Что представляет собой это помещение, располагающееся на втором этаже обычной многоэтажки? Дверь вроде бы приличная :железная, изнутри обитая деревом. У квартиры три комнаты. Все комнаты обставлены мягкими или деревянными предметами - кресла деревянные, обытие бархатом, шкафы книжные - тоже деревянные, и даже на кухне все деревянное. Стиль выдержан до последнего. Лилит - девочка обеспеченная, поэтому она много может себе позволить. Например, ее компьютер, забитый медицинскими формулами/схемами/проч., - самый новый, а бытовая техника - в очень хорошем состоянии. Еще бы, каждые полгода приходят мастера [их направляют из училища, прекрасно зная, что сама Лилит вряд ли об этом вспомнит]. В первой комнате - спальне, - расположена огромная двуспальная кровать. Она не была новой - ее Лилит привезла из родительского дома, чтобы хоть что-то напоминало ей пусть о таком недалеком, но уже давно позабытом детстве. Небольшой шкафчик с вещами - и все. Во второй комнате располагается кабинет Лилит. Там хранится все ее богатство. Книги, книги, книги. Потрепанные, старые с приятным запахом, или новые, почти только что из типографии, с противным. все это богатство хранится в застекленном деревянном шкафу, кинув взгляд на который сразу становится ясно, что его делали на века. Рядом со шкафом - рабочий стол, заваленный тетрадями, исписанными вдоль и поперек мелким-мелким шрифтом. Здесь же стоит компьютер. Третья комната - гостиная. Тут у Лилит ей свой камин [и дымоход имеется...], и опять - книги. Но если в кабинете это медицинская литература, то в гостиной - художественная. Лилит гордится своей коллекцией книг, ведь там есть почти все... Романы, детективы, исторические повести, фентези,... Самые разные писатели, начиная Достоевским и кончая О.Генри. На полу - дорогой персидский ковер [который, по правде говоря, давно надо было отдать кому-нибудь], а на ковре - два удобнейших черных кресла. Тут же, рядом, на стене видит плазменный телевзор.
По лестнице вверх, пнуть дверь и уложить девчонку на кровать. - Оклемаешься… - небрежно бросила Кибер.- Аплодисментов не надо. Цветы и деньги в машину…- жестковатая ухмылка,- если бы она еще у меня была. А если серьезно, то я схвачу у тебя на кухне пару бутербродов. Лэй нашла на кухне французскую булку и сыр, слепив на скорую руку что-то вроде сэндвича и немедленно приступив к его поеданию, она вернулась в комнату к Лиллит, которая, кажется, была еще жива. - Ребра сильно болят? – оценив коротким взглядом несчастный вид девушки, Лэйрин вновь стало ее даже жалко, совсем немного…- Знаю, что сильно. Если тебя это успокоит, знай, что у тебя останавливался мотор. Я его завела…как умела.
Лэй отвела глаза к окну, резко отвернулась и энергично зашагала к двери. Нет! Так дело не пойдет, ты не из тех, кто привязывается к чему бы то ни было. К людям – тем более. Не твое это, не твое… не для тебя! Так что нужно как можно скорее вернуться к «Опиум» и выбить время поудобнее на следующую ночь. А лучше так чтобы несколько выходов за ночь… Да еще это сообщение в голове…Может, уже стоит бежать? А смысл? Не хочу снова убегать, снова скрываться… Возможно, в самом деле авантюра со взломом системы не повредит. Удобно быть никому не нужной… Но уже на лестничной клетке Лэй остановилась и перед тем как захлопнуть дверь Лиллит, Кибер громко, чтобы быть уверенной в том, что девчонка ее слышит, крикнула - Захочешь поблагодарить – ищи меня в Опиуме! И побежала вниз по лестнице. А на улице без труда поймала такси... но, вопреки ожиданиям таксиста, расплатилась девушка половиной сотни долларов, бросив фразу о том, что сдачи ей не нужно...
Что-то она не слишком ласкова... Казалось бы, такая хрупкая девушка должна быть мягкой и пушистой, как котенок, ан нет... Что жизнь делает с людьми? Хоть Лили была практически без сознания, она каким-то образом ухитрилась рассмотреть "одеяние" девушки. Надо же... Ей помогла проститутка... На душе почему-то стало горько-горько. Нет, Лилит никогда не причисляла себя ни к эмпатам, ни к так называемым "детям индиго", просто ей стало обидно за эту девушку. По-человечески она ее прекрасно понимала. Не будь у нее самой такого таланта ей, вероятно, тоже пришлось бы выйти на панель, ибо эта разнеженная, изящная девушка совершенно ничего не умела.
"Мадам" довольно жестко бросила Лили на кровать. Ребра сильно болели, перед глазами плыли круги, в мыслях все перемешалось и не было никакой возможности отделить одну мысль от другой. Совершенная путаница. - Знай, что у тебя останавливался мотор. Я его завела…как умела.
Остановилось сердце? Опять... Сколько раз тебе можно говорить - не переутомляйся, рассчитывай свои силы! А то каждый раз валяешься, словно полуобморочная глиста в корсете. Заткнись, а?
Возрасила Лилит себе как-то вяло, не так бурно, как всегда. Эти внутренние монологи, споры, критика... Наверное, это все указывало на легкую форму шизофрении. Лилит не была сильна в психологии, поэтому не особо задумывалась о том, почему внутри нее живут две Лилит. Одна нерешительная, слабая, но потрясающе сильная в медицинском плане девушка, а вторая - резкая, колкая, совершенно неприятная личность, но, слава Богу, придуманная, неживая. Вторая Лилит помогала держаться в тонусе, не сойти с ума окончательно.
- Захочешь поблагодарить – ищи меня в Опиуме!
Опиум? Это, кажется, стрип-бар...
И - темнота. Лили отключилась от сего мира, совершенно не заботясь о том, что проститутка спокойно могла венуться и обворовать квартиру. Девушке было абсолютно_все_равно.
Оффтоп: Где-то час спустя.
Лилит открыла глаза, которые сейчас были мутно-синими. Обычно ясные, сейчас они были словно подернуты прозрачной, но мутной дымкой. Поэтому и видимость была, прямо скажем, не очень хорошая... Лили рывком села. Длиннющие волосы водопадом падали на спину, на смятые простыни. Разболтанная коса, имевшая место где-то часа три назад, разболталась окончательно, и теперь ничто не держало эту роскошную копну волос.
Лилит сидела с обреченным видом. Если бы кто-нибудь посмотрел на нее, этот кто-нибудь выдвинул бы версию, что в ее жизни только что произошло огромное горе. Настолько большое, что сил нет плакать. С тем же обреченным видом лили медленно, очень медленно встала. Ноги ее практически не держали - девушку шатало из стороны в сторону. Но, уцепившись за стену, она неуверенно побрела в ванную. Открыв дверь и подойдя к раковине, Лилит долго смотрела на свое отражение. Так долго и так пристально, что глаза начали болеть, а голова - кружиться. Волосы, эти чудесные волосы, струящиеся огненно-рыжим водопадом вдоль спины, опускаясь немного ниже поясницы, завораживали. Однако маленькая рука девушки потянулася к небольшому предмету, лежавшему неподалеку...
Клац, клац.
Полутораметровая прядь упала на пол. Вторая, третья, четвертая... Вскоре голубой пол в ванной стал золотистым. Из-за рыжих-рыжих волос, равномерным слоем его покрывавших... Через десять минут хлопнула входная дверь. Лилит быстро-быстро спускалась по ступенькам. Прочь.
Джон Константин с Лилит на руках и младшей сестрёнкой, вошел в квартиру первым. В какую-то минуту, слыша ссору родственников, ей стало жаль эту девочку, она со своим дрянным характером попала Джону под горячую руку, и была этому не слишком рада. Сама Виола поднялась на лифте вместе со старшей сестрой, секунду назад они ехали в замкнутом лифте, от которого девушке стало не много не по себе. Она с детства не любила замкнутых помещений, просто потому что задыхалась в них, однако сейчас, она пыталась держать себя в руках. Всем им, конечно, не хватало ещё и предсказательницы с клаустрофобией. Покинув, наконец, лифт, Виола подошла к двери, которая не выглядела выломанной. Наверное, была не заперта. Подумала англичанка и вместе с Лиссой прошла в квартиру и прикрыла за собой двери. Квартира была самой обыкновенной, по плану расположения, но обставлена была в одном стиле, из чего Виола заключила, что эта рыжая целительница совсем не бедная студентка. Собственно как и она сама. Её родители не афишировали исчезновение единственной дочери из страны, и по-тихому пересылали на её счёт энные суммы денег, чтобы она, Виола, не вздумала вернуться в родительский дом. Девушка подошла к Джону и взглянула на Лилит. –У неё должно быть что-то, что восстанавливает силы! Обычно мутанты с такими способностями, держат комплекс лекарств, чтобы не сыграть в ящик раньше назначенного срока.– предположила Оракул, она вообще много знала о мутантах, её интересовало всё, что было с ними связано, возможно в душе, она пыталась понять, как действуют гены мутантов, и надеялась что от этого есть лекарство. Но она старалась не слишком лелеять в себе эту мысль, чтобы не разочароваться слишком сильно. Девушка искала способы помочь другим мутантам, и её способности помогали ей в этом. Она прикинула, что может помочь ей, но в голову пришло нечто другое, она знала, как может найти лекарства. Достав из сумки блокнот, и взяла с журнального столика карандаш. Глаза Оракул стали полностью белыми, покрытыми густой туманной пеленой. Рука сама собой начала выводить на листе бумаги линии. Прошло не больше минуты, как рисунок был готов. Девушка закрыла глаза и открыв их, они снова стали обычного зелёного цвета. –Лекарства должна найти Лидия! – на рисунке была изображена Лидия, младшенькая из Константинов. Она стояла перед зеркалом и держала в руках пузырёк таблеток. Виола протянула блокнот Фурии, с таким выражением лица, которые говорил: Вперёд, на поиски!
Лидс с недоверием посмотрела на Виолу, но листок взяла и внимательно всмотрелась в рисунок. Признаться, ей стало не по себе. Лидия никогда не любила заглядывать так или иначе вперед, дуже не полшага, а рядом с предсказательницей ей было совсем неуютно. - Лучше бы прямо указали где таблетки искать...- вполголоса проворчала Лидия и начала обследовать все шкафчики и ящички, которые ей попадались на глаза. Скор они добралась и до медикаментов. Подозвав сестру, они несколько минут переситывали различные заковыристые медицинские названия без особенного пнимания, что на самом деле может оказаться полезным. В конце концов были отобраны 7 более-менее подходящих таблеток, и Лисса позвала Виолу. - Ты же, кажется, детально видишь будущее, верно? Вот, посмотри, что нашла Лидия... Какую из баночек поазало тебе видение?
В это время Джон осторожно уложил Лилит на кровать в спальне и присел рядом на край. Он несколько м инут всматривался в бледное измученное лицо девушки, осознавая эту свою ошибку, припоминая многие прошлые, исправленные и нет. Почему-то в голове снова всплыл образ Шарлотты, и на душе стало совсем гадко. Далее его мысли перескочили к младшей сестре... Да, лидс во многом была не права и во многом виновата, но все же он был с ней слишком, чересчур жесток. А ведь именно она спасла его. Лидия... - Лидия! - позвал Джон сестру. Через несколько секунд девушка стояла в дверях, оставив Лиссу с Виолой разбираться с лекарствами. На ее лице было написано искреннее удивление, и девушка с трудом удержалась от жесткого сарказма, который, несмоненно, уловил Джон в ее мыслях. Девшука молчала. - Лидс, прошу... - Спасти ее? - в голосе прозвучала какая-то ревнивая нотка. Брат молча кивнул. Девушка быстро подошла к Лиллит и заняла место Джона - Конечно... Только не говори эту мерзкую фразу о долге, ладно? Джон промолчал и отошел к окну, играя зажигалкой, которую уже давно не использовал по назначению. Он больше не курил.
Лидия прикоснулась рукой ко лбу Лиллит, прикрыла глаза и сосредоточилась на ее ауре. Ее, казалось, совсем уже не оставалось - так истончилась. Жизненные силы, очевидно, стремительно покидали Лиллит, сомнений не оставалось никаких. Лидия оторвала руку и прикоснулась своим биополем груди Лилит, в том районе где находится сердце. Она напрямую начала передавать энергию и скоро почувствовала себя плохо. Прекратив передачу. она убедилась, что Лилит, хоть все еще и находилась без сознания, жизни ее уже ничего не угрожало. Лидия упала на кровать, уткнувшись ньосом в покрывало. - Не благодари...
К сожалению, Виола ничем конкретным не могла помочь сестрам Константин. Почему? Потому, что просто не помнила ни одного из своих видений. Девушка взглянула на все пузырьки, что нашли девушки и прикоснувшись к одному из них, что-то почувствовала. У неё в груди что-то перевернулось, буквально на долю секунды. Девушка взяла карандаш и открыла чистый лист в блокноте. Глаза её снова стали туманно белыми, она нарисовала на листе упаковку таблеток, точнее, часть этикетки, обрывок слова на которой значился как «…КРИН». Она снова вернулась в реальность и почувствовала головокружение, похоже, её мозг ещё не слишком адаптировался после того, как эта троица чуть не вскрыла ей череп. Виола прочла название тех таблеток, которые оканчивались на нужную фразу, и она решила, что это они и есть. В конце концов, они уже не могли ей навредить больше, чем её собственные способности. Девушка взяла в руки пузырёк с таблетками и протянула их своей новой знакомой Лиссе. –Это они! – сказала англичанка и пошла на кухню за стаканом воды. Она вернулась за Лиссой и вместе с ней отправилась в комнату, где лежала Лилит. Она поставила стакан на столик и взглянула сначала на Лидию, потом на Джона, а затем на рыжую хозяйку квартиры. –Мы нашли таблетки!
Мартиник, только-только позвонившая в дверь, теперь стояла перед ней в некотором недоумении, во-первых потому, что никто не попытался что-либо сделать. Какого чёрта никто не открывает? - думала она. - Может, просто дверь не та? Девушка снова сверила номер с тем, что запомнила, дабы сомнений не осталось совершенно. Наверное, они глухие. Она прижалась ухом к двери: Соединённые Штаты славились по всему миру своими тонкими стенами и не очень крепкими дверьми - и добилась-таки нужного результата. Там слышались голоса: мужской и несколько женских, сколько точно Мартиник не стала определять. Наверняка вся компания до сих пор была в сборе. Девушка не смогла сдержать довольный смешок, к её счастью не разнёсшийся по этажу и не отдавший гулким эхом. Вот удача так удача.
Но Мастермайнд медлила. Она по-прежнему не знала наверняка, как поведут себя хозяева, к которым собирается вломиться непрошенная гостья. Это могло повлиять и сделать из разумных существ просто бешеных не до мутантов. Такая вот беда. Но в то же время иную опасность представлял собой Скальпхантер, который уж наверняка не станет задавать вопросов, а постарается уничтожить Триаду и этих двух девушек как можно скорее. Но ведб ещё есть Эссекс, которому служит сама Мартиник. Но если Триада сделает правильный выбор, от этого выиграют все, хотя если они его не сделают, то в первую очередь сами же и пролетят. Мартиник тяжело вздохнула. Что делать? Конечно, если бы у неё не было выхода, кроме как расправиться с ними, она бы так и поступила. Но иногда человечность в монстре просыпалась совсем не кстати. Вот вам и пример данного случая. Она постаралась подавить в себе все чувства, подобные этим, уничтожить угрызения совести, грозившие свести её с ума. Она немедленно вспомнила о тех, кто сейчас мёртв, и попыталась вернуть гнев и злобу, так не вовремя улетучившихся из её сущности. Тщетно.
И именно это послужило нужным толчком к задействованию того, что дочери Джейсона Вингарда так было необходимо: внезапно охватившее её бешенство решило вопрос сочувствия и морали. Не открывают? Пусть так. Она просто выломает эту чёртову дверь ко всем чертям, как всё это того заслуживает. Может, не с первого раза получится, но своего Мастермайнд добьётся, такой поворот событий. Как жаль, что мебель придётся ломать, - про себя усмехнулась девушка. И действо началось. Она не использовала руки или плечи. Только ноги. Пара раз по замку - и готово. Но дверь, конечно, не разлетелась в щепки - Мартиник не была Суперменом - или не слетела с петель - мужчиной девушка также не являлась - а просто распахнулась перед посетительницей. Н-да, хлипкий предмет.Мартиник вошла в квартиру и вздохнула в очередной раз. С облегчением. Они все были здесь. Все пятеро. И прежде, чем кто-то что-то смог предпринять, она произнесла: - Я здесь, чтобы поговорить.
Когда энергия вливается в измученное тело, мышцы невольно сокращаются, позвоночник прорезает жестокая боль, а нездоровые органы начинают болезненно пульсировать. Впрочем, не для всех передача энергии происходит столь болезненно - это зависит и от степени повреждения, и от степени "выжатости", и от количества вливаемой энергии. Лилит было нужно много энергии. Очень много... Ее тело стало своеобразным проводником - она могла бесконечно пить энергию, не употребляя эту субстанцию на себя, долго сохранять ее в своем теле, и при случае делиться с тем, кто в ней нуждался. Прочими словами, исцелять. Пять минут назад Лили была выжата досуха. Те крупицы энергии, что пока вней оставались, помогали сохранять пульсирующую капельку жизни, но не более. Энергия утекала из нее, утекала безвозвратно, так как находясь в бессознательном состоянии, Лил не могла помешать ее течению. Поэтому боль была просто ужасной. Девушка слишком много пережила за сегодняшные пять0шесть часов, пожалуй, верх того, что она могла вытерпеть. Она была абсолютно не приспособлена к такой жизни... Спокойная, размеренная жизнь очень хорошего врача, не стестненного никакими материальными заботами и проблемами - то, к чему Лили привыкла. У нее не было никакого жизненного опыта, кроме, пожалуй, потери родителей. но и об этом она узнала из теленовосте, ей никто не говорил прямым, открытым текстом о том, что она больше не свидится с папой и мамой - прислуга деликатно говорила, что "папа и мама сейчас заняты, они приедут позже". Лилит знала правду... Но почему-то молчала, не срывалась. Срывалась только на себе.
Впрочем, это сейчас не имело никакого значения. Лилит извивалась на простынях, то сжимаясь в маленький дрожащий комочек, то суча ногами, словно собака, которой снится, что она охотится за кошкой. Все это время девочка держалась руками за живот, а из горла рвался сухой кашель, рожденный в истерзанных сигаретами легких... Этот кашель, жуткий в своей хрипоте, прорезал тишину комнаты, а в следующий момент Лилит вздрогнула всем телом - дверь, входная дверь, с оглушительным шумом распахнулась, ударившись об стену, и чей-то голос произнес: - Я здесь, чтобы поговорить.
Конечно, Лилит поверила, не учуяла угрозы, исходящей из этого голоса. Она была удивительно доверчива, и никогда не сомневалась в людях, считая, что в каждом живом существе есть что-то хорошее. Она была наивна до жути... Именно до жути. Эта доверчивость, наивность делала ее легкой добычей для всежрущей пасти современного мира. И девочка почти стала этой жертвой. Почти. Впрочем, в сознание она пришла. В теле снова было много энергии, но самочувствие ее не улучшилось ни на йоту. Нельзя было сразу давать ей столько энергии. Точно так же нельзя голодающему давать сразу жареную куричу и бутыль вина. Нужен был бульончик... отдых, если хотите. Но лили справилась с этим потоком энергии. И, все еще чувствуя боль в легких и позвоночнике, сиплым шепотом произнесла: - Как мы здесь оказались? Она не помнила вообще ничего. Последний час прошел для нее в бесконечной дымке боли, опустошения и усталости. Все события, имевшие место полчаса-час назад не оставили никакого следа в ее памяти.
Таблетки были уже не нужны. Лидия сделала все сама и сейчас с трудом могла даже душать, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. На вопрос Лили, девушка лишь выжавила из себя. - На такси доехали...- девушка чувствовала как на нее накатывает очередной приступ тошнотворной слабости, и замолчала.
Джон молча стоял, подпирая косяк оконной рамы, глядя на болезненно приходившую в сознание рыжую целительницу, на свою опустошенную младшую сестру. Лидия казалась такой хрупкой, когда не язвила... Он подошел и сел рядом, погладил сестру по плечу как раз в тот момент когда дверь распахнулась и на пороге появилась их старая знакомая с кладбища. Они не ожидали, что их найдут так быстро... Первой Мартиник увидели Лисса с Виолой. Они были не в том положении сейчас, чтобы затевать или даже принимать бой. Единственно верным решением сейчас было уйти в глухую оборону, что Веста и сделала, резко притянув Виолу к себе и сформировав вокруг них двоих непробиваемый щит из своего биополя. Ей оставалось лишь надеяться, что Джону сейчас хватит сил сделать тоже самое вокруг Лидс и целительницы. А пока нужно было тянуть время, вести переговоры... Да что угодно пока Лидия была не в состоянии даже встать. Лисса хорошо знала. что такое энергетическое опустошение...
- Пришла поговоритиь? - без агресси, но напряженно переспросила Лисса, делая шай вперед, интуитивно закрывая Виолу своей спиной,- Я внимательно слушаю.
Оффтоп: Девушки, давайте что ли очередность установим раз нас тут много собралось? Считаем с этого моего поста так: Triada - Oracle - Mastermind II - Lilith von Strobel Ну что, договорились?
Что ж, приступим, - решила девушка. Откашлявшись, она произнесла: - Существует такая, может быть "дикая" возможность прекратить всякую вражду между вами и мистером Эссексом. Моё предложение заключается в следующем: у вас есть возможность влиться в нашу дружную компанию, что будет гарантировать вам некую неприкосновенность в кругах общения Эссекса, но не иных мутантов, хотя, наверное, те же "гуманисты Люди-Икс" с радостью отдадут что угодно за ваши головы. Конечно, у вас есть выбор, у нас у всех он есть. Но, как вы понимаете, если вы вольётесь в наши ряды, вашему здоровью и вашим жизням ничего не будет угрожать. А если будут какие-то проблемы, то... - Мартиник не договорила, потому как тут же внутри коры головного мозга со всех ног пролетела мысль: То Эссекс с тебя три шкуры заживо сдерёт, если на тебе столько найдётся, - а за ней последовала вторая идея. - Надо бы приодёться, - а вслух девушка добавила, - никаких проблем не произойдёт.
Выбор у Мартиник был не велик: либо она их уговорит, либо придётся подраться, да к тому же хорошенько. Хуже всего было то, что с мутантами, не только с этими, но и вообще со всеми, было очень троудно "работать", труднее, нежели с людьми. Если с людьми, порой, можно было справиться и без помощи всяких таких супер-штучек, просто намахавшись вдоволь на кулаках или кинув гранату в толпу, то с мутантами всегда сложнее, потому что главной мыслью многих мутантов было доказать, что он - круче чем яйца. А как известно, на такое ни логика, ни стратегия, ни толька здравого смысла не нужна. Про ум забывалось мгновенно. Кроме того, сегодня для Мартиник был прекрасный день, чтобы лишать жизни мутантов. Раз её послали убить Триаду, этих двух девчонок придётся забрать с собой не как трофеи, а как тех, кого Натаниэль сможет хоть как-то использовать. А как - всё равно.
И как всегда в сложных ситуациях, которой являлась и эта, нужно было быть настороже. И девушка была: у неё уже готов план к отступлению, ведь Триада могла сейчас сделать всё, что угодно. Ко всему прочему стоило учитывать численное преимущество противника, потому что если даже не качественным, то уж определённо количественным преимуществом можно было подмять всё под себя. Один на трое - ещё куда ни шло, а пятеро - на одного... Да, выйдет забавненько, - подумала девушка, всё также продолжая стоять на своём месте, не сделав ни одного шага в какую-либо сторону. - Жаль всё же, если придётся сейчас их убить. Нашей команде требуются такие, как они, пусть и ненадолго....
-Звучит красиво...только я почему-то не слишком верю во все эти краски! Тихо и без эмоционально сказала Оракул, сделав шаг в сторону, чтобы оказаться на ровне со старшей из девушек Триады, но не выходя из её щита, которым она их обоих защищала. Девушке не слишком хотелось геройствовать, да и вообще такое чувство как геройство, часто одолевало её, но ещё чаще угасало. Она не могла защитить себя, она могла только показать, как защитить других людей, или как их одалеть. Виола взглянула на целитильницу, которой становилось лучше и без таблеток, но какой ценой, ценой сил дерзкой девчонки Лидии. Однако, какой бы колючей и противной не была эта девочка, она никогд не пожелала бы ей смерти, или чего-то вроде этого. Англичанка смотрела на блондинку перед собой, взгляд её был, пустым, без эмоций, как будто кто-то вытянуг из него все возможные намёки на чувства.
Оффтоп: Простите меня за исчезновение и самодеятельность... Инета не было, ничего написать не могла, потому пишу перевод времени здесь и только сейчас. Пожалуйста, по голове не бейте. ладно, дамы?
- Мистер Эссекс? Гуманисты люди-икс? Мутанты?- Лиссу не покидало чувство, что ее попросту бессовестно разводят, как дурочку, - Эй, леди, вы что, бредите?.. В это время в дверях комнаты из-за спины старшей сестры появился Джон, подпитав своей энергией поле. созданное Лиссой и, соответственно, вдвое увеличив его в диаметре. Он подхватил ее слова: - ... Дружная компания? Кого же, интересно знать? Уж не таких ли одержимых, как ты сама? Очевидно, Мартиник могла рассчитывать на что угодно, но только не на то, что эта казавшаяся сумасшедшей троица на самом деле не имеет ни малейшего понятия о мутантах. У Триады были свои представления и свои критерии, Повелительнице Разума неизвестные. - Вот что я вам скажу, мисс - раздался только-только набиравший силу голос Лидии, поднявшейся с кровати и подошедшей к брату, держась за его локоть и одновременно питаясь энергией от Джона и Лидии, - Если тут у кого и будут проблемы, так только у вас. инута, и триада вновь была в форме, готовая если не к собственной атаке, то во всяком случае к тому, чтобы дать достойный отпор...
*** Оффтоп: In 2 weeks:
Договориться сразу, разумеется, не удалось. Однако, взаимная демонстрация силы убедила соперников в достоинстве друг друга и через пару часов даже поумерила пыл. Тогда разговор все-таки состоялся. Он был долгим и трудным, не раз заходившим в тупик, попеременно подводившим обе стороны к тому. чтобы снова применить силу; и тем не менее к полуночи они все же пришли к некоторому компромиссу. Разумеется, каждый преследовал свои скрытые цели. Триаду, например, волновал тот немаловажный факт, что они впали в немилость у всезнающего Ватикана из-за эпизода, имевшего место быть между Джоном и Лидией несколько месяцев назад и еще по ряду причин... К тому же идея выйти на главного и ударить по змеиному гнезду из самого его сердца была весьма заманчивой перспективой дляч экзорцистов... Они согласились. Но согласились с условием - взять тайм-аут на раздумья - две недели. Мартиник дала согласие. Как? Ведь еще утром ситуация для нее была довольно критичной из-за того, что Эссекс не дал им со Скальпом времени прохлаждаться... Все было просто. Уже перед тем как вломиться в квартиру Лилит фон Штробель, Повелительнице разума было известно об исчезновении мистера Эссекса. Видимо, она решила принять это условие на свой страх и риск, потому что это был единственный способ получить согласие без боя, исход которого оставался еще под большим вопросом... Было оговорено место и время встречи - через две недели в 11 утра на том самом месте, где они встретились впервые, на городском кладбище. Прияеч явиться они должны были все впятером. На том и разошлись.
Все эти долгие две недели Триада заботилась о девушках, преимущественно о целительнице, котрая хоть и восстанавливалась, но все же до совершенного состояния ее самочувствия было еще далековато. Каким-то образом сложилось так, что на исходе второй недели между этими людьми, сведенными вместе случаем, надалилась некоторая связь. Оракул, целительница и экзорцисты... На самом деле странно. Но потому, навреное, когда в половине одиннадцатого утра пятого апреля Джон набрал номер Лилит, девушка радостно сообщила, что они вдвоем с Виолой уже давно готовы, ждут их и спускаются.
Что же касается Мартиник, то девушка не просчиталась. Или же ей в полной мере повезло - Натаниэль Эссекс на эти две недели исчез, а Мадлен, девушка, через которую он иногда имел обыкновение вести свои дела, в том числе и касавшиеся мародеров, была полностью поглощена его поисками, так что о затянувшемся исполнении приказа было временно забыто, что не могло не радовать.
Итак, встреча через две недели была назначена, и триада вместе с Лилит и Виолой уже направлялись по шоссе в сторону городского кладбища.
=> Городское кладбище (5 апреля). *То есть как раз через 2 недели*
"Лидия объясняла, а Лилит старалась не засмеяться. Вернее, даже не засмеяться, а заржать. Ибо ситуация была комичной – дальше некуда. Нет, ну вы это себе представьте: труп с когда-то развороченной грудью, а теперь с аккуратно зашитой кожей, вдруг оживает по приезде своего обоже и совращает его... или наоборот, приезжает обоже и совращает труп... О Господи, что за бред! Пока ли с Лидией валялись на холодном полу гостиницы, Джон с Лиссой перемигивались понимающими взглядами. А потом Джон подхватил и Лили, и Лидию на руки и понес вниз, к машине. А Лилит, уткнувшись носиком в его плечо, пыталась подавить в себе смешки, которые рвались наружу со скоростью автоматной очереди. Негаданным сюрпризом оказалась просьба Лидии называть ее на "ты". Что оставалось Лилит? Называть ее на "ты". - Хорошо, Лидия. – Через силу выдавила из себя девочка. Казалось бы, уже можно и прекратить, но теперь ее смех носил больше нервный характер. Так или иначе, Лили скоро успокоилась.
Вот и подъезд дома, пусть и не родного. Ли проворно взбежала на нужный этаж, быстро отперла дверь и вошла в приятную прохладу своей квартиры. Пройдя вперед по коридору, она включила свет, и сказала всем остальным: - Прошу, располагайтесь. А я быстро... Девушка действительно быстро скользнула в спальню, по дороге выхватив из шкафа сухую одежду. Моментально сбросив с себя всю мокрятину, она переоделась и вышла к "гостям". - Чаю будете?
Квартира Лил была Триаде уже знакома, несколько раз за прошедшие две недели им уже приходилось здесь бывать. По дороге они почти не говорили - очевидно, каждый по-своему осознава и переживал версию случившегося. Пусть версию совершенно неправдоподобную, но... все-таки единственную на данный момент.
Когда семейство Константин устроилось на кухне, было уже утро. Совершенно рассвело и на улице начали сновать ранние пешеходы, торопившиеся на работу. Джон стоял у окна, оперевшись руками на подоконник, на лице его читалась усталость и задумчивость. Почему-то он совсем не разделял никак не проходившей веселости своей младшей язвы-сестры. Пусть даже Лидия была права, и каким-то чудесным образом (Скажем, волей высшего Провидения, а почему бы и нет?) Ашен оказалась вновь жива, чему оставалось только радоваться, на душе экзорциста снова заныл старый камень. Шарлотта, крошка Лотти - невинное беззащитное создание, чью жизнь он невольно разрушил, сам того не заметив... Он тогда был даже в какой-то степени по-мазохистски рад их новому с сестрами "единообщественному" состоянию. Тщетно понадеялся, что не останется наедине со своей виной. Трусость... А трусость должна была быть наказана - и наказанием этим стала боль обеих сестер, не изгладившая. а лишь усилившая собственные терзания.
Лисса подошла к брату и положила руку ему на плечо. Веста не задавала вопросов - они были не нужны, они же и так чувствовали друг друга как себя самих. Иногда даже лучше чем себя. Лидия тоже мгновенно перестала улыбаться и подняла взгляд. Когда вошла Лили с вопросом о чае, Триада погрузилась в общее едва уловимое настроение некого рассеянного декаданса, причем даже не слишком тщательно скрываемого. - Давай. - рассеянно отозвался экзорцист, опередив словами младшую сестру, было открывшую рот, чтбы произнести тоже самое. Вместо этого Лидия невольно озвучила терзания Джона. - Ты уверена, что Ашен вернулась к жизни? Но если ожила она, почему этого никогда не произойдет с другими?...
Лисса первая сумела отвлечься и услышать брата с сестрой не "изнутри" а со стороны. - А давайте спросим об этом у шефа? А пока у нас есть всего несколько часов, чтобы продумать план действия в парке. Это не так много, для того чтобы не провалить задание... Навреняка там будет куча охраны. Нас пятеро... - Лисса села за стол и посмотрела на Лили, подмигнув ей, - И пока только трое из тех, кто сможет нанести удар. Вы, Стефен?
Недопонимание. Странность. Растерянность. Вот что сейчас можно было прочитать в поведении этих четверых людей, который пытались понять одну едиснтвенную истину - мисс Вагнер жива, Натаниэль находится с ней, и сейчас они там далеко не разговаривают на душевные темы. - Она жива. - сказал резко он на опять таки вопрос о том, жива ли новая пассия Эссекса, или нет. - Я слышу её. Слышит? Да, но только не ушами, не органами слуха. Он слышит её страхи, слышит, как она чего то боится. А если он слышит её, то она жива. Ведь это не могут быть остаточные волны, осадки, оставшиеся после смерти. В таких случаях страхи просто затихают. Ещё одно перемещение по городу, и вот они уже в другой квартире. Квартире той девушки, которая предстала перед Стефеном и тремя другими в мокрой одежде. Говорят, что по взгляду можно узнать, что от тебя хочет человек, и что он хочет сказать. Вот и сейчас, на вопрос девушки о имени мистери Гиллори, он не ответил, а лишь взглянул на Лиссу одним из таких взглядов, означающих "да".
Короткий жест Стефена был понятен без лишних слов.
Отлично...
Что ж, оставалось как можно быстрее продумать план и действовать. Однако на этом сконцентрироваться было трудно - из головы не выходила вся эта мистика со смертью-оживлением Ашен. - Лили, у тебя ведь есть номер Эссекса? - неожиданно вновь не в тему подала голос Лидия. А когда Джон посмотрел на нее самым укоризненным вглядом, девушка оправдывающимся тоном добавила - Ну не могу я поверить, что труп просто так взял и ожил... Да, она могла бы принять это за шутку Дитриха, но чтобы просто так... В оживляющую силу демонической любви ей что-то не верилось, и потому ей пришла в голову банальнейшая идея. Просто набрать номер и спросить у шефа... вот только девушка не подамала о чем именно стоило спрашивать.
Тем не менее время поджимало, хотя бы примерный план действий нужно было определить сейчас, но ни одной стоящей идеи в светлых головах экзорцистов не рождалось - навязчивые мысли Лидс, касающиеся шефа сбивали всех троих. И скоро это стало настолько раздражать Лиссу, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Старшая сестра ни с того ни с сего стукнула кулаком по столу и довольно резко заявила. - Лидс, засунь свои мысли себе...- но поймав взгляд мистера Гиллори осеклась и уже более нейтрально объяснила, - Нас сейчас должно занимать то, каким образом через пару часов мы доберемся до Грейдона Крида, а не то, чем сейчас занят шеф. И с кем... Лидия только недовольно поморщилась и отвернулась к окну, однако направить свои мысли в более продуктивное русло ей все равно не удавалось. Нет, ей это вовсе не казалось забавным. Скорее девушку начинала потихоньку давить тихая зависть. Или это было невольное "влияние" мыслей, чувств ее брата? Хотя какая в сущзности разница...
Почему она воскресла из мертвых для него? Почему она, а не Крист?...
Тем временем, заставив себя успокоиться, чему способствовали немалые усилия, Лисса обратилась к Стефену. - Дебаты в парке через несколько часов. Крид - ассисент сенатора, но... он же подозреваемый номер один у полиции сейчас. И охрана... ,- девушка задумалась, прикидывая возможную расстановку сил, что оборачивалась явно не в их пользу, - Вряд ли он осмелится явиться на публику без личной гвардии... если вообще осмелится. Как бы вы предложили действовать, мистер Гиллори?
И кто дал ей право командовать? Слушая всё то, что говорила "эта троица", у Стефена в мозгу несколько раз появлялись идейки припугнуть "детишек", так как они, чесное слово, вели себя как дети. "не могу я поверить, что труп просто так взял и ожил". В нашем мире и не такое возможно. Это ж Америка.
- Если у него и будут охранники, то вряд ли половина из них сможет ему помочь. - на его лице появилась легкая ухмылка - Они будут боятся выйти. Он на минуту смолк. - Тупая сила тут непоможет. Их будет в несколько раз больше нас. Поэтому нужно действовать осторожно. Полицеские и телохраниели - ещё пол беды. В толпе наверняка будут подружкие шавки, оторые будут незримо для остольных представлять из себя ещё один эшелон охраны. Тёлохранителей я смогу убрать, но остальные будут явно мешатся. И очень сильно, когда осмелимся отступать. Поэтому собственно в самом начале надо будет провернуть некую диверсию с полицескими машинами. Или чтонибудь в этот роде, чтобы они не смогли вызвать подкрепление.
- Диверсию?... - Лидия вертела в руках чашку, размышляя о том, что же они реально могут такого сделать, - Трудно это себе представляю. Для подготовки диверсии нужно время, оружие... Это не делается спонтанно за два часа, да и мы здесь, увы, не преступные гении. Наконец ее голову мало-помалу стали покидать мысли о возможном чудесном воскрешении Лэй, сменяясь более насущными. Гиллори был прав. Но проблема состояла в том, что диверсантов среди них, увы не было. да и к "работе" с целой толпой Триада не была приспособлена, во всяком случае раньше им ничего подобного делать не приходилось.
Лисса слушала сестру и поражалась, как в ней сочетаются грани характера инфантильной неадекватной особы и вполне взрослой рассудительной личности, которая говорила сейчас. Лидия была права. - Диверсия с машинами, боюсь, не в нашей власти.- подал голос Джон, - Но сквозь толпу мы можем пройти...под своим "щитом". Им же мы могли бы накрыть и вас. "Щит" не пробьют пули, в его пределы не смогут вторгнуться люди, но вам, чтобы действовать, потом придется выйти из-под него… Справитесь? Джон испытывающим взглядом всмотрелся в каменно спокойное лицо мистера Гиллори. На нем отражалась тихая монументальная уверенность. Если не сказать больше – самоуверенность. Обычно, когда человек пересекает тонкую грань между этими такими близкими понятиями, склоняясь в сторону второго, ничего хорошего не выходит. Хотелось верить, что Стефен сумеет удержаться на этой грани, находя идеальный баланс.
Лисса отвела взгляд от Стефена к сестре, которая наблюдала за Лиллит, все еще молча но видимо нервно занимавшейся чаем. Как все-таки удивительно менялись линии поведения Лидс! Только что она здраво рассуждала о том, что из Триады террористов на пару часов не вылепить, а сейчас увлеченно и по-детски нетерпеливо ожидала от Лили ответа на свой ранее заданный вопрос относительно телефонного номера босса.
Наивные. Чуть что, так сразу за оружия берутся, которого нет. А без него и плана нет. - Тогда я жду Ваших светлых идей. Он перевёл свой взгляд на Лидию, и смотрел на неё, пока снова в комнате ктото не заговорил. Да. Он говорил светлую идею, даже очень, но только не усёк одного - у Крида всегда есть козырь в рукаве, и пара десятков своих людей в толпе, которые разом кинутся на щит, отчего он просто не выдержит. - Я то справлюсь, но справитель ли Вы? Вопрос был немного ехидным, ведь по сути дела эти троя ниразу похоже не встречались с Дружками Людей и их боссом. И незнаю того, что может произойти чтото непредвиденное. А оно может произойти. И в этом Стефен не сомневался уже давно. - Раз больше ни у кого нет неодной здравой мысли, то посмотрите на часы и прикиньте, сколько нам ещё ехать до парка. Эти слова означали то, что они уже должны были выйти из их злачного укрытия, чтобы приехать "вовремя". После этих слов все четверо заговорщиков покинули дом, и направились на машине в парк. \Центральный парк\
Ночная прогулка босиком по холодному асфальту, незамеченные странные взгляды и конфронтация с самой собой... Некуда идти, а от себя все равно не убежать, как ни старайся. И снова ветер резко бьет в лицо, режет глаза...и этим так удобно объяснять второму скептическому Я слезы. Слезы... Такие горячие, такие искренние. Больше не было сил притворяться воплощенным безразличием. Лэй забыла, что значит плакать много, много лет назад, еще с первых лет в том ужасном приюте, поняв всю из - слез - бесполезность. Ни капли жалости к беззащитному ребенку, только унижение и боль - вот то, что отпечаталось клеймом в ее памяти, вместо детства. Быть твердой, безразличной и жестокой - закон выживания. Нарушишь его однажды, и никто не даст шанса исправит ошибку. Просто некому будет давать этот шанс - тебя же не будет... "Расслабься, он просто поставил над тобой свой очередной эксперимент." "Не мог..." "Он – ученый и любопытен по природе своей, ты - подопытный экземпляр без права на слово и чувства. Это нормально..." "Заткнись!" "Ты знаешь, я права." "Нет! Это...это жестоко, слишком." "Ничто не слишком." "Убирайся вон из моей головы!" "Не могу. Я - это ты." Голова разрывалась от мерзким эхом смеявшегося рассудка, а сердце - от переполнявших его самых противоречивых эмоций. Каждый новый шаг приносил все большую четкость пониманию, а понимание влекло в свою очередь новые болезненные уколы жалости к самой себе, к своему жалкому положению. Безысходность давила на виски, грозя раздавить девушку совершенно. Паника, самая настоящая паника в сознании, отчаянно протестующему очевидному, отрицающему его. Всего один факт, переворачивающий жизнь, не дающий продолжать идти вперед своей, пусть не лучшей, но уже привычной дорогой. "Я не могу больше... Не хочу... Ничего не хочу..." "Эй, где твоя звериная жажда к жизни?" "Нет ее больше." "Но ты все равно будешь жить. Мир рухнет, а ты будешь жить!" "Но я не хочу без него..." "Стоп! Надоела уже своим нытьем... Хочешь, вытащу тебя из этого дерьма?" "Нет!.. Не знаю... Да, пожалуй... Да." "Я - это ты, прежняя ты, настоящая ты. Я лучше знаю, что тебе нужно, и не спорь. Просто сделай, как я скажу, и сразу станет легче..." "Шею на рельсы положить и поезда подождать что ли?" "О, да ты не растратила свое чувство юмора, детка! Жить будешь... Просто заставь себя его ненавидеть, а потом - убей. Сама... И станет легче, все будет как раньше, как..." "Вон из моей головы, чудовище!" Пытаясь загнать вырывавшегося из подсознания монстра в самый дальний темный угол, теряя ориентацию во времени и пространстве, девушка брела в бетонных дебрях большого города, завернувшись только в плащ Натаниэля, брела, сама не зная куда, пытаясь скрыться от самой себя. Безуспешно, впрочем... Несколько часов беспорядочных блужданий, споров между сердцем и разумом, такого изматывающего, невыносимо тяжелого диалога в разрывавшейся от боли голове привели ее к смутно знакомому многоэтажному строению. Остановившись, в который раз послав свой голос разума ко всем чертям, Лэй мучительно пыталась вспомнить, с каким из воспоминаний связан этот дом. Казалось, все было так давно, а ведь и месяца не прошло... Ну конечно! Девчонка, та самая рыжая на последнем издыхании, которую Ашен зачем-то приволокла в одну из квартир этого самого дома, которую потом почему-то увидела в гостиной Натаниэля... Но почему ноги привели ее именно сюда? Почему не в Опиум, скажем? Ах да... Она же мертва теперь, Ашен Вагнер мертва для всех, но отчего-то снова способна чувствовать. Боже, какая жалость!..
Кодовый замок - преграда, но только не для нее. Пара секунд и дверь распахнулась... Вновь подъем на третий этаж. Дежа вю... но только на сей раз не будет выбитых ногами дверей, только негромкий стук. И нет ответа, за дверью не слышно шагов... Девушка прислонилась спиной к двери и еще несколько минут прислушивалась, впрочем, без особенно надежды на то, что ей откроют. Ожидания вполне оправдались - в подъезде по-прежнему было темно и тихо, а время близилось к утру. Лэй села на пол у стены, обняла колени руками и закрыла глаза, в отчаянии перейдя к последней мере - самовнушению. - Нет, не могу, не должна, не должна, не должна была... Нет... - тихо, снова и снова повторяла девушка вслух, заставляя себя верить в слова, полностью противоречащие чувствам, - Не мое, это все не мое. Не для меня... Забыть, немедленно забыть, забыть, забыть тебя, Нат... Нат!!! Девушка открыла глаза, и слезы снова потекли по щекам. Все бесполезно... Ей вновь хотелось видеть в крови напоминание о его глазах, а картины пролетевшего как единое мгновение, дня не желали никуда уходить, продолжали мучить Лэй, заставляя проклинать все и всех на свете. Себя, разумеется, в первую очередь…
Лилит не помнила практически, как оказалась в знакомом подъезде. Она помнила только то, что ею вдруг овладела вовсе не странная, а просто благополучно позабытая слабость, а потом она опустилась на асфальт, стараюсь собрать глазки в кучку, а потом к ней подсел какой-то незнакомый мужчина, что-то проговорил и запихал ее в машину... А она, то ли по глупости, то ли потому, что практически ничего не соображала, сообщила совершенно незнакомому мужчине свой домашний адрес... Ладно, это все проза жизни. А вот нечто неземное, нечто... эфемерное... это сидело сейчас у дверей квартиры Лилит. Ашен... Лилит прекрасно помнила, как выковыривала пули из ее безжизненного тела. Много, очень много свинца, больше сотни крупных пуль, Лили не разбиралась в калибрах. И еще она превосходно помнила – эта картинка так и стояла перед глазами, - как зашивала раны от скальпеля. Как, чертыхаясь, сшивала кривые разрезы, сделанные неумехой Энни МакКуинн, как терла глаза, накладывая сотни мелких швов на сделанные собственноручно крошечные разрезы. Она прекрасно помнила ту резь, ту дикую резь в глазах, что появилась через первый час работы... А сейчас на Ашен не было ни единой раны, ни единого шва, ни единого следа от пуль. Видимо, это все ее регенерация, что заставила-таки ее сердце биться снова, грудь вздыматься и опускаться, мозг функционировать... Все это было так странно, так необычно, так... жутко, что уже впору было завизжать и убежать, но Лили слишком устала, чтобы тратить себя на какие-то совершенно глупые эмоции. Она все-таки добралась до своего этажа сама. Пусть и было очень трудно, но она это сделала. Может, хотела кому-то что-то доказать... Теперь непонятно. И, увидев девушку, прислонившуюся спиной к ее двери, сердце Лилит ухнуло вниз, куда-то в район печенки. Не от страха, нет. От накатившей вдруг на нее обиды за нее. Да, в этом вся Лили – истратить всю себя на переживания за других, на исцеления других, а себе оставить какие-то жалкие крохи, совсем не заботясь о том, что крохи эти еле спасают жизнь ей самой... А потом отдавать и эти последние крохи своей целительной силы, своей нежности и мягкости... Лишь бы им было хорошо. А она сама уж как-нибудь перебьется. Сколько раз?.. Сколько раз она была на волоске от гибели, только потому, что ей стало жаль очередного пациента, очередное несчастное существо, с которым что-то случилось совершенно не по его вине... Каждый раз убеждала себя, что так правильно, что миру, всему миру на нее плевать... И всему миру действительно было плевать. Ему и сейчас плевать... А она была как котёнок. Такая же маленькая, беззащитная, слабая. Такая же послушная, такая же милая. Точно так же хотела, как кошка, чтобы ее хотя бы ласково погладили по голове. Право же, ей так мало нужно было для счастья!.. Но реальность была совсем другой. В реальности была Ашен, которая ожила после вполне не_клинической смерти, а по ее лицу было видно, что что-то у нее случилось. И Лилит даже вполне могла предположить, что это "что-то" произошло с Эссексом, иначе она не была бы так подавлена. - Все будет хорошо. И не стоит ничего забывать, это только кажется, что станет легче. Лилит сидела перед ней на коленях и ласково касалась ладонью лица. В глазах нет ни намёка на какой-то страх, на непонимание. В ее медовых глазах светилось что-то... Что-то согревающее изнутри, дающее силы. - Пойдем. Лилит с трудом встала, помогла Ашен встать. Ашен была одета лишь в мужской плащ, который мешком на ней висел... Ее босые ноги заставили сердце Лилит болезненно сжаться, а ее глаза... Ее глаза терзали душу девочки. Жестоко терзали, почти как старая-старая боль, которая поселилась где-то под ребрами, слева. Ключ повернулся в скважине свободно, как всегда. И вот уже темная прохлада коридора встречает нежданных гостей... В последнее время этот коридор встречает слишком много гостей. Квартира Лилит в последнее время стала чем-то вроде штаб квартиры... Иначе почему все встречи и разговоры проходили именно здесь? Девушка провела Ашен в гостиную, а мужчина прошел сам. Лили ему махнула рукой, мол, располагайся – ей не хотелось отпускать девушку. Она чувствовала, на интуитивном уровне чувствовала, что ей нужна поддержка, пусть Лили и не может многим ей помочь – ей бы самой кто помог, но морально поддержать она могла. Она могла подарить Ашен тепло... Тепло совершенно другого рода, нежели дарил ей Эссекс, судя по рассказу Лидии. Тепло Лилит было не обжигающим огнем страсти, а мягким и ровным, именно теплом. Оно не обжигало, но приятно согревало, успокаивая, возвращая способность здраво оценивать ситуацию. Оно согревало.
Лэй не замечала проносившихся мимо минут, не замечала, как тихая истерика переросла в крик, перебудивший соседей Лилит, однако не решавшихся открыть дверь и выставить непрошенную нарушительницу ночного спокойствия за дверь подъезда. Девушка же вообще ничего не замечала. Ничего и никого... Мир ее сейчас был замкнут в собственном сознании, до предела переполненном образами и чувствами, переполненном до предела, до критической точки, до точки срыва - настолько, что дальше только сумасшествие, от которого возврата не будет. Сжавшись в комочек под чужой дверью, никому не нужная жертва жестокой реальности, Лэй больше не вела борьбу с самой собой – даже на это сил не осталось. Ничего кроме опустошенности и какой-то неестественной вселенской усталости. Именно потому она лишь отстраненно наблюдала за тем, как Лиллит с каким-то мужчиной поднялась по лестнице, опустилась перед ней на колени, пыталась рассмотреть в ее темных - сейчас в темноте подъезда вовсе казавшихся черными провалами - глазах хоть каплю жизни, говорила ей какие-то слава необычайно мягким, ласковым голосом… Впрочем смысл сказанных слов прошел мимо, а вся эта ситуация своим абсурдом вызвала со стороны Ашен лишь одну слабую реакцию – болезненно белые губы девушки скривились в отвратительной беззвучной усмешке, но Лэй тем не менее позволила Лиллит сейчас управлять ее телом – поднять с пола, проводить в квартиру, провести в гостиную. Лэй даже позволила ей оставаться радом, смотреть в темную бездну ее глаз и всем своим видом выражать высшую степень сочувствия… Странно все же выходило… В любой другой ситуации Ашен бы кому угодно не раздумывая шею свернула за попытку проявить к ней жалость. А сейчас ей было настолько все равно, что она лишь молча пристально смотрела в глаза Лилит, отстраненно размышляя о том, какое еще странное стечение обстоятельств привело Лэй именно сюда, какой альтруистический порыв заставил эту рыжую чудачку открыть дверь и почему Лили не испугалась ее, ведь Лэй официально мертва и это, наверняка, крупным планом прошло во всех вчерашних новостях… Или она просто не имеет привычки включать телевизор? Время шло, а Лилит продолжала смотреть Ашен в глаза, как будто ждала от нее чего-то. Вот только чего? На исповедь, чистосердечное признание и прочие подобные глупости Лэй вовсе не была настроена, а этот ее медовый взгляд начинал выводить из себя, и с каждой минутой раздражение только росло, пока , наконец, не достигло апогея.
- Все! Хватит!!! – кулак Лэй печатался в стену рядом с головой Лилит, лишь в последний момент сменив траекторию. Новый неконтролируемый приступ ярости, новый срыв, который уже не остановить и не загнать вглубь себя… Следующим движением руки Ашен высокая стеклянная ваза разлетелась вдребезги. – Не смей меня жалеть, ясно? – подхваченный как пушинка высокий стеклянный столик со звоном разбил стеклопакет, - Ты ничего не понимаешь! И нечего на меня так смотреть! – хрупкое плечико Лили сжали стальные пальцы Ашен, в пустоте ее темных глаз загорелись нечеловеческие изумрудные искры, а голос ее упал вдруг до хриплого сдавленного шепота, однако, пропитанного такой злобой и ненавистью что она обжигала холодом, как прикосновение арктического льда. Грубо прижав девушку рукой к стенке, надавив пальцами на горло, Лэй приблизилась к самому уху Лили - Знаешь, сколько таких как ты, любопытных, я придушила, когда мне и пятнадцати не было? Не лезь не в свое дело…
И снова взгляд в глаза, угрожающий и в то же время переполненный собственной болью, ослепленный ей. А в ответ - прежнее наивное, детское непонимание в светлых медовых глазах девушки, которая по-прежнему хотела помочь и согреть вновь стремительно и неуклонно леденевшее сердце Лэйрин. Хотя нет, уже не Лэй - снова Ашен… Еще мгновение – и чудовище внутри пересилило, совсем как в викторианской сказке про доктора Джекилла и мистера Хайда. «Хайд» взял верх, и маленькая, такая нежная Лилит была пренебрежительно отброшена твердой рукой монстра, заключенного в обманчиво хрупкое тело, к противоположной стене на осколки разбитого окна. Холодный, как прежде, короткий взгляд на лежавшую ничком девушку и циничные слова… - Жалеют жалких. Ну вот и все... Довольно боли. – одобрительно зашевелился зверь где-то внутри. Не обращая внимание на опешившего свидетеля этой сцены, девушка как ни в чем не бывало отвернулась, подошла к шкафу, открыв его, наугад вытащила оттуда черный шелковый халатик, расстегнула плащ и с явной злостью, сняв с себя, бросила в сторону не поднимавшейся с пола Лилит. Из зеркальной дверцы Ашен хищно улыбалось ее обнаженное отражение, но в этой улыбке не было ни капли радости – угадывалось только безразличное непреодолимое стремление к деструкции, как прежде… Накинув халатик и туго затянув пояс, девушка прошлась по осколкам, не замечая того, что за ней на полу оставались кровавые следы. А зачем их замечать, если любые раны на ее теле затягивались мгновенно? На секунду приостановившись в дверях, секунду девушка оценивала препятствие – стоявшего мужчину, а после просто легко оттолкнула его, при этом едва не сбив с ног и также молча, медленно направилась в ванную.
Услышав адрес, Лекс надавил на педаль газа и поехал. Он не заботился о тех, кто остался там. Сентклер знал, что они справятся и без него. Да и толку от них больше. Поэтому парень решил отвезти это рыжее чудо домой. Каким бы он не был жестоким, но детям там действительно не место. Тем более тем, которые находятся в его команде. Хотя возможно от нее и будет какая-то польза, но явно не здесь и не сейчас. Когда они миновали очередной поворот, показался дом Лилит. Лекс резко затормозил и остановил машину перед входом. Когда они зашли в дом, рыжая кинулась к какой-то девушке, которую Лекс почему-то не знал. Его уже начинало раздражать то, что за время его отсутствия, хоть и не столь долгое, появилось очень много новых лиц. Лилит затащила вторую девушку в квартиру. Лекс, проход следом отметил про себя, что девушка не старше Лилит и выглядит очень даже ничего. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Лилит что-то говорила девушке. Они явно были знакомы. И это тоже бесило Лекса. Он ненавидел неведенье, а сейчас он ничего не знал о них. Видел их впервые в жизни. Сентклер пошел к кухне. Он хотел воды, но отвлекать Лилит от дела не хотел и поэтому решил, что сейчас ему лучше позаботиться о себе самому. Возле двери в ванную, он резко обернулся, услышав крик и грохот. Вторая девушка, которая еще минуту назад билась в истерике, начала громить дом. Он чудом увернулся от вазы, которая полетела в его голову. Лес был в шоке. Такая маленькая и хрупкая девушка обладала такой нечеловеческой силой. Когда она взялась за Лилит, Лекс хотел, было подойти и остановить, но не решился. Конечно, он не был трусом, но кому захочется умирать в двадцать два года. Поэтому он решил не лезть. Еще мгновенье и Лилит уже лежит на полу в стеклах, которые только что были окном и журнальным столиком. Алекс посмотрел на вторую, которая как будто ничего не произошло, пошла к шкафу и без какого-либо стеснения стала переодеваться. Сентклер отметил про себя, что у нее очень неплохая фигура, для ее возраста. Хотя, зная о том, какие бывают мутанты, он решил не делать поспешных выводов. Он просто стоял и смотрел на нее. Она, похоже, увидела его в зеркале и улыбнулась. Но улыбка была какой-то странной. Она казалось безумной. Так улыбаются маньяки в дешевых фильмах ужасов. Когда девушка скрылась в ванной, парень быстро подбежал к Лилит и, подняв ее с пола, уложил на диван. Он попытался привести ее в чувство и, похоже, ему это удалось. Девушка подавала признаки жизни, и это не могло не радовать. Лекс быстро осмотрел ее на предмет вонзившихся в тело осколков и к всеобщей радости не нашел. Он облегченно вздохнул и сел на пол рядом с диваном. Потому, что его сил не хватило бы на то, чтобы еще и доставать из нее осколки.
А ведь она просто хотела помочь. Не требуя ничего взамен. Не претендуя на тепло в ответ. Не ожидая даже слов благодарности. Лили всматривалась в глаза Ашен, чтобы ее понять. Она хотела увидеть там что-то вроде ключа, что мог бы отпереть засовы одиночества, сковывающие ее душу. И Лилит, как и всегда, впрочем, ошиблась. Она никогда не умела разбираться в людях. Да и кто бы научил? Ли росла в тепличных условиях, а сейчас враз оказалась к жизни, к настоящей жизни, не готова. Она лежала ничком на острых осколках, чувствуя, как стекло впивается и режет нежную кожу. Да, Лили чувствовала, как расходятся ткани, как лопаются тончайшие стенки вены, как кровь, стекая, смазывает прозрачное стекло. Она прекрасно чувствовала это, каждой клеточкой своего тела. Болело горло - воспоминания о стальных пальцах Ашен, так страстно желавшей ее придушить, но вместо этого отбросившей ее об стенку, как котенка. Болела спина - напоминание о близком знакомстве с твердой стеной. На щеке девочки красовался очень глубокий порез, тянущийся от переносицы к уху. А глаза Лили были пусты. Она вдруг представила себе свои похороны... ...Черный гроб уже лежит в свежевыкопанной яме, крышку еще не опустили. В гробу лежит нечто маленькое, рыжее, измученное. Темно-синие круги под глазами, неестественно бледная кожа, синюшную белизну которой еще больше подчеркивает простое черное платье. Выражение лица трупа - вселенски уставшее, само лицо осунулось. Такое лицо подошло бы шестидесятидевятилетней женщине, уставшей от жизни, от людей, от себя, от всего на свете. У девочки, вроде бы такой милой, такой солнечной, должно быть совсем другое лицо. В изголовье гроба стоит священник в черной рясе, в руках - молитвенник. Где-то на заднем плане поют обязательные в таких случаях псалмы. И люди, люди, люди. Журналисты, вспышки фотокамер, разговоры, всхлипывания, люди, опять люди и еще раз люди. Ну еще бы - не каждый день умирают шестнадцатилетние светила медицинской науки. И ни одного знакомого лица. ...Медовые глаза смотрели внутрь, а по щеке одиноко текла слезинка, ожегшая резкой болью рану на щеке. Щека горела огнем... Тело ломило, а мысли путались. Кто-то переложил ее на диван, избавив от хотя бы впивающихся в тело осколков того, что когда-то было окном и журнальным столиком. И тишина. "За что?" За понимание, сквозящее в ореховых глазах, за неправильно воспринятую доброту? За по-детски чистый и наивный взгляд в глаза, когда воздух в легкие уже почти не поступает? За непонимание, которым светился взгляд Лилит, за что, почему? Жгучая ненависть была в глазах Ашен. Беспричинная и беспринципнная. А ведь Лили просто хотела помочь.
Лекс все также сидел спиной к дивану. Он почувствовал легкое почти незаметное шевеление за спиной и обернулся. Лилит лежала и смотрела на него большими медовыми глазами. Сердце сжалось, и где-то в глубине души Лекс почувствовал жалость к этой маленькой, хрупкой, наивной девочке. Но брюнетка была права жалеют жалких. Он поднялся на ноги и как обычно молча прошел на кухню. Особой разговорчивостью Сентклер не отличался никогда. Он всегда предпочитал слушать, нежели говорить. Добравшись до кухни, парень на удивление быстро нашел аптечку. Сентклер потянулся к крану и включил воду. Он подставил пальцы холодному потоку и невольно улыбнулся. Но, вспомнив о цели своего пребывания на кухне, Алекс выключил воду и вернулся в комнату. Все было так же, как и пять минут назад. Лилит на диване, ее знакомая в ванной. Лекс подошел к рыжей и опустился на пол. Положив аптечку рядом с собой, он открыл ящичек и, порывшись, нашел вату и перекись. Вновь вернув свое внимание Лилит, парень осторожно посадил ее и стал обрабатывать раны, попутно пытаясь хоть немного привести ребенка в чувство. - Кто это такая? – тихо спросил он. Но в тишине, которая стояла в квартире, его голос раздался как звон колокола. – За что она тебя так? Лекс знал, что Лилит, скорее всего не станет ничего говорить, но решил попробовать. Ведь он извлечет из этого даже двойную пользу: и ей легче будет, и он все узнает. Именно поэтому парень старался хоть немного разговорить ее. Он с ужасом заметил, что стал мягче. Что у него появилась жалость. Хотя раньше Лекс никогда и никого не жалел. Ни детей, ни женщин, ни мужчин. А это рыжее создание с медовыми глазами просто одним взглядом смогла растопить многовековой лед. Нет, он не влюбился в нее. Это глупо. Человек, не умеющий любить и не знающий, что такое любовь влюбился. Просто она напомнила ему одного человека из прошлого, о котором Лекс старательно забывал все эти шесть лет скитаний.
В ванной Лэй встретило зеркало, а в нем - угловатый исхудавший бледный монстр, отчаянно напоминавший зомби, с резкими тенями под острыми скулами, горящими фосфорическим безумием глазами из-под растрепанных непослушных черных прядей, хаотично падавших на лицо - Ашен. Неужели это чудовище - я?! Девушке стало по-настоящему страшно... А в следующий миг - нестерпимо смешно. Это было похоже на истерику. Впрочем, это и была самая настоящая истерика - девушка до слез смеялась над тем, как ей вообще в голову могла прийти идея о том, что Эссекс мог испытывать что-то кроме отвратительной жалости по отношению к... к этому существу... Смешно и невыносимо больно одновременно. Она ведь искренне поверила в самостоятельно выстроенный в голове красивый миф, выдала для себя желаемое за действительное и поверила. В первый и последний раз... А сейчас вдруг посмотрела в зеркало и поняла - его слова о собственной неуверенности ни в чем предназначались вовсе не для того, чтобы намеренно ранить ее, напротив, это было самым... мягким, что он мог сказать, не переходя тонкой грани лжи. Выходит, Натаниэль ее пожалел?.. Осознание этого ударило еще больнее. Если раньше она вызывала хотя бы желание, то теперь только унизительную жалость. Казалось, ниже пасть уже некуда... Обида сейчас слепо строила в сознании девушки новую абсурдную теорию, бессовестно искажающую реальность и отрицающую очевидные факты, заставляя не принимать в расчет все случившееся прежде, искажая восприятие и трактовку фактов, называя нежность жалостью, а страсть - холодным исследовательским любопытством. И Ашен верила... Ашен, но не Лэй.
Открыть на полную мощность краны и попытаться смыть водой это липкое ощущение несуществующей материально тонкой пленочной оболочки, отчаянно мешавшей дышать. Отделаться от преследовавших ее запомнившихся кожей прикосновений его рук и губ, насильно очистить память... Это ведь просто... Как команда "format с:\\"... Освободить восприятие, чтобы в каждом шорохе не мерещился больше звук его шагов. Наступить себе на горло сейчас, чтобы идти дальше и... вернуться к условному началу замкнутого круга Ада... И пусть! Ванна быстро набиралась едва теплой водой, но шум воды не успокаивал. Девушка все еще беззвучно смеялась над собой, смеялась до слез. Но слезы эти были отравлены ядовитой горечью разочарования и бессилия что-либо исправить. Да и что тут исправлять, кроме собственной глупости? Впервые две совершенно противоположные стороны ее личности категорически разошлись во мнениях, впервые эмоции вышли из-под ее тотального контроля, система полетела ко всем чертям - она не могла заставить себя ненавидеть Эссекса...
Вдруг словно изниоткуда в сознание ворвалась мысль – просто сухой, холодный, никак не окрашенный эмоционально, вырванный откуда-то из смыслового контекста объективной реальности факт, обрывок информации, будто записанный на дискету файл: «Лилит – врач.» А ведь и в самом деле… Лэй сейчас было не до того, чтобы утруждать себя попытками вспомнить, откуда она знает это, а Ашен с точностью и быстротой компьютера выстроила логическую цепь: врач – лекарственные препараты – морфин – PCP – наркотик. Именно так… В последнее время наркотики и только наркотики могли возыметь над ней хоть какой-то ощутимый, пусть и кратковременный релаксирующий эффект. А расслабиться, насильно отключить, или как минимум сильно исказить, сознание… "форматнуть мозги" сейчас ей казалось просто необходимо. Ошибка, малодушная попытка сбежать от самой себя, заранее обреченная на провал. Опасное, обманчивое "спасение"… И тем не менее… Девушка полубесплотной тенью выскользнула из ванной и уже через несколько минут после того как Лекс покинул кухню с ловкостью профессиональной воровки перевернула все стеллажи на кухне в квартире, оставшись не замеченной. Еще минута, и Ашен нашла, что искала – пара разовых шприцов и упаковка сильного морфиносодержащего препарата. Подобные анестетики, в основе которых лежит наркотическое вещество, применяют лишь в хосписах к безнадежно больным, чтобы облегчить невыносимые страдания. Девушка в который раз скривила губы в жесткой ядовитой усмешке, решив, что это как раз то, что нужно в ее, увы, безнадежном случае. И в самом деле Ашен оценивала свое состояние не иначе как "безнадежно больна", в то время как голос Лэй где-то глубоко внутри сорвался и вынужден был замолчать.
Также тихо, незаметно девушка с "трофеями" вернулась в ванную, не забыв защелкнуть замок изнутри. Вода уже почти достигла краев и девушка, легко сбросив халатик, залезла в воду, вздрогнув от холода, к которому привыкла в следующую секунду… ведь на душе все равно было сто крат холоднее, словно вся она изнутри обратилась в арктический лед. Расположившись в ванне, она распаковала шприц и вскрыла подряд несколько ампул. Вот она вена на сгибе локтя, явно синеет. Укол… Еще несколько ампул – и снова ткани прокалывает тонкая игла. Новый шприц и еще две инъекции… Ашен упрямо накачивала свой организм морфином до тех пор, пока сознание наконец не сдалось – девушка просто отключилась, даже не успев вытащить из вены, пугающе торчащий шприц, в который под давлением до упора набиралась ее собственная темная кровь. Ледяная, как у трупа, рука неестественно перевешивалась за край ванны, а вода все продолжала набираться, скоро накрыв ее лицо и начав переливаться на пол, затапливая соседей внизу… … Хрупкие плечи, нежная атласная кожа сейчас холодная как первый снег, болезненно-белая как тонкий дорогой фарфор с буквально светящимися изнутри венами, о каких люди в шутку говорят "мечта наркомана", водопад иссиня-черных блестящих волос оттенка воронова крыла, мягких как шелк, намокших и беспорядочно прилипших к полностью погруженному под воду лицу, краям ванны, пряди, свесившиеся из нее… Аристократические длинные тонкие пальцы, умеющие быть твердыми как адамантиум и мягкими как бархат, ледяные, сейчас замерли в напряжении, единственные оставшись над водой; ровные элегантные линии, складывающиеся в полупрозрачную фигуру жертвы анорексии, отстраненно красивое лицо амфетаминовой богини – резкие как у подростка скулы и впалые щеки под ними бледные четко очерченные красивые чуть приоткрытые губы, напрочь лишенные женственной чувственности, но вместе с тем неизменно притягивающие как магнит, и горящие изумрудным сиянием глаза, живущие словно отдельной жизнью, сейчас закрытые подрагивающими в неспокойном забытье веками. Все это – один хрупкий образ неестественной, какой-то больной красоты, не похожей ни на один из идеалов... Сейчас, практически без дыхания и чудом только до сих пор не захлебнувшись под слоем воды, безразличная к реальности, где-то в глубине своего сознания, искаженного наркотиком, она вновь вернулась туда и принадлежала ему. Мозг сам достраивал незавершенную в реальности картину… Лэй видела себя будто со стороны свернувшейся в комочек, спящей, устроив голову у Эссекса на груди, а по белым щекам из-под длинных черных ресниц все равно, пусть это была только наркотическая иллюзия, катились тяжелые слезы… Во сне.... Ей как будто снилось детство.
…Оборванка, нахальная малолетняя полуголодная едва одетая «лолита» идет по темной улице кого-то серого европейского города, погруженного в октябрьский озноб, не слишком маленького – провинциалы особенно нетерпимо относятся к шлюхам, тем более таким маленьким, как Лэй, но и не слишком большого – там все вакантные ниши заполнены представителями своей особой касты. Наверное, это может даже показаться романтичным – такая обаятельная уличная девчушка, бездомная неприкаянная красотка, которой нездоровая худоба и грязные лохмотья едва прикрывающие тело, только придают экзотический вид… К чертям собачим такую романтику! Улицы – это страх, боль, голод – такой, что ты готов продать лучшего друга за корку хлеба, если этот друг еще имеется в наличии. Нет, это, увы, не метафора… Но Лэй было чуть полегче – гибкое, извращенно-привлекательное тело выручало. И платили больше, и не приходилось драться за клиентов – они и так приходили толпами. А каково было бы ей, если бы к ее болезненной призрачной красоте не подходили синяки под глазами, придающие такую изысканную загадочность ночного вампира, а не портящие грязное скуластое лицо? Она была так… необычна, пластична как маленький черный котенок со своими яркими изумрудными глазищами и удлиненными изысканно заостренными клыками, соблазнительно-хищно сверкавшими в те мгновения, когда эта маленькая нимфа кому-то смазливо улыбалась. Фальшиво, разумеется, но чертовски соблазнительно… Ей платили по семьдесят баксов, иногда даже по сотне, а не по десять, чтобы приходилось обслуживать по две дюжины клиентов в день, чтобы выжить. Иные даже хотели пригреть изысканную экзотическую живую игрушку на несколько дней, но… Лэй всякий раз вынуждена была исчезать, потому что она была мутантом, а этого никому не следовало знать… А сколько девчонок и парней умирало каждую зиму только потому, что у них не было денег на комнату… просто замерзали: в подворотнях, под лестницами, иногда на тротуаре, прислонившись к столбам – и сначала даже кажется, что ребенок просто устал или ему плохо… нет ему уже хорошо, так хорошо, как не было за все те короткие десять-двенадцать лет его жизни… Но это все же было после… После ада в сиротском приюте, где ей впервые объяснили, как она красива. Весьма своеобразным и до боли простым способом… Лэй на всю жизнь запомнила сильные грубые руки, поднявшие ее, тогда десятилетнюю девчонку за шкирку, как котенка, и бросившие на кучу какого-то тряпья, она запомнила эти голоса, запахи, отвратительный смех, весь спектр болезненных ощущений – физических и моральных – когда каждый следующим миг во сто крат паршивее предыдущего, когда кричать смысла нет, ведь это только раздражает насильников и они намеренно стараются причинить побольше страданий, когда попытки сопротивляться только разжигают интерес… Лэй запомнила это все в деталях, и рада бы была забыть, но уже никогда не сможет выбросить этот кошмар из подсознания. Но она пережила это. Пролежала без движения на полу пару часов, бессмысленно глядя куда-то в угол, нащупала рукой на полу выпавшие у кого-то сигареты с засунутой для удобства в пачку зажигалкой, втянула в легкие струю ожигающего едкого но успокаивающего дыма, а после решительно встала, натянув свою больше похожую на лохмотья одежду и убежала прочь оттуда, убежала далеко, так, чтобы не нашли… Урок был усвоен с первого раза на отлично. Она научилась в ту ночь уходить, сжигая за спиной все мосты, она потом снова и снова много раз вот так поднималась на ноги, отряхивалась и шла дальше, только вперед, чтобы путем проб и ошибок, ошибок, ошибок и разочарований изучить все неписаные параграфы уличных законов… И страх постепенно ушел, осталось ледяное безразличие. Словно она всякий раз со стороны смотрела, как очередной клиент выбирал ее, именно ее из толпы таких же оказавшихся за бортом жизни мальчишек и девчонок… Клиенты – здоровые мужики, от которых разит дешевым куревом и спиртным, такие грубые и страшные, что и подойти боязно, а ведь их еще обслуживать, раздеваться перед ними, отдаваться в эти ручищи, давать лапать себя и, что самое мерзкое, правдоподобно изображать подобие удовольствия – а все потому, что она была еще так мала, и так хотелось есть, что аж зубы сводило. Так хотелось жить… Leben… Vivre… To live… Жить… Это слово в любом из языков звучало как-то особенно. Не утонуть, удержаться на грани, остаться собой даже среди этих обреченных полутрупов, готовых на то, от чего любая собака с отчаянным визгом сбежит в кусты, поджав хвост. Лэй знала таких: один попался садистам, другую пустили по кругу два десятка пьяных мужиков, деньги девчонка, что удивительно, даже получила, вот только они ей увы не пригодились, через два дня она умерла – перерезали горло свои же. Они тоже очень хотели есть… Лэй могла бы быть одной из них, если бы не ее удивительная способность отдаваясь, не размениваться, и даже размениваясь, оставаться верной только себе. А, может, ее спасла красота? Или глаза… Глубокие, запоминающиеся. В таких хочется утопиться. Всем всегда хотелось…
Утопиться… Вода, наконец – уже в реальности, не в иллюзорном сне – заполнила легкие девушки. Секунда, другая, третья… Картинка стремительно меркла, как угасает ровное мерцание только что выключенного монитора. Вначале исчезли сами ужасные образы "сна" родом из детства, еще через несколько секунд померкло видение спящей на груди Натаниэля свернувшейся, как котенок, Лэйрин. Она лишь успела по-прежнему отстраненно заметить, как тонкие пальцы девушки на плече Эссекса дернулись и чуть сжались. А дальше все провалилось в темноту и звенящую тишиной пустоту… Только окаменевшая правая рука по-прежнему неестественно тянулась вверх из воды, но из все еще торчавшей в вене иглы (давление давно оторвало от нее переполненный кровью шприц, сейчас сиротливо валявшийся на полу вместе с ранее использованным "братом" и пустыми ампулами) вдруг перестала капать на пол кровь – сердце остановилось.
Лекс видел, как брюнетка прошла в кухню, но не обратил на нее никакого внимания. Он был занят другим делом. Но через несколько секунд он заметил, что из-под двери в ванную течет вода. Причем течет со скорость такой, что легко может заполнить гостиную в считанные минуты. Он резко поднялся на ноги и, положив аптечку, подошел к двери в ванную. Три раза довольно громко он стукнул по деревянной преграде, но ответа не последовало. Алекс пожал плечами и развернулся. Ощущение воды в кедах ему не нравилось. Он оглядел комнату, пол которой уже был заполнен водой сантиметров на двадцать точно. Разбитые мелкие деревяшки весело плавали по комнате. Лекс почему-то почувствовал, что что-то не так. Он снова подошел к двери в ванную, но стучать уже не стал. Парень несколько раз ударил плечом по двери. Раза с пятого она, наконец, поддалась на уговоры и слетела с петель. Открывшаяся картина отнюдь не радовала глаз. Сентклер быстро сообразил, что надо делать. Он подбежал к кранам, наступив по дороге на одни из шприцов, и закрыл воду. Не известно, каким образом, но игла проткнула тонкую подошву кеда и вонзилась в ногу. - Твою мать! – буквально прорычал Лекс. Он вытащил иглу из ноги и отбросил в сторону. Вернувшись к сути своего дела, Сентклер вытащил девушку из ванной. Все еще держа ее на руках, он положил ее на пол. Времени нести ее куда-то не было. Он снова поднялся на ноги и решил, что стоит потратить несколько секунд на уборку. Алекс взял какую-то табуретку, которая стояла в ванной почему-то, и, подойдя к окну, которое тоже непонятно зачем было в ванной, разбил стекло. Бросив орудие в угол, Лекс быстро подошел к двери и всю воду из гостиной несколькими движениями рук собрал в шар. Аккуратно он пронес его в ванную и всю воду, которая была в ванной, присоединил к этому шару. Так как полностью он бы в окно не влез, пришлось разделить его надвое. Благо способности позволяли. Итак, через несколько секунд два немаленьких водяных шара летели вниз на улицы Нью-Йорка. Но Алекса это не заботило сейчас. Он вернулся к обнаженной брюнетке, которая в бессознательном состоянии лежала на холодном кафеле. Он опустился на колени перед ней и наклонился к ее лицу. - Не дышит… - тихо проговорил, парень, обращаясь к самому себе. Он проверил пульс. Пульса не было. – Черт… - Лекс на секунду закрыл глаза и мысленно убил истерику, которая могла вот-вот начаться. Так. Она довольно долго пролежала в воде. Следовательно, в легкие попала вода. Это плохо. – Алекс соображал со скоростью света. Он сконцентрировался, пытаясь убрать из легких девушки всю воду, которая там собралась. Лекс давно этого не делал. Но все же получилось. Теперь надо было привести ее в чувство. Вот тут-то и пригодились курсы первой помощи, которые ему втюхивали в школе еще. Искусственное дыхание и массаж сердца. Предварительно вновь проверив пульс, Алекс положил руки брюнетке на грудь, но не подумайте ничего такого. Всего лишь массаж сердца. Каждые десять секунд он чередовал массаж с дыханием. Но толку ноль. Лекс только сейчас заметил что девушка до сих пор голая. Он снял куртку и накрыл ее сверху. Черт… Сентклер, тебе бы в сериале «Спасатели Малибу» сниматься… Ты бы отлично смотрелся в оранжевых трусах на пляже… с иронией проговорило внутреннее Я, но Алекс его проигнорировал, пытаясь вернуть к жизни это маленькое, хрупкое существо, которое лежало перед ним на полу прикрытое лишь его курткой. Алекс продолжил свое благородное дело по спасению утопшей. Он делал все быстро. Массаж сердца, потом искусственное дыхание. Потом проверка пульса и дыхания и все по новой.
Нестерпимая, не сравнимая ни с чем боль, впрочем, ей уже знакомая... Она действовала жестоко, но отрезвляюще. Этой болью неизменно сопровождалось уже известное девушке возвращение к жизни. Снова... Лэй закашлялась, ощущая, словно ее легкие и дыхательные пути были засыпаны горячим сухим песком, царапающим их в кровь изнутри - мерзкое чувство, турено придумать что-то отвратительнее… Девушка тихонько застонала и открыла глаза - все плыло в каком-то мутном водовороте, так что ничего невозможно было толком разглядеть, кроме темной фигуры, склонившейся над ней на фоне белого электрического света, отдавшегося в голове резкой вспышкой боли. Наркотическая иллюзия еще не окончательно выветрилась из сознания, и потому в неясном образе искаженное восприятие достроило образ, который Лэй бы хотелось увидеть сейчас больше всего. - Нат... Ты здесь, ты вернулся... Ты... - она даже улыбнулась. На минуту снова к девушке вернулось ее отчаянное желание жить, и словно даже регенерация стала происходить быстрее. Однако, у этого процесса были и иная сторона. Одновременно с восстановлением жизненных функций организма, из него выводился наркотик, сознание прояснялось. А вместе с ним прояснялись и черты склонившегося над ней взволнованного лица молодого мужчины. Совершенно незнакомые черты. - Кто вы?.. Какого черта?!- она все еще не могла понять, а когда вдруг осознала, что именно он был спутником Лилит, встретившим ее в подъезде, то с неизвестно откуда взявшейся прежней силой оттолкнула Алекса, уперевшись ему руками в грудь, - Да катитесь вы все к дьяволу!
Девушка рывком, будто и е была минуту назад в состоянии клинической смерти, резко поднялась с пола, рванула в крючка большое махровое полотенце и завернувшись в него выбежала по мокрому полу в комнату. Лили лежала на диване, вокруг битое стекло и кровь... Не ее, Ашен, кровь - чужая... Лилит... Кровь ни в чем не повинного ребенка, безгранично доброго и отзывчивого ко всем без разбора. Даже к ней... Лэй вновь стало страшно. И этот монстр - я... Я! Снова отчаянно захотелось сдохнуть поскорее. Неважно, насколько это будет неэстетичный способ смерти, главное, чтобы он оказался достаточно действенным. Но это все-таки чуть позже…
Девушка подошла к Лилит и села рядом на диван, не осмеливаясь посмотреть той в глаза, в полной мере чувствуя свою вину за содеянное и за то, что она никак не могла передать ей хотя бы малую часть своей уникальной способности к феноменальной живучести. Способности, которую Ашен сейчас ненавидела больше всего. - Прости, прости меня... Я не знаю, - тихо, сдавленным шепотом говорила Лэй какие-то бессвязные слова, - Я не могу... не могу себя контролировать. Он... исчез, Лили. Я не должна была, понимаешь? Не понимаешь, ладно, и не нужно... - девушка тяжело вздохнула, - Мне... нужно исчезнуть. Срочно. Навсегда... Улететь из Штатов. - решение, казалось, приходило одновременно со словами. Оно выглядело таким абсурдным и, казалось, было насильно вбито в голову девушки извне, - Я не могу сказать тебе куда, Лили. Иначе он... он может захотеть найти меня. И найдет… И все повторится. Я не могу... Лилит не отвечала. Могло бы показаться, что девушка спит. Но это было не так, и Ашен знала, с величайшим трудом удерживаясь от нового приступа яростной истерики. Понимая всю бесполезность этих своих путаных объяснений и без единой здравой мысли в голове, девушка поднялась с дивана и подошла к своему спасителю.
Только сейчас Лэй смогла по-человечески рассмотреть Лекса. Пожалуй, встреться они в другой час, она бы даже ему улыбнулась - в знак благодарности или даже просто так. Все-таки милый был парень, если только внешность не была обманчива и в его случае. Ашен действовала, словно подталкиваемая некой силой извне… Девушка мягко положила руку парню на плечо и поймала его взгляд, в тоже время изо всех сил стараясь придать своему максимум осознанности. Секунда, и она заговорила тихим, на удивление мягким голосом, который мог бы убеждать. - Я вас не знаю, сэр. Вы меня, очевидно, тоже… Но мне нужна, просто необходима ваша помощь. Ваша и Лилит…косвенно. – девушка одарила его улыбкой, уже не сумасшедшей как раньше, но и вовсе не радостной, скорее формальной, - Мне нужно срочно уехать из страны, - она уже было сказала что-то вроде «все равно куда», но идея осенила ее мгновенно, - в Англию. Да, в Англию, сэр. Но трудность в том… - девушка опустила глаза, почти виновато, на самом же деле придумывая подходящие слова,- …в том что я, очевидно, как и вы работала на мистера Эссекса. – Лэй сжала кулаки и едва не сорвалась. Но сдержалась и даже подняла на Лекса умоляющий взгляд, в котором невозможно было прочитать отражение того, что творилось у нее в душе, - И мистер Эссекс не из тех, что просто так отпускает нужных ему людей. А мне, в самом деле, необходимо исчезнуть так, чтобы он не смог найти меня, понимаете? Лэй вновь умоляюще посмотрела на Лекса, продумывая логическую схему дальнейших действий, в случае его отказа.
"Что ты творишь?" "Убегаю…Хотя нет. Всего лишь возвращаюсь к началу. Хочу понять… " "Что?" "Его…"
Уверенные и быстрые движения рук Лекса, наконец, дали результат. Она ожила. Сентклер облегченно вздохнул. Он даже и не заметил, как отлетел к стене. Благо лететь пришось не далеко, но головой Лекс приложился хорошо. Он просто сел на мокрый пол. Прислонившись к этой самой стене. Девушка быстро покинула ванную, но Лекс за ней не пошел. Он пытался понять, за кого она его приняла. Нат? Нат… Что-то знакомое… Стоп! До Алекс наконец-то дошло, кого брюнетка имела ввиду. Это его шеф. Эссекс. Но Лекс никогда не называл его так, как она. Он поднялся на ноги и с раздражением осмотрел свою намокшую одежду. Парень не стал высушивать ее. Он поднял с пола свою куртку и только сейчас почувствовал дикую ноющую боль в ноге. В памяти вдруг всплыл шприц, воткнувшийся в ногу. Сентклер присел на край ванной и сняв кед стал осматривать ногу. Он порылся в карманах и нашел бинт, которым еще несколько минут назад намеревался перевязать Лилит. Но пригодился он для другого не менее важного дела. Парень перевязал ногу и снова надел обувь. Джинсы насквозь промокли и, поэтому все же пришлось воспользоваться помощью своих способностей. Он немного подсушил одежду, лишив ее воды. Когда Ашен вернулась в ванную и подошла к нему, Лекс по прежнему сидел на краю ванной. Он только сейчас как следует, рассмотрел ее лицо. Красивая… пронеслось у него в голове. Сколько раз он об этом думал, глядя на нее? Много. Очень много. Лекс выслушал ее. Уехать? Почему бы и нет. Мне осточертело быть на побегушках у шефа. Хотя если уеду с ней буду на побегушках у нее. Сентклер задумался. С одной стороны это возможность приобрести самостоятельность, с другой шанс проститься с жизнью. Но Вотер решил согласиться. - Думаю, для начала стоит познакомиться. Лекс поднялся на ноги и посмотрел девушке в глаза. – Лекс. Лекс Сентклер. Некоторый зовут меня Вот или Вотер. Он чуть поежился от ветерка, который дул в разбитое окно. Алексу было немного стыдно за то, что он так бесцеремонно раздолбал пол дома Лилит. Хотя больше всего постаралась брюнетка. Но естественно парень не показал этого. Он все также стоял и смотрел на девушку. Она выглядела сейчас такой сильной и уверенной в себе и одновременно с этим потерянной и какой-то печальной. Я помогу тебе уехать. – тихо сказал Лекс и, хромая, подошел к окну. Нога дико ныла, но на лице парня не дрогнул ни один мускул. Только в глазах на долю секунды мелькнула боль.
Лэй смотрела Лексу в глаза. Поймать взгляд и не отпускать, загипнотизировать взглядом, чтобы получить жалемый ответ, нужный результат... Давняя привычка, выводившая из себя любого, а вот этого парня, кажется, не выводила. Навреное, ему тоже вдруг захотелось утопиться в ее глазах. Если так, что ж, неплохо. Парень долго молчал, очевидно, думал, просчитывал в голове различные варианты возможного развития событий. Неплохо... Здравомыслящий человек рядом сейчас бы Лэй очень не помешал, учитывая то, что ее собственные мысли как назло категорически отказывались складыватьсяч в привычные логические схемы. Был и еще один несомненный плюс - очевидно, он ровным счетом ничего не знал о ней. Видимо, Лилит не успела рассказать. Оно и к лучшему. Невероятными усилиями, девушка все-таки улыбнулась чуть менее напряженно. - Спасибо. - только сейчас она вновь почувствовала холод и плотнее завернулась в полотенце, теплее, впрочем, от этого ничуть не стало. Теперь нужно было как-то себя назвать. Но как? Наверняка парень слышал о последних вчерашних новостях и имя Ашен Вагнер произносить не стоило. Иначе придется потом долго объяснять, каким образом ей удалось восстать из мертвых после расстрела в упор. Что же выходит, вернуться к началу? Или снова выдумать очередной псевдоним? Последнего отчаянно не хотелось... - Димэн Лэйрин Хоулетт. - как-то совсем непривычно звучало собственное имя, почти уже забытое, - Просто Лэй. А почему... почему Вотер? Лэй совершенно не знала, зачем спросила это. Идиотский вопрос, навреное, просто чтобы поддержать разговор, не потерять наметившуюся ниточку. Она снова попыталась улыбнуться. улыбка вышла какой-то очень вымученной и совершенно несчастливой.
Он отошел к окну, и девушка едва заметила, что парню было больно наступать на ногу. И снова будто легкий укол совести за то, что на ней ужесейчас не было ни царапины. только голова еще чуть кружилась от того кровопускания, что она устроила себе в гостинице. Интересно, понял ли он, за кого я едва его не прняла? Лучше б не понял... Лэй следом подошла к окну. - Больно? - она подняла с пола содержимое вытряхнутой аптечки, верно найдя анестетик и протянув Лексу пачку. - Вот достаточно сильный... Но не настолько, чтобы, как я... - она не договорила, опустив взгляд и снова резко подняв глаза, - Нет, ничего не говори. Я знаю, это глупо. Бессмысленно... Знаю. Да, она прекрасно все понимала. И легче не стало, только хуже, вновь охватывала черная меланхолия, по-прежнему внутри орали друг на друга два голоса.
"Убегаешь, значит? Хочешь продолжать страдать моральным мазохизмом - давай! Только ты сама знаешь, легче не станет..." "Я не вижу иного выхода. Вернуться... Найти дневник..." "И что же ты там прочитать думаешь?" "Черт! Я не знаю, не знаю..." "Лучше глаза открой. Уедешь... Жить наконец начнешь. Может даже с ним. Как там его, Лекс?" "Чушь!" "Нет. Это то твой мазохизм - никому не нужная чушь. Перешагни и избавься. Раз и навсегда... Я знаю выход, я предлагала. Ты знаешь..." "Я не хочу! Не могу! Нет!.. Слишком много крови..." "Это только так кажется..."
Алекс молча смотрел на улицу. Он чувствовал, как под ногами хрустит разбитое стекло, когда шел к окну. Уехать? Зачем? Что ты забыл в Англии? А не важно… Главное уехать, а куда не имеет значения… Ну конечно… Тогда легко можно уехать на серенный полюс или куда-нибудь в пустыню Сахару… Понадобится и туда уеду… Спор с самим собой прервал голос Лэй. - Вот? Вот потому, что Вотеринг. Я управляю водой, – парень улыбнулся брюнетке и продемонстрировал то, чем владеет. Он повернулся к ванне и вся вода, которая осталась в ней поднялась вверх, но форму самой ванны не потеряла. А потом также аккуратно, как и поднялась, вода опустилась на место. Лекс пожал плечами. - Спасибо, - Сентклер взял из рук девушки анестетик. – Но я как-нибудь так. Не принимаю никаких лекарств. Просто потому, что организм не усваивает. Алекс нагло врал. Его организм прекрасно усваивал лекарства. Но в свое время Лекс также как и Лэй накачался наркотиками и попытался утопиться в ванне, но как видно родная стихия не дала ему умереть. И с тех пор Алекс не принимает вообще никаких лекарств, кроме алкоголя. Да, алкоголь Сентклер употреблял в больших количествах, но никогда не напивался до беспамятства. - Это твое дело. Я не лезу в чужие дела, мысли, души. Это меня не касается никоим образом, - также тихо проговорил Вот, глядя на девушку. Он действительно никогда не лез никуда. Просто делал то, что считал нужным в той или иной ситуации. Или действовал по обстоятельствам. Лекс никогда не задавал лишних вопросов. – Да, это было глупо. Самоубийство это глупое бегство от проблем. И говорю я это, судя лишь по себе. Алекс не стал отчитывать Лэй просто потому, что не имел на это никакого права. Это ее жизнь, ее проблемы и ее выбор. Но он нарушил лишь ее выбор, спасая ее. Хотя возможно это и к лучшему. Теперь он может уехать из Нью-Йорка и быть предоставленным самому себе. Да, Сентклер в любой ситуации старался в первую очередь извлечь выгоду для себя, а потом уже заботился о ситуации в целом и об исходе дела.
Ей, кажется, даже стало чуточку легче. Самую малость, но все же… Впервые, кто-то сказал "Я помогу тебе" просто так и даже не потребовал "оплатить счет". Лекс не требовал взамен стать "только его демоном", он не требовал денег, которых у Лэй не было, он даже не хотел, чтобы она с ним переспала. Хотя, наверное все же хотел, но тем не менее никак этого не показывал. Может, понимал, что удовольствия ей это не доставит, во всяком случае, в таком плачевном состоянии? И ему, соответственно, тоже… В принципе, потребовать это он всегда успеет, и чем больше Лэй будет от него зависима, тем вернее будет результат. Но как бы там ни было, он просто согласился помочь и пока корыстным расчетом это не выглядело. А Лэй… Лэй тоже вдруг захотелось помочь ему, вот хотя бы выдавить из себя более-менее искреннюю благодарную улыбку и протянуть обезболивающее, ведь наверняка хромал он так или иначе по ее вине. Признаться, девушка не отдавала себе отчета в том, насколько сильно отшвырнула его в стену. - Как хочешь. – девушка безразлично разжала пальцы, отстраненно посмотрев. Как пачка шлепнется на влажный пол, - Я все равно не умерла бы.- сорвалось вдруг и в голосе ее отчетливо засквозило холодное презрительное ядовитое раздражение, - Это как раз то, чем я не управляю, увы. – девушка протянула к свету руку, чтобы показать вновь девственно чистую кожу на сгибе локтя, где несколько минут назад выдернутая игра распорола кожу. Регенерация была вне ее контроля, - Видишь? И следа не осталось… От наркотика в крови тоже через полчаса ничего не будет. Лэй тяжело вздохнула. Надо было собираться и уходить. Нужно было отбросить ненужную, неуместную сейчас жалость по отношению к Лилит, твердо сказав себе, что девчонка виновата сама. - Надо идти. Я сейчас, собирайся… Девушка развернулась и выскользнула в коридор. Оттуда - в комнату. Стараясь не смотреть в сторону Лили и, разумеется, ничего ей не говоря, она распахнула дверцы шкафа и быстро достала оттуда какие-то темные, совершенно неприглядные, но удобные для долгой дороги вещи. Сбросила на пол полотенце и торопливо оделась.
"Прочь отсюда. Подальше, только бы он не нашел меня. Никогда..." "Значит, все-таки удираешь. Боишься?" "Боюсь... Боюсь, что ты доберешься до него!" "Нет, мы сделаем это вместе. Вместе, сегодня... И больше никогда не станем спорить. Все будет как раньше, мы снова станем одним целым. Хочешь?" "Нет!" Лэй с чувством ударила кулаком по стенке шкафа, но даже боли не почувствовала. Внутри безостановочно шла борьба двух непримиримых противоречий, разрывая ее, не давая вздохнуть и хоть сколько-нибудь сосредоточиться на том, что же следует делать. "Но ты ведь хочешь, чтобы не было боьше этой боли. Хочешь это прекратить, я знаю..." "Да, да... Прекрати это, умоляю, не мучай меня больше, чудовище! Разве ты не видишь, сколько ты уже натворила?!" "Тихо, тихо. Я, только я знаю, как прекратить это." "Ты убьешь его?.." "Да. Прости, это единственный выход." Беглый взгляд по комнате, секунды логический рассуждений, и Ашен уже догадалась, где в квартире расположен сейф. Электронный замок открылся прежде. Чем девушка прикоснулась к дверце сейфа. Новенький «Кольт» с полным магазином. Как раз то, что нужно. Красавец...
- Но прежде чем помахать рукой стране несбывшихся надежд, я должна, просто обязана нанести последний визит вежливости. – девушка выскользнула из комнаты в коридор. Всем своим видом она больше всего напоминала чересчур худенького парнишку. Тяжелые высокие на шнуровке ботинки "армейского" типа на толстой подошве, словно Лэй приготовилась как минимум к долгой пешей прогулке по бездорожью, простые чуть клешеные темно-серые джинсы, черная мужская рубашка а шею полностью закрывает темно-синий шелковый платок, черная короткая кожаная куртка. Все вели Лилит немного болтаются на Лэй, но это как раз ее волновало меньше всего. Мужская бейсболка с низко надвинутым на осунувшееся за несколько бессонных суток лицо козырьком, глаза закрывают черные очки-маска, а сверху на них беспорядочно лежит челка и еще несколько прядей на скулах. Толстый черный вязаный руками длиннющий шарф, в несколько оборотов намотанный на шею. На руках – черные перчатки с обрезанными пальцами, движений не стесняют, но и отпечатков пальцев помогут не оставить. В левой руке – «Кольт»… - Кстати, почему ты помогаешь мне? Не Лилит, невинной жертве моей ярости… Почему мне? – девушка улыбнулась из-под козырька бейсболки, взвесила в руке «Кольт» и навела его прямо на парня, прежде чем, тихонько рассмеявшись, устроить его во внутреннем кармане куртки, - Почему так просто согласился пойти против шефа? Ты же даже ничего не знаешь обо мне, Лекс, кроме того, что я – неадекватная сверхсильная наркоманка, нелегалка, да к тому же еще преступница, иначе для чего мне чужое оружие... Не боишься? Лэй стояла, опираясь локтем о дверной косяк. Лицо было надежно скрыто черными очками-маской, челкой и тенью от низко надвинутого на лицо козырька. Только на бледных губах играла странная дьявольская улыбка, чуточку притягательная, чуточку зловещая…
"Пора." "Я не хочу, не могу, не буду... Пожалуйста, не заставляй меня. Я ведь не прощу себе..." "Заткнись, и не ной! Я сама это сделаю."
Лекс посмотрел на руку Лэй. На ней действительно ничего не было. Но парень не жалел о том, что сделал. И плевать на девушке все зажило за несколько минут, а его нога будет заживать несколько дней. Это все было не важно сейчас. В данный момент времени Лекса больше волновало другое. Ему нужны были деньги. Снять их с родительского счета? Нет. Полгода назад они сменили номер счета и банк. Чтобы это выяснить Лексу понадобится час. А у него его явно не было. Надо идти сказала Лэй, и Алекс кивнул в ответ. Одежда уже просохла, и это радовало. Сентклеру не хотелось выходить на улицу в мокром виде. Он поднял свою куртку и, отряхну, надел ее. Алекс прошел в гостиную. Он подошел к дивану, где все еще лежала Лилит, и посмотрел на нее. Маленький беззащитный ребенок. Но сейчас не было времени на жалость. Сентклер подошел к зеркалу и стал приводить свое лицо в порядок. Дабы скрыть синяки под глазами из-за бессонной ночи в самолете, пришлось надеть темные очки. Когда Лэй вышла из комнаты, Лекс был немного удивлен. Из хрупкой и красивой девушки она превратилась в этакую пацанку. - Визит вежливости? Интересно кому? – усмехнувшись, спросил он, глядя на девушку сквозь стекла очков. Лекс догадывался к кому она собирается наведаться, но решил все же уточнить. Он бы не рискнул являться туда куда она явно собиралась. - Почему тебе? Все просто, - парень улыбнулся и подошел к Лэй. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. – Потому, что я устал быть мальчиком на побегушках у шефа. А Лилит… О ней позаботятся. Стефен и остальные. Одна она не останется. Алекс говорил, глядя сквозь свои темные очки на очки девушки. – Он усмехнулся и поправил воротник куртки. – А мне надо что-то узнать о тебе еще? Мне достаточно того, что я уже видел. Меня ты не убьешь. По крайней мере, пока. Я тебе нужен. Ему нравилась улыбка Лэй. Немного безумная, но в то же время такая завораживающая. Лекс улыбался в ответ. И улыбка выглядела тоже не очень адекватной. Все можно объяснить предвкушение интересной поездки. Ведь после того, что сегодня произошло в гостиной, Лекс понял, что от его спутницы надо будет ожидать всего. От истерик до драк и убийств.
Прищурившись, Лэй рассмотрела глаза нового знакомого даже сквозь стекла очков. Видно было, что тот весьма удивлен ее преображением. Но еще больше его удивили и, кажется, даже несколько напугали ее слова о "визите вежливости", который Ашен планировала немедленно нанести Натаниэлю с «Кольтом» в руке. Пожалуй, следовало объяснить. Хотя эта идея сама только что пришла ей в голову и, надо заметить, оказалась очень даже недурна. Кажется, К Ашен вновь возвращалась ее феноменальная способность к логическому "машинному" мышлению. - Вот и правильно, незачем мне тебя убивать. Все просто, Лекс. - продолжала заговорщически улыбаться девушка, - Я считаю, будет вполне справедливо самостоятельно забрать у мистера Эссекса наше выходное пособие. Но для этого мне нужен достаточно мощный компьютер. Его личный, я думаю, вполне для этого подойдет. А это... - Лэй почти нежно погладила оттянутый «Кольтом» нагрудный карман куртки, - это так, на всякий случай. Разумеется, она солгала. Но лишь отчасти, и потому вышло очень убедительно. Ашен всего одним точным выстрелом поставит кровавую точку, завершив очередной абзац летописи своей уходящей в бесконечность жизни, но лишь затем, чтобы с новой строчки начать писать следующий. Но на сей раз она не допустит прежнего промаха, не оставит себя больше голодной замерзать на улице. Теперь у нее будут деньги, много денег - и будет все.
"Нет, не все..." "Ах, чувства? Это, пожалуй, теперь уже лишнее..."
Лэй толкнула дверь - та беззвучно открылась, выпуская их с Лексом в предрассветную темноту. Молча спускаясь по ступенькам, по привычке стараясь ступать как можно тише, она думала о том, догадался ли Вотер о том, что именно девушка собирается сделть. Хотя, даже если и не догадывался, завесу тайны все равно пришлось бы приоткрыть. - Надеюсь, у тебя есть банковский счет, на который я переведу некоторую сумму и документы с собой, чтобы после эту сумму поскорее снять и переоформить. - тихо, сосредоточенно произнесла девушка, уже выходя на улицу. - Я - хакер.
Лэй осмотрелась - несколько машин во дворе, все на сигнализации. Прошла минута, другая, а они с Лексом по-прежнему стояли в тени подъезда дома. Ничего не происходило... Это могло означать лишь одно - его машины здесь не было, а это в свою очередь означало то, что машину придется угнать. - С твоего позволения, из любезно предоставленного нам жильцами ассортимента меня больше прельщает воооон тот новенький «Ниссан».- выбор был сделан, разумеется, в пользу большего количества единиц электронной техники на квадратный сантиметр, с этим было легче и быстрее справиться. Когда Лэй просто подошла к машине на расстояние двух метров, сигнализация отключилась, повинуясь ее мысленному приказу. Еще несколько шагов, девушка положила руку на капот, закрыла глаза, сосредоточилась... И в следующую секунду открыла дверь, запрыгнув на водительское сиденье. Открыв изнутри соседнюю дверь, Лэй махнула парню рукой, чтобы тоже садился и поскорее. Тем временем Лэй уже сняла одну из панелей и, выдернув два провода, соединила их, прошла искра, и мотор завелся. - А теперь держись крепче. Парень только мог заметить, как азартно сверкнула в темноте ее улыбка за миг до того, как автомобиль, взревев, рванул с места.
Боль. Нет, болело банально тело. Горела щека, на которой красовался глубокий порез, болели руки, исцарапанные осколками, болело бедро, куда воткнулся довольно-таки большой кусок бывшего зеркального столика. А внутри уже ничего не болело. Там было пусто... Лили пропустила слова мужчины мимо ушей. Он задал глупый вопрос... Ведь причина, побудившая Ашен швырнуть девчонку об стену, как котенка, очевидна. Ашен не привыкла к нежности к себе. Нет. Естественно, ее богатый опыт наверняка насчитывал массу нежных ласк, но нежность Лилит была совсем другая. Она не требовала ничего взамен, она просто светилась участием. Лили было далеко небезразлично, что происходит с Ашен. И пусть даже не встретила в ответ никакой благодарности. Ведь она даже и не думала о ней, верно, Лил? А ведь и в самом деле не думала. Путаные объяснения Ашен Ли слушала с отстраненным взглядом. Она смотрела ей в лицо, но не искала на нем даже крупицы сожаления или вины. И благодарности. Лилит и впрямь уже поверила, что Ашен на такие чувства не способна. Ни на какие чувства не способна. И верно, выяснилось, что ей что-то надо от измученного жизнью ребенка. Ашен хотела улететь, и теперь просила Лилит о помощи. Да, Лили бы в любом случае помола – денег у нее было предостаточно, но девушка предпочла промолчать. И тотчас Ашен перекинулась на другой объект – на мужчину, имени которого Лилит все еще не знала, да и не хотела знать. Вот Ашен оделась, предварительно разворошив весь шкаф Лилит, вот она уже в коридоре и о чем-то там с ним разговаривает... А главное – ей воистину плевать на израненного, измученного и почти неживого ребенка. Оно и верно – ведь Ашен почти не способна на жалость. «Жалеют жалких» «Значит, я жалкая. Да мне и плевать уже, пусть» Лилит не боялась показаться слабой. Вполне возможно – потому, что просто не знала, что делает со слабыми людьми и мутантами жизнь. Но, с другой стороны, разве она не имела права на свою слабость? Разве она, не задумываясь, практически безвозмездно отдавая свою жизнь, по шмоткам разрывая свою душу и вручая ее людям, совсем того не заслужившим, не имела права хоть на какое-то проявление ласки, пусть даже и лживой? Почему Лилит, которая ссохлась от недоедания, недосыпания и безмерной усталости, должна притворяться кем-то сильным, когда этой силы у нее вовсе нет? Она была всего лишь маленькой девочкой. И пусть Ашен старше ее ненамного – она тоже еще была маленькой девочкой. Вот только еще неизвестно, кого еще жизнь потрепала сильнее. Дверь хлопнула, они ушли. Лилит приподнялась на локте, сквозь полуослепшие от боли глаза осматривая комнату. Увиденное заставило ее лицо перекоситься, словно от зубной боли. Во что превратился когда-то уютный, чистый зал? Где тот педантичный порядок, хирургическая чистота, что царили здесь всегда? Изящный дизайнерский зеркальный столик теперь лежал на полу грудой бесполезных осколков, стеклопакеты разбиты, шкаф распахнут настежь и все вещи свалены в кучу. Такое ощущение, что в квартире побывала целая группа налетчиков. В другие комнаты заглядывать даже не хотелось – любопытство пискнуло где-то на задворках сознания и померло, не успев отметить собственные поминки. Ли все-таки нашла в себе силы подняться. Оставаться в этом месте, ставшем в одну минуту каким-то чужим и негостеприимным, она не могла. Девушка добрела до входной двери, держась за стену. Никогда раньше ей не было так... пусто? Да, именно пусто. Раньше хоть какие-то эмоции были. Сейчас их не было. [>>> Улицы города.]
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума