жизнь! –Вот такие у меня муки души и сердца, - если бы ещё это всё имелось в наличии… -Поймите, мне нужен совет, пока я не решилась пойти за ним хоть на край света. Хоть Вы и сказали, что это только мои отношения со Стефеном, но я чувствую, что с каждым новым разом всё сильнее и глубже нуждаюсь в нём. Мне не к кому обратиться, кроме как к Вам, потому что я уверена, что Вы хоть раз в своей жизни переживали подобное чувство. Только не просите меня открыться ему, иначе это меня погубит! – Мартиник подошла к Эссексу, быстро поцеловала его в щёку и вернулась на своё место. – Прошу у Вас совета.
Вообще-то этой девушке совет, как таковой был не очень-то и нужен, но он бы пригодился, если бы её слова в конце концов обернулись правдой. Однако, как может превратиться в реальность совершенно выдуманная проблема? Наверное, только в том случае, если о ней много думать. Но Мартиник пока изучала Эссекса, проверяя на вшивость его импотентичный характер. Он строил из себя обыкновенного недотрогу, но кто же всё-таки скрывается под этим толстым слоем льда? Не деспот же, а кто-то совершенно иной, до которого пока никому не удавалось достучаться. Мастермайнд тут же вспомнила о девушке в гостиной. Неужели он причинил ей ту самую боль, которую так часто используют мужчины, чтобы скрыть свои недостатки? Как известно, мужчины – как дети, которых ничто не волнует кроме своего собственного "Я". Ну же, Натаниэль, докажите, что Вы не такой, что мы – не просто игрушки, в которые и с которыми Вы так любите поиграться, а потом оторвать им все конечности, чтобы они уже никогда не смогли покинуть Вас, хотя Вы прекрасно знаете, что они слишком сильно к Вами привязаны, чтобы поступить подобным образом? Неужели Вы готовы сделать всё, что в Ваших силах, чтобы не жить? Вы умны, Вы холодны, Вы расчетливы, но для многих в Вашем окружении это так много и в то же время слишком мало. Доиграетесь: многие Ваши слуги потеряют к Вам интерес только потому, что поймут Вашу натуру и будут знать Вас наизусть, потому что вызубрят как шпаргалку, но она врежется в их память на всю оставшуюся жизнь, когда как Вы, сломав их, отправитесь дальше, ни о чём не жалея. Но остаётся надежда, что Вы – не такой. И я уверена, что Вы – другой.
Но пока перед ней стояло чучело в человеческом обличие, потерявшее свою душу. Мартиник ужаснулась: иногда она думала о том, что хочет быть на него похожей. Но таким чудовищем ей не стать. Она превратится в совершенно иное, каменное изваяние под живой маской. Она станет лучше, и иногда будет способна на хорошие поступки. Но ему таким уже не быть: он начинает терять свой человеческий облик, а для его поддержания нужна капля чувств. Никто не просит Эссекса любить людей и весь мир, но любить того, кому он не безразличен, он обязан. Но девушкам, с их жгучим непостоянством это можно: часто они рвутся из крайности в крайность и переступают все мыслимые и немыслимые границы. Но им это дозволено. Натаниэль же не являлся "красной девицей", хотя все подобные замашки у него были. И этим он просто портил себя и окружающих. Но Мартиник сейчас заботило несколько иное, то, что она хотела услышать от него.
Что же, несмотря на то, что за Натаниэлем никогда не наблюдалось замедленной реакции, сейчас воспринять происходящее и произошедшее минут назад было довольно проблематично, все эти эмоции и спонтанные действия внесли такой дисбаланс в его внутреннее состояние, что для стабилизации требовалось некоторое время. Право, как долго бы ты не прожил, насколько хорошо не изучил бы психологию странного и сложного существа – гомо сапиенс – он не перестает тебя удивлять, подбрасывая новые «сюрпризы», увы, не всегда столь приятные, как бы того хотелось. Вот и сейчас Мартиник Джейсон не с самыми лучшими и, видимо, личными намерениями обратилась к нему с весьма и весьма странным вопросом, уж не слишком ли быстро она открыла душу такой зловещей натуре, как Мистер Синистер, что бы обсуждать проблемы личного характера? Нет, отпугивало, а вернее поражало его не это доверие, а именно ее поведение. Успев изучить Мастермайнд за эти две недели, в готовность девушки вести задушевные разговоры верилось с превеликим трудом. Но задумавшись о мотивах и поводах, Натаниэль на минуту позабыл о самом вопросе, и вполне справедливо, ведь было совершенно очевидным то, что вопрос является лишь прикрытием, инструментом в ее руках. При всем при этом Мартиник, по-видимому, решила докопаться до сути самого мастера, под руководством коего она собиралась провести ближайшее время, а возможно, и дальнейшую жизнь. Ей нужно было это прежде всего для себя, чтобы определиться, имеет оно смысл или нет – не пребывай он сейчас в непонятно каком состоянии, что было так близко к шоковому, Синистер обязательно бы учел и это. Но даже у него было право на ошибку.
- Вот что я Вам сообщу, мисс Джейсон. Любовь – фикция, легенда, которую выдумали люди в своем стремлении возвыситься над остальным животным миром, а всякого рода духовные привязанности – лишь привычка, свойственная такому несовершенному существу как хомо-сапиенс. Да, не удивляйтесь, в человеке море изъянов, и этот – один из главных. Прискорбно осознавать, что мы живем иллюзиями – еще одно препятствие на пути естественного отбора. В данной ситуации я бы не посоветовал Вам ничего конкретного, да и ни в моих это правилах, сделайте собственный выводы и руководствуйтесь ими.
А еще примите во внимание тот факт, что многоуважаемый господин Стефен готов ставить Вам палки в колеса в любую секунду, притом сохраняя репутацию незапятнанной и руководствуясь, естественно, благороднейшими побуждениями.
Мастермайнд мягко улыбнулась: - Наверное, Вы правы, мистер Эссекс. Может быть, мне просто иногда необходимо время, чтобы решить, - она посмотрела ему в глаза и, изменив тон на серьёзный, произнесла. – Вот только я не живу иллюзиями. Вы помните, мистер Эссекс, что я их создаю. Но сейчас мы не об этом. Я очень сильно сомневаюсь, что Вы… -не сможете сыграть роль моего папочки только наоборот,- никогда не были счастливы. Может, для Вас есть хотя бы одно существо на свете, которое Вам нужно? – она устремила свой взгляд вниз, в подвал. – Хотя бы посмотрите туда, - она указала ему направление, куда он должен был глянуть лишь для того, чтобы понять… Сначала был стол, у которого стояли двое: Натаниэль и Ашен. Они целовались, а через секунду девушка уже оказалась на столе, обнимая своего мужчину, который быстрыми, но отнюдь не резкими движениями снимал с неё плащ, топ, а затем растеривал её шорты, а она же в свою очередь лишала Эссекса его одежды.
Мартиник параллельно с тем, что творила иллюзию, в принципе, основанную на реальности, следила за Эссексом, проверяя слова: одиночество давит женщине на мозг, мужчине – на нижний мозг. Никогда бы не думала, что смогу такое, - она удивлялась сама себе. – Стоп, надо вернуться к делам. И она вернулась к делам: с одеждой только-только было покончено, как продолжению подвергся ещё более интимный контакт – Натаниэль покрывал шею и грудь Ашен страстными поцелуями, а её голова была запрокинута, и взгляд, полный эйфории, устремлён ввысь (Мартиник продолжала поражаться своим действиям). Но иллюзия на этом не закончилась: всё та же комната, но обе фигуры уже полностью обнажены и сменили своё положение.
Ничего себе фантазии… - про себя усмехнулась Мастермайнд, только она на них не реагировала вообще. Но продолжала создавать. Наверное, любой мужчина-иллюзионист описал бы половой акт между мужчиной и женщиной, как весьма грубое действие, Мартиник же попыталась сие "творение" смягчить нашёптываниями Натаниэля, которые стоящим у входа не были слышны, вздохами, а не криками Димэн, и обжигающими поцелуями Эссекса. В общем, получилось довольно неплохо. Но всё хорошее когда-нибудь приедается, так и произошло с Мартиник, которая, оставив Эссекса наедине с иллюзиями, которые, возможно, без её поддержки и пяти минут не продержатся, потихоньку покинула подвал, а затем и сам особняк.
Мистер Синистер какой-то время просто стоял и наблюдал за созданной Мартиник иллюзией. Сложно передать то, что он сейчас испытывал, а сложно было потому, что чувства были самые разные, даже противоречивые. И благо, метаморфия не дала щекам порозоветь. И благо, он сейчас все же что-то испытывал. Да, он был одновременно и рад, и не рад своим эмоциям. Уже в который раз должен был пережить конфронтацию, вспыхнувшую в нем. Злыдень стерпел, превозмог себя, и первым делом решил устранить источник. - Мадам Жорж, я не желаю больше терпеть присутствие мисс Джейсон в пределах этого поместья. Я ясно изъясняюсь? - Да, мсье.
Однако, число "надзирателей" стремительно уменьшалось. Сначала тихо ускользнула тенью наверх странная малоодетая особа, потом как ужаленная подскочила и пулей вылетела на улицу эта рыжая стерва... А теперь и Мартиник потихоньку смылась в неопределенном направлении, оставляя компанию на попечении одного непредставившегося господина, предпочитавшего хранить молчание. Впрочем, в этом его поддержала и Виола, девушка-оракул. Лиллит тоже не спешила говорить, даже шепотом – атмосфера особняка давила на всех без исключения.
Лидия так и сидела верхом на стуле, опустив подбородок на его высокую спинку, думая о своем, в то время как Лисса внимательным взглядом своих темных, почти черных, глаз изучала Стефена. Сестры Константин действовали как одно целое, пытаясь прочувствовать все направления потенциально опасные в плане источников отрицательной энергетики, способной ни навредить. Джон же в это время был занят главным образом тем, чтобы распределить их тройное биополе в виде ровного псионического щита-купола, накрывавшего всех пятерых. Ничто внешне не выдавало их постоянной работы, ее невозможно было увидеть глазом, даже если предположить, что в помещении могли бы находиться мутанты, видящие в иных спектрах. У Константинов же было свое особое видение и краски, наполнявшие особняк сводились преимущественно к оттенкам туманно-серого – смерть, ничто. Словно все здесь давно и насквозь было мертвым. Все это выглядело настолько отвратительно-безжизненным, что ни одно кладбище даже близко не шло в сравнение. Зато сравнение нашлось само собой в памяти Лиссы. …Как в склепе Кристойи… Это было ошибкой. Их совместная с Фурией работа мгновенно разладилась, видение перемешалось, как будто кто-то по неосторожности взболтал воду в стакане, где на дне успела осесть муть. Сестра невольно задела Лидию за живое, потревожив еще не затянувшуюся рану. Девушка все еще в глубине души, в том уголке сознания, что оставался по-прежнему ее "личной вотчиной", любила этого вампира, и все еще не могла себе простить его смерти. Для нее он никогда не был ходячим и мыслящим мертвецом, каким практически до конца оставался для ее гиперответственной умницы-сестры. Прости, Лидс… Иди к дьяволу!- последовал немедленный ожесточенный мысленный ответ. Лисса не стала отвечать. Она не имела права думать так теперь, когда их мысли были открытой книгой друг для друга.
Тем временем Джон снова тихо обратился к Лили. - Я знаю, это трудно… И не знаю, как объяснить. Постарайся не думать громко. - Джону в самом деле было сложно подобрать нужные слова,- Постарайся вообще не думать… Дальше он не успел сказать, из тени дальнего конца просторной гостиной вышел хозяин…сменив облик. Это был Дьявол во плоти. И если то было то истинное лицо, Триада не ошиблась, когда сразу решила, что они попали "по адресу" …
Натаниэль Эссекс. Девушки. Любовь. Работа. Эти пять слов ну никак не могут ужиться друг с другом. Немогут, ибо Натаниэль из покон своей жизни всегда пренебрегал личной жизнью на пользу работе, и из-за этого понятие "любовь", "долг" и "верность" ну просто были им забыты давным давно. Ещё до смерти Адама. Именно из-за этого он никак не может ужиться с представителя противоположного пола слишком долго. Ведь результат всегда один и тотже - смерть. Далеко не надо идти, а лишь вспомнить Ребекку и Фэй. Они обе погибли, и всё из-за халатности и холоднокровности мистера Синистера. Ты меняешь. Хотя в тебе не всё меняется. Именно из-за этого и виделось то, как Натаниэль обращался с дочерью. хоть и не родной, но всё же девушкой, которую он назвал дочкой. Дочкой, которая сейчас себя ведёт по мнению отца не так, как должна. Хотя, если посмотреть, то это как раз отец ведёт себя не так, как подобьется. Хорошо ли это? Смотря для кого.
Давно известно, что лучшая защита - нападение, а лучшая атака - защита. По этому принципу действуют многие, и Стефен из числа таких. Решив не вмешиваться в дискуссии, Стефен уютно устроился на диванчике и стал неким образом "наблюдателем". наблюдателем за всем. За поведением, за словами, за страхами. Кстати о страхах. Мисс Вингард. Вы боитесь. Боитесь той встречи. В огромной пространстве страхов, которые переполняли этот дом (стоит заметить, что дом "помнит" страхи ещё и тех, кто в нём находился и раньше. Правда эти страхи не очень сильны. Но, если брать в расчёт, чей этот дом, и что находится в подвале, можно точно сказать, что фоновый "шум" страхов тут очень широк) Стефен уловил интереснейший страх мисс Мартиник Вингард, которая находясь в кабинете Натаниэля, боялась той встречи в отеле. ну как боялась. Ей была страшна мысль об этом, о тех ощущениях, о тех минутах, и ясное дело, что Мартиник будет разговаривать с Эссексом не только насчёт Охотника за Скальпами. Дурочка.
И тут послышался шум. Очень интересный шум. Очень интригующий. Мисс Вагнер очень резко вышла со стороны подвала, и очень быстро вышла из дома, напоследок очень громко хлопнув дверь. Также был интересен "страховой шум", который немного поменялся в этом доме. Чувство разбитый чувств и сердца, чувство гонимости. Страх быть прогнанной. Он усилился, и именно по нему Стефен понял, что все-таки и в этот раз Натаниэль потерпел поражение в общении с девушкой. Мда Натаниэль. Теряешь хватку. И... а это ещё что? "Фоновый шум" пополнился, хоть и не очень сильно некими страхами. Но зато какими. Но зато чьими. - Злобное чудовище. - Ребекка!?... Интересно. - сказал он в полголоса и "прислушался". Неужто наш доблестный Синистер ослабил ментальный щит. Или это сделала мисс Вагнер? Удивительно, но всё же женщины могут иногда одним движением сделать столько, сколько не может сделать любой другой Мужчина. Да и притом опытный.
Ещё пару минут, за которые был включен телевизор, и перед глазами Стефена предстала интересная, и можно так сказать, нужная картина:
- Да Том, я нахожусь почти у самого места преступления. - Что Вы можете сказать насчёт происшедшего? - Том. Я могу сказать лишь то, что похоже убитая женщина находилась под пристальным прицелом Друзей Человечества. иначе бы они такое не устроили бы. - Понятно Сьюзен. Тем, кто присоединился к нам только сейчас, хочу напомнить, что недалее, как пол часа назад в городском стриптиз баре "Опиум" была зверски убита женщина, которая, как видится нашему телеканалу, очень сильно насолила организации, которая называет себя "Друзьями Человечества". Тем, кто не знает ничего о "Друзьях", скажу то, что данная организации была создана для борьбы с мутантами. Короткое молчание. - Сьюзен. Жертву трагедии уже опознали? - Да том. Это девятнадцатилетняя Ашен Вагнер... - Натаниэль. Взгляни на это.
Поразительно, то жизнь тянулась мучительно медленно, то невообразимо быстро, так, что начинаешь терять контроль над ситуацией. Казалось, что путь из подвала до гостиной занял порядка 2-3 часов его времени, а объяснялось это тем, что голова натаниэля была занята мыслями о всем произошедшем, пусть решение он принял довольно быстро, стоило проанализировать, насколько верным или неверным оно являлась, в конце концов, не каждый день его вводили в состоянее ступора. Да чего уж там, внутри творился настоящий хаос! Желание оставаться по-прежнему непоколебимым и спокойным, безразличным ко всему окружающему, желание сейчас погнаться вслед за Ашен, желание перебить всех сидящих наверху так называемых "гостей", чьи лица были противны его естесству сейчас, и желание покончить с собой. Да, пожалуй, последнее прельщало его больше остальных. - Мистер Джон Константин - с какой то странной торжественностью и безумной улыбкой на губах заявил молодому человеку Злыдень, стоя у порога в гостиную. - Замечательно, что Вы и Ваши сестры решили посетить мою скромную обитель. Мартиник Джейсон, до того, как покинула пределы этого поместья, успела мне сообщить о Вашей готовности выслушать меня. Принимая во внимание... Тут он замолчал, переведя взгляд на экран телевизора. Да, хорошо, что Синистер уже успел устроиться на дивание, сидяцее состоянее сейчас было как нельзя кстати. Хм, и кто же сообщил о столь радостной новости? Разумеется он, Стефен Гиллори. А впрочем, не то сейчас важно, важно другое, натаниэль вновь был в состоянии ступора, теперь уже окончательно убедившись в неверности своих действий и слов по отношению к ней, Ашен Вагнер. Или наоборот? Стараясь оградить ее от смерти, он сам, непроизвольно, тому поспособствовал, и чтобы увидеть во всей этой цепочке событий хоть какую-то логику, потребовались бы не час и не два. А ему вдруг, в какой-то момент, просто надоело. Просто надоела мозговая деятельность, и впервые, впервые за сто лет, Эссекс ощутил отсрую нужду в динамике. Почему? Да все просто - он не верил. Не верил в ее смерть, ибо жизнь во плоти не может умереть по определению. Но осознание того, насколько же жестока реальность, опять дала о себе напомнить. А если чесно, то это был просто страх. Да, страх вновь разочароваться, как тогд, и тогда, и до этого, а теперь вновь. Поехать на место событий, чтобы удостовериться, что она мертва? Довольно боли, лучше было принять сейчас все, как факт, и забыть со временем. Если что-то сейчас в его рассуждениях было верным, так это то, что пора была перейти от слов к действиям. Слишком долго он сидел наедине со своими мыслями, и сейчас, на зло обстоятельствам, хотел наконец бороться. - Мистер Джон Константин, - уже тише и без той торжественности, довольно серьезно, словно с просьбой, обратился он к экзорцисту. - что нужно для того, чтобы вы нашли Грейдона Крида и проделали с ним то, что вы обычно проделываете с другими своими жервами? Слишком много демонов для одного мира. Ну разумеется, он был мстителен.
Они просто отвернулись друг от друга и, каждый думая о своем, разошлись в разные стороны. Не влюбленные и даже ничуть не очарованные. Холодные. Безразличные и будто вовсе не живые. А блеск в глазах – лишь отражение по-звериному алчной жажды наживы, будь то драгоценная пара первых полос в «Таймс» или сломленное сознание ново жертвы… Просто случайные мужчина и женщина, случайная ситуация, пустые слова и ничего не значащий поцелуй как дуновение обжигающе-холодного ветра… Потрясающее равнодушие.
Хейзел не стала сразу ловить такси, она медленно шла по улице, притягивая алчные взгляды случайных прохожих, купаясь в ровном свете неоновых огней, наслаждаясь своей абсолютной свободой от прежней удушающей и бесконечно глупой морали, зачем-то выдуманной безмозглым существом под названием человек. Как ни странно, характерное действие алкоголя начало проявляться с некоторым запозданием. Или раньше просто времени не было? А сейчас, когда Хейзел была вполне расслаблена и откровенно скучала, легкое опьянение наполняло ее сознание призрачной мешаниной образов и эмоций.
Прошло еще несколько минут, и Мадлен все-таки поймала какую-то попутку. Каково же было удивление водителя, когда она попросила остановить у ворот дорогого старинного особняка, вышла из машины и устало направилась к воротам, а те в свою очередь открылись перед нею, чтобы в следующую минуту оказаться вновь заблокированными за ее спиной.
[Гостиная]
Пнув дверь ногой, Мадлен открыла ее и зашла домой, не заботясь о том, как громко массивная дверь хлопнула за ее спиной, нарушив этим гулким звуком тишину всеобщего оцепенения. Полураздетая, размалеванная как дешевая шлюха она лишь со скептической ухмылкой окинула туманным взглядом всех присутствовавших, задержав взгляд на … телевизоре.
...«Break News»… Скорая, полиция, криминалисты – полный комплект, хоть сериал про бравых копов снимай. Знакомый клуб… Как вовремя они успели убраться оттуда! И, разумеется, не обошлось без трупов: охранники, бармен, девушка… Мертвее некуда. Девушка…Ашен Вагнер, малолетняя нимфетка, новая игрушка Натаниэля, теперь правда безнадежно сломанная и не подлежащая срочному ремонту… Вернее то, что когда-то было ей – теперь только в упор расстрелянный труп, которому еще зачем-то для верности проделали дырку в голове. Зачем? Может, убийцы тех же гангстерских фильмов тридцатых годов насмотрелись?...
Хейзел вытащила из кармана сигареты, зажигалку и, молча закурив, как бы случайно заняла место между Эссексом и плазменной панелью, к коей был неотрывно прикован его взгляд. Он, кажется, вовсе не заметил ее появления.
Quel dommage!1
Не дожидаясь пока Его Мрачное Величество соизволит наконец очнуться, дочь сама напомнила отцу о своем существовании, наклоняясь и поцеловав Натаниэля в лоб, усмехнувшись вслух - Контрольный. – и хотя слово было сказано пожалуй даже тише чем вполголоса, оно прозвучало словно гром среди ясного неба в гробовой тишине, вот уже несколько минут царившей там. Но не контраст ее бархатного голоса и прежне тишины сейчас был важен. Куда больнее бил неприкрытый ядовитый сарказм в ее тоне на бэкграунде отображенного на плазменной панели крупным планом навсегда застывшего безжизненного лица Лэйрин.
Как не прискорбно было признавать, но на сей раз он потерпел поражение. Идея удочерения была заведомо неудачной, раз малейшие изменения его настроения спровоцировали девушку на такое. Всегда нужно было вовремя прекращать неудавшийся эксперимент, пока не потерял на нем слишком много времени и нервов. Натаниэль Эссекс ощущал родственную связь? Право, смешно. Он сейчас в это верить отказывался. Нет, вернее пытался убедить себя в обратном. Пытался, потому что искал себе оправдание, исправлять сейчас что-либо было уже поздно, что сделано - то сделано, и он тысячу раз проклянул себя за несдержанность (нет ,не за убийство), но иначе повести себя просто не мог. Все ее действия шли в разрез с его планами, так что собственное эго взяло верх. Неожиданно, но так предсказуемо. Наконец покроное повинование - она послушно последовала за ним, пусть и нехотя, пусть и за руку, но последовала, туда, в подвал. Казалось, это место обречено быть вместилищем всех сотворенных им грехов.
За век двести лет до его рождения тяжелые пики сменились более легкими, длиной порядка трех метров. Эта была несколько короче, если быть точным, 252см. Нанизанное на пику тело казалось законченной композицией, чем не произведение искусства? Смерть и законченность - то, чего ей так не хватало.
Сильнейший проникающий удар в грудь, и Мадлен, как красивая фарфоровая кукла, невзначай сломанная жестокой волей эгоистичного ребенка, упала на холодный кафедьный пол, чтобы в следующий миг быть поднятой, словно победное знамя над захваченной и разграбленной крепостью… Казалось, весь воздух разом вырвался из легких, пробитых сломанными ребрами, чтобы она больше никогда не смогла вновь сделать вдох. Но сердце ее еще билось, ускоренно, истерично, с каждым новым ударом причиняя больше и больше боли. Но Хейзел не хватало даже на слабый стон, что мог бы быть услышан Эссексон в гробовой тишине, воцарившейся вдруг в гостиной, когда все замерло, а звуки исчезли.
Ее сознание было как никогда ясным. В этот последний миг вдруг прояснилось все, чего она раньше не понимала. Мадлен осознала, почему сейчас он завершил их с Ашен непримиримое негласное противостояние именно так, почему выбрал ее, пусть даже безвозвратно мертвую. Впрочем, с ней он определился не сейчас, а много раньше... В тот день, когда все СМИ Америки без умолку твердили о происшествии в парке, в тот день когда он встретил ее, девочку- фрика, что сейчас вероятно уже увезли в черном пластиковом мешке в ближайший морг…
Вы никогда не задумывались о том, какие мысли приходят в голову умирающим? Как правило, вовсе никаких. Смерть - уже сама по себе есть невероятно увлекательный процесс. Возможно, именно поэтому в последнее время в больших городах, техногенных железобетонных джунглях, распространился ранее неизвестный психиатрии синдром так называемых "хронических самоубийц". На миг вырваться из пут циклически повторяющейся обыденности, ощутить выброс адреналина в кровь, услышать пульс в висках, забыв о боли, на мгновение погрузиться в нирвану, в глубину хрупкого равновесия, обманчивого умиротворения...чтобы кто-то в белом халате в машине скорой помощи вдруг резко, грубо, бесцеремонно вырвал назад в этот скучный мир...чтобы на какой-то срок он перестал казаться таким. Эта заманчивая перспектива снова и снова влекла все большее количество юношей и девушек, входя в привычку как наркотик, принимая угрожающий размах эпидемии...
А Хейзел хотелось жить. Очень, безумно хотелось... Но было поздно.
Почему-то все двери перед Ганслингером всегда были приветливо распахнут. Точнее он умел их приветливо распахивать, используя все подручные средства. Вот и на этот раз дверь легко открылась вперед. Вот только замок на двери хозяину придется менять. Торес посмотрела в полумрак коридора. Сенсоры не обнаружили впереди - никакого живого объекта. Система же все равно потребовала переведения всех функций в полную боевую готовность. Сенсоры работали на полную мощность, пытаясь отыскать хотя бы одно живое существо. Желательно, чтобы у этого объекта был интеллект и у него можно было бы получить информацию. Автор прекрасно знает каким может быть Торес Иквус и обязательно растает и отыграет специально для вас канонического с хорошим с чувством юмора (да-да отсутствующие пули мы тоже припасли) и всем прилагающимся… Вообще то мы бы давно уже отыграли – просто природная лень автора никак не могли позволить ему писать характер персонажа – не умеет он этого делать… Итак, пока коллеги обменивались любезностями Ганслингер втащил свое не особенно бренное тело во внутрь, заодно это с ним сделало и тело Каллисто (правда, ногтей на девушке поубавилось)… Вскоре сенсоры Тореса все-таки засекли активность где-то в районе гостиной… Туда киборг и отправился… Пнув очередную дверь и милостиво позволив ей отвалиться, Ганслингер оказался рядом с целью своего прибытия - мистером Синестером. В простонародье просто Синяя морда (нет, нет Синяя Морда у нас другая)… И вот от этого лица подозрительно попахивало мутантами. Программка внутри Тореса неожиданно начала клинить. Нет не просто клинить, а клинить конкретно. Это ж надо какое ей счастье то! Вот он выполнит задание и примет омолаживающую ванну из крови… Нет даже не ванну! Тут будет целый бассейн… Но кровожадные мысли автора пресек персонаж, который неожиданно решил, что он все-таки может говорить. - Натаниэль Эссекс? – коротки и практически без эмоций спросил Ганслингер. – Мне приказали поступить в ваше полное распоряжение.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума