Безумие измеряется способностью идти вразрез с требованиями общества. Каждый из тех, кто не включал их в свою систему координат, знал это, наслаждаясь этой властью подобно алхимику, завороженному собственной властью над законами природы. Быть может, у людей, подобных Стефену Гиллори, не было возможности превращать простые, неблагородные металлы в золото, однако доступное им могущество превосходило самые смелые мечты средневековых схоластов, погруженных в книжную пыль или окруженных склянками, наполненными волшебными жидкостями. Способность видеть этот мир совершенно в ином свете, отмечая каждую выдающуюся черточку бытия, словно пародист, украшающий ровный лист бумаги все новыми штрихами в насмешку над самой природой. Наблюдать, фиксируя каждую складку на ровной поверхности жизни, смеяться над убогой логикой, правящей ею… Без злобы, без фанатизма, как часто изображают безумцев в дешевых триллерах, просто спокойным взором открывать новые грани существования. Болезненная самоуверенность и презрение к соседям по планете, быть может, и не столь карикатурно-отвратительных, как это рисует себе разум безумца, делают свое дело, и когда отчужденный встречается с непозволительным пренебрежением мироздания к своей персоне, буря ненависти в один миг проносится в его душе, и уже не имеют значения те нормы, за которые он из последних сил цеплялся в надежде сохранить перемирие с невольными виновниками разразившегося стихийного бедствия. Вновь поднимаясь по лестнице на второй этаж, Крид вовсе не планировал делать то, что случилось двумя минутами позже, а единственным его планом, таким простым и, пожалуй, слишком безобидным для безумца было лишь объяснить мистеру Гиллори всю суть его опасного соседства с отцом Лэйрин, еще не знающим о существовании дочери… Как бы там ни было, непутевый папаша и не узнает об этом ничего, пока его дочь не перейдет в собственность Грейдона. Возможно, он не будет знать этого и после… Если только главе FOH не захочется поразвлечься, наблюдая за кровавой битвой росомахи и змеи, ядовитой гадюки, отравляющей мысли Крида постоянным страхом за сохранность главной тайны его жизни. Вот он уже у двери, занес руку, чтобы постучаться в логово повелителя страха… Однако тут же застыл на месте, словно преобразившись в безжизненную каменную форму под давлением последнего вызова этого мира, на который не суждено было ответить взрывом ярости. Да... Давай, закончи это. Прямо здесь и сейчас. Тихий смех, звучащий насмешкой для ушей убийцы в номере и предзнаменованием для убийцы за дверью. Ее голос. Лэйрин? Эвелин?
- Ты напоминаешь мне одну девушку, которую я знал семь лет назад, - холодно улыбнулся он в ответ на невинную на первый взгляд фразу - наивную попытку какой-то девчонки манипулировать им, знавшим все тонкости этого дела. – Такая же самоуверенная, но теряющая весь свой запал при малейшем сопротивлении неизбежности. Глупое существо, которое предало меня ради придуманной ею же любви и желания развеять свою скуку… Его голос повысился, приобретая металлический оттенок, бивший по барабанным перепонкам, проникающий в глубины человеческой сути и наполнявший сознание ужасом перед тем, о чем уже можно было догадаться. Но она отчего-то медлила, широко раскрытыми как крылья бабочки глазами встречая его взгляд, уже горящий неистовством, дьявольской злобой, смешанной с отчаянием… - Тебе было скучно со мной, не так ли, Эвелин? Поэтому ты упорно рвалась к свету, чтобы вырваться из тесной, липкой паутины моей защиты? Ты ведь не знала, что твой свет окажется пламенем свечки? – дрожащие пальцы рук, все черты лица заострились, придав ему в полутьме зловещий демонический облик. От неожиданности девушка отступила на пару шагов назад, не пытаясь убежать или сопротивляться… просто смятение чувств и ничего более. Но Крид не собирался давать ей ни единого шанса. Перехватив ее руки, он сдавил их вместе крепкой хваткой и, невзирая на попытку вырваться, прижал к стене, теперь глядя ей прямо в лицо. Но и сам он уже не осознавал, что с ним происходит… перед ним – Эвелин Симпсон. Его бывшая собственность. - Каково было подохнуть в гребанной конуре, в обществе прочих отбросов общества, за убийство спецагента? Но кажется, меня ввели в заблуждение… Ты жива. Невероятно, - Грейдон рассмеялся, тем не менее, даже не пытаясь ослаблять хватку. – Вернулась с того света или мне лучше убить моего информатора? Новый взрыв смеха – ведь ситуация отдавала старомодной «черной» комедией с ожившими покойниками и спятившим дворецким в дорогом смокинге, - и вдруг безумный маятник замедляет свой непрерывный ход. Прозрение. Перед ним не Эвелин, которой уже давно нет в живых, а обычная малолетняя шлюха. Пусть и чертовски привлекательная, но не имеющая ни малейшего представления о том, что из себя представляет Грейдон Крид – что имела неудовольствие узнать Эвелин. Короткий, но мощный удар в челюсть. Какой смысл возиться с той, кому платят за любовь? - Я ведь любил тебя, - тихо произнес Грейдон, глядя на нее обманчиво безразличным взором. Эвелин была мертва, оставалось только смириться с этим, навсегда забыв ее имя, настойчивым эхом преследовавшее его всю жизнь. Эта чертова куртизанка, конечно, была похожа на нее не более, чем один человек похож на другого… Но раз они на сцене, почему бы не сыграть принятые на себя роли? Пиджак полетел в сторону: человек медленно избавлялся от себя самого – то, что видели окружающие, оставляя лишь блеклую тень – то, чем был он сам… – А ты решила растоптать меня. – Еще пара шагов к ней, беспомощно растянувшейся на поверхности пола, словно ожидавшей своей неотвратимой участи, того, что сопровождало девушку всю ее жизнь. - Не вышло…
Непредвиденная ситуация. Непозволительное пренебрежение мироздания к его персоне. Буря ненависти в душе. Первым выстрелом из пистолета Крид снес стандартный, до омерзения усредненный, гостиничный замок, в следующую же секунду ввалившись в номер и направив пистолет в сторону кровати. Лица партнера не было видно, но полуобнаженная девушка, покоящаяся на ложе, была слишком хорошо ему знакома. Лэйрин? Эвелин? - Ты закончил, Стефен? – на удивление холодный голос. Не бьющий прохладой утра ранней зимы, а обжигающий до костей, рвущий все внутри от боли голос. Металлический голос Грейдона Крида, безжалостного политика, который хотел бы продать весь мир в обмен на долгожданную месть. Алкоголь в крови словно испарился вместе с беспокойством о последствиях, оставив после себя удивительную трезвость, словно и не было несколько минут назад этих судорожных попыток утопить себя в каждом новом бокале виски. Финальный кадр, предвестник скорой развязки. В его ли пользу? Был только один способ это выяснить…
Заявка: просто стрелять в спину Стефену, пока не кончится вся обойма. Исход – по решению мастера.
Непредвиденные ситуации. Они, как сегда, бывают как нельзя ни кстати, но зато всегда бывают не обычными, и иногда, даже полезными. Была ли полезна эта ситуация, или нет, сказать было. Было ли хорошо, что Крид ворвался в номер с пистолтом, или нет, нельзя было сказать. Можно было сказать только одно - мы смертые, так что пора избавить горе убийцу от его пушки. И желательно побыстрее, пока он кого-нибудь не заметил. Услышав первый выстрел, Стефен мигом перевёл взгялд к выбиваемой двери, и сразу понял, что кто-то решил помешать им. Такая банальная до слёз ситуация, такая обычная, такая знакомая по прошлому. И поэтому Стефен сразу перекатился вместе с девушкой в противоположную сторону от стеляющего, и они оба упали на пол. - Надо же. А я думал, что ты так и будешь ходить за своими лакеями. Значит мозги у тебя всё таки есть. - съехидничал Стефен.
Заявка: 1) Кинуть нож в сторону Грейдона. (попадание на усмотрение мастера) 2) Встать, и набросится на Крида, попутно выбив пушку из его рук.
Прогремел громкий выстрел... Сначала один, за ним второй, третий... Наверное, Стефена могло спасти только то, что Грейдон Крид находился на данный момент не в самом трезвом состоянии, следовательно, и концентрация страдала. Он стрелял пока не кончилась вся обойма, и даже если бы мужчина, являлся своершенно отвратительным стрелком (но на самом деле это было совершенно не так), то всё равно, хоть одна пуля поразила бы цель. Последние два выстрела попали точно в руку Гиллори, одна - в плечо, другая чуть ниже, когда рука Грейдона чуть дрогнула, и прицел сместился влево. Но и "жертва" не собиралась оставаться в бездействии. В сторону мистера Крида полетел нож, но тоже не достиг цели. Дело в том, что рука, которой молодой человек и собирался метнуть орудие, только что оказалась повреждена, причём дважды, и сильная боль просто не позволила сделать точный бросок. Однако, ярость придавала сил, и сорвавшись с места, Гиллори сбил своего врага с ног, попутно выбив пистолет из рук. Только там всё равно больше не было патронов.
Звезда и смерть. Яркое и недосягаемое, холодное и мистически притягательное, такое одинокое сияние на ночном горизонте. Настанет утро, горизонт окрасится живыми цветами рассвета, а сияние это неизбежно погаснет, умерев в обжигающих солнечных лучах, превратившись в прах, в звездную пыль и развеявшись по ветру... Лэй была готова к смерти, пожалуй, как никогда прежде. Она больше не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы жить, дышать, чувствовать. Она больше не хотела. Ничего… Просто закрыла глаза, в какой-то последний миг отказавшись смотреть в глаза убийце, вновь выпадая из настоящего момента, где уже окровавленный кухонный нож давил на горло, готовый в любой миг резко скользнуть в сторону, на сей раз ознаменовав конец. Сейчас. И уже навсегда…
…Ночь, грязная улица, пыльные фонари, которые не зажигались уже не один год… По улице медленно идет одинокая фигурка, издалека напоминающая призрачную тень, существо не материальное. Лэй уже давно потеряла счет дням, числам, времени. Она понятия не имела, в каком городе сейчас находится. Где-то в Германии… Кельн, Мюнхен, Франкфурт, Дрезден, Берлин… Сегодня ее занесло в столицу. Сияя днем парадными фасадами зданий и вылизанными проспектами, ночью город являл свое истинное лицо – уставшее, искаженное, больное. Ночью все города одинаковы, именно такими их видела и она, изо дня в день – одно и тоже, менялись лишь названия, но, увы, не суть. Ей было холодно, зима в этот год вообще выдалась на редкость холодной, и Лэй шла, завернувшись в легкий плащик, думая только о том, что неплохо было бы уже на пути попасться какому-нибудь круглосуточному супермаркету, где она могла бы хоть чуточку согреться, а, если повезет, даже стащить что-нибудь на ужин. Темная улочка, тусклый свет в окнах домов, за которыми скрывались дешевые квартиры с голыми стенами, слабо ощущаемый, доносящийся из какой-то подворотни смрад разложения - постороннему наблюдателю, постоянному клиенту пятизвездочных отелей во всех странах мира, курортному Фигаро, непостоянному и уставшему от скуки богатой жизни весь этот продутый затхлой мерзостью мир мог показаться лишь засаленной страницей, вырванной из огромной книги жизни... ему, одному из немногих, ничего не стоило просто пролистать этот запыленный фолиант, однако обреченные, в эту ночь скитавшиеся подобно ей по грязным улочкам, было не суждено проникнуть в каждую из глав. Одинокий автомобиль, казалось, идеально вписался в этот мир - дорогой, но неброский, чьи достоинства могли быть замечены лишь наметанным взглядом автолюбителя, он замедлил ход, поравнявшись с девушкой и теперь шел уже на одной с ней скорости. Сквозь его тонированные стекла человек, сидевший на заднем сиденье, окинул Лэйрин оценивающим взглядом, некоторое время медлил, словно не решаясь на что-то для него не привычное... а затем стекло медленно поползло вниз, открыв вид на обитый черной кожей салон на заднем плане. Его лицо все еще сохраняло какую-то непонятную задумчивость, но спустя мгновение, он, будто отогнав от себя злую мысль, преследующую его подобно оводу, он обратил вопрошающий, немного усталый взгляд на идущую девушку: - Ты говоришь по-английски? - она была непохожа на местных обитателей, что-то слишком знакомое сквозило во всем ее облике. Уловив беззвучный ответ, который он словно предугадал шестым чувством, человек в автомобиле продолжил уже более уверенным тоном, а машина тихо застыла на месте. Слабая улыбка, протянувшаяся по его бледному лицу... он был похож на типичного трудоголика, работягу-холостяка, которого некому было ждать дома, отчаявшегося и потому решившего найти успокоение за умеренную плату в объятиях уличной девчонки. Снова его голос, немного вкрадчивый и вместе с тем уставший: - Садись. Сегодняшняя ночь - не из теплых... Задняя дверь открылась, а мужчина потеснился, передвинувшись вглубь на удивление широкого салона. В тень... Такого подарка судьбы она и ожидать не могла, а потому в ответ быстренько натянула на лицо самую загадочную улыбку и, распрямив плечи быстро, но, не теряя своей кошачьей грации, подошла к автомобилю. Оперевшись рукой о капот, Лэй изящно выгнула спинку, сверля незнакомца взглядом, совсем не подобающим ее положению. Ее темные глаза светились каким-то тихим достоинством, может даже с капелькой иронии и презрения, словно она вовсе не докатилась до такой жизни в силу не зависящих от ее воли обстоятельств, а сама сознательно, по одной ей понятной извращенной прихоти выбрала свой путь, сделав его именно таким. Секунду она вглядывалась в темноту салона авто, чуть прищурившись, смотрела на него оценивающе и видела насквозь. Девушка отметила про себя, что этот человек богат, и сегодня она непременно получит денег достаточно для того, чтобы сытой неделю прожить в каком-нибудь мотеле и не делить свою постель ни с кем. Она видела его легкое замешательство, будто он вдруг решился на то, чего раньше не делал, и это даже позабавило ее. Впрочем, показывать свои мысли было бы верхом глупости, потому девушка присела на краешек сиденья, изящно закинув ногу на ногу, наполовину забравшись в машину. Приятный запах дорогой кожи в салоне, еще более приятная тишина и тепло. Ей бы сейчас свернуться клубочком, как котенку, прямо здесь на сидении и уснуть. Только бы никто не трогал… - А здесь тепло. Мне нравится… - промурлыкала Лэй, прикрыв глаза, будто наслаждаясь обстановкой сдержанной лаконичной роскоши, но в самом деле лишь в который раз разыгрывая хорошо и не раз отрепетированную роль. – А что нравится тебе? Девушка резко взмахнула ресницами и поймала его взгляд, на что и рассчитывала. Отличный прием, всегда проходил на ура. Люди теряются от этого, она знала, ведь люди так предсказуемы, что даже становилось скучно до отвращения. Одни и те же мысли, одни слова, действия, желания…
Лэй не слышала первого выстрела, раздробившего дверной замок, не видела на лице Стефена этой улыбки, лишенной прежнего сходства со зловещим оскалом хищника, не заметила, как лезвие перестало давить на шею, причиняя боль, которой девушка, впрочем, тоже давно не замечала. Или просто привыкла? А, может там, внутри собственной памяти крылось кое-что побольнее? Просто в какой-то момент в мозг стукнуло осознание почти нежного прикосновения к ее губам, возвращая Лэй в реальный мир из вселенной собственных словно близнецы похожих один на другой кошмаров. Девушка медленно открыла глаза… и реальность будто вдруг вновь перестала существовать в привычном ее виде, смешивая прошлое и настоящее в один дикий, опьяняющий и очень горький коктейль, сама собой подсовывая Лэйрин вспыхнувшие яркими красками воспоминания о том, что случилось дальше… тогда, очень давно, шесть лет назад в холодном Берлине. Как будто вернувшийся из серого небытия призрак, вдруг материализовался здесь. С таким же безжалостным лицом, ледяным пламенем в глазах и пистолетом в руке. Лэй увидела его ровно за долю секунды до того, как раздался второй выстрел. Может, именно в ее расширившихся зрачках Стефен и увидел отражение стреляющего уже убийцы и только потому избежал смерти отделавшись ранением.
…Дверь захлопнулась, и мужчина каким-то неестественным, отчужденным голосом приказал водителю ехать дальше. Самого водителя, впрочем, не было видно. Тем временем, владелец автомобиля продолжал хранить несколько рассеянный вид, то ли одолеваемый еще не выброшенными на периферию сознания будничными проблемами, то ли продолжающий вести диалог с самим собой, питая какие-то сомнения по поводу принятого решения... На секунду встретившись с яркими, завораживающими, будто светившими из самого разящего небытия, глазами незнакомки, он сделал над собой усилие, оторвавшись от них, будто опасаясь утонуть в их безграничной полноте, притягивающей и отталкивающей одновременно. - Моя имя Грейдон, - как будто не слыша заданного вопроса произнес он ровным тоном, не отрываясь глядя в одну точку. - Необычное имя, которое мне дали мои родители - единственное, что досталось мне от них. Этот город могу бы стать живым памятником, ведь я был зачат здесь, в Берлине... возможно, на какой-нибудь из этих мерзких улочек, где они... Слабый, но ясно прозвучавший в тиши, прерываемой лишь мягким урчанием мотора, надрыв в его голосе был способен вселить чувство тревоги в любого, кто мог стать невольным свидетелем этой сцены. Но не ее… Для Лэй все слова были не более чем бессмысленными пассами, призванными отвлечь внимание. Этот человек смахивал на надорвавшегося морально трудоголика, переставшего чувствовать саму жизнь, и потому его было даже чуточку жаль. Машина остановилась, они вышли, поднялись по лестнице. Лэй поймала себя на мысли, что ей безумно, больше всего на свете сейчас хочется спать, но показывать этого было ни в коем случае. Он ничего больше не говорил, а она слишком устала, чтобы тратить остатки сил еще и на болтовню, когда таких трудов стоило преодолеть соблазн свернуться где-нибудь тут на коврике и уснуть. Грейдон повернул ключ в замке, и они зашли. Он вновь повернулся к ней, ища своими глазами ее взгляд, но теперь выражение его лица вдруг кардинально изменилось, явив отражение того, что девушка вряд ли могла ожидать от незнакомца, производившего впечатление солидной безобидности. Две бездонных пропасти, в глубине которых таилось что-то страшное, готовое наброситься на случайную спутницу, разорвав ее одним жаром своей ненависти... Смертельная угроза со злобной ухмылкой на лице. - Ты напоминаешь мне одну девушку, которую я знал семь лет назад… Резкий удар, неожиданно сильный, соленый вкус крови во рту, который она ощутила. И ненависть, ненависть, ненависть… - … Я ведь любил тебя. А ты решила растоптать меня. Не вышло… Какая разница, что он принимал ее уже не за ту девчонку, кем она на самом деле была, а за призрака из своего прошлого? Давящее чувство липкого страха перед надвигающимся безумием. А после - только безразличие… Тогда, шесть лет назад она, казалось, навсегда потеряла такое чувство, как жалость. К людям, к себе…
Вновь очнулась она уже, оказавшись на полу. Когда, как? На лице, на груди – кровь. Ее собственная, Стефена… На полу все тот же кухонный нож, все еще перепачканный ее кровью. Рука сама дотянулась до рукояти и сжала ее стальными тисками, в пустых от жизни глазах загорелось темное зловещее пламя. Девушка возвышалась над сцепившимися на полу фигурами, словно выбирая кому их них нанести смертельный удар первым. Стефен, Грейдон… Можно было просто ударить наугад, потом еще и еще, пока пол не покроется кровью, горячей и липкой, которая будет медленно остывать, смывая хотя бы часть грязи с ее памяти…
Заявка: отшвырнуть Стефена за шкирку подальше с сторону, не заботясь о мягком приземлении для него; и резко подняв Крида на ноги, придавить Грейдона к стене, приставив к горлу нож.
Логана уже не удивляло практически ничего. И то, что парень в мокрой одежде творил со стихией то что ему заблагорассудилось прямо в городе, средь бела дня, и то, что он упрямо отказывался останавливаться. Хотя какое ему, Росомахе, до этого дело? Он шел себе мимо, хоть раз в жизни никого не трогая, и вот снова что-то прервало всю спокойную, холодную осеннюю обстановку. Логану сначала даже показалось издалека, что какой-то неудачник решил покончить с жизнью и кинуться с причала в воду. Тогда его положительная сторона, стремящаяся "делать добро", -черт бы её побрал-, приказала двигаться к этому несчастному. И что? Парень всем своим видом давал понять что у него все офигенно и ему плевать на все с высокой колокольни, несмотря на жалкий мокрый вид и невероятно грустные, задумчивые глаза...
Тогда Росомаха, с абсолютно равнодушным лицом, но пытаясь изобразить заботливый тон, однако говоря полную чушь чисто по инерции, с расстановкой и доброжелательностью, которой его пытались научить люди-икс, произнес, глядя на воду, представляя что плавать в ней сейчас довольно мерзко, даже если жизнь кажется ещё противней: - Не...стоит... Невероятно острый слух никогда не подводил мутанта. Звуковые волны от выстрелов Логану удалось различить среди прочих звуков улицы, несмотря на отдаленность отеля от того места, где они стояли, и то, что выстрелы произошли явно не на первом этаже. Логан четко слышал каждый из выстрелов, их было больше чем пять или даже десять, а это уже не нормально. Мутант слегка по-животному, повел ухом. Он пойдет в отель, но не бросать же парня – не то точно кинется. Мысль о том, что тот мог пригодиться в отеле, что бы там не происходило, настигла Логана уже после того, как он вцепился Вотерингу в плечо мертвой хваткой и потащил того в сторону отеля, предупредив. - Не возникай! На это нет времени...
Все манипуляции, задуманные Аш пришли в действие. И откуда в хрупкой девушке столько силы? А силы там явно была немалая, если ей удалось куда подальше отбросить Стефена, и тут же приняться за Грейдона, придавив его к стене и приставив к горлу нож. Безусловно, даже в нетрезвом состоянии мужчина был сильнее девушки, только Ашен была не совсем обычной девушкой, и всё-таки какое-никакое, но холодное оружие было в её руках, а не в руках мистера Крида.
Удивительно, как взгляд может быть одновременно прожигающим, переполненным ядовитой яростью и холодным, пустым, лишенным жизни. Может, также как жестокость чаще всего бывает лишена всякого смысла, хотя и называется высокопарными словами вроде таких как «возмездие», «справедливость» и сотни других. Каким-то шестым чувством девушка ощущала сейчас, что Стефен не посмеет помешать ей, чтобы сохранить за собой хотя бы шанс не стать следующим. Сейчас же недавний убийца и его жертва вдруг поменялись местами, и вот уже не Грейдон Крид делал контрольный выстрел в лоб хрупкой девушке, у которой в груди уже застряла не одна автоматная обойма его солдат, а она прижимала к его горлу острое лезвие. Но единственное сходство осталось неизменным – обреченное безразличие в ее глазах. Оно было таким пугающим там, в клубе, холодной бездной в расширенных зрачках, когда она изящно разведя руки в стороны сама отдала приказ его солдатам «Стреляйте…», точно таким же оно было и сейчас, когда от убийства ее отделяло одно короткое движение руки. Власть? Безусловно, так… Но Ашен она никак не льстила, не доставляла злорадного садистского удовольствия, не согревала. Сейчас она могла требовать от Грейдона чего угодно со стопроцентной гарантией это получить, но вся загвоздка была в том, что ей уже ничего в этом мире не было нужно, даже сама жизнь потеряла всякий смысл - а потому она просто стояла, сильнее прижимая мужчину ножом к стене… Просто медленно, но неотвратимо вдавливала лезвие ему в горло, грозя в конце концов его перерезать, неотрывно глядя прямо в глаза но без тени малейшей улыбки на лице.
- Ты опоздал к окончанию торгов на этот раз. Совсем немного, всего на пару дней. – холодно заметила Лэй медленно сдвинув руку с зажатым в ней ножом на несколько сантиметров в сторону, оставляя на коже Грейдона неглубокий пока тонкий порез, тут же начавший понемногу сочиться кровью, - Эта вещица теперь навсегда снята с аукциона… - она говорила о себе с таким поразительным безразличием, будто речь шла о какой-то фарфоровой безделушке, а не о ней самой. – Забавная игрушка, правда? Вдруг взяла и начала играть по своим правилам. – с этими словами девушка чуть сильнее вдавила лезвие в порез, глубже едва ли чем на миллиметр, что не грозило пока Грейдону смертью, но вместе с тем причиняло нестерпимую боль. Уж Лэй то это точно знала. И, тем не менее, это по-прежнему никак не было сопряжено с садистским желанием причинить боль либо же со стремлением отомстить за боль, причиненную ей когда-то им и всеми другими.- Знаешь, а зря ты меня не добил тогда в Берлине, и потом в клубе… - девушка краем глаза заметила, как в глубине зрачков Грейдона на миг мелькнуло что-то животное, первобытное. Страх… Но она вовсе не хотела сейчас убивать, вернее, она вообще ничего уже не хотела. Напротив, девушка подняла другую руку и свободной ладонью мягко, задумчиво провела Криду по щеке. Совершенно непонятно было, сошла ли она окончательно с ума или просто издевается сейчас над жертвой, но прикосновение это, без всякого сомнения, должно было внушать ужас даже больший, нежели острие ножа. – Я ведь совсем не против. – неожиданно произнесла она прежним неменяющимся ровным тоном и понизила голос до шепота, однако слышимого в звенящей тишине гостиничного номера подобно грому, - Хочешь, я сама объясню тебе, как?..
Казалось, этому сумасшедшему пугающему, жуткому монологу не будет конца, но девушка вдруг замолчала, так резко и неожиданно, будто тишина вдруг взорвалась. В холодном, пустом безразличии ее темных глаз появился намек на вопросительное выражение, Лэй в самом деле ждала сейчас его ответа.
Выйдя из дома Эссекса, Крид не долго думая, одолжил уже кем-то любезно открытую машину Мадлен, у которой к тому же ключ оказался вставленным в зажигание. Не иначе, Марго собиралась на ней увезти Лилит куда-нибудь подальше отсюда. Благородные побуждения, несомненно… Виктор тихо усмехнулся. Оказавшись здесь, Маргарите еще многое предстоит понять, многое сломать в себе, выстроив новую неприступную крепость на собственных костях, и многому научиться. Например, тому, что здесь ничего и никогда не делается без приказа хозяина, вне зависимости от того произнесен ли приказ металлическим голосом Синистера или вкрадчивым но от того не менее властным тоном Натаниэля. Виктор снова был один. Ничего, он давно привык и считал в какой-то мере что так даже проще. Во всяком случае не нужно оборачиваться назад, хотя присутствие Шифратора, безусловно могло бы не только скрасить минуты мучительного ожидания, пока он приближался к цели, но и существенно помочь… ровно как и помешать. Непредсказуемость корейца поражала и в то же время делала его невероятно опасным противником. Всю дорогу он прокручивал вновь и вновь различные варианты возможного развития событий, дополняя на ходу строящийся в голове план новыми деталями и приходя к выводу, что лучшей тактикой будет стремительность, а главным козырем – эффект неожиданности. Безусловно, после всей массы сказанных в гостиной им и Натаниэлем гневных фраз в адрес друг друга и напряженное молчание в минуты, когда Стефен покидал его дом, Гиллори ни как не мог ожидать, что Натан рискнет потерять Ашен, предоставив ее хоть на минуту в руки Крида.
[Набережная залива около отеля]
Остановив автомобиль на обочине, Крид первым делом, прежде чем выйти, проверил пистолет. В магазине не хватало всего двух патронов, а значит, оставшихся было более чем достаточно даже при условии того, что Стефен там с Лэй, возможно, не один. Виктор вдруг вздохнул и помедлил еще несколько секунд. Там, рядом с серым кардиналом - он это чувствовал наверняка – был Грейдон. Грейдон Крид… Отвратительный лицемер и подонок, человек, ненавидящий его, Виктора, всеми фибрами своей продажной душонки, ошибка природы… но все-таки его единственный сын. Что-то в нем едва уловимо заколебалось - а сможет ли он убить его? А должен ли?.. Старательно отогнав от себя тяжелые мысли, Крид резко выдернул ключ из зажигания, упрятал пистолет в карман плаща и вышел из машины, громко хлопнув дверцей. Серый странно бушевавший океан, серый песок, серое небо на горизонте. Перед тем как перейти шоссе Виктор на минуту так глубоко погрузился в свои мысли, что не обратил внимания и на то, как в ноздри ударил знакомый запах, который он никогда бы ни с чем не смог спутать – запах его врага. Теперь врага… Зато из ступора его почти мгновенно вывел звук ничуть не менее знакомого резкого прокуренного еще в юности голоса: «Не возникай! На это нет времени...» Среагировав мгновенно, могучая фигура Крида развернулась, преграждая дорогу только что произнесшему эти слова и тому, кого он с остервенением волок за собой. И тут его настигло странное двойное чувство удивления и понимания – понимания того, от чего вдруг взбесилась вода в заливе и удивления от того, что Лекс Сентклер тут делает да еще и в столь жалком виде, когда логичнее всего ему было бы сейчас оказаться в гостиной Натаниэля, изрядно сейчас напоминавшей серпентарий. - Логан, дружище… - ехидно протянул Саблезубый, нависая над Росомахой, - Куда это ты тащишь нашего паренька, коротышка? – Виктор ухмыльнулся, зная, что задел Росомаху за живое, после чего перевел взгляд на Вотера и рявкнул куда более грубо. – Это еще что за черт!? Дипломатическая встреча с недотепами Ксавьера на нейтральной территории, насколько мне известно, в ближайшие планы мистера Эссекса не входила. Но раз уж ты здесь, поможешь мне кое в чем. Виктор вновь усмехнулся, уже представляя, как Лекс устраивает Стефену жестокую пытку обезвоживанием… или заставляет захлебнуться прямо на полу гостиничного номера, заполняя легкие беспомощного против стихии серого кардинала водой, конденсированной из влажности морского воздуха.
События двигались даже слишком быстро, но Грейдона уже не трогали ни быстрота реакции Стефена, ни его насмешки, ни самоуверенная околесица, которую тот, в полной убежденности, что именно ему принадлежит роль победителя в этой кульминации взаимной ненависти, идущей из далекого прошлого и не угасшей даже после того, как фолиант истории уже давно сдвинул свое существование на несколько роковых страниц. - Поцелуй меня в задницу, Стефен, - коротко парировал Крид тираду старого врага. Меньше всего на свете сейчас он собирался оправдываться перед Гиллори за свои действия, пусть ставшие слишком непредсказуемыми в свете невидимых прожекторов, направивших свое сияние на сцену, где он так долго играл спектакль одного актера… В любом случае, вся его жизнь была доказательством того, насколько порой он превосходил своих противников в интеллектуальном плане. Обширные связи по всей стране, мощные ресурсы, которыми глава FOH мог распоряжаться по своему усмотрению и люди… Люди, их глупость и предсказуемость были его главным достоянием. Возмещение силы, которой у него никогда не было, будь это толпа приверженцев с оружием в руках, продажные политики или агенты спецслужб – все ниточки вели к одному человеку. Почему он не воспользовался своими возможностями сейчас, когда они были необходимы ему более чем когда-либо еще, оставалось загадкой даже для него самого. Хотя сейчас, овеянный холодной яростью, столь не похожей на ярость его отца – просто смесь готовности с едва вызревавшим чувством выполненного долга и затмевающей разум злости, - он и не задумывался над этим. Одна цель – Стефен Гиллори, бесплотная тень, ставшая на миг тенью его прошлого. Возможно, поэтому Грейдон и не шелохнулся, когда в него полетел нож, упавший в каком-то метре от его ноги. Не обращая на это внимание, он готов был снова жать на курок, но в ответ ему раздался неприятный щелчок, означавший, что держать оружие в руках уже не имело смысла. На лице Крида отразилась усмешка, и он с удовольствием сжал руку в кулак, готовый достойно встретить «старого приятеля», однако тот, в бешенстве бросившись на него, тут же отлетел в сторону, словно отброшенная кукла, искалеченная капризным ребенком. Причиной тому была не реакция Грейдона – он просто не успел вовремя осознать ключевой момент, когда в ожесточенную партию вступило то, чему было не место на игральном столе. Ашен Вагнер, очередной лот аукциона, очередная его собственность, которая из ставки превратилась в самого игрока. Теперь она стояла напротив него, прижав к его шее острое лезвие, причинявшее обжигающую боль. Но куда больнее было ее прикосновение, оставившее несмываемую, но незримую каинову печать на его щеке… Вздрогнув, Крид устремил на девушку взгляд, полный ненависти, смешанной с непереносимым желанием причинить боль. Ей ли, которая была слишком живой для его спокойного существования, «серому кардиналу», чья участь предвещала быть намного более печальной, или самому себе – неважно. Слишком долго он прятался за когортами вооруженных солдат, на публике неизменно и последовательно сохраняя образ, который лелеял в своем сердце каждый патриот, преданно отдававший свою жизнь на заклание его политическим играм… Острие ножа все еще крепко упиралась в его кожу, но Грейдон не собирался ни молить о пощаде, ни вырываться из цепких объятий убийцы. План был иным, не допускающим ни одного резкого движения, но повергающим в прах усилия обоих его врагов, оставшихся в номере. Только краешком сознания он отметил, что охрана гостиницы подозрительно долго не спешит им на помощь, и вновь власть над разумом захватило безумное желание обжечь ее ледяным покровом своей ненависти. - Это ты опоздала, увы… Что-то мне это уже напоминает, - Крид издал смешок, кинув взгляд на лежащего врага, вряд ли уже способного вновь прижать его к стене, угрожая расправой и ставя одно условием за другим. - Умереть без признания, первых полос в газетах и мраморного надгробия с пафосной эпитафией... Совсем по-английски, что называется. Полная безвкусица, - продолжал Грейдон. Главное – оттянуть время, дождавшись, когда ее папаша соизволит оказаться в номере. Простой расчет: с его чутким, по-звериному обостренным слухом, тот не мог не услышать звуки выстрелов, и уж точно не замедлит отреагировать на них должным образом. А веселье, которое начнется вслед за тем, будет достойной наградой за его испорченный вечер. Ты же у нас герой, Логан? - Как насчет твоего отца, Лэйрин? Он тоже был нелепой игрушкой, пока не проявил редкую избирательность, променяв роль главного оружия правительства на бравые ряды старины Ксавье с его миротворцами… как бишь их? Икс-мены? А твой выбор – смерть, так? Ммм… тоже неплохо. Казалось, было невозможным смеяться перед лицом смерти, но вырвавшийся из его груди сумасшедший хохот, от которого нож только сильнее впился в его тело, оставив первые кровавые капли на коже Крида, свидетельствовал об обратном. Это было настоящей вакханалией безумия, прорывающейся сквозь маску, которую он носил столько же, сколько себя помнил. - Что же, ты хочешь в третий раз превратить меня в палача? С удовольствием сделаю это и даже не потребую за это платы в виде головы Виктора, как хотел наш общий знакомый. Но перед тем как продолжишь, скажи мне, что ты не хочешь поближе познакомиться с папашей. Узнать, кто он, чем живет и питается, платит ли алименты за свои предыдущие ошибки… Я ведь еще не говорил тебе, что ты - не единственная из его потомства?
- А мне плевать. - тихо, но уверенно тут же отозвалась Лэй, смутно вспоминая о том, что когда-то, теперь казалось и вовсе в прошлой жизни, где было место каким-то целям и желаниям, она по внушению Виктора сама жаждала разорвать на куски загадочного Росомаху, чьим жетоном Крид не раз махал у нее перед носом. Но не теперь... - Ты многого не понимаешь. Нет... Ты ничего не понимаешь! - в ее глазах на миг вспыхнуло отражение темного пламени и снова скрылось в холодной пустой бездне. - В самом деле веришь, что сейчас я остановлюсь только из-за праздного любопытства полюбоваться мордой какого-нибудь подставного урода, которого ты предоставишь мне на убой в качестве моего папаши? - в безразличном но при этом безжалостном голосе зазвучали угрожающие нотки, а ее ладонь сильнее стиснула рукоять ножа, - Я хорошо запомнила твое имя шесть лет назад, Грейдон. Такое, знаешь ли, трудно забыть! А после Виктор много, очень много говорил мне о Друзьях Человечества... Не трудно было сопоставить факты... - девушка отдернула руку от его лица и многозначительно прикоснулась указательным пальцем к своему лбу. - ...вот здесь. Итак, Грейдон... Грейдон Крид, глава спецназовцев, именующихся Друзьями Человечества... хороши друзья, расстреливающие детей только за то, что они родились немного другими. Или вернее будет сказать, за то что ты не родился таким как они? - Она говорила и говорила, не задумываясь о том, какой глубокий смысл имели эти слова. Просто внутри как будто сорвалась какая-то до предела сжатая пружина, которую никак не остановить пока она не развернется сама. Однако ни в глазах, ни в голосе эмоций не прибавилось, все эмоции остались далеко за спиной в прошлой жизни. - Но это все не моя война... Я просто знаю, как ты размениваешься людьми и наверняка уже решил, кого назначить смертником, ткнув пальцем на него, "назначая" Росомахой. Да если бы у тебя в руках и был настоящий Джеймс Хоулетт... Думаешь, я сорву зло на нем, пополню кладбище еще одним трупом и успокоюсь? Должна тебя разочаровать, во мне и так не осталось ни злости, ни обиды. Ничего не осталось.
Недавно вспыхнувшие глаза как никогда стали походить на черные колодцы, обращенные взглядом внутрь ее души и больше не видевшие ничего перед собой. Память снова подсунула Лэй кошмарную "короткометражку", на сей раз никак не относящуюся далекому прошлому. Но она была ключом к ее последним словам, объясняла, еще раз показывала ей причину этого пугающего безразличия ко всему окружающему, происходящему, к людям, к воспоминаниям, даже собственной жизни. К ней, пожалуй, в первую очередь.
...Комната, заполненная взбесившимися проводами, кровь повсюду... Не ее кровь. И тело, растянутое и сдавленное этими проводами под потолком. Несмотря на боль, на новые и новые удары Натаниэль не отрывал руки от ее головы, интуитивно но умпямо пытаясь достучаться до ее сознания, пытаясь прекратить мучивший ее кошмар любой ценой...
Ни к кому уже не обращаясь, потрясенно, девушка тихо произнесла: - Я ведь могла убить его... Он меня... ненавидит. Именно это стало вдруг важнее всего прочего. "Он меня... ненавидит", казалось, ничего не могло быть ужаснее осознания этих слов, признания их как единственной истины после произнесения вслух - что означало конец. Рядом с этим ужасом, бледнело все и казалось каким-то смешным до абсурда. Какой смысл было рассуждать о том, что Стефен Гиллори или Грейдон Крид - циничные жестокие чудовища, когда истинным монстром, в котором кажется изначально не было ни капли человеческого, здесь являлась она сама. Всегда, везде... Также и сейчас именно в ее руке - нож. Именно она играет с безоружной жертвой по своим правилам, где главным из них является смерть, долгая и мучительная, хотя эта игра даже не приносит ей больше удовольствия. Но нет того, кто бы в эту игру сыграл с ней, не остановившись на середине, сыграл бы до конца. Не замечая, что давит на нож сильнее прежнего, уже не столько разрезая, сколько скорее заставляя Грейдона задыхаться Лэй отсутствующим, безразличным, пустым взглядом уставилась на медленно стекавшие по его коже вниз капельки, затем струйки крови, но словно не видела этого...
Произнеся свои последние слова перед появлением на дороге Крида, Джеймс резко повернул голову к парню, дабы удостовериться, что тот понял. Вернув свой взор с такой же быстротой обратно к отелю, самого отеля Логан не обнаружил. Перед ним вдруг выросла стена стена, заставившая резко остановиться, котора затем оказалась... Саблезубым. Нехватало только крика: «СЮРПРИЗ!» из его уст, настолько это появление было внезапным. Прямо спецэффект. Только явившись ,Крид не побрезговал испустить уже настолько привычный смешок, что тот Джеймс воспринимал уже как должное. Без этого замечания Саблезубый переставал быть самим собой и если бы он не произнес "коротышка" при встрече, то Логан бы точно был уверен что что-то не в порядке...Но всё шло своим чередом, только вот Крид слегка мешал, а обращение «дружище» из его уст звучало слишком омерзительно. Наивно тот полагал, что ему легко удастся забрать парня или задержать Росомаху, который бы с удовольствием ответил чтото вроде "катись к черту". Однако это наверняка привело бы к перепалке, на что ушла бы уйма времени. -Я у тебя его «одолжу»...-как можно мягче, не без иронии, произнес Джеймс, огибая монстра и продвигаясь как можно быстрее к отелю. Думаю тебе хватит ума не пытаться останавливать. Хотя может будешь зрителем...
Сентклер толком ничего не успел сообразить. Похоже, что лекарства, которыми его накачали еще в больнице, наконец, давали о себе знать. Лекс никогда их не принимал. Просто потому, что у него была банальная аллергия на любые лекарства. Даже на обычные витамины. Его организм всячески их отвергал. Вот и сейчас, похоже, они, наконец, начали действовать. У Алекса аллергия проходила не так как у всех. Обычные люди покрывались сыпью или начинали чесаться, а Лекс впадал в некое забытье. При этом он все видел, соображал, даже двигался, но все это происходило в неком тумане. Так и сейчас. Слова Логана прозвучали, казалось на огромном расстоянии от парня, хотя тот стоял рядом. Потом резкий рывок и Вотера уже тащат к отелю. Выстрелов парень, конечно, не мог слышать. Даже будь он в нормальном состоянии. Так же он не мог понять куда и зачем его ведут. Постепенно Сентклер начал возвращаться в нормальный мир. Со временем он научился контролировать проявления этой аллергии и иногда мог заставить свой организм вернуться в нормальное состояние. Но не всегда конечно это срабатывало. Сейчас парню повезло. Сработало. Но он сразу же об этом пожалел. Перед ним и Росомахой вырос как будто из земли Саблезубый. Лекс поднял голову и посмотрел сначала на Виктора, а потом перевел взгляд на Росомаху, который по-прежнему таскал парня за собой. Когда Крид рявкнул, Лекс резко развернулся к нему и вырвал свою руку и можно сказать лап Логана. - А мне плевать, что входило в планы мистера Эссекса, а что нет. Это понятно? – огрызнулся Алекс. Он итак был навзводе. А тут еще Крид со своими нравоучениями и тому подобными вещами. – Интересно. Тебе я должен помочь. Ему тоже пригожусь. Кому еще я могу пригодиться? Полиции? Ксавьеру? Сентклера начинала раздражать такая дележка его собственного тела. Он вообще не собирался идти ни с тем, ни с другим. Вообще с данную минуту было одно желание. Сесть в машину и уехать куда-нибудь далеко. Снять деньги со счета отца и свалить куда-нибудь в Африку, чтобы никто не нашел. Стоп. Деньги, – пронеслось в голове у парня. – Деньги...Деньги... Ашен! Надо ее найти. Он резко вспомнил все, что Мартиник так и не смогла ему вдолбить в голову. Она, конечно, все рассказала, но сам Алекс этого не помнил. Быстро соображать Лекс умел. Этим он и занимался пока Саблезубый и Росомаха проводили словесные баталии Аля «Кто кого обиднее обзовет». Наконец, Сентклер пришел к выводу, что с Кридом ему будет проще найти Лей. А, следовательно, Росомаха автоматически из нейтрального лица превратился во врага. Все логично.
Неожиданное появление Грейдона конечно же радовало. Он оказался не так жалок, как можно было предположить. Но его последующие действия, это да, было очень неожиданно, и смело с его стороны. И главное точно. Пули в руке ну никак не входили в небольшой план Стефена, и поэтому, сейчас очень мешали. А как жаль ведь, что нож не угодил в Грейдона, а попал в стену. Да ещё и девушка, Ашен Вагнер, как будто ждала этого момента. Её силы, её внезапного "оживания", нельзя было даже предположить. И то, с какой силой она отшвырнёт Стефена тоже. Но факт остаётся фактом, пока два барана, Грейдон и Ашен, были заняты друг другомю. Притом, в более выгодном состоянии для последней, ибо сама инициатива, да и сила, была на её стороне. За что Стефен не любил политиков, так это за их речи. Они всё время говорят, говорят, говорят, а делать мало чего могут. В основном всё на их подчинённых. Но сейчас их не было, и Грейдон снова полез в беседы. Беседы, которые уже надоели Стефену, пока он приходил в себя от хорошего удара головой об стену. - С удовольствием. - ответил Стефен на высказывание Грейдона, куда ему лучш пойти, после чего отыскал в комнате эту милую парочку. С одной стороны, услуги Грейдона были нужны в будующем, так что его нужно было оставить в живых. С другой, надо было убить. - Молчать обоим. - сказал он, держать за раненную руку.
Заявка: По отношению к Ашен: Вызвать в её сознании следующюю картину: На полу в доме Натаниэля рядом с ней лежит сам мистер Злыдень. Струйка крови льётся из-за рта, и как видно, уже давно. Рядом стоят Марадёры, которые смотрят на девушку, и говорят - "Ты убила его"
По отношению к Криду: Он видит, что его к стене прижимает не Ашен, а Саблезубый, который говорит, что разорвёт Грейдона.
Иллюзии Стефена действовали уже не на высшем уровне: сказывались пулевые ранения и удар головой об стену в результате действий Ашен. Тем не менее, оба противника немедленно почувствовали а себе их действие: теперь девушка видела перед собой картину смерти Эссекса, повергавшую в ужас, а Грейдон - Саблезубого, оскалившегося в безумной ухмылке... Результаты тотчас же показали себя - иллюзия крепко впечаталась в подсознание Ашен, а от ментального перенапряжения она потеряла сознание. Вместе с тем, исчезла и ее хватка, сдерживающая Крида, и в итоге он также рухнул на пол, вернув свое сознание в реальный мир. Иллюзия была развеяна...
Виктор смерил Росомаху уничтожающим взглядом, затем скользнул им по Лексу и снова вернулся к Логану. - Одолжишь?! – в голос рассмеялся Виктор, однако прозвучало это скорее угрожающе, после чего он молниеносно обернулся к Лексу, начавшему уже едва ли не впадать в истерику. – Тихо, парень. Прозвучало донельзя убедительно, и Вотеринг в самом деле замолчал, но что-то во взгляде его вдруг разительно переменилось, в расширившихся на секунду зрачках неуловимо мелькнуло мгновенное осознание чего-то очень важного для него. Крид учуял всплеск в его крови адреналина, как может чувствовать только настоящий зверь… и в эту самую секунду парень вырвал руку у Росомахи и перешел на его сторону, глядя на Логана уже с характерным и таким свойственным всем мародерам ожесточением. Правильный выбор…
Теперь уже двое преграждали Росомахе дорогу, на него яростно смотрели уже две пары глаз. Теперь перевес был очевиден Криду, значит должен был быть также очевиден и Логану. Секунду Крид медлил, будто оценивая всю интригу внезапно выстроившейся перед ним сцены. О, сколько раз он представлял себе, как заставит Росомаху наконец по-настоящему страдать, расколов прочный кокон его так называемой амнезии, как разрушит его нынешнее хрупкое равновесие, как с наслаждением скажет эти слова: - Хмм… раз уж ты здесь… - губы Виктора растянулись в самодовольном оскале, угрожающе обнажая клыки. Он сделал паузу, поймав взгляд Джеймса, он нарочно тянул время – секунду за секундой, делая их череду похожей на вечность, - Думаю, тебя пора кое с кем познакомить.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума