Sorry, I was late... Настоящее имя: Пьетро Максимофф Прозвище: Квиксильвер Возраст: 25 лет Сторона: Академия Будущего Куратор: Мстители Способности: может развивать сверхскорость, потенциалы которой не известны; латентный магнетизм. Респекты: 1269 Князь Пьетро
Кристал проснулась, когда уже было глубокое утро. Безумно болела голова... Медленно поднявшись, девушка подошла к зеркалу: - Кошмар! - Крис не удержалась от комментария. - Надо СРОЧНО освежиться! Первым делом она приняла душ. После этой процедуры настроение вновь поднялось, девушка даже забыла свои вчерашние обиды. После вкусного завтрака, заказанного прямо в номер, Кристал уже была счастлива окончательно. Начинался новый день, обещающий новые приключения и знакомства! Если вчера какие-то сомнения посещали симпатичную головку барышни, то сегодня она решила окончательно: "Отправлюсь-ка я в школу!". На этот раз Крис решила не обременять себя поиском такси. Был гораздо более простой и быстрый способ перенестись в особняк. А имя его - Локи. Переодевшись в гораздо более удобные джинсы и футболку, девушка подошла к лежащему любимцу. - Хорошо отдохнул? Придется тебе оказать мне услугу... - пес понял хозяйку сразу. Кристал обняла Локи и закрыла глаза. Уже через пару минут она оказалась перед парадным входом. - Умничка, малыш! Люблю путешествовать с тобой. Вот я и вернулась... Быстрым движением девушка открыла дверь и зашла внутрь.
/Улицы города/ Ввойдя в здание гостиницы, Лупус проследовала к себе в номер, изредка оглядываясь на Аманду. Открыв дверь, Нина вначале пропустила вперёд Сэфтон, а потом зашла сама. Аманда Сэфтон -Ну вот мы и пришл в моё временное желищ. Распологайся...Душ на право...-вручив девушке полотенце, Werewolf постелила постель и усевшись в кресле включила ноутбук, и стала от нечего делать просматривать все свои файлы.Девушка не заметила как заснула...
оос: так как моей дорогой Аманды Сэфтон уже как месяц нет, думаю, никто не снимет с бедной волчицы шкурку, если она отредактирует прошлое сообщение и напишет свой уход с гостиницы. …резко проснувшись, будто почувствовав что-то, Лупус огляделась вокруг. Из-за резкого пробуждения, всё было расплывчатым. Более менее отошедши от сна, она посмотрела на часы. Было только 5 часов, но спать почему-то уже не хотелось. Аманда крепко спала на краю кровати, вжавшись в комочек, Сэфтон будто хотела занять как можно меньше места. Также вспомнив о заведении для мутантов, Нина решила уже сейчас отправится на поиски, как раз и лучше узнать город. Спать всё равно не хотелось. Тихо пройдя в душ Лупус освежилась под струями прохладной воды. Много времени на сборы не потребовалось и уже через 15 минут, Нина, взяв свою ветровку с инвентарём, всё также тихо вышла из номера и, закрыв дверь, поплелась на ещё не проснувшиеся и обманчиво тихие улицы Нью-Йорка. /Улицы города/
Desert Rose. Весьма интересное название: красивое и, наверное, даже необычное, хотя ведь гостиницы и отели, как только не называют. Пустыня. Она представлялась Explosive настоящей загадкой. Пустыни таят в себе много опасностей и не мало удивительных вещей. С самого детства Кел завладела мечта – побывать в пустыни. Да-да, именно мечта и некоторые, а, может, и большинство, могли бы решить, что девушка просто сошла с ума. Хотеть побывать там, откуда можно запросто не вернуться? Ведь это абсурд. Да, казалось бы, но у нее такая мечта была. Знаете, ведь пески могут петь. Есть в мире такая вещь, как «поющие барханы». Ученые их так и называют. С поющими песками можно встретиться и на берегах Кольского полуострова, на пляжах Рижского взморья, на русском и самом глубоком озере Байкал. Не обязательно за этим посылать себя в пустыню, но увидеть и послушать эти барханы Взрывчатка всегда хотела именно в безжизненном и богом забытом месте на земле. Она много читала об этой любопытной загадке: порой, такой песок издает самые неожиданные звуки. Под ногами идущего человека слышится собачий лай, звон натянутой струны и т.п. А в Калифорнии, оказывается, песчаные горы временами громко плачут и стонут. Но в пустыни увидеть их Explosive хотела и потому, что там они производят особенно сильное впечатление. Нередко там звучат обширные площади движущихся песков. И тогда кажется, будто вокруг тебя поет вся пустыня… У известного английского писателя Джека Лондона в одном из романов есть такой момент: «Каждый шаг по песку вызывал целую какофонию звуков. Люди замирали на месте – замирало всё вокруг. Но стоило сделать хоть шаг, и песок снова начинал петь. - Когда боги смеются, берегитесь! – предостерегающе воскликнул старик. Он начертил пальцем на песке круг, и пока он чертил, песок выл и визжал; потом старик опустился на колени, песок взревел и затрубил. Пеон, по примеру отца, тоже вступил в грохочущий круг, внутри которого старик указательным пальцем выводил какие-то фигуры и знаки кабалы, и при этом песок выл и визжал». С этого момента, после того, как Келли прочла подобные строки в книге, у нее и возникло желание взглянуть в пустыне на поющие барханы. Они читала об этом книги, чтобы узнать, что заставляет пески звучать. Но, как оказалось, пока об этом нет единого точного мнения. Некоторые ученые считают, что звук рождается при трении множества песчинок друг о друга. Песчинки покрыты тонким налетом соединений кальция и магния, и звуки возникают наподобие того, как если по струнам скрипки проводят смычком, натертым канифолью. Другие же ученые считают, что основная причина пения барханов – это движение воздуха в промежутках между песчинками. Когда бархан осыпается, промежутки между песчинками то увеличиваются, то уменьшаются, воздух то проникает в них, то выходит, и при этом и возникают звуковые колебания воздуха. Другие исследователи объясняют необычное пение электризацией песка: благодаря трению песчинки заряжаются разноименными электрическими зарядами и начинают отталкиваться друг от друга, а это вызывает звуки. Правда еще позже Филипс вычитала, что петь способен только чистый кварцевый песок, чьи песчинки должны быть диаметром в 0,3-0,5 миллиметра. И не поют пески после дождя. Еще более сумасшедшее желание, из-за которого Explosive хотела попасть в пустыню – зыбучие пески: подвижная песчаная поверхность, способная засосать любой предмет. Безумно, разве нет? В Сахаре, например, благодаря зыбучим пескам, исчезают целые караваны. Но для Кел это было интересно. Интересно и невозможно, и иногда подобные мысли просто разрывали ее на две части, если так, конечно, можно выразиться. Она хотела бы побывать, увидеть. Но пока еще не выжила из ума и понимала, что если ее не затянет зыбучий песок, который ей так интересен, то она погибнет под палящим солнцем, а поэтому всё это время довольствовалась только книгами и увлекательными фильмами BBC на эту тему. Порой, Взрывчатка очень жалела, что она не обладает способностью перемещаться. С таким даром можно побывать, где угодно. В любой момент оказаться в любой точке планеты. А потом вернуться в изначальное место. Но это лишь мысли, воспоминания о несбыточной мечте, и именно со всем этим у девушки возникала ассоциация с названием данной гостиницы.
Переступив порог заведения, Explosive с любопытством оглядела холл и внутренне еще раз понадеялась на то, что здесь всё-таки сдаются дешевенькие номера. Особо оглядываться Кел не стала, а сразу прошла к регистрационной стойке. Банальное приветствие, вежливый тон, как можно более добродушное выражение лица, хотя последнее давалась с очень большим трудом. Плюс легкое упёрство работников гостиницы. Всё это продолжалось в течение примерно двадцати минут, после чего Explosive всё же получила ключ от одного из номеров, за который она так билась. И всё же умудрилась договориться за цену, которая хоть и на немного, но была пониже той, за которую комната сдавалась на самом деле. Выразив благодарность в слове «Спасибо», девушка тут же направилась в сторону лифта. Комната располагалась на втором этаже, почти в самом конце коридора. Впрочем, месторасположение его Филипс не волновало вообще. Вставив ключ в замочную скважину, и дважды провернув, Келли отворила дверь и окинула помещение беглым взглядом. Вполне чисто и прибрано, номер весьма соответствовал названию гостиницы, потому что был выдержан в арабском стиле. Вынув ключ из замка, девушка прошла внутрь и притворила за собой дверь, даже не постаравшись запереться на ключ, а, может, просто забыла. Окно выходило на улицы города, кровать выглядела мягкой, удобной и так и звала лечь и отдохнуть на ней. Положив ключ на ближнюю прикроватную тумбочку, Кел заглянула за еще одну дверь, обнаружив за ней совмещенный санузел. Номер был вполне хорош, и девушка мысленно даже подивилась тому, что комнаты для своего вида сдаются весьма по низким ценам. Вздохнув, Взрывчатка, не долго думая, тут же прошествовала в ванную, потому что первое, что ей было нужно – это душ. Скинув с себя грязную и пыльную от похождений и драк одежду, а потрепанные кеды, кстати, оставив еще у самой двери со стороны комнаты, девушка залезла в ванную, задвинула симпатичную шторку, и уже через мгновение оттуда послышался шум включенной воды. Горячая вода невероятно расслабляла, смывая весь негатив и напряжение минувших дней. Прикрыв глаза, Кел направила струи воды на тёмные волосы, растрепанные и так же чуть пыльные. Затем девушка огляделась и обнаружила на пластмассовой полочке шампунь в белой бутылке – такие обычно расставлялись во все номера, ровно как и полотенца. Нанеся жидкость из бутылки на ладони, Филипс запустила пальцы в волосы, прорабатывая их, пока шампунь хорошенько не распенился. Затем смыла его, еще немного постояла под потоком горячей воды, и, выключив ее, потянулась к белому полотенцу, висящему на крючке. Быстро вытеревшись, девушка обернулась к зеркалу, запотевшему от пара и, проведя в области середины несколько раз ладонью, посмотрела на саму себя, а затем снова отвернулась. Обернув полотенце вокруг себя, Explosive провела в ванной комнате еще минут десять, потому что быстренько вручную застирала свою одежду, повесив ее на плотную нить, проходящую над ванной почти у самого потолка и, возможно, приспособленная специально для этого. Только после этого Келли вышла обратно в комнату, глубоко вдохнув и выдохнув, потому что после некоторой духоты в ванной комнате в номере, казалось, было весьма свежо и даже чуть-чуть прохладно. Подойдя к кровати, Explosive сперва просто присела на ее край, но, после того, как обнаружила, что та мягкая, не раздумывая улеглась на бок, подтянув под себя ноги. Поправив полотенце, обмотанное вокруг тела, девушка прикрылась краем одеяла, обхватила руками подушку и прикрыла глаза. И сон не заставил себя ждать. Усталость мгновенно накатила на мутантку, утянув ее в царство Морфея, не позволив Кел вспомнить хотя бы о том, что дверь на ключ закрыть всё же надо было бы.
Когда Шерон подходила к гостинице, то на небе сгущались тучи. Боязнь намокнуть передёрнула её и она поспешила скрыться за стеклянными дверьми отеля. Не обратив никакого внимания на обстановку она отправилась по указанному адресу. Мелочи. Детали. Эти глупые подробности давно перестали интересовать её. Жизнь в мире людей чересчур наполнена этими самыми мелочами. Настолько, что у неё уже рябило в её серо-зелёных глазах. Энергично поднимаясь по ступенькам, Шерон ещё раз взглянула на пакет, на котором был указан номер комнаты. Подняв искривлённую тонкую бровь, слегка нахмурившись, она проходило мимо бесконечных дверей с золотыми табличками. Не то, не то, совсем не то...ага, уже близко Наконец она достигла той двери, номер которой был указан на конверте. Тряхнув волосами, Шерон энергично постучала в дверь, за которой, судя по написанному должна была проживать некая Explosive
Какие-то смазанные картины, быстро сменяющие друг друга как в старом кино, сложно было назвать сном. Впрочем, та, в чьем сознании это происходило, спала, и пока ей ничто не мешало. Уставшая, и несколько суток ниспавшая Келли, решила наверстать своё и уже несколько часов пребывала в объятиях крепкого сна, ни разу даже не пошевелившись и не перевернувшись на другой бок с того момента, как закрыла глаза. И лишь когда секундой назад с улицы, и, как могло показаться, прямо под окном, раздался какой-то невообразимый грохот, девушка заворочалась, слегка нахмурилась, будто недовольная тем, что ее потревожили, а затем медленно перевернулась на спину и слегка приоткрыла глаза. Судя по тому, что комната была заполнена светом, на улице стоял день. Правда, солнца видно не было. Сладко зевнув, Explosive потянулась. Теперь Кел наконец-то почувствовала в себе силы после того, как отдохнула. Взглянув на циферблат небольших часов на тумбочки у кровати, Взрывчатка пришла к выводу, что надо не разлеживаться, а собраться и заняться делами. Потянувшись вторично, девушка поднялась на ноги и прошла в ванную с целью принятия «утреннего» душа и умывания, и на всё ушло не более пятнадцати минут. Постиранная одежда успела высохнуть. Сняв ее с веревки, Explosive вернулась в комнату и быстренько оделась. Затем расправила смятую постель и подошла к зеркалу. Не долго думая, она завязала волосы в низкий, немного небрежный хвостик, оставив по бокам от лица свободные пряди.
Пройдя к окну, Кел выглянула на улицу. Всё как и всегда – люди и машины снуют туда сюда. Ох, сколько же народа проживало в этом городе. Мегаполис. Здесь у каждого свои проблемы и радости, и принцип – выживает сильнейший – работает очень и очень хорошо, оправдывая себя. Впрочем, не только тут, но и во всём мире. Так уж заведено, так всё устроено. Небо было покрыто тучами и, судя по золотистым проблескам, которые можно было иногда увидеть, солнце было. Вот только спряталось за этими плотными серыми облаками. И создавалось впечатление, будто вот-вот сверху на землю должны были начать падать тяжелые капли воды, перерастающие в дождь. Однако сейчас погода для Келли играла меньшую из ролей. Развернувшись, девушка быстрым шагом пересекла комнату, по пути захватив ключи с тумбочки, обулась, завязав шнурки кед, и вышла из уютного номера в арабском стиле, дважды повернув ключ в скважине. Путь такой же, какой и вчера – от номера до первого этажа. Оставив ключ «на-ресепшн», Взрывчатка повернулась на девяносто градусов и, миновав холл, вышла на улицу.
На место они с Ашен приехали вторыми, и Мартиник сама начала выгружать тело, держа его за подмышки, которое, как она и ожидала, было достаточно лёгким, в чём девушка и не сомневалась - у Ашен не было ни грама лишнего жира. Хотя они и были всего-лишь вторыми, девушка гнала, как могла, особо не заморачиваясь на постах и объезжая их со всей возможной искусностью, на которую она только была способна. До того, как отправиться, она так и не смогла дозвониться до Эссекса. Наверное, слишком занят исследованиями, чтобы беспокоиться, - решила она. Как только Мартиник поставила Ашен на ноги и поправила халат, дабы создать хоть какую-то видимость того, что девушка просто пьяна, и, обхватив её также, как до этого Лилит, "повела" к ресепшену.
- Привет, - Мартиник улыбнулась молодому человеку, выдававшему ключи. - Извините, мы бы хотели снять комнату, а точнее, пару комнат. Моя подруга неважно себя чувствует. - Ясно. На какое время? - ответил он. - Дня на два. Сколько с меня? - Пятьсот. - Хорошо, - Мартиник порылась в карманах и извлекла оттуда тысячу. - Сдачи не надо, - ей выдали два ключа. - Второй этаж устроит? - Конечно, спасибо, - Мартиник повела Ашен на второй этаж, не прося помощи, несмотря на то, что ей становилось уже немного тяжеловато.
Открыв дверь одним из ключей, Мартиник ввела в номер Ашен и положила на кровать, вытащив из-под девушки покрывало, а затем с трудом разобрав кровать и сняв с Ашен чуть окровавленный халат, она заботливо укрыла её одеялом и снова позвонила Эссексу. Надеюсь, теперь-то Вы хоть ответите, - подумала она, усаживаясь на стул неподалёку. Обо всех остальных она как-то забыла, да и чего было волноваться: Лилит есть кому защитить в случае чего. Но ей снова пришлось ждать. - Вот так вы решаете вопросы смерти.
Лан молча следовал за незнакомкой, где-то в начале лестницы решив, что ему проще донести рыжую малявку до номера, чем вести ее и ждать, пока та перестанет путаться в ступенях. Знакомое, впрочем, состояние. Разойдясь в коридоре с сероглазой, потащившей труп в комнату рядом, Линден поставил девушку на ноги, открывая дверь, довел до кресла и усадил туда, оглядываясь в поисках чего-нибудь, похожего на плед. Не нашел. Зато обнаружился электрический чайник и стандартный гостиничный набор - черный чай в пакетиках, сахар, заменитель, кофе, сухие сливки в банке. Прекрасно. Все к черту, но чай - самое то. Человек, постоянно имеющий дело с такой проблемой, как воспаленные глаза, он довольно часто им пользовался в качестве компресса. Помогало неплохо. Включив чайник, Алан так же молча снял с пальцев свои рокерские штучки, кинул куртку в угол и отправился мыть руки, включив перед этим кем-то раньше наполненный чайник. Донимать девушку разговорами он не стал, домой не рвался - не то, чтобы там было нечего делать. Но там никого не было, а это обещало много воспоминаний. Хотелось провести как можно меньше времени, вспоминая изуродованную физиономию Локена, а тут выпал неплохой случай отвлечься. При этом, надо сказать, свершившееся на глазах Алана убийство практически невинной медички его абсолютно не беспокоило. Людей с таким IQ надо вообще подвергать принудительной эвтаназии (как бы забавно ни звучало данное словосочетание). Вернувшись из ванной, Линден кинул в чашку сразу два пакетика чая, залил только что закипевшей водой до половины и отставил, накрыв своей кожаной перчаткой вместо блюдца, которых тут отродясь не водилось. - Ватных тампонов нет. Хотя я обычно просто отжимаю пакетики и кладу на глаза, попробуйте, тоже ничего, - Лан говорил ровно и спокойно, под это дело извлекая из шкафчика еще две чашки, - сейчас вот остынет, и можно будет пользоваться. Вам кофе или чай? И да, может, все-таки, таблетку? Да, конечно, надо будет ехать, и чем скорее, тем лучше. Нечего здесь делать. Но поедет он не раньше того, как удостоверится, что с этой девчонкой все в порядке. Ну, или что она, по крайней мере, легла спать, выпив чего-нибудь горячего, и с вероятностью проснется завтра в гораздо лучшем, чем сейчас, состоянии. Вот удостоверившись, уже можно спокойно сваливать. Домой, в какую-нибудь кофейню, да без разницы, где работать, ноутбук-то с собой...
Разговор получился коротким: - Мистер Эссекс, приезжайте, пожалуйста, в гостиницу "Desert Rose" и заберите отсюда тело Ашен, а заолно и живую Лили. Я думаю, что их могут искать. Ах да, - спохватилась Мартиник, и вовремя, - Вам, надеюсь, передали, что я на Вас больше не работаю, потому что мне сказали, что Вы больше не желаете меня видеть. Номер 203, - так девушка закончила разговор и поднялась со стула. Выйдя из комнаты и предварительно оставив на тумбе рядом с кроватью ключи от номера, она приоткрыла дверь соседнего номера, где вовсю чаёвничали Террабайт с Лилит и сказала: - Ашен скоро заберут. Я дозвонилась, - а потом закрыла дверь. Осторожно, чтобы никому не мешать, Мартиник спустилась на ресепшн и сказала парню, протягивая ещё тысячу: - Я надеюсь, что Вы обеспечите достойное обслуживание моим друзьям, а ту девушку не трогайте - пусть поспит. К ней скоро приедут. А мне пора в дорогу. - Спасибо, - удостоилась девушка благодарности.
А теперь пора избавиться от средства передвижения, пока оно не занесено в список последних угнанных автомобилей, а затем найти жильё в городе. Всё, очередная глава жизни Мартиник была закрыта с появлением новых личностей и "похоронами" старых, но всё же ей хотелось, чтобы Ашен оказалась жива. Она сама не знала почему, но успокоила себя мыслью: Это пройдёт. Толкнув дверь гостиницы, Мартиник села в машину и покинула это место, чтобы позже столкнуть с обрыва где-нибудь в пустынной местности хороший образец передвижного средства.
В город пришлось возвращаться пешком вперемешку с попутками, но это её совершенно не беспокоило: долгих прогулок она не боялась, а если кто-либо из водителей начинал приставать, тут же получал по носу, что немного ослабляло позывы их гормонов. Те, кто просил денег за свою помощь, неизменно их получали, те, кто нет - простую благодарность. Но для девушки всё по-прежнему ничего не значило: она вернулась к своим обычным ощущениям. Кто-то смеялся, она улыбалась в ответ, но в этой улыбки больше не было счастья, радости. Не было жизни. И больше веселиться никому не хотелось, а Мартиник лишь вздыхала в ответ и продолжала не выражать чувства, просто не обращая внимания на попутчиков. Последний отрезок своего пути до центра города она проделала пешком и, пока шла, купила газету по аренде недвижимости, где, отыскав объявление, позвонила по предложенному номеру.
Ну почему эта дура решила схватиться за телефон? Сидела бы себе тихо в уголке, никому не мешая. Так нет, надо обязательно что-нибудь выкинуть! Девушку всегда поражало желание американцев быть в центре внимания. Лилит была практичной немкой, и такой ажиотаж вокруг телевидения и средств массовой информации искренне не понимала. На что рассчитывала Энни, набирая номер телефона полиции? На то, что у нее возьмут интервью, где она с гордостью произнесет что-то вроде: "И я сказала себе, о Боже, Энни, это же мутанты! Они были такими грубыми, невоспитанными, страшными, жуткими! Но я сказала себе, Энни, ты обязана, как честная гражданка Соединенных Штатов Америки как можно скорее сообщить полиции!" Идиотка. Досообщалась. Очень почему-то хотелось плюнуть ей в лицо. Но это, к сожалению, было невозможно по двум причинам. Первая, чисто техническая проблема заключалась в том, что плевать было некуда, ибо Марти своим складным ножом ловко отсекла голову студенточки от тела. А во-вторых, Лилит стало еще хуже. Опять смерть, черт бы ее побрал. Ей было плохо вовсе не морально, сожалению по поводу столь ранней смерти Энни эмоций мало было, если они были вообще. А вот физически Лили чувствовала себя так, будто ее переехали асфальтоукладчиком, а потом долго вертели в центрифуге. Хорошо еще, что Алан, как представился мужчина, увел их куда подальше от этого места. Все махинации с машиной для Лилит прошли в полном тумане. Голова кружилась так, будто девушка выдула два литра виски, ее подташнивало, а ноги отказывались передвигаться. Она была очень благодарна Мартиник за то, что та буквально дотащила ее до нужного места. Честное слово, Лили было все равно, кто ее повезет и как. Она совершенно покорно села на сидение мотоцикла, позволила натянуть на себя шлем, хотя ей этого совершенно не хотелось делать. Только чаще задышала, когда Алан резко стартовал.
Ветер упруго бил в грудь, в плечи, в лицо, защищенное шлемом. Хотя Лилит хотелось почувствовать ветер еще и кожей лица, она не делала никаких попыток, чтобы защиту убрать. Смертельная усталость разливалась по всему телу. Сил сидеть прямо, хотя бы согнувшись, уже не было, а о том, чтобы держать спину ровной, и речи быть не могло. Девушка постепенно откидывалась назад под давлением ветра, и снова вдруг ощутила контакт - ее голова оказалась на плече мужчины. Почему бы потихоньку не завершить начатое? Пока они ехали на бешеной скорости, Лили постепенно излечивала Алана от мигрени, излечивала насовсем. До конца. Сейчас никто никого не торопил, и Ли могла все это провернуть с минимальным вредом для себя.
Она смутно помнила, как они доехали до гостиницы, потом ждали, потом двинулись на верх. Вернее, Алан с Мартиник двинулись, а Лил "пропутешествовала" наверх на руках Алана. Оказавшись в кресле, Лили совершенно инстинктивно свернулась в комочек, словно котенок, как будто стараясь занять как можно меньше места. На самом деле она хотела согреться. По вечерам Ли всегда мерзла. - Мне не таблетка нужна, - слегка сиплым от долгого молчания голосом произнесла девушка, глядя в пустоту перед собой. - У вас есть шприц? Ей срочно требовалась инъекцию глюкозы, прямо в вену. Ампула с препаратом, кстати, разработанным лично Лилит для себя, была в заднем кармане брюк. А вот шприца, к сожалению, поблизости не наблюдалось.
- Нет. Лан задумчиво постучал по столу пальцами. Спрашивать, зачем шприц, у него тоже не было ни малейшего желания. Нужен - значит нужен. Найдем. - Минуту. Линден вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Спустился вниз, не особенно церемонясь, обратился к пареньку на ресепшн. - Добрый вечер. Прошу прощения за беспокойство, но наша подруга... - Та, которой плохо? - живо поинтересовался тот. - Она самая. Так вот, она диабетик и ей необходима инъекция инсулина, а оказалось, что Лил как на грех забыла шприцы, - непринужденно вещал программист, - Скажите пожалуйста, у вас в аптечке наверняка есть парочка, не могли бы вы... Портье подозрительно воззрился на Алана, долго вглядывался в его лицо, но, в конце концов, решил, что постоялец не слишком-то похож на наркомана. Да и его откровенно фриковый прикид стоит явно дороже, чем мог себе позволить даже не наркоман, а вообще среднестатистический рокер. - Да, какие проблемы. Может, скорую? - Если инъекция не поможет, то обязательно, - серьезно кивнул Линден, получая затянутый в защитную пленку одноразовый шприц, - пока, я думаю, не стоит. Большое спасибо. По лестнице он поднимался куда быстрее, чем спускался вниз, а, исчезнув из поля зрения парня, так и вообще взлетел, прыгая через три ступеньки. Оказавшись в комнате, он молча протянул девушке шприц. Малявка съежилась в кресле и явно мерзла. Лан плюнул на так и не найденный плед, недолго думая, стянул с кровати одеяло и завернул Лилит в него. Так, пожалуй, еще куда ни шло, по случаю холодного апреля одеяла в номерах были теплые. - Ну вот, - констатировал он, решив не дожидаться, пока девушка возьмет запрошенный ею предмет, и молча вкладывая шприц в тонкую ладошку, - держите. И отошел. С детства не переносил вид втыкающихся в кожу иголок. Что угодно, кровь, смерть, увечья... но не уколы. В детстве Алан упал с дерева и распорол себе руку. Та сильно нагноилась. Когда врач вскрывал и чистил гнойник, маленький Линден молча наблюдал за операцией, но стоило в руку воткнуться игле - и он тут же потерял сознание. Сейчас такого бы уже не произошло, но все равно... неприятно. А пока голова не болела, надо было пользоваться моментом, и он налил себе кофе. Хоть и растворимый, но лучше, чем ничего. Да и неплохой, по сравнению с прочими извращениями. По комнате поплыл тонкий запах - и не скажешь, что сублимированный кошмар, похожий на оригинал, как резиновая женщина на живую.
Лилит сидела в кресле, обхватив худенькие плечи руками. Этот холод был привычен, но от этого он приятным не становился. Да и невозможно привыкнуть и пронизывающему, противному холоду, от которого невозможно было избавиться. Одеяло ни черта не грело. Лилит не была сейчас способна отдавать тепло, чтобы нагреть одеяло. Перед глазами, перед этими удивительными светло-светло-карими глазами цвета золотистого меда, все плыло. Но шприц в упаковке, вложенный Аланом в маленькую ладошку девочки, дал небольшуся надежду на довольно-таки неплохое самочувствие. Было бы неплохо еще поднять уровень гемоглобина в крови... А может, Ли просто хотелось шоколадку. Эх, мечты-мечты...
Несмотря на откровенно плачавное состояние девушки, ее действия не потерпели изменений, не потеряли четкости. Игла с поразительной точностью воткнулась в вену, а секунд через двадцать на месте прокола взбухла маленькая красная капелька крови.
Пустой шприц и обертку надо бы выбросить... А Алана звать на помощь не хотелось. Тот всеми силами старался задеть Лили, разговаривая с ней непринужденно язвительно, он хотел оставить о себе впечатление как о плохом парне. Кто знает, зачем? Лилит осторожно встала из кресла. Усталость исчезнет через пять-семь минут, но размять затекшие мышцы все-таки стоит. Девушка, держась за стену, подошла к урне и выбросила мусор. А потом тихо-тихо сказала, глядя прямо перед собой в пустоту: - Зачем вы помогаете нам? Почему бы помогаете... мне?
Алан молча налил в кружку чай и размешал там три ложки сахара. После чего, так же молча подошел к Лилит, взял ее под локоть и вернул в кресло, накрывая одеялом. Кружку таким же манером, как шприц, вложил девушке в руки, мягко заставив обхватить ладонями нагревшуюся керамику. Вот так, пожалуй, будет лучше. С ответом он не торопился. Ну да просто потому, что сам вопрос был из той категории, которую Линден классифицировал, как "дурацкие". А ля "почему вы хотите работать в нашей компании" и "что хотел выразить автор своим произведением". Обычно на подобные вопросы Лан отвечал какой-нибудь гадостью, так, чтобы раз и навсегда пропала охота их задавать. Каким-то абсолютно непостижимым образом угадав, чего ей хочется, Алан полез в карман куртки, доставая оттуда половину шоколадной плитки, несъеденную с утра. Возможно, в его сознании, где-то очень далеко прочно угнездилась смутная уверенность в том, что женщины любят сладкое (о, эти стереотипы), или что детей принято утешать конфетами... что-то в этом роде. Сам он ел шоколад ровно потому же, почему пил кофе. Глюкоза и кофеин - топливо для мозга, а оный орган, как необходимое условие его профессии, должен был работать, как часы. Молча положив шоколадку на подлокотник кресла, в котором устроилась Лилит, Линден сел напротив, наконец-то снимая очки. Мигнул и погас верхний свет, вместо него включилась лампа с абажуром. Так не слишком ярко. - Вам - потому, что вы мне помогли, - перебрав возможные варианты ответа, Алан остановился на самом серьезном и самом очевидном, - остальные меня мало беспокоят. "Помогли" - дурацкое слово. Помочь можно по-разному. За что-то, с тайным умыслом, или от скуки - как часто делал Алан. Невозможно без пафоса объяснить, что почти в любом случае Линден не счел бы себя в долгу. Даже если бы помощь была оказана совершенно бескорыстно. И был только один факт, который заставил Терабайта посмотреть на это под другим углом. Она помогла, хотя ей самой было плохо. И она знала, что будет еще хуже. Впрочем, тут тоже непонятно. Любого другого, кто сотворил бы подобное, Лан счел бы полным придурком. Эту девчонку - не получалось. Может быть, дело в отсутствии этого пафоса самопожертвования, которым славились всякие недоделанные гуманисты...
…Ночь пальцами феи Чуть тронула изображение Прошедшего счастья
Но я видел уходящую сущность Что не умела любить себя И время ее разрушило…
Мертва… Бледная, тонкая, полупрозрачная, словно восковая, фигурка. Словно точно выполненная умелым мастером копия себя самой. Без дыхания, без жизни, без сознания, без эмоций, без чувств… Хрупкая гостья, покидающая пределы этого мира, пропитывает тонкую простынь еще не засохшей на мертвенно-белой, ледяной коже кровью, как будто прощаясь. Ее глаза закрыты, и кажется что она только спит ... Но она больше не вернется… Не откроет глаза, не улыбнется поднимающемуся над горизонтом солнцу, не вдохнет полной грудью свежий океанский бриз. Она останется холодной, как камень на дне горной реки, и будет покоиться под тяжелым прессом влажной земли или, может, в каменной темнице чужого фамильного склепа, словно красавица из сказки. Хотя… Зачем красавице из сказки хрустальный гроб? Ведь разложение ужасно… А вопросы жизни и смерти в нашем мире поцелуем прекрасного принца, увы, не решаются. C`est la vie! 1
…La nuit de ses doigts gantés Image inachevée Bientot la Lune est pleine
La nuit de ses doigts si freles Sculpte l'aube et le ciel Dieu, que cette femme est belle…
…Ночь изящными пальцами в перчатках Рисует незаконченное изображение Совершенной полной луны
Ночь своими пальцами так нежно Вылепила зарю и небо… Боже! Как эта женщина прекрасна…
Уже почти полночь… Время призраков и воспоминаний. Время романтиков и поэтов… но только не здесь. Не в этом грязном окраинном квартале; не в этой комнате, наполненной атмосферой недавней несправедливой и слишком ранней смерти. Финал жизни, не успевшей толком начаться всегда особенно трагичен. Это как стремительное падение звезды – ярко, феерично, захватывающе, но отчего-то при созерцании скорой смерти далекого светила неизменно сердце на миг сжимается болью. Скоро она, наконец, обретет свое последнее пристанище, свой дом. Дорогая порода черного дерева, вывезенная с «черного» континента на заказ специально для нее, изысканный белоснежный как тонкий фарфор ее кожи шелк традиционной драпировки, позолоченная фурнитура… Пусть раньше дома у нее не было вовсе, ее обителью была сама жизнь: призрачный свет луны, льющийся серебристым потоком на бесконечную ленту шоссе и звездное небо над головой, яростные порывы ветра и тихий шелест осеннего дождя. Перекати-поле, словно цыганка, чей романтический образ воспел в своем романе незабвенный Виктор Гюго. Свободна от мира с его железными кандалами, не дающими прочим живущим «по правилам» вздохнуть; свободна от пуританской морали, придуманной трусами лишь затем, чтобы оправдать свое малодушие; свободна от себя самой… Теперь – совершенно свободна. Мертва, прекрасна вопреки смерти и свободна… Но некому разорвать этот прочный лед вечного сна, неизменного оцепенения. Некому согреть ее замерзшие, навсегда сомкнувшиеся губы. Да и возможно ли? Живущим не дано проникая за грань, возвращаться; тем более уводить оттуда кого-то с собой. Законы природы – не мягкосердечные античные боги. Они остаются холодны и безразличны к такой незначительной мелочи как чувства, слезы, мольбы… Но те же суровые законы подчас заставляют даже машины вопреки логике чувствовать, быть живыми а потом умирать со всей присущей человеческому существу болью… в то время как некоторых живущих лишают всякой человечности, лишь затем, чтобы в один совсем нежданный миг вдруг втолкнуть накопленное где-то вне обратно – все и сразу. А от того, сможет ли человек весь этот груз в себя принять, зависит то, сможет ли он жить дальше.
…La nuit de ses doigts de fer A abîmé la chair De sa rouille cruelle
Quand le temps a déposé Son sourire familier C'est un pas vers la poussière…
…Ночь своими железными пальцами Разрушила хрупкое тело Жестокой ржавчиной
Когда время оставило Свою такую знакомую улыбку Мы сделали шаг к праху…
Прах… Как бы то, что дорого нашему сердцу сейчас ни было прекрасно, однажды все станет прахом. Раньше или позже... Так ли это важно, если хорошо задуматься? Материя недолговечна, увы. Как ни пытайся сохранить ее, удержать в руках очарование, песком вытекающее сквозь пальцы, она истлеет, оставив о себе лишь след в памяти. Легкий, глубокий, возможно даже неизгладимый… Прах... Пожалуй, только прах не нуждается в ласке и нежности... Он не испытывает необходимости чувствовать рядом чье-то тепло. Зачем? Живи она в пятнадцатом веке в солнечной Италии, она могла бы стать идеальной музой для Да Винчи, что под покровом ночи в священной тайне от агентов Инквизиции на благо медицинской науки вскрывал трупы бродяг. Она могла бы стать украшением коллекции классика воплощенной смерти и певца девиаций Джоэля-Петера Уиткина или стать звездой шокирующих инсталляций с трупами Гюнтера фон Хагенса… Но она, всеми забытая, была оставлена лежать в тесном номере дешевой гостиницы, дожидаясь Его… Смерть, ледяное оцепенение сковало статичной изморозью ее черты, навсегда оставив их трагически-юными. Quelle faute! Dieu! Que cette femme ètè belle… 2
___________________________________
1- Такова жизнь! 2- Какая ошибка! Боже! Как эта женщина была прекрасна...
Девушка подобрала под себя ноги, сделала глоток обжигающего чая из кружки. Черный, крепкий... как она и любит. Вернее, как она привыкла. К шоколадке Лили не притронулась. Еще не время поднимать гемоглобин, пусть сначала глюкоза, введенная в вену, уляжется. Вернее, усвоится. А, впрочем, какая разница. - Не думайте, что это было самопожертвование во имя великого будущего. Просто я - врач. Я не могу иначе. Я много видела... Достаточно много, чтобы физически мучиться при виде чужой боли. А на самом деле просто доисцелялась. Лечила всех без разбору и надорвалась. Операции, конечно, сильно уменьшают количество потребляемой [вернее, отдаваемой] энергии, но чисто физическое истощение давало о себе знать. Было время, когда Ли не спала по три-четыре ночи, сидя в приемной и ожидая новых поступивших. все знают эту дату - одиннадцатое сентября. Вот тогда Лил чуть сама не оказалась в гробу. Слишком много боли, слишком много смерти. И никто не знает, в первую очередь она сама, почему осталась жива гениальная студентка, на счету которой были десятки жизней... - Больше мигрень вас не побеспокоит. Девушка зябко поежилась и еще сильнее закуталась в одеяло. Отчаянно хотелось курить... Лилит прекрасно понимала, что нельзя, что пора завязывать, что вскоре ее измученное тело не выдержит. Но тем не менее, курила. Потому что от нервов иначе отмахнуться не получалось. потому что напиться она не могла - аллергия на алкоголь, оставалось глушить тоску сигаретами... Которые истерзали легкие. Ли боялась проверяться. Она прекрасно знала все свои болячки, которых, к сожалению, много, слишком много. А времени на то, чтобы начать лечиться, естественно, нет. Или врач боится ложиться под нож? О да, оказаться на операционном столе Лили боялась, очень боялась. Потому что знала, что так, как проводит операции она, не проведет никто. Нет таких людей, которые учились этому с детства, а ее родители ее многому научили, о да. Не было людей, которые могут позволить себе работать без перчаток, потому что ладони вырабатывают мощные антисептики. Не было хирургов с такими способностями, как у нее. Лилит боялась смерти. Боялась начать издавать этот омерзительный запах, который никто не чувствует, кроме нее. Боялась издавать запах, который чувствуют все - запах разложения. боялась оказаться в гробу. Боялась оказаться за чертой.
Чай стыл в кружке, а Лили больше не прикасалась к нему. Она смотрела в пустоту перед собой затуманенным взором, с одним лишь выражением - глухой тоски. Ужасно тоскливо в шестнадцать лет осознавать, что до двадцати ты вряд ли доживешь. Особенно если боишься умирать.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума