Рита гладила девочку по мягким рыжим волосам, когда мадам Жорж принесла в комнату поднос с двумя чашками. Для девушки мысль о том, что она вытащила ребенка из больницы была больно обжигающей, также ей не давала покоя мысль о том, что ребенок, возможно, голоден, как и она сама. Не в больницу, значит на кухню...Ей было неприятно от того, что она никак не могла помочь Лил, т.к. сама ничего не понимала в медицине, анатомии, физиологии и т.п... Но в этом был силен, хоть и не сильнее самой Лилит, Виктор, которого они все, и Рита, и Штробель, и только что вошедший незнакомец, так ждали. Очень кстати был стук его шагов, стало ясно, что он спускается со второго этажа.
Заперев дверь на ключ, Крид еще несколько секунд медлил, зачем то прислушиваясь, прежде чем спуститься в гостиную. Тихо... Из-за двери не доносилось ни звука, да и не должно было. Перед глазами устойчиво стоял нездоровый, эфемерный образ девушки, напоминавшей скорее призрака чем живое существо. Он так упорно шлифовал ее характер, разнообразные острые грани, углы этой своенравной личности, но все оказалось в итоге пустой тратой времени и сил. Ее поведение больше не вписывалось в программную матрицу, его невозможно было просчитать вперед или описать самой сложной формулой. Крид, как ни пытался, не смог уничтожить в ней волю, способность и стремление делать собственный выбор. И она сделала…когда вернулась сюда, когда не смогла выстрелить сразу, когда потратив последние силы сказала с такой злостью, что он ничего не понял. Но в этом Лэй ошиблась - зверь понял все яснее ясного, вернее он это почувствовал, так что сомнениям места не осталось. Впервые навреное Виктор ощущал привязанность вместо обычного безразличия, впервые его не покоробило себе в этом признаться. Заставить себя развернуться оказалось на удивление сложно, это нехитрое движение потребовало какого-то запредельного морального усилия. Виктор понимал, что сейчас с каждой секундной все быстрее и быстрее он теряет Лэй, и теперь этот процесс все более походил на необратимый. Оставался единственный шанс, такой реальный, такой близкий будто находившийся от него на расстоянии вытянутой руки – воспользоваться моментом сейчас и исчезнуть вместе с ней навсегда, заранее смирившись с ценой, которую неизбежно придется заплатить за то, чтобы девушка была рядом – ее ненавистью, которой хватит на не одну тысячу лет. Уйти сейчас означало уйти из жизни Лэйрин уже навсегда... И все-таки он ушел. Просто кто-то должен ее любить… и позволить ей любить себя. А я ей этого позволить не могу.
Виктор быстро спустился, поприветствовав программиста коротким жестом еще на расстоянии, и, чтобы не тратить попусту время, сразу перешел к делу. А дело отлагательств никак не терпело. Подойдя к Алану, Саблазубый довольно ухмыльнутся, краем глаза взглянув на часы. Несмотря на ранний час, программист не забыл о пунктуальности и несмотря на уставший вид был готов работать. Хотя. В противном случае Виктор бы попросту ему не позвонил.
- Нам вниз. – коротко бросил Крид, приглашая Байта следовать за ним в подвал и кратко объясняя ситуацию, - Система взломана несколько часов назад профессионалом высшего класса. Так что не удивляйся, если она будет вывернута наизнанку… – они торопливо спускались по ступеням вниз, - Что там конкретно, не знаю. Подозреваю, что эту систему использовали для взлома другой, и с уверенностью могу сказать, если криминальная полиция уже этот взлом отследила, что максимум через час копы будут тут с ордером. - Так Саблезубый дал понять, на какое время Линден может рассчитывать, - Твое дело сейчас не разбираться в деталях, не восстанавливать поврежденную систему, а сделать так, чтобы в предельно короткий срок следов взлома не осталось. Хотя если успеешь... Не мне тебе объяснять. Подумав немного, Викор притормозил внизу лестницы прежде чем толкнуть дверь в лабораторию, и добавил. - Там, кстати, труп… Но это уже не твоя забота.
Крид толкнул дверь ногой, та легко поддалась. Система безопасности в доме все еще не работала. Лэй ее попросту уничтожила? Или все еще продолжала контролировать?.. Но как не потерять контроль над сложной техногенной системой, потеряв сознание, и как не отпускать контроль даже во сне? Резонные и очень важные вопросы, о которых сейчас Виктор отчего-то не задумывался и зачем-то вообще умолчал.
Оставив Алана наедине с системой, Виктор вновь поднялся в гостиную, где оставались Марго и Лилит, а также серый кардинал этого королевства кривых зеркал, сэр Гиллори, как всегда занявший в тени позицию наблюдателя. Крид остановился в дверном проеме на несколько секунд, наблюдая за Лилит, уткнувшейся носом в ладони Риты; за Ритой, не сводившей с Лили внимательного теплого взгляда... Что и говорить, окружение Синистера безусловно изменилось, как и он сам. Хотя, изменился ли Эссекс? Или просто снял однажды выдуманную им когда-то очень давно "пуленепробиваемую" маску, стерильную скорлупу, много лет не позволявшую стихийным силам внешнего мира еще больнее ранить запечатанного внутри человека, не желавшего больше страдать и потому создавшего для окружающих и в первую очередь самого себя иллюзию тотального отсутствия всяких чувств. Иллюзия эта была так хороша, практически идеальна, что Крид и сам в нее верил до вчерашнего дня. А потом констатировал факт, что появление Лэйрин в жизни даже самого отпетого негодяя, будь то Синистер или даже он сам, рано или поздно приводит к неожиданному и такому же неизбежному проявлению качеств, запрятанных очень глубоко. Качеств, которых сам от себя не ожидаешь, которые поражают в тот миг, когда оказывается, что они у тебя все-таки есть. Сначала страшно, что ты теряешь себя в ней, а потом, когда пройдет достаточно времени для того чтобы развеялся эффект шока, становится даже как-то тепло от осознания того, что ты еще не утратил все человеческое. Что в свою очередь означает – ты еще жив. Жив… Именно этот метаморфоз наблюдал Виктор, глядя на Натаниэля когда тот сказал, что не отдаст Лэйрин; и даже при всех своих злости, раздражении, досаде Крид не мог отрицать, что в глубине души был рад за него.
Саблезубый прошел в гостиную, попав в пятно неверного света, исходившего от отражавшегося в полированном паркете каминного пламени. - Марго, с девочкой все в порядке? – Крид опустился в кресло напротив и подхватил телефонную трубку, пока не набирая никакого номера, - Вы здорово поработали. Думаю, Натаниэль непременно сам отблагодарит вас, ведь не окажись здесь вовремя Лилит, Лэйрин вряд ли бы удалось остаться в живых. Взглянув на часы, Крид вспомнил о том что сейчас еще слишком рано, чтобы выдергивать из постели еще кого-то из своих чем-то обязанных знакомых, способных организовать оперативные и анонимные похороны для бедняжки Мадлен, он положил трубку обратно на журнальный столик. - Не знаю, говорила ли вам ныне покойная мисс Ле Фей, здесь вам придется научиться беспринципности и даже жестокости, когда того потребует ситуация. А еще придется научиться беспрекословному подчинению. – Виктор чуть смягчил голос, - Я не пугаю вас, Рита, просто хочу заранее приподнять занавес над реальностью, какой она станет, если вы решите остаться здесь. Я работал на Эссекса много лет, свобода стоила мне дорого… и вчера вошел в этот дом лишь затем, чтобы вернуть свое. Но понял, что оно мне больше не принадлежит. – едва заметно он вздохнул, говоря о Лэйрин - Сейчас вы в праве самостоятельно выбрать свою дорогу – остаться или же уйти. А я пока решил остаться. – Виктор резко обернулся к Стефену и ухмыльнулся во все клыки, угрожающе, как в старые времена- Что, Гиллори, не ожидал?
Неожиданно в гостиной раздался невнятный гул, затем треск, и на головы собравшихся неожиданно посыпалась снежными хлопьями с потолка штукатурка. - Какого хрена?! – прорычал Виктор, по-звериному отряхиваясь. Но в следующий же миг откуда-то из стен вырвались обезумевшие провода, заполняя комнату, сплетаясь в жгуты, они как щупальца разъяренного спрута беспорядочно хлестали вокруг, ломая мебель и едва не задевая опешивших людей. Самого его больно ударило одной из таких плетей по лицу, глубоко рассекая кожу. Секунды понадобились ему на то чтобы понять – Лэй. Каким-то образом она влияла на всю систему безопасности и слежения в доме, и влияние это было очевидно разрушительным. Что она задумала? Что и в какой момент произошло? Вся техногенная махина, приянвшая вид не подходящего ни под какие описания чудовища, стремительно снося все на своем пути тянулась наверх. - Все, на улицу! – Крид встряхнул Марго за плечо, едва ли не силой поднимая ее с дивана. Жизнь Стефена, откровенно говоря, волновала его мало, а вот смерти Маргариты и Лилит ему никак не хотелось. – Гиллори, это, кстати, и тебя касается! Я сам здесь разберусь… Прорычав что-то невнятное, Саблезубый длинными прыжками яростно рванулся наверх по лестнице, уже наполовину разнесенной техногенными «шупальцами» в мелкую щепу.
Когда Крид вернулся, Марго уже пила свой крепкий чай. Она взяла свою чашку с подноса, так, что та тихо проскрипела о блюдце, и снова вернулась на диван. Горячая жидкость наполняла ее медленно согревая. Крепкий вкус чая утолил жажду, а возможно и немного голод. Оставив в чашке половину Рита поставила её на пол, и снова вернула свои согретые руки к лицу девочки. Та, как совсем малое дитя, не то спала, не то просто лежала на диване, хоть как то пытаясь отдохнуть и восстановить естесственные человеческие силы. Девушка не стала отвечать на вопрос Виктора. Её ответ ничего бы не решил, и даже если бы она сказала, Крид всё равно бы ничего не сделал. Он здесь не для этого. И поэтому его сейчас, наверняка, меньше всего волнует "всё ли с девочкой в порядке". Девочка была для него лишь шансом спасения того, чего ему не вернули. Мысль об этом бесила Марго, но она продолжала сохранять невозмутимое выражение лица. -Я уже давно все решила. И раз пришла сюда, то не собираюсь уходить. Так мало побывав в обществе этих непонятных, но таких же как она, существ, Марго уже достаточно узнала об их мире и успела испытать на себе некоторые отрицательные стороны всего происходящего. В голове мелькали картины, которые показывал Апокалипсис, это было как в кино, но изображена была жизнь реального человека, как будто его всю жизнь снимали на камеру, а теперь показывали важные отрывки. Затем Рита вспомнила как пришлось бегать обнаженной по больнице, но слава Богу, невидимой. В этот момент она невольно и незаметно для самой себя улыбнулась. Как после этого она уйдет? Куда? Девушка уже рассталась с прошлым, а возвращаться - плохая примета. Тем более рядом сейчас находился беззащитный, почти безжизненный ребенок. Возможно по вине самой Риты девочке сейчас было тяжело, так тяжело, как ни смог бы выдержать ни один постарше. А малышка держалась. Молодец... Этот гнев на ужасное стечение обстоятельств кипел внутри и не давал покоя, мешая слушать, что говорил Виктор. Возможно это и лучше, что она его почти не слышала, т.к. очень не любила поучительно-напутственные речи. А может и предостерегающе. Но Крид зря тратил слова. Марго не собиралась менятся ради кого-то.
Непонятный шум вывел её из своих раздумий в прежнюю реальность. Кто-то внезапно решил сменить декорации на более доисторические, постепенно придавая комнате руинный вид. Крид снова вскочил с места и унесся в известном направлении. А Рите важна была сейчас безопасность девочки. Девушка, как и Виктор, резко метнулась с дивана, случайно толкнув ногой чашку недопитого чая. Она снова пыталась поднять Лил с места, запрокинув её руку себе на шею, и зачем то тихо приговаривая: -Осторожно детка...тихо... Снова через коридор Рита почти несла на себе Лил. У девушки не было времени разбирать, может Лилит идти или нет, поэтому она просто неслась к выходу. Длинные провода и кабели всё время умудрялись хлестнуть по лицу, оставляя после себя мелкие, но кровоточащие раны. Риты закрыла рукой лицо девочки. Они кое-как добрались до двери, потом до машины. Ключи по-прежнему были у Марго, и она снова положила Лил на уже знакомое ей сиденье машины Мадлен. И вдруг.... О облом! Марго заметила, что снова стоит босиком на холодном асфальте. Ей пришлось вернуться внутрь за обувью. Снова пробегая коридор и закрывая руками уже своё лицо от ужасных ударов проводов, Марго пробралась в гостиную и нашла там свои туфли. Она собиралась вернуться к машине, как услышала, что наверху кто-то кричит. Но не в её силах было подняться по уже разнесенной в щепки лестнице. А в подвале тоже кто-то находился, и девушке было неизвестно, что происходит там. Она взамешательстве продолжала стоять между двумя лестницами...
оос: пишу без локаций, в смысле, все в одной… извиняюсь за маньячество, под конец что-то разыгрался. Кстати, это было по договоренности.
Утро, которое сопровождало возвращение Кима, более походило на вечер: унылое небо, светло-серой пеленой затянувшее бескрайний вид космоса, который, казалось, совсем недавно уступил место суицидально-промозглому началу нового дня, сулило что-то тревожное, неизбежное, вызывавшее невольную тоску у каждого, кто взглянет в самую высь мироздания. Лишь у молодого корейца, сошедшего с трапа самолета, это зрелище не нашло обреченного отклика, напротив – полубезумная улыбка, на какую-то секунду сорвавшая с него маскировку была ответом на этот вызов природы. Охранник, ставший невольным свидетелем преображения типичного на вид выходца из небогатой семьи иммигрантов – образ, который выбрал для себя Ким, - непроизвольно потянулся к пистолету. Опыт, владевший его подсознанием, шептал ему об опасности, но тот, не найдя ничего подозрительного, отвернулся, сверля взглядом следовавшего за ним араба в строгом деловом костюме. Легкая улыбка, от которой он не мог удержаться даже в самой серьезной ситуации, вновь поползла по лицу прибывшего. Если бы этот жирный тип в форме, уже в начале дня нетерпеливо поглядывавший на часы в ожидании обеда, знал, от какой участи он только что себя спас, начало нового дня для него наверняка украсилось бы тягостными мыслями о превратностях судьбы и невероятном везении, которое он, как и многие другие служители закона, был склонен переоценивать… Тогда как дело было лишь в случайности – стечение обстоятельств, которое порой помогало тем, кому не посчастливилось встать на пути у Шифратора, избегнуть незавидной участи или же наоборот – низвергало их во Вселенную, откуда не было возврата, Святую Пустоту, невольным жрецом коей был он сам. Спохватись вовремя этот везунчик, не подведи его память, которая в другой момент, возможно, напомнила бы ему черно-белую фотографию под ровной, бесстрастно-сухой фразой «Разыскивается преступник», его собственная фотография находилась бы в качестве украшения некролога в какой-нибудь газетенке. Трагическая смерть от сбежавшего преступника среди толпы зрителей, не безучастных, но боящихся даже приблизиться, в самом сердце Нью-Йорка – достойная афиша для нового тура гастролей Шифратора по всей стране, бегом от полицейских и агентов спецслужб, ударившихся за ним в погоню. Пока же Ким не торопился покинуть гостеприимный объятия Большого Яблока, фигура, уже находившаяся далеко позади, в здании аэропорта, могла рассчитывать на спокойное проживание отпущенного ей срока, пока новая случайность не украсит его именем дешевые в своей напускной драматичности заголовки газет. Не оглядываясь и ничем не выдавая своего отличия от кишащей тошнотворной повседневностью толпы, он направлялся к небольшой трассе неподалеку от аэропорта, где одна за другой проносились быстрые и яркие хищники новой эры. Пропустив несколько машин, не вдохновившихся невзрачным видом иммигранта, прямо-таки излучавшего некредитоспособность, Ким наконец поймал взглядом авто, по его жесту остановившееся в нескольких метрах впереди. Водитель, сочувственно окинувший взглядом молодого человека, кивком показал ему на заднее сиденье, и спустя пару минут Сунг уже несся по направлению к самой окраине города, где располагался особняк Натаниэля Эссекса. Почему он вернулся сюда после взятого без разрешения босса отпуска, который неожиданно растянулся на несколько месяцев заключения в следственный изолятор, побега и долгой погони за ним спецслужб? Дело было, конечно не в собачьей преданности, которая, казалось, отличала Сунга от прочих Мародеров, не в трусливом опасении быть наказанным за свое неповиновение. Шифратор имел привычку появляться там, где было весело, где царили сумасшествие и море жертв, шум и злобные насмешки товарищей по команде, добивавших очередную обезвреженную им жертву, - все это имело непередаваемую атмосферу веселой суматохи, залитой кровавой пеной, словно в массовом эпилептическом припадке… У Эссекса, как ни у кого иного, всегда находилась работенка для Кима и плевать, что тот не считал его ничем, кроме обычной пешки. Здесь было то, чего ждал и всякий раз неизменно получал убийца. - Приехали, - водитель заинтересованным взглядом окинул величественное здание особняка и развернулся к сидящему позади Шифратору. - Спасибо, американский мистер, ваша помощь была неоценима, а мне, к сожалению, нечем заплатить вам за нее. Впрочем, я могу дать вам номер моего двоюродного дяди Му в Сан-Франциско, храни его все боги, и если вас не затруднит короткое путешествие в другую часть страны… поверьте, он честный человек, послуживший на благо Америки, и заслужил каждый цент потом и кровью, но конечно он помнит своего непутевого племянника и возместит вам те затраты… - затараторил кореец, с тайным удовлетворением внутри наблюдая, как меняется выражение лица водителя от благожелательного до недоуменного. Поток болтовни, становившейся все более бессмысленной, уже зажег в глазах мужчины искры раздражения, а Ким готов был расхохотаться от нелепости ситуации. Не прекращая молоть языком, он неожиданно наклонился вперед, резко схватив водителя за подбородок и потянув его вверх… Попытка избавиться от цепкой хватки не помогла жертве - секундного замешательства было достаточно для того, чтобы взгляд водителя словно остекленел, а сам он застыл словно каменное изваяние. - Если будут проблемы с дядей, скажите, что вы от Кима, и он примет вас как родного племянника… в аду с такой компанией вам будет даже веселее, чем вы думаете, мистер, - гадко рассмеялся Сунг, одним ловким движением придвигая свое лицо вплотную к лицу жертвы. Сейчас он готов был поклясться, что в глазах водителя читался неподдельный ужас, прорывавшийся сквозь завесу паралитической беспомощности. Лезвие ножа легко вошло в мягкую плоть, выпуская на волю кровавые потоки, которые плеснули на пол автомобиля, и продолжало двигаться вдоль торса. Последнее движение – удар наотмашь в самое горло, и Киму пришлось отшатнуться, чтобы не забрызгать свою одежду страшной жидкостью. Водитель продолжал истекать кровью, а Шифратор поспешно рылся в бардачке. Жевательная резинка, бумажник, инструкция по ремонту автомобиля… но первое, что заинтересовало Кима – водительские права на имя Дерека Хэвиленда. В бумажнике – фотография девушки, показавшейся ему поразительно знакомой… как же, Мартиник Джейсон, заходящая звезда Братства Злых Мутантов, последнее время скитавшаяся в поисках своего жизненного пути, а теперь, очевидно, нашедшая приют в сердце ныне покойного мистера Хэвиленда – иначе надпись «With love» на обратной сторон фотографии смотрелась бы не слишком уместно. Ухмыльнувшись, Ким нащупал в бардачке ручку и тщательно зачеркнул первое слово, оставив вместо него лишь толстую штриховку. Затем – единственное слово, вызывавшее в нем неизменный трепет, и вскоре надпись приняла новый, гораздо более зловещий вид: «love kills». Шифратор залился смехом от собственной шутки, а затем, распахнув дверь, двинулся навстречу своему пристанищу, оставляя позади уже бывшего бойфренда Мартиник, истекавшего кровью. О содеянном он уже не думал, полностью погрузившись в ласкающие разум мысли о возвращении к истокам. Только подойдя ближе к дому, он заметил то, что должен был заметить еще раньше, в маниакальном угаре изрядно потеряв в наблюдательности. Выбитые стекла, жутковатая, как пятно, дыра в крыше, а внутри – стены, испещренные мощными выбоинами, почти уничтоженная в прах мебель… - Ну и погром, - только и выдавил из себя Ким, ошалелым взглядом окинув стоявшую между двух лестниц незнакомую ему девушку. – Вы что здесь, Джаггернаута выгуливали? Несколько шагов вокруг незнакомки – панорама разнесенного жилища становилась все четче, а личность незнакомки, явно не походившей на машину для убийства, очередное приобретение гения Эссекса, вызывала у него все большее изумление. - А где же сам мистер Эссекс? Только не говорите мне, что он в лаборатории, - Сунг артистическим жестом схватился за голову, вновь заливисто рассмеявшись. – И уж точно не вздумайте сказать, что вы - ее новый продукт. Так с кем честь имею? «Блудный сын» вновь уставился на Риту вопросительно-веселым взглядом.
Вдруг, в какой-то момент всё закончилось. Марго вздохнула с облегчением, убирая руки от лица. На открытых участках тела чувствовались ноящие ушибы от кабелей и кровоточащие царапины. Девушка спокойно осмотрела свои руки, с ужасом понимая, что могло быть и хуже, затем остальные части тела. Благо, она была в джинсах, и на пути не встретилось особо агрессивного провода, норовящего прорвать эту прочную ткань. Теперь можно было спокойно оглядеться вокруг. Особняк изнутри, а возможно и снаружи, напоминал давно заброшенный дом, если бы не горящий камин и комнатные растения. Вокруг валялись провода, теперь недвижимые. Рита по-прежнему стояла между лестницами, одна из которых была...точнее её уже не было. А вот другая вела в подвал, и из него по прежнему никто не поднимался. Эта дурацкое чувство тревоги за абсолютно незнакомого человека вновь охватило девушку. Она собиралась спуститься как раз в тот момент, когда за спиной послышались шаги. Обернувшись, Марго обнаружила рядом молодого человека азиатской наружности, который сразу же завалил её неким потоком информации и кучей ненужных вопросов. При этом он казался довольно жизнерадостным=оптимистичным, учитывая что в такой обстановке он мог ещё и шутить. В результате своих действий юноша умиляюще остановил глаза на Марго, казалось, улыбаясь. Рита иронически приподняла бровь, раздумывая про себя, учить ли этого человека, что в обществе мужчине принято представляться первым, или не стоит тратить на это время. Несмотря на то, что во времени общения они были не ограничены, судя по внешнему окружению, Марго решила хоть на какое-то время забыть о манерах, уже и так надоевших ей в её недавней жизни. -Эссекс наверху. Не известно в каком состоянии. А я, вы угадали,- не продукт. Как и вы, надеюсь... Оставив после ничего не значащей фразы ласковую улыбку, Рита на секунду отвела взгляд к двери в подвал, непонятно за чем, и вернула взор обратно. Незнакомец по-прежнему улыбался глазами.
Господи боже, и что ей так приспичило? – Реган внутренне злилась на сестру, стоя в холле огромного особняка. Её не устраивало то, как она сюда попала. Нет, появление было прекрасно спланировано, она почти удовлетворила свою потребность в экстравагантности. Но всё же этого было ещё маловато, но нельзя же прыгнуть выше головы… Всё началось с банального, спокойного звонка Мартиник Джейсон, её сестры, затем перешло в послушное повиновение. – И какого дьявола я тут забыла? – всё-таки её раздражало то, что она помогает старшей. Как бы то ни было, Мартиник позвонила и попросила помочь. Но для начала им нужно было встретиться в особняке Натаниэля Эссекса. Только вот ради чего Реган рисковала своей шкурой, было не понятно. Хотя ответ был прост и ясен: ради сестры. Конечно, она была чётко осведомлена о том, что это за место. Но как-то ей было всё равно; она, можно сказать, была заинтригована… В общем, после звонка Реган немедленно поспешила в особняк, где "дворецким" оказалась премилая старушка. Вроде как имя этой особы носило в себе нечто французское Мадам Жорж. Было ли слово Мадам её именем, осталось для Реган одной из самых больших загадок современности.
- Вы к кому? – довольно грубо спросила старушка. - Не волнуйтесь, - улыбнулась Реган, которой эта женщина сразу приглянулась, - я по делу. Почти к хозяину этого дома. Вы же не станете держать на пороге невинное продрогшее существо, ищущее приятной компании и пытающееся выполнить одно из самых важных заданий человечества? – говоря всё это, она довольно быстро и бесцеремонно вторглась во владения господина Эссекса. – Ничего себе! – выдохнула она, будто была поражена. – Достойно царских хором девятого века нашей эры в такой стране как Россия, - она посмотрела на миссис Жорж. – Видела на картинках. Так, я пожалуй, тут всё осмотрю, для начала. Вы ведь не будете против? – ей собирались что-то ответить, но не успели и рта раскрыть, как Реган продолжила. – Не будете? Вот спасибо! – и направилась по коридору в главный холл. – Великолепно, просто изумительно! – издавала она восхищённые возгласы. – Как сказали бы немцы: "Das ist phantastisch! Ja, ja, sehr gut!" – в конце концов оказавшись в холле, девушка воскликнула. – Боже, какой антураж! И какие люди! Вижу, тут уже не скучают.
Да и она сама не собиралась скучать: разберётся с проблемами и смоется подальше отсюда, поскольку ей тут делать нечего. А возможно, найдёт себе и нового работодателя. А пока Реган потихоньку стала изучать тех, кто находился в комнате. Интересно, интересно… - сначала шла девушка-брюнетка. – Недурна, весьма недурна, - глаз у Реган был неплохо намётан, она могла найти даже скрытую красоту человека или мутанта. Конечно, если такая в нём была. Дальше… дальше её взгляд упал на особу, совсем ещё девочку, у которой ещё было всё впереди. – Вызывает жалость, - про себя усмехнулась блондинка. Третий – парень-кореец, японец, китаец… Скорее кореец, нежели японец или китаец, хотя одних от других отличить практически нереально, если не знать как… Реган знала. И что-то в нём её насторожило… то ли взгляд, то ли вообще внешний вид. – Долбанутый на голову, - решила она.
Ей не понаслышке было известно, как выглядит человек с психическими отклонениями. Это было семейным. Вроде, пока обошло только Мартиник, да и то, только временно. Хотя у покойного папочки таких проблем не припоминалось. С одной стороны это было круто: словно кто-то иной решает за тебя, а следовательно, никаких последствий, но с другой стороны это было как если бы кто-то иной занял твоё место и чуть не довёл тебя до ручки. Жестокая жизнь… жестокие законы. Реган прошлась по холлу и присела на диван, закинув ногу на ногу и облокотившись на подлокотник. Ни с кем девушка не завела разговор, считая это ненужным, ведь если кому-то приспичит, всегда они могут начать первыми. А пока не стоит ни к кому лезть. Вскоре она услышала, как отворилась дверь, и поднялась с дивана.
Перед домом остановился очередной автомобиль, теперь из него, правда, вылезла девушка, а не молодой азиат, да и убивать водителя она пока не собиралась. Хотя бы потому, что сама была за рулем. Дверь сильно хлопнула, даже задрожало стекло. Но Вертиго было, в общем-то, наплевать. Этот Лотус, то самое средство передвижения, на котором она сюда добралась, был ей ненавистен и неприятен, хотя бы, как воспоминание, о человеке, подарившем его. Но во-первых, черт подери, приходится иногда пользоваться дарами судьбы, даже если от дарителя тебя выворачивает наизнанку, а во-вторых, первые ключи, которые попались под руку, были именно от него, а ждать сейчас блондинка не хотела. Она и так ждала чертового самолета несколько часов, видите ли, потому что пасмурно у них в Лос-Анжелесе, туман и взлетную полосу не видно или еще что-то. Никакие полосы девушку не интересовали, однако под рукой не было ни одного мутанта-телепортатора и даже ни какого частного самолета. Впрочем, они тоже были вынуждены ждать своего часа. Потом еще здесь, в Нью-Йорке, оказалось куда холоднее, чем она рассчитывала, а потому пришлось купить в аэропорту какой-то уродливый кашемировый пуловер и в буквальном смысле натянуть на футболку. Так что, Вертиго была раздражена больше обычного, потому что стандартное ее состояние, это просто легкое недовольство окружающими. Сумки полетели на тротуар, а багажник она захлопнула так же сильно, как и дверь. И только поднявшись по ступенькам – вещи конечно мутантка брать не стала, потом кто-нибудь из «персонала» заберет, а у стен дома Эссекса давно не воровали, себе дороже – заметила, что с особняком что-то не так… Штукатурка со стен местами обвалилась, в самих стенах и в крыше наблюдали дыры, стекла в оконных проемах были выбиты, однако, внутри все казалось спокойным. В дверях традиционно мадам Жорж с абсолютно равнодушным выражением лица, как будто произошедшее ее не касалось, что, в принципе, так и было. Лишь уголки ее губ поднялись вверх где-то на одну десятую миллиметра, что означало, что внутри все нормально. Однако, «нормально» применительно к мистеру Злыдню было понятием относительным, поэтому Вертиго, не особо веруя в то, что, приехав сюда отдохнуть немного от задания – в Городе Ангелов она не далее как вчера ночью убила одного из людей, не угодивших Шефу, правда тот мистер и так находился в больнице, так что искусственно прервать его жизнь не составило особого труда, но все же, покидать Особняк девушка последнее время не любила – ей это удастся. Потому, перешагнув какую-то сломанную деревянную балку и слегка брезгливо оглядываясь по сторонам, Вертиго наконец вышла в Холл, который теперь не очень был похож на прежнее свое состояние, но был узнаваем хотя бы по скоплению в нем разношерстного народа. На чудом уцелевшем диванчике сидела молодая блондинка, которая с равнодушным видом молчала и, видимо, дожидалась аудиенции. Вошедшая девушка лишь слегка поджала губы в улыбке, мол – ну жди, жди – и перевела взгляд дальше. Еще одно незнакомое лицо – неужели ее так долго не было? Вроде только пару дней, а уже столько девушек разбавило почти чисто мужскую компанию Мародеров. Однако брюнетка, в отличие от сидящей в стороне светловолосой гостьи, чувствовала себя более свободно и уже почти «как дома». Вертиго нахмурилась, не сказать, что бы такой наплыв симпатичных – что самое обидное – дам ее сильно радовал. Однако следующим на очереди было уже знакомое лицо Кима. Странноватый молодой человек, но мутантке нравилось то, что своими поступками – пусть иногда и через чур эксцентричными, можно даже сказать до смерти эксцентричными, но и она то тоже, не божий одуванчик – если не веселил, то удивлял. Впрочем, и такое, «насильственное» чувство юмора тут было в ходу. – Что сегодня за день открытых дверей, я не пойму? И какой очередной апокалипсис прошелся по нашему дому? – блондинка недоуменно вскинула бровь, обращаясь в первую очередь к корейцу. Она не знала, что тот и сам вошел лишь несколькими минутами ранее, а потому надеялась на ответ.
Холодный ответ был не в состоянии вывести Кима из состояния равновесия, насколько вообще можно было применять это слово в отношении него. - Спит? Зная, что его шикарному дому теперь грозит долгий ремонт без льгот и скидок? Странно, прежде он был большим педантом, - улыбнулся Ким и тут же отвернулся от незнакомки, оглядываясь по сторонам. Шутки шутками, а вид дома изнутри представлял собой весьма печальное зрелище, и, зная Эссекса, трудно было предположить, что тот способен долгое время держать старый дом в столь жутком состоянии. Чувство тревоги уже успело затронуть его холодное сердце, но лицо сохраняло на себе прежнюю подвижную, как хамелеон, маску, словно вывернутая наизнанку повседневная нормальность, отвечающая на все вызовы этого мира неизменным оптимизмом, пусть скрытым за кровавой пленкой, но не умирающая в его душе. Еще пятнадцать минут назад он со злобной радостью зарезал человека в его собственной машине, а теперь стоял посреди руиноподобного обиталища своего шефа и испускал одну остроту за другой собственного сочинения. Жизнь не была для него чем-то серьезным - ни долгим путем через нераспаханное поле, ни непрерывной борьбой за существование… банальные образы, придуманные людьми, чтобы придать смысл их собственной жизни, бывшей не более чем энтропийным потоком событий. Без логики, без идеи и смысла. Жизнь была всего лишь достойным его развлечением, непрекращающейся веселой буффонадой убийственных, - в прямом смысле, - шуток, и окончание ее означало бы конец самого существования. Новая гостья, привлекшая к себе его внимание, некоторое время рассматривала его, кажется, заметив какую-то болезненную, лихорадочную тень в его глазах и, очевидно, пытаясь определить степень нормальности Кима. Шифратору был знаком этот взгляд. Тюремные психиатры, специалисты в суде… сейчас он был свободен от этой плеяды штатных крыс и мог полностью отдаться бурлящему потоку безумия, вырывавшему свои мощные струи далеко за пределы береговой линии. Непозволительная беспечность, лишающая его сумасшествие безопасной невидимости для окружающих. Ответом настойчивому взгляду девушки была гримаса: глаза скошены к носу, зубы сжаты в злобном оскале, - одно из развлечений Сунга, игра с человеческим непониманием и страхом. Новое лицо в просторном холле, хотя для Шифратора оно не было незнакомым… Вертиго. Улыбка моментально исчезла с его лица, невольно сменившись выражением недовольства, как знакомые до боли слова на страницах открытой книги. Ким не любил ее за некоторую заносчивость и неизменные попытки ставить себя выше других членов команды, которой он был столь предан, а, учитывая характер упомянутой мадемуазель и ее особенное положение в качестве любимицы Эссекса, отношение к ней молодого человека была вполне понятной. Это не было завистью – всего лишь классовая неприязнь цепного пса к фаворитке. Впрочем, Шифратор прекрасно отдавал себе отчет в том, какая участь ждет его, вздумай он выражать свои чувства более прямым способом – босс наверняка припомнит ему каждый волосок, который упадет с головы девушки, а портить с ним отношения у Сунга не было желания. Оставалось только играть в хорошие отношения, вновь нацепив маску дружелюбного безразличия. - Вероятно, мистер Эссекс приводил сюда мамонта в качестве подопытной свинки, - пожал плечами кореец. – А может, это социальный эксперимент, и он решил проверить нашу реакцию. Кто знает, на что еще способен наш босс… Кстати, - отвлекшись, Ким заинтересованно наблюдал за парочкой, быстро пересекшей холл, не обращая внимания ни на кого из присутствующих. Один из них – Стефен Гиллори – был отлично знаком Сунгу, старавшемуся держаться подальше от этого сторонника Эссекса, как от зловещей и бледной тени, действовавшей ему на нервы своей сюрреалистической оборотной стороной, которую юноша не мог разгадать, лишь интуитивно ощущая исходящую от нее опасность. Однако личность второй, молодой девушки с отрешенным видом пока оставалась для него тайной… Проводив взглядом мутантов, Ким задорно подмигнул Вертиго. - На что спорим, что это новая фаворитка мистера Эссекса? Знаю-знаю, что и говорить, не слишком хорошо для тебя, дорогуша, но что поделать… все течет, все меняется. С нескрываемым злорадством проговаривая каждое слово, кореец внимательно следил за выражением лица девушки. В сущности, ему было все равно, скольких любимиц успел сменить шеф за время его отсутствия, но злить Вертиго, отравляя ей настроение самыми нерадужными для нее перспективами, доставляло ему удовольствие.
Реган улыбнулась корейцу самой милой улыбкой, на которую только была способна, и показала средний палец. Его глупые попытки вывести её из состояния спокойного кайфа ещё больше веселили девушку, поэтому она, как ни в чём не бывало продолжала наслаждаться спокойствием. Затем в заллу вошла ещё одна личность и не преминула высказаться о доме. Словно её реплики кому-то интересны, - про себя усмехнулась Вингард. Но между тем, Реган уловила неприятные нотки в голосе незнакомой блондинки и не повременила с тем, чтобы заглянуть в мысли девушки, благо той не удалось засечь это вмешательство - слишком искусно Реган умела хулиганить. И чему она не удивилась, так это тому, что какие слова были у девушки, такими же были и её мысли. Между тем глаза Реган изучали неизвестную светловолосую даму, отмечая для себя некоторые особенности её внешности. К сожалению, особенностей было не так уж и много, а внешность оказалась вполне заурядной, хотя кое-что всё же не могло не удерживать взгляд... Реган спокойно и величаво прошлась по залу, опять же молча, как ей на глаза попалась пара молодых людей, несущаяся к выходу: брюнет и брюнетка. - Какая симпатичная пара! - с деланным восхищением, получившимся у неё довольно натурально, заметила девушка. Пора поиграть в дурачков.
- Неужели? - теперь её взгляд устремился на Кима, и Реган подошла к чужой компании, остановившись подле Вертиго. Её рука спокойно улеглась на плечо девушки, а она между тем продолжила. – Сомневаюсь, что это день открытых дверей, иначе, милая, ты бы тут ой как давно присутствовала. Да, похоже, брюнетка тебя обскакала, сладкая, иначе сейчас ты была бы подле своего хозяина, а не в нашей милой компании, - она снова улыбнулась корейцу и произнесла своё имя. – Реган Вингард, но ты, милая, - она облокотилась на плечо Вертиго, - можешь называть меня просто мисс Вингард. А как вас зовут? Ей просто надо было как-то разбавить своё одиночество, хоть какой-то глупой выходкой, иначе она бы тут вместе со всеми этими мутантами скислась в два счёта. Где же ты, Мартиник? - думала девушка. Действительно, её сестре уже стоило бы появиться, Реган не собиралась развлекать себя сама и как попало, да и с кем попало. Девушке уже было наплевать на общественное мнение, поэтому она позволяла себе всё, что только было её душе угодно, а сейчас она хотела повеселиться и в какой-то мере подыскать себе достойного соперника. И она искала небольшого повода.
Ни стыда, ни совести. Этого у неё действительно не было, а приобретать подобные качества она не собиралась. Да и к чему? Ангелом после смерти ей не стать, а прожить жизнь без исполнения своих мимолётных желаний она не собиралась. Снобы – те, кого она презирала всей душой. Ведь однажды, когда она попала в подобное общество, всё для них же обернулось кошмаром. Ох и повеселилась же она тогда! А что ей мешает сделать то же самое и сейчас? В общем, ни чуть не смущаясь, девушка нежно поцеловала Вертиго в шею… - Реган! – голос за спиной заставил её быстро прекратить игру, и она развернувшись, подошла к сестре.
Картина, представшая перед глазами Мартиник, не была приятной. Девушке просто-напросто стало стыдно за сестру. - Простите, - стыдливо произнесла Джейсон и, схватив Реган за руку, потащила в кабинет Эссекса. Ей повезло, что он был открыт. Как только дверь за ними закрылась, девушка начала строгий выговор. – Тебе не стыдно? – прошипела она. – Ты меня позоришь! Хотя бы один единственный день без твоих выходок и то нет! Как же, ты не можешь не выпендриться! И что, чем больше народу будет присутствовать, тем лучше!? Тебе не пять лет! – говоря эти слова, Мартиник чувствовала, что внутри неё всё кипит: она едва сдерживалась, чтобы не начать воспитательные меры. Какого чёрта! Я же ей не нянька! – про себя думала она. – А вожусь с ней как с ребёнком.
Мартиник стремительно опустилась в кресло, пытаясь взять себя в руки. После того, как у неё это получилось, она произнесла: - Помоги мне… - оп-па, старшая сестра просила помощи у младшей и самой безответственной девчонки на свете. – У меня проблемы… - взглянув на Реган, Мартиник увидела немой вопрос в глазах блондинки. – Дерека убили, а у меня начались галлюцинации. Я в ужасе. Я абсолютно одна… - она не собиралась отпускать руку девушки. А кроме того у неё не было выхода. И не к кому было обратиться. Она сходила с ума. Медленно. И потихоньку. - И как твоя чокнутая сестрица сможет тебе помочь? – появился в её голове голос. - Опять! – она вскочила с кресла и схватилась за голову. – Этот голос! Он сводит меня с ума! – Мартиник начала мерить шагами комнату.
- Да ты совершенно нормальная! – произнёс голос. – Дай мне порулить! - Господи! Если мне никто срочно не поможет, я в психушку лягу! Сама! – она начала орать на сестру. Но вовремя спохватилась. – Прости. Я в последнее время сама не своя… Просто сделай что-нибудь… Девушка снова оказалась на кресле, с трудом приходя в себя. За что мне всё это? – думала она. – Ни счастья, ничего вообще я не получила от этой жизни. Но самую главную причину она знала, и слишком хорошо, но предпочитала молчать, скрывая всю свою боль за завесой бестолковых рассуждений…
Elephant girl It was an accident unfortunate Angel threw me like a rubber band Aiming for the ground Why amuse yourself in such way No don’t insist I’m already hurt
Когда Виктор спустился вниз, ничто уже внешне не выдавало в нем даже тени тех эмоций, что по-прежнему кипели под непроницаемой маской мародера - главного исполнителя любой прихоти босса, такого, каким его знала прежде прежняя команда. Командир, отдающий беспринципным типам приказ "Ни шагу назад!", не имеет права на отступление за спины своих солдат, как и не имеет права на чувства. Золотое правило - "ничего личного"... Сквозь эту призму становится так легко смотреть на мир шутя, сквозь пальцы, не задумываясь о морали и последствиях, но мало кому известно как иногда бывает так тяжело эту призму удержать перед глазами! Так и сейчас Виктор искусно держал свое отвращение к Натаниэлю при себе, или, вернее будет сказать, между ними - от самого Эссекса он этого скрывать не видел смысла, да и не хотел. Но тем не менее, Крид вовсе не солгал, он в самом деле остался, во всяком случае до тех пор, пока... Впрочем, он еще не нашел времени и сил на то, чтобы определиться в том, чего конкретно ожидал, но знал, что уже сделал Натаниэлю достаточно больно, объяснив последствия безрассудной и одновременно трусливой жестокости Эссекса. Также Виктор знал и то, что дальше Натаниэль уже без посторонней помощи сам себя добьет, не выдержав еще одного кошмара. Это теперь лишь вопрос времени, а у Крида в запасе его было предостаточно чтобы немного подождать.
- Рита, я кажется просил тебя присмотреть за Лили. Так какого черта? - от прежнего мягкого вкрадчивого голоса не осталось и следа. Его сейчас сменил грубый, рычащий приказной тон командира, за коим искусно пряталось то самое личное, никак не связанное с Марго раздражение. То, чего разглядеть в нем не было позволено никому. Внимательный, пронизывающий, холодный взгляд бегло прошелся по гостиной, в то время как чуткое ухо еще минуту назад уловило обрывки разговора. Эти голоса он бы ни за что не спутал, слишком много общего осталось за плечами и все еще продолжает висеть мертвым грузом. Еще несколько часов назад Виктор сожалел по поводу отсутствия здесь старых кадров, сейчас же эти люди будто обязывали и его стать прежним, каким он больше не был. Каким он не был уже давно… Хотя пожалуй, одно лицо его, несомненно обрадовало своим присутствием. Кореец своим неизменным болезненно оптимистичным заразительным безумием всегда умудрялся окрасить серые будни особым сумасшедшим колоритом, чего не скажешь о Вертиго. По правде сказать, Крида всегда удивляло, почему Натаниэлю вообще так долго не надоедало играть с этой белокурой куклой – в принцип силы она никак не вписывалась, какие-то чувства… у него? К ней?! Большего абсурда и представить себе невозможно. А уж если вспомнить о характере этой дамочки, так было проще придушить Вертиго, чем терпеть ее ничем не оправданное высокомерие… Сейчас же Крид невольно сравнивал хорошо известное в команде снисходительное отношение Натаниэля к ней и то, как он только что обошелся с Лэйрин. Жестоко, несправедливо, незаслуженно. - Ты, Вертиго, как всегда вовремя. – злорадно, ядовито усмехнулся Виктор. – Только смотри случайно не прикуси язык, рискуешь собственным ядом отравиться. – хотя как раз ее слов Крид и не слышал, но он слишком хорошо знал Вертиго, чтобы так говорить о ее привычках без риска ошибиться. Его взгляд скользнул по спинам двух девушек, только что стремительно скрывшихся за дверью кабинета, - И почтеннейшее семейство Вингард явилось, можно сказать, почти в полном составе. День встреч? Холодного яда в его словах было сполна, что и говорить, но очевидное раздражение, живые эмоции были упрятаны глубоко и окончательно, и потому приветствие старого приятеля он оставил напоследок. - Из какой тюрьмы на сей раз? – дружелюбно поинтересовался Виктор, глядя на Кима, и тут же заметил на одежде парня маленькие капельки крови, едва заметные глазу, но безошибочно определяемые по запаху, - Хммм… И, разумеется, сразу решил отметить возвращение с своих лучших традициях? – Крид усмехнулся совсем иначе, нежели когда обращался к девушке, но вспомнил об умозаключениях корейца и куда более жестко отрезал. – Фаворитка, ты сказал? Я не хочу слышать это слово… Кстати, где она? Только сейчас да него наконец дошло, что ни Лэйрин, ни Стефена в разгромленной гостиной не было.
Оказавшись в кабинете и выслушав рассказ сестры, Реган просто усмехнулась про себя: она была права в своих догадках. Но, видя, в каком состоянии находится Мартиник, девушка присела перед ней и произнесла: - Марти, всё образуется, - она взяла лицо блондинке в свои ладони и, смотря ей прямо в глаза, медленно проговорила. – Запомни, во-первых, ты не должна ни за кого просить прощения у кого бы то ни было. Каждый отвечает за свои поступки сам, хоть ты и являешься моей старшей сестрой. Представь, если ты ещё начнёшь извиняться перед всеми, с кем переспал наш любимый покойник-папочка, только потому, что тебе стыдно за его действия… Не завидую я тебе. Во-вторых, Дерек умер, но жизнь на этом не кончилась. Конечно, ты его безумно любишь и, возможно, будешь любить погроб жизни, но это не воскресит его, а жизнь свою, находящуюся и без того не в лучшем качестве, ты угробишь наверняка и навсегда. Так что думай, нужно ли тебе оно? А в-третьих, глюки – это часть жизни нашего семейства, весёлой жизни. Они завладеют твоим разумом только в одном случае, если ты, моя милая, позволишь им управлять собой, своими желаниями, и впадёшь в беспросветную депрессию. Тогда тебе поможет только дурдом, - говорила Реган мягко, почти успокаивающе, и очень уверенно.
Наша жизнь такая, - про себя подумала она и, обняв сестру, встала с корточек, на которых до этого сидела. - Ты должна больше развлекаться и отдыхать, - добавила девушка. – Конечно, тебе не обязательно идти по моим стопам, но отрываться тебе по полной уже пора бы научиться. О Дереке думай просто как о парне, который тебя бросил. Радуйся, что ещё не залетела, - и прежде, чем Мартиник успела что-либо возразить, сказала. – Не думай, что ты одна во всём мире такая. Всех бросали, -правда не все отплачивали жесткой монетой, - и ты не последняя и не первая, - Реган вспомнила, как она разобралась с мужчиной, в которого по своей юношеской глупости вздумала влюбиться: даже врачам не удалось его спасти. От этого приятного воспоминания на её лице появилась тень улыбки, которая тут же пропала. – Учись жить, иначе сморщишься, постареешь и станешь похожа на засохшую сливу ещё в столь юном возрасте. А мне не мешай веселиться, пока я ещё молода и полна сил. А если захочешь поразвлечься, я для тебя всегда кого-нибудь найду.
Вингард открыла дверь и покинула кабинет параллельно с телефонным звонком, подавшим голос. Впрочем, голос подала и миссис Жорж, что ничуть не интересовало Реган. Она снова решила вернуться к своим детским забавам, благо к компании из четырёх человек прибавился ещё один, очень волосатый мужчина, хотя возможно это и привлекало к нему дам. Реган сразу же определила для себя, что в их число она не войдёт, это совершенно точно – она не являлась настолько экстремалкой... Хотя наружность у него была довольно приятной для такого сгустка шерсти. Оказавшись в холле, девушка спокойно устроилась на диване, не сводя глаз с беседующих.
Неожиданно раздался телефонный звонок, прозвучавший как-то уж чересчур громко и нереалистично в обстановке подобного разгрома, заставив на секунду присутствовавших замолчать на полуслове и в недоумении переглянуться – как такое вообще возможно, когда перекрученные кабеля беспорядочно разбросанные местами вовсе разорванные небрежно валялись всюду под ногами как ковер? Но еще более удивительным выглядело невозмутимое, флегматичное, каменное истинно британское спокойствие явившейся как черт из табакерки мадам Жорж, немедленно поднявшей трубку, как ни в чем не бывало. В самом деле, удивительная женщина. Словно робот с идеально отлаженной за столетие программой, которую, казалось, никакие земные катаклизмы не способны были вывести из строя. Женщина подошла к Криду с трубкой, молча давая понять, что желают слышать его, но Виктор, был слишком зол, чтобы с кем-то беседовать, а потому только раздраженно отмахнулся от домоправительницы, как от назойливой осенней мухи, не удосужившись поинтересоваться, кто звонит. Игра судьбы, воля случая, походившая на какой-то изощренный сарказм высшей предопределенности – Виктор сейчас как раз думал о том, где ему достать этого изворотливого проходимца Гиллори, в то время как тот просил пригласить Крида к телефону.
Кроме того, как бы сейчас не было паршиво самому Криду, ему немедленно нужно было спуститься в подвал, где все еще оставался Линден… Живой? Мертвый?.. Можно было предположить много комбинаций различных вариантов, но любой из них требовал немедленного действия, хотя бы для того, чтобы скорее определиться с дальнейшей схемой. Время не ждало, никого и никогда. И это была еще одна причина, по которой телефонный разговор в эту схему ни коим образом не вписывался. Мадам все также невозмутимо стояла рядом, молча предлагая трубку Виктору. Вот уж истинно машина!..
- Что еще?! – рявкнул на женщину Крид, но та лишь невозмутимо озвучила свое до того молчаливое предложение вслух самым спокойным тоном. - Мистер Крид, вам звонят. Вам или мистеру Эссексу. Но вы ближе, потому… - Вот пусть Эссекс и отвечает! – не дал он ей договорить, дать какие-то объяснения, в конце концов просто назвать имя звонившего, оборвав на полуслове. - Это, в конце концов его дом, и мне плевать на его бытовые трудности.
Отправив мадам с телефонной трубкой по полуразвалившейся лестнице наверх, Крид тихо выругался, развернулся и исчез в тени, через секунду начав спускаться вниз, в подвал, пробираясь сквозь переплетения «безжизненных » теперь, висевших густой сетью проводов. Признаться, он великолепно понимал, что состояние Натаниэля мягко говоря не позволяет ему вести светских бесед, но сей факт даже доставлял Саблезубому некоторое тихое садистское удовольствие. Удовольствие, что может доставить зверю только осознание полной недееспособности поверженного врага, неспособного даже пошевелиться не говоря уже о каком-либо сопротивлении давлению обстоятельств; а именно в таком состоянии оставил он Эссекса наверху наедине со своими демонами и кошмарами несколько минут назад.
за наличие речевых ошибок простите, не перечитывала и уже не успеваю.
В ожидании ответа Вертиго все тем же презрительным взглядом оглядывалась по сторонам. Во что они, черт подери, превратили особняк? Этот прекрасный дом викторианского стиля, таящий за своими стенами столько тайн, неизвестности и ужаса. Гармония, уравновешенность, симметричность убранства, все вокруг было проникнуто чувством меры, но одновременно насыщенно. Деревянные, наборные полотки красного дерева, паркетные полы из разных сортов древесины, вытекающие в сложный, уникальный геометрический орнамент в каждой зале, темные ковры, гобелены и дорогие, тканые обои…. Бесконечное число каминов, настенные часы, непременно с маятником и боем, и произведения искусства. Картины в тяжеловесных, объемных рамах - портреты, пейзажи, натюрморты. Панели из ценных пород дерева на стенах, чаще всего в многочисленных кабинетах, никакого лака – глянцевый блеск чужд такому аристократу, как Синистер. Зеркала в полный рост, в которые девушка часто любовалась собой за не имением более интересных занятий. Всем этим была окружена Вертиго, как впрочем, и все мародеры, последние несколько нет. Была…, теперь же здание представляло собой жалкое напоминание о былой красоте и элегантности. А думать о том, что стало с ее собственной спальней, блондинка даже не хотела, чего уж лишний раз портить себе настроение. И так после перелета немного болела голова, жутко хотелось спать, и глаза слезились от огромного количества пыли вокруг. Да и, что говорить, выглядела девушка не лучшим образом. На ней были обычные джинсы и белая футболка, которая, казалось, была ей чуть велика – рукав с правого плеча немного спадал, была видна лямка черного лифчика. Такая, почти святая простота. Даже каблуки сегодня были чуть ниже обычного, а все по глупым совпадениям и случайностям – в Лос-Анжелесе она сломала каблук у любимой пары мэри-джейнс, а с собой были только какие-то жокейские сапоги на традиционном каблуке в три-четыре сантиметра. И все бы ничего, но дурацкий пуловер из дьюти фри окончательно дополнял картину, но без него Вертиго, наверное, уже бы превратилась в неудачный рабочий эксперимент Бобби Дрейка. Однако от мысленного самобичевание и горя по поводу разрушенного особняка ее оторвал «оживший» Ким. Так смешно было наблюдать как милое личико корейца, с его бешеными глазами и вечным гримасничеством, моментально изменилось. Улыбка канула в лету, место ее тут же заняло что-то недовольное и немного резкое, впрочем «немного» это мягко сказано. Однако через секунду оно снова стало почти прежним, и блондинка тоже ухмыльнулась. Не надо было быть самой умной здесь, что бы видеть отношение Шифратора к Вертиго и его может ревность, может зависть, может просто личную антипатию, может все вместе. Да и не только его, все как заведенные соблюдали какие-то дешевые правила, от чего становилось еще противнее. С нескрываемым безразличием и даже отвращением в глазах и милой улыбкой на лице надо было здороваться, отвечать на бытовые или рабочие вопросы, лишь иногда, так, что бы позабавить свое эго или еще что, переходить на личности. Это было нормально, это было привычно, это стало чем-то вроде ритуала - встал, почистил зубы, оделся, презрительно посмотрел на «фаворитку», а Вертиго ненавидела это слово, пожелал доброго утра с нескрываемым презрением в голосе, а дальше как пойдет. Да, может, она сама виновата, как там говорят, «относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе», да? Смешная шутка, не правда ли… Для бывшей дикарки, для девушки которая была никем, а скорее даже ничем, уже отсутствовали какие-либо заповеди. Она презирала вокруг почти всех и все, потому что у них была настоящая жизнь. Может у кого-то неудачная, неудавшаяся, но люди сами виноваты. У нее же не было ничего – она не знала своего имени, не знала своего настоящего возраста, потому что не знала, сколько прожила до того как из нее сделали человека. Глупо, но выдумывать псевдонимы и фальшивые данные не было желания. Нет, конечно, у нее были документы – права, различные страховки и документы на собственность, паспорт, в конце концов, кредитки. Но это была не она, это был другой человек. Это была неизвестная и не знакомая ей молодая женщина тридцати шести лет. Милла Александра Эборн, жительница Манхеттена, безработная. Вот все, что она знала о «себе» и более ничего выдумывать не хотела. Но это имя было для нее мертво, она не откликалась на него, мало кто знал ее как Миллу, только, пожалуй нотариус, адвокат, парикмахер и еще несколько людей из сферы услуг. Ее жизнь была тут, в этом особняке. Она была предана Эссексу, потому что он подарил ей эту жизнь. Если бы не Злыдень, Вертиго бы так и осталась дикаркой, пускай и обезображенной интеллектом и сверхчеловеческими способностями. Она не была готова жить в этом мире, она боялась, несмотря на все приключения со своими «собратьями» и даже какие-то стычки с икс-менами. Она не знала, почему Натаниэль сделал ее своей любимицей, нет, называть себя фавориткой она никогда не хотела и никогда не будет. У него было бесчисленное количество экспериментов, однако не одна Вертиго удивлялась этой его маленькой постоянности. Хотя нет, в последние годы она перестала каждое утро просыпаться и думать, не выгонят ли ее сегодня или не разделит, наконец Натаниэль ее душу с прекрасным телом. Просто надоело. Надоело проживать каждый день как последний, надоело бояться. И знаете, стало легче. Ей не нужна была свобода, что бы получать удовольствие от жизни, ей не нужно было счастья и уверенности в завтрашнем дне, что бы насладится сегодняшним. Она просто перестала думать о «завтра», отдавая предпочтение «ближайшим пару минут». Но вокруг никто этого не понимал, не хотел понимать или делали вид, что не понимают. Снова такая забавная игра. Зато у каждого были свои отговорки, вот Ким, например - такой преданный, такой самозабвенный, с таким обожанием глядящий на Эссекса и с такой ненавистью на нее. Ведь она почти ничего не делает, наверное думал он, так какого черта она тут забыла. То же было написано на лице остальных – Стефена, Крида, да кого угодно, даже мадам Жорж, хотя о мыслях этой мадам Вертиго даже не догадывалась, но «автоматом» причисляла ее к остальным, - у всех одно и тоже, только немного в разных формах. Плевать, пусть думают что хотят, вот в чем убеждала себя блондинка раньше. Она тоже думала что хотела и говорила что хотела. Раньше, да, было страшно, что Натаниэль может прогнать ее за любое не правильное слово, но он как будто не видел и не слышал, а теперь она и думать забыла о том, что может делать что-то неправильное. Просто какой-то механизм в ее голове отказал, какой-то отдел головного мозга внезапно перестал работать. Тот, который отвечает за здравый смысл. Но сейчас ничего сказать Скрэмблеру Вертиго не успела. Блондинка, ожидавшая аудиенции решила внести свою лепту и свой вклад в разговор. Ее тонкая ручка быстро улеглась на плечо Вертиго, а голос ее прозвучал прямо над ухом, от чего голубоглазую передернуло. – Сомневаюсь, что это день открытых дверей, иначе, милая, ты бы тут ой как давно присутствовала. Да, похоже, брюнетка тебя обскакала, сладкая, иначе сейчас ты была бы подле своего хозяина, а не в нашей милой компании, - и тут же, как эхо, словами Кима – На что спорим, что это новая фаворитка мистера Эссекса? Знаю-знаю, что и говорить, не слишком хорошо для тебя, дорогуша, но что поделать… все течет, все меняется. И правда, мимо них буквально как вихря пронеслась странная, любопытнейшая пара – Стефен с чем-то, напоминающим человека. Жалкое зрелище. Девчонка, а это, кажется, было «нечто» женского пола, - в вещах Мадлен?! – тут же негодующе про себя заметила Вертиго, которое как нельзя лучше демонстрировало наглядное значение слова «фрик». Но то, что почувствовала относительно этого блондинка, не было похоже на ревность, как она могла ревновать Натаниэля, ей это было просто «не положено». Конечно, уязвленное самолюбие тут же ожило в ней, однако… она не была любовницей Эссекса, что бы ревновать каждую, кто побывал в его постели или на операционном столе. Она не была влюбленной в него безмозглой куклой, готовой выполнять любые прихоти хозяина, лишь бы он от нее не избавился, как, впрочем, вполне не безосновательно считали окружающие. Но это было их личными проблемами, Вертиго не особо распространялась своим мнение по этому поводу. А ненавидь она каждую, кто проходил через Злыдня и никаких нервов не хватит да и к чему все это… Они уходят, вот как сейчас, а она возвращается и остается. - Действительно, мисс Вингард, обскакала… на пути к выходу отсюда. Или я ошибаюсь? Сколько меня не было… неделю, может две. А ее уже вышвырнули отсюда. Да она определенно превзошла меня по всем параметрам. Как жаль, что мистер Гиллори не оставил нам возможности познакомиться. – Вертиго мило улыбаясь, посмотрела на молодую блондинку, еще просто девочку. Какого черта она лезет, голубоглазая не очень понимала и даже не хотела вникать, однако когда губы незнакомки коснулись ее шеи, все же пришлось обратить внимание. Вертиго медленно повернула голову к девушке и изучающим взглядом посмотрела на новоприобретенную собеседницу. Сказать, что ее спесь и желание поразвлекаться как-то задели было бы глупо, сколько таких молодых и заносчивых уже видела блондинка? Считать не приходилось. Потому она наклонилась к лицу девушке, горячее дыхание ей обжигало ухо, - вам что, так надо знать мое имя, мисс Вингард, что бы приставать ко мне? Не проще прочитать мои мысли? – белые зубки Вертиго сомкнулись и «клацнули» едва не отхватив кусочек мочки, но девчонка уже сама отдернулась. Точнее ее отозвали. Видимо в дверях появилась старшая сестричка. Голубоглазая лишь улыбнулась еще милее, ожидая пока одна уведет другую отсюда. Шутка начинала уже надоедать. – Что вы, что вы, всегда рада буду составить девочке компанию, - сказала блондинка и чуть ли не помахала сестрам ручкой вслед. Интересно, что детишки Вингарда тут забыли, неужели двум молодым телепаткам настолько нечем себя занять и настолько хочется загубить свою жизнь на благо другому? Впрочем, это было не ее дело, к тому же холл почтил своим присутствием очередной член «старой гвардии». - О, Виктор, ради встречи с тобой готова промолчать хоть целый… час,. – произнесла блондинка чуть ли не на распев, подходя к мохнатому «другу». Нет уж, конечно, друзьями они никогда не были, куда там, мистер Крид всегда относился к большинству, то есть к тем, кто Вертиго не принимал в серьез. Да так было и проще…. Однако странно, что замечания о фаворитке так задело Саблезубого. Что-то в его лице резко переменилось, уж голубоглазая то умела видеть такие нотки. Всякого рода привязанности и прочие незначительные эмоции отражающиеся на лице. В конце концов она была женщиной, к тому же довольно опытной. Сложно было бы не заметить… - Если ты про то, что только что пронеслось по коридору, то по-моему я только что слышала звук отъезжающей машины… - все так же, с чуть-чуть наигранным, но в какой-то степени вполне оправданным безразличием в голосе сказала Вертиго. Девчонки нет, а значит о чем беспокоиться, хотя волнение даже Крида по поводу подростка непонятного вида и происхождения настораживало. Но не настолько, что бы уделять этому такое внимание. Ответить Саблезуб не соизволил, важные звонки просто не давали покоя, и он удалился в подвал. Однако держать обещания было не в привычках голубоглазой. – Если я в чем-то не так умна, как вы, то это, Виктор, не значит, что в остальном я точно так же глупа, – сказала блондинка ему в след. Не дурак ведь, поймет о чем она.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума