Отправлено: 31.12.06 17:44. Заголовок: Отель "Ритц". Номер с видом на Центральный парк.
Номер с видом на Центральный Парк. Состоит из спальни, гостиной и ванной комнаты. Дополнительно в номере: музыкальный центр с компакт-дисками, Библиотека с книгами об искусстве, архитектуре и истории. Всё это помимо широкоэкранного телевизора, минибара, халатов свечей и т.д.
На Стефена нахлынул поток наслаждения. Его мысли и здравый разум связались в огромный клучок, и теперь катились кудато вдаль, прочь из головы и подальше вообще из неё. катились, сотавляя в голове единтсвенную мысль и желание - что бы это всё не заканчивалось и такое наслждение они оба испытывали очень долго. Может даже и всю жизнь, вдь сейчашнее наслаждение было слаще сахара, оно было необходимо сильнее наркотика и оно доставляло большее удовольствие, чем другие увислители, придуманные человеком.
Стефен почувствовал, как её ноги напряглись и можно так сказать, пытались сжать его талию. Но тут же прекратили. Видимо Мартиник поняла, что делает ему боль. А жаль, ведь, как уже описывалось выше, боль и секс - две неразлучные вещи, ибо второе неможет проходить без первого. Никогда, даже если ЭТО происходит не в первый раз. А у Мартиник эт обыло впервой, и поэтому Стефен не сомневался - она испытала, испытыват и ещё испытает боль.
Вингард жадно вцепилась в его губы, и из её груди послышался стон наслаждения. Он был приглушенным, но всё же ясно слышным. Этот стон взбудоражил Стефена ещё сильнее, пробуждая в нем желание сделать её ещё больне. Ведь тогда последует больший стон, который Стефен очень хотел услышать. Это была музыка для его ушей и он хотел её услышать снова. Его рука взмыла вверх, к её голове, и кисть крепко сжала распущенные волосы девушки. Одно движение резкое, но не очень, и их губы снова небыли соеденены. Её голова была поднята вверх, а губы Стефена жадно впивались в шею девушки, пытаясь насладиться её телом.
Снова... снова то, чего не должно было быть... И снова это делает с ней Стефен. Но на этот раз, Мартиник дала волю всему, что сейчас чувствовала... Вырвался крик... опять... но это был именно тот крик, который наверняка хотел он слышать. Это был стон, столь долгий и продолжительный, что казалось, он олицетворяет собой все те чувства, все те страсти, которые так долго таились в ней. Но льющаяся вода заглушила его. Её руки, недавно обнимавшие Стефена за шею, спустились к его плечам и блуждали по спине. Но кое-что немного остудило нрав девушки: она почувствовала, что замерзает...
- Стой, - с трудом склонив голову, прошептала Мартиник ему на ухо. - Мне холодно. Ей было тяжело... тяжело останавливаться... тяжело продолжать. Но Мартиник всё ещё хотела Стефена, что означало только одно: она готова позволить ему сделать так, что это сумасшествие продлится дольше. Но в более тёплой обстановке. Это было безумством, самым настоящим. Только теперь ей не было понятно, почему она не хотела чувствовать так... чувствовать по-особому, не так, как раньше. Почему?
Из глаз девушки полились слёзы... слёзы, тут же смешавшиеся с водой. И это было хорошо, потому что никто, даже Стефен, не смог бы догадаться о них. Это был один из моментов её жизни, когда она ощущала себя слабой, но, пройдя через всё, что проходят остальные, она знала, что станет сильнее. Её жизнь менялась... и менялась очень быстро для неё самой. И теперь ей хотелось в тепло, и Мартиник, сгорая от стыда за эту маленькую просьбу, прошептала: - Прошу...
Холод. Да, здесь было холодно, ибо из крана лилась холодная вода. Но как-то сквозь наслаждения Стефен и забыть забыл о такой вещи, как температура и вообще вода. Он был сконцентрирован только на Мартиник и на том, чтобы сделать ей приятно. Ну и себе тоже. - Сейчас. - ответил на её просьбу и впервые за последнее время перевёл взгляд с Мартиник на кран. Одно движение руки, один поворот крана с горячей водой, и вот сверху лилась уже тёплая, даже чуть-чуть горячая вода. - Готово.
Выполнив просьбу, Стефен пошёл дальше. Его губы снова сплелись с губами Мартиник, ещё один поворот тела, и вот уже Стефен прижимался к стене стоячего душа. Его губы жадно впивались в её губы, не давая шанса вздохнуть полной грудью. Он упивался её, вкусом её губ, запахом её тела. Это одурманивало, и очень сильно. Так сильно, что Стефен готов был наслаждаться этим запахом, этим вкусом всю его сознательную жизнь.
Целуя девушку, он начал медленно опускаться вниз. Нет, не губами, а телом. Они медленно опускались, и в конечном счете Стефен уже сидел на "полу" душа, а на нем уже сидела Мартиник, которая уже сама согнутыми ногами упиралась в пол. После этого Стефен наклонился резко вперед и снова стал ласкать сосок девушки, то прикусывая его, то нет. Его рука вновь оказалась в её волосах, сжимая их и тянув голову назад.
Мартиник с радостью сейчас сказала бы ему: "Остановись". Но она не смогла. И поняла, что такими вещами надо было заниматься раньше. Потому что вместе с болезненными ощущениями, которые ей приносил Стефен, он был чутким и любящим партнёром, таким, которого хотела бы любая. Но сейчас он не был с "любой". Он был с ней. И когда она оттянул её голову надад, её тело прогнулось, и она сильнее почувствовала его в себе. Но теперь Мартиник показалось, что она утрачивает последние остатки разума... но вряд ли ей это действительно показалось. Тяжело дыша, она судорожно сжала коленями рёбра Стефена, тем самым причинив ему невыносимую боль, а руки, неизвестно каким образом, оказались за её спиной на его ногах, обхватив их.
Что он делал с неё? Он хотел, чтобы она кричала? Отлично, она будет кричать, она сделает так, как хочет он. Потому что она итак позволила ему всё. Позволила владеть собой, ввести в экстаз. Ему оставалось только приказывать ей когда дышать, а когда нет. - Я хочу тебя, - шептала Мартиник. Сил на то, чтобы кричать, у неё не осталось. Нет, возможно осталось, но она не могла их задействовать сейчас. Она хотела, чтобы он был в неё и на ней, чтобы они слились воедино и никогда не отделялись друг от друга. Чтобы две половинки стали целым. И чувствовала, как её тело, не управляемое действиями разума, движется под его поцелуями.
Она не могла поверить в то, что происходит. Ей хотелось вернуться в то время, когда ещё всего этого не было. Она знала, что этого не должно повториться, но она понимала, что от этого не убежать, что невозможно забыть то, что происходит, что всё это теперь часть её, хочет она этого или нет, что всё будет повторяться снова и снова, пока они оба согласны поступать таким образом, что частичку разума Мартиник всегда теперь, с той секунды, когда в её жизнь так нескромно вошёл мистер Гиллори, будет занимать он, Стефен.
- Не останавливайся, - прошептала Мартиник и, обхватив его руками, потянула на себя. Сейчас он был сверху, как она того хотела. И её губы оказались он его шее, оставляя там небольшие, но болезненные укусы. Она хотела причинить ему боль, как он причинил ей. Но это не была месть, это была страсть. Жгучая, сметающая страсть, в перемешку с невообразимым желанием. Колени девушки по-прежнему были согнуты, а руками она вновь обнимала Стефена за шею.
Боль. Она приносила ему боль, пытаясь сжать его ребра, а потом пытаясь укусить за шею на подобие вампира. Эта боль в обычной бы ситуации не понравилась бы Стефену, он попытался бы от неё избавиться, как и от того, кто ему её причинял. Но не сегодня. Не сейчас. Не в данный момент. Эта боль переплеталась с чувствами, наслождением и экстазом в один огромный клубок, который сейчас весело катился и прыгал по его сознанию, лишь изредка останавливаясь и становясь всё больше, подпитываясь ещё большими чувствами, ещё большим наслождением. Он впитывал всё это как губка влагу и вскоре он мог лопнуть. А что последовало бы после этого? Увидим.
И вот они снова поменяли позу. Теперь они уже лежали в этом, казалось со стороны маленьком, а впоследствии вместительном и просторном душе. Мартиник была снизу, а Стефен был сверху, где и должны распологаться мужчины в этом самом деле.Одна из его рук гладило бедро девушки, то внешнюю, то внутренню сторону, а вторая, полусогнутая рука упиралась в пол.
Стейфен не хотл, чтобы это кончалось. Её вздохи, её ласковые стоны наслаждения были для него всем в этом душе, и даж шум воды, которая лилась из душа, сейчас небыл почти слышен сознанием мистера Гиллори. Его рецепторы просто игнорировали этот шум, сконцентрируясь на звуках, издаваемых Мартиник. звуках радости, наслаждения. Да и простым звуках дыхания. Мартиник всё щё продолжала кусать его за шею, делая его наслаждение всё сильнее и сильнее и Стефену это нравилось. Но он решил вмешаться. Он ответил её темже. Его губы прилипли к шее девушки, и он начал потихоньку кусать её, постепенно прибавляя темп вхождения в девушку. Да. Он хотел услышать её боль, её стоны. Можно считать его мазахистом, но сейчас ему хотелось услышал вздохи боли.
Власть... Между ними было именно это слово. Всегда приятно владеть чем-то или даже кем-то. И Мартиник сейчас была во власти Стефена. Она была его, и она знала, что он получит то, чего захочет. Казалось, она знала это всегда. С того самого момента, когда они встретились у здания. Совершенно случайно. Ей было совершенно всё равно. Снова боль, сначала снаружи, а потом внутри. Снова открылись скрытые резервы, и она издала стон боли, как он хотел. А потом вернулись вздохи... такие, какие были нужны ему.
Я - твоя марионетка. Как поётся в песне, так происходит на самом деле. Стефен - это он... он, о котором не раз говорил её отец, он, о котором писалось огромное количество книг и пелось песен. Он, кто уничтожил её волю, сделал такой, как он хотел. Мартиник знала, что сейчас готова для него на всё, готова быть его куклой, которой он руководит издалека, готова делать всё, что только он ни попросит...
Она чувствовала себя рядом с ним такой беспомощной, и в то же время такой желанной. Стефен как-будто знал, чего она хотела, и делал это... делал с такой страстью, что иная девушка бы испугалась. Но Мартиник слишком захлестнула эта волна безумия, чтобы она могла ей противиться. Неистово и безумно навалилось на неё всё это. И она боялась, что всего этого будет мало. И в то же время, слишком много. Мартиник чувствовала, как её тело снова нагревается, а её руки оказались за её головой, просто потому, что она не была способна держаться за Стефена, как это было ранее.
Он чувствовал, что Мартиник уже почти сдалась. Её тело было её не в подчинении и Стефен знал, что сейчас она полностью в его власти. Сейчас она ничего не сможет с ним сделать, даже если и захочет. И это нравилось Стефену. Сейчас он был хозяином обоих тел и мог делать что угодно. Это была власть. Власть, кою вкушают победители. Власть, которая сладка. Власть, которая может свести с ума кого угодно. Но сейчас чувство власти было куда слабее, чем наслаждение. Что не говори, но более сладкого и запретного плода пока никто не знает.
Кабинку душа уже давно заполнил пар и поэтому вздохи были все-таки немного тяжелее, ведь приходилось вдыхать не простой воздух, а наполненный сильно влагой. Поэтому появлялась постепенно некая тяжесть в лёгких, которая прибавлялась из-за обильных прерывистых вздохов. Всё это уже давно свело Стефена с здравого, хотя и оставшегося ума. Его тело горело, и горело очень сильно. Казалось, что вот ещё чуть-чуть, он оно возгорится, как внутри, так и снаружи. Но разве могло это как-то волновать сейчас его? И могло повлиять на остановку? Да. Оно повлияло. Но не на обычную. Он снова поднялся на полусогнутые ноги и обернулся в сторону крана душа. Сейчас нужна была прохлада, и как чувствовал Стефен, не только ему одному. Его рука быстро потянулась к крану и уже через секунду на обоих лилась не тёплая вода, а холодная, остужая немного горячие тела парочки.
Как только вода поменяла свою температуру, Стефен вновь склонился к Мартиник и поцеловал в губы. Он остановился, но готов был продолжать. Ведь ещё далеко до конца и до него надо ещё дойти.
Иногда выход из сложившегося положения бывает очень странным, иногда - очень неприятным, а уж совсем редко - эгоистичным и жестоким. И сейчас он был именно таким. И любое действие может вызвать иной результат, не такой, какой нужен. Для Мартиник наступил именно тот момент, когда вдруг исчезают так стремительно нахлынувшие чувства, а желание мужчины вдруг помашет ручкой как бы говоря: "Прощай!" Это-то и произошло с ней. Немного раньше, чем Стефен включил холодную воду, пропало всё, а вода окончательно остудила её пылкий нрав.
- Стой! - пронзительно выкрикнула девушка и оттолкнула парня. Всё окончательно пропало. Мартиник, не помня себя, окончательно освободилась от его объятий и жарких поцелуев, и, спотыкаясь, выскочила из душа, на ходу хватая и вытираясь полотенцем. Быстро отыскав нижнее бельё и одев его на себя, она схватила ключ от номера, часы, деньги, свою повседневную одежду с обувью и дорожную сумку, после чего, чуть не налетев на входе на завтрак, который им так милостиво доставили, пулей вылетела в коридор, на ходу напяливая на себя верхнюю одежду. Последний штрих - и она уже несётся по лестнице вниц.
К чёрту всё это дерьмо! - проносилось у неё в голове. - К чёрту всё это! Появился довольно закономерный вопрос: какого дьявола она поддалась на всё это? И то, что буквально минуту назад она сходила от Стефена с ума, убивало её. Её сердце, её душу. Ещё бы немного, и она сказала бы ему, что любит... Любит его! Любит? Она бы соврала ему. Как врёт всегда. Но как бы это ни казалось странным, она хотела этого парня. Но такого больше не должно повториться. Мартиник знает это. Она просто сбежит и спрячется, как в детстве пряталась от всех своих проблем. Конечно, он хорош в постели... В постели? В душе. Но этого ей было мало. Всё, что произошло, было всего лишь слабостью, которая прошла.
Оказавшись внизу, девушка отдала ключ и сказала: - Всё, что я просила ранее - не выполняйте. Я оставила там свою одежду... Раздайте её бедным... или сожгите. На Ваше усмотрение, - на неё непонимающе смотрели, а она просто добавила. - Спасибо. И покинула здание. Дождавшись такси, Мартиник села внутрь и попросила просто покатать её по городу, в процессе чего набрала номер Эссекса.
- Что? Вопрос этот содержал как удивление, так и непонимание, сожаление и многие другие отрицательные эмоции. Она убежала так быстро, что Стефен даже не успел ничего понять. Что произошло? Что он сделал ни так? Может он что-нибудь сделал не то? Сделал слишком больно? Вариантов много, но Стефен не телепат и поэтому пока это очень большой вопрос. Вопрос, на который, как он надееться, он найдёт ответ. И желательно от самой Мартиник.
Оставаться в душе было нечего. Стефен услышал, как в дверь постучали и выйдя из душа с перепязанным на уровне бедёр полотенцем, он увидел,ч то в дверях стояла обслуша с тележой с завтраком. - Оставьте у стола. - сказал он и начал быстро собирать одежду. В глазах обслуги картина выглядела наверно безумна, но она и была безумна, так что на распросы, кои могли бы быть Стефен просто бы не стал отвечать. Собрав одежду, он снова вернулся в душевую комнату и выключив кран, начал быстро одеваться.
Одевшись, Стефен вышел из ванной комнаты и даже не притронувшись в завтраку, вышел из номера. Сразу же он быстро пошёл к лифту, который к счастью тут же открылся и впустил мистера Гиллори внутрь. Через пару минут он уже выходил из кабины и быстро направился в сторону выхода. \улицы города\
here comes the rain again falling from the stars drenched in my pain again becoming who we are
Гостиничная кровать была непривычно мягкой, голова Элизабет тонула в многочисленных подушках, а из-за балдахина не было видно ничего вокруг, а она так любила, просыпаясь под утро, наблюдать рассвет прямо из постели. Но сегодня все было как будто настроено против девушки – шторы были плотно задернуты (о том что она сделала эта сама, вчера ночью, она, конечно, не вспомнит), солнце было скрыто за тяжелыми облаками и, видимо, собирался пойти дождь, даже Центральный парк, вид на который был обещан из окна - собственно, единственная причина, по которой сегодняшнюю ночь Псайлок провела вдали от своей квартиры на Бродвее или комнаты в Школе профессора, - тоже был скрыт под серебристой пеленой утреннего тумана. А вдобавок ко всему, у девушки совершенно дико болела голова, как будто раскаленные гвозди вбили ей в голову и повернули несколько раз с особой настойчивостью, да и кошмары мучили ее не первую ночь. Ей снился остров Святой Эльзы, слащавые улыбки персонала, огромный коттедж, пляжи, бассейны… вся эта идиллия в ее снах переворачивалась с ног на голову. Улыбчивые хостесс становились хладнокровными убийцами, весь мутантский «свет», оказавшийся там одновременно – лишь жалкими жертвами, природа моментально сменялась на техногенный пейзаж, и все это напоминало ужасы Дженоши, где все не люди содержались как в концлагерях и трудились как рабы, о которых Элизабет знала (слава Богу) не по личному опыту. Однако она не придавала снам какое-либо «пророческое» значение, девушка считала, что это вызвано их ссорой с Тристаном. Ему на курорте наоборот, нравилось чрезвычайно, и когда Лиз, которая просто не могла найти себе место на острове, наконец, собралась с силами, и (простите за каламбур), собрав вещи, уехала, он – как всегда, проявив свое известное упрямство, остался там. Он не звонил, не писал ни сообщений, ни обыкновенных писем, как он любил иногда делать, что бы позабавить мисс Брэддок, в общем, от него не было никаких вестей. Сначала Псайлок решила не обращать на это внимание – за время «отпуска» и недавних событий у Магнето, что она не работала, накопилось достаточно заманчивых предложений. Не смотря на редкие свободные минуты, Бетси нравилась модельная карьера и она была уверена – будь у нее больше времени, одна определенно добилась бы большего. Однако, для девушки, которая уделяется работе манекенщицы и фотомодели в среднем около десяти дней в месяц, она добилась потрясающих успехов. Как раз вчера ночью закончились съемки для Британского Вога, однако, даже работа с Терри Ричардсоном не принесла обычного удовольствия. Все мысли Элизабет вились вокруг Тристана - «где он, что с ним, в порядке ли он, жив ли…». И хотя, очевидных поводов для беспокойства не было, белокурая девушка все равно нервничала. После она отказалась поехать со всеми в клуб, что за британской моделью вообще редко замечали, она накричала на водителя, который решил влезть не в свое дело и стал уговаривать ее вернуться – видимо из-за того, что и сам хотел пойти - , потом досталось и персоналу Ритца. Оказалось что любимый номер занят и что освободить его они не смогу, даже не смотря на то, что мисс их частая гостья и они несомненно рады видеть мисс у себя и сию секунду подберут ей другие апартаменты, ничем не хуже и даже предоставят завтрак за счет отеля, но успокоить разбушевавшуюся Псайлок было трудно. Происходи все на несколько нет раньше, девушка давно бы разнесла все к чертовой матери, влепила бы пощечину швейцару и поехала бы в Четыре сезона, в общем что и говорить – точно бы не сидела и не ждала в лобби-баре, нервно отбивая ритм острыми ногтями на отполированной поверхности столика. Однако нет, сейчас она именно этим и занималась – закинув ногу на ногу и борясь с искушение вылить на официантку свой скотч, она сверлила глазом портье. А молодой человек, как ни в чем не бывало, обслуживал новых постояльцев, которые облегчили себе жизнь «заранее забронировав номер». А по прошествии двадцати одной минут он невинно улыбаясь предложил Бетси проследовать в ее номер и выразил надежду на то, что «вид Центрального Парка поспособствует становлению и укреплению ее нервной системы и учтиво сообщил что если мисс Брэддок это интересно, он может записать ее на маникюр, завтра в двенадцать» - после чего, его все тот же, полный невинности взгляд, скосился на ее ногти, один из которых успел сломаться, и протянул мутантке ключи от номера. Элизабет была готова взвыть от бессилия и слепой ярости, однако тут же взяла себя в руки. Не хотелось устраивать скандалов, ведь все же… Генри, как было написано на значке, был отчасти прав. Ее нервная система давно нуждалась в отдыхе, вот только Псайлок давно усвоила и не так давно еще раз убедилась в том, что спокойный отдых наоборот, является дополнительным раздражителем. Потому, скопировав учтивую улыбку портье, девушка слегка склонила голову на правое плечо и с силой сжала в руке стакан. Скотч, который она вынесла с собой из бара, стекал по ее пальцам прямо за стойку, где лежали какие-то счетные книги – Лиз не волновало, как это называется - , осколки, поранившие ее пальцы, тоже медленно падали на «территорию» учтивого Генри, а девушка все так же мило улыбалась. И только когда все бумаги были насквозь мокрыми, когда большинство надписанного на них, растеклось, она разжала руку – Да, конечно, непременно запишите меня, но лучше часиков на семь. Знаете, я люблю вставать засветло, надеюсь, ваш персонал тоже ничего не имеет против столь ранних пробуждений. А за испорченную емкость не волнуйтесь, я заплачу. – С этими словами девушка развернулась на пятках и проследовала к лифту. Войдя в номер, она первым делом осмотрелась вокруг – все было оформлено в традиционном стиле Ритца - персидские ковры, старинная меблировка, мягкость пастельно-зеленого и соломенно-желтого тона, в общем, каждая деталь способствует созданию уникальной атмосферы, пронизанной светом и спокойствием. Однако все это раздражало Элизабет еще больше. Ей хотелось, нестерпимо хотелось домой. В свою «крепость», выполненную в единственных цветах, которые по-настоящему успокаивали девушку – оттенках серого, черного, белого. Где все – ковер, обивка мебели, обои, шторы, где все выбрано ей самой, где она знает каждую мелочь. Где ее нервирует блеск хромированных столиков со стеклянными вставками и тренажер в столовой, однако в этой со вкусом подобранной эклектике она ощущала себя как никогда свободно и спокойно. Она могла находиться там сутками, лишь там она высыпалась и лишь там могла позволить себе расслабиться. Но конечно, логичен тогда вопрос – что она забывал в Ритце, когда до ее квартиры от места съемок было рукой подать, но поступки часто не поддавались логике. Там, в этой обители благополучия, везде лежали его вещи, и пахло его одеколоном. Там на полках стояли его книги и диски, а на столе сиротливо стоял ноутбук и пепельница, к которым Лиз было категорически запрещено прикасаться – она всегда читала его книги лишь после того, как те были подписаны в печать. Там она не могла бы кричать, там она могла лишь лечь на краю огромной кровати и плакать. Здесь и сейчас мутантка могла позволить себе все что угодно – и вот уже фарфоровая ваза с традиционно свежими, желтыми розами полетела в стену. Телекинетик из Бетси был не самый лучший, однако при таком всплеске эмоций она в прямом смысле рвала и метала – за вазой полетел другая, потом третья, потом бутылки из открытого бара, затем дело дошло до зеркал…. В итоге, окруженная битым стеклом, в каждом осколке которого девушка видела свое лицо, Псайлок без сил упала на мягкий ковер и закрыла глаза. Она не плакала, однако по ее щеке скатилась слеза. Она не кричала, но из ее горла вырвался хриплый стон. Она не двигалась, она как будто умерла. Но через час с небольшим она нашла в себе волю подняться и не обращая внимания на окружающую обстановку, не думая о том, сколько десятков тысяч придется за это выложить, с невидящим взглядом она подошла к кровати. На пол полетело платье и украшения, туфли и так валялись где-то в гостиной. Элизабет подняла телефонную трубку и набрала номер по памяти, однако в ответ ей была ненавистная фраза про то, что абонент недоступен. По щеке медленно, как будто нехотя, сползла еще одна слеза и девушка набрала номер водителя. Тот получил указания, какие вещи и когда нужно привести в отель из дома, а Псайлок нажала на рычаг, прерывая связь. Через несколько минут, она уже спала прямо на застеленной кровати.
Sometimes I feel like I trusted you too well Sometimes I just feel like screaming at myself Sometimes I’m in disbelief I didn’t know Somehow I need to be alone
Открыв глаза, Лиз первым делом посмотрела на часы. Без десяти восемь. Что ж, будет повод еще раз поругаться и потешить свое самолюбие, ведь как они посмели не разбудить ее к маникюру? Девушка рассмеялась, хотя в этом смешке слышалось скорее отчаяние, чем веселье, она все равно улыбнулась. Шея болела, как и спина и голова. Сегодня снова была ночь кошмаров, однако Бетси лишь устало отмахнулась о них. Не было сил думать об острове Святой Эльзы, о Тристане, об остальных, отправившихся туда – впрочем до многих ей не была дела, Элизабет не ощущала себя частью команды, частичкой этого «организма», она все еще позиционировала себя как икс-мена на полставки и пыталась сохранить иллюзию того, что верит в идеи Чарльза Ксавье – так ей хотя бы было чем себя занять. Поднявшись с постели и приняв душ, мутантка обнаружила на диване в гостиной вещи, видимо привезенные шофером – что ж, приятная неожиданность, а она уже привыкла к тому, что раньше десяти он не встает, как, впрочем, и она, раньше десяти редко выходила из дома. Следов вчерашнего безумия заметно не было и Лиз даже показалось на секунду что это все тоже было частью страшного сна, однако отсутствие зеркала на стене убедило ее в обратном. Бетси поморщилась и отвернулась от голой стены. Придирчиво отсмотрев одежду, которая до этого покоилась в чехлах, модель выбрала темные брюки, рубашку, жилет и высокие сапоги-ботфорты, стоявшие рядом, вместе с еще парой туфель. Вчерашнее одеяние было решительно отправлено в мусорный бак. Вчерашний портье встретил ее все той же, вчерашней улыбкой. В фойе все было неизменно чопорно и это снова заставило девушку умилиться, как и фразы насчет «вчерашнего инцидента». Элизабет молча положила на стойку кредитную карточку, не моргнув глазом, расписалась в счете и напомнила, что в номере остались кое-какие вещи, который водитель заберет позднее. Ведь расчетный час, кажется в двенадцать, впрочем, за задержку она может доплатить. Однако видимо шикарный Ритц решил, что траты за «элементы мебели и декора», которая, безусловно, была выше того, чем они стоили, ведь безмолвность обслуги и их дальнейшее молчание стоило тоже немного, вполне хватит, и выпустил Псайлок из своих объятий. Она не очень хорошо представляла, что собирается делать, ведь утро у нее было свободно, а фотосессия назначена на ночь, - потому что съемки должны быть на натуре, в ночном центральном парке, - и потому девушка решила отпустить водителя позавтракать, а сама отправилась на пешую прогулку. Город, который никогда не спал, сейчас только просыпался, а кое-кто наоборот, только засыпал, но Лиз не собиралась как-то вмешиваться в его жизнь. Она просто шла по улице, сжимая в руке мобильный телефон, - который через три квартала полетел в мусорное ведро – и не думая ни о чем. Странно, но впервые, за несколько недель, у нее это получалось довольно неплохо…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума