Виктор поднялся в спальню Эссекса во второй раз, и на сей раз идти было совсем легко, будто девушка вообще ничего не весила. Хотя, глядя на страшно обтянутые белой, полупрозрачной, как фарфор, кожей ребра и темные круги под глазами, можно было предположить, что бесприютная полуголодная жизнь на улице в режиме нон-стоп и наркотики довели ее да крайней степени истощения. Впрочем, судя по всему, так оно и было. Увидев бывшего босса по-прежнему лежавшим без сознания вниз лицом так, как он его недавно туда скинул, Виктор осторожно опустил девушку на кровать, а сам не без усилия перевернул Натаниэля на спину, сильно надавил пальцами на запястье, потом для верности нашел на шее сонную артерию. Пульс был, ровный и не слишком редкий, подходящий скорее к характеристике глубокого сна, нежели обморока.
Саблезубый отошел на пару шагов назад и усмехнулся, глядя на эту картину... Он ведь хотел убить Росомаху? Пожалуй, будь у Виктора сейчас физическая возможность притащить Джеймса Хоулетта сюда, по дороге объяснив, что Лэйрин его дочь, и дать возможность бравому цепному псу Профессора Ксавье самолично полюбоваться на его свежеобретенного ребенка, спящего в объятиях влюбленного воплощения зла вселенского масштаба, Крид бы такой возможности не упустил. Конечно, Логан был бы убит одним ударом… морально. А вот Эссекс этой встречи тоже мог не пережить… вполне физически. На миг живо представив себе то, как адамантиевые когти впиваются в горло спящего Натаниэля, Крид ухмыльнулся. Наверное, это должно было показаться ему даже смешным… Но осознание того, что здесь, наверху, рядом с ними ему больше делать нечего с каждой минутой становилось все более явным и давило сильнее, но вместе с тем Виктора не оставляло чувство, что стоит ему хоть на минуту отвернуться, с Лэйрин снова случится что-нибудь фатально непоправимое. Такое уж она удивительное создание – как магнит для неприятностей, и чем дальше, тем масштаб этих трагедий все скорее стремился к вселенскому. До сих пор в голове не укладывалось, как Лэйрин вообще пережила встречу с Апокалипсисом, а тут еще Натаниэль со своим бредом о какой-то свободе, и как всегда невовремя... Виктор все еще злился. Время шло, и факт взлома наверняка должен был быть уже зарегистрированным соответствующим отделом криминальной полиции; Линден должен был вот-вот приехать, но до сих пор еще Виктор не слышал хлопка входной двери; главное только чтобы криминальная полиция не опередила взломщика, тогда проблем на порядок прибавится.
Интересно, а как раньше у Натаниэля обстояли дела с законом? – машинально подумал Крид, стягивая с него джемпер - В подвале труп и сервер, в который влезла Лэй. Этого достаточно, пожалуй, чтобы нанимать всю нью-йоркскую коллегию адвокатов сразу… Виктор старался сейчас не думать о том, как по-идиотски он выглядит со стороны, снимая с бессознательного тела экс-босса остальную одежду, но навязчивая картина появляющейся как из-под земли на пороге вездесущей, бессменной, вечной чопорной домоправительницы с круглыми от ужаса глазами, раздражала как назойливая муха. Впрочем, мадам Жорж была как раз из той категории людей, которые на все и всех смотрят именно так – со смесью ужаса и осуждения в глазах. Справившись с Натаниэлем, Крид накрыл тело одеялом, хотя садистский голосок где-то глубоко в мозгу ныл о том, чтобы оставить все как есть из соображения: быстрее замерзнет – бодрее проснется. А в комнате в самом деле было холодно, осколки стекла валялись на полу, и Виктору не нужно было объяснять, как девушка попала в дом. Виктор обошел кровать, плотно задернул тяжелые шторы, чтобы ветер не гулял в помещении как ему было угодно, и снова склонился над Лэй. Она, кажется, тоже спала. Именно спала глубоким крепким сном, а не находилась в опасной пустоте бессознательного состояния. Ее раздеть труда не составило, тем более, что начал Виктор еще в гостиной, если так можно сказать.
Какая все-таки хрупкая… Хочешь забрать ее – забирай. В твоем королевстве кривых зеркал давно не хватало королевы… Красавицы, которая никогда не назовет тебя чудовищем... и которая не умрет, наконец. Накрыв девушку другим концом одеяла, он взял со стола ключ и отошел к двери, собираясь уже спускаться, тем более, что снизу раздался звук знакомого охрипшего голоса Линдена, но в последний миг остановился и бросил еще один взгляд через плечо. Только сейчас он заметил, приклеенный на что-то к кровати лист бумаги, со словами, наспех написанными рукой Лэйрин: «Live fast. Die never.»
Виктор негромко рассмеялся. - Хороший совет… – а все-таки что-то в этой картине заставило Саблезубого мимолетно улыбнуться, - Тебе, мой старый друг, не мешало бы прислушаться. Крид, помедлив еще секунду, подхватил с пола одежду девушки, на случай если ей вздумается сбежать или натворить еще чего-нибудь непоправимого, и вышел за дверь. Повернув ключ в замке, Крид кинул его в карман и быстро спустился в гостиную.
Даже запредельная стойкость имеет свой лимит, и Ашен его перешагнула... снова обманув природу, посмеявшись над законами мироздания, в который раз доказав что ее удел - бессменно быть в верхней строке турнирной таблицы ее безостановочной гонки со смертью. Неизменно. Вечно... Должна была быть трижды мертвой, но смерть, казалось, едва коснувшись этих болезненных черт, пугаясь бесконечности, заключенной в бездне этих темных глаз, вновь и вновь отступала на полшага назад, как призрак за черту магического круга, не в силах задушить Лэй в своих ледяных обьятиях. И снова потеря сознания, крайняя степень истощения и смертельная усталость незаметно обернулись глубоким сном. Прежде напряженные черты лица не казались больше острыми углами, сейчас в них читалась почти детская мягкость странно сочетавшаяся с седым спокойствием вечности, подрагивающие во сне ресницы отбрасывали на фарфоровую кожу длинные трепещущие тени, а бледные губы больше не сжимались в тонкую напряженную линию.
Сердце медленно, но уверенно и сильно отбивало ровный ритм, а глубокое дыхание наконец позволяло легким развернуться в груди. Правда ей было очень холодно... Словно тело кто-то наполнил арктическим льдом, и теперь он постепенно отдавал свой холод, замораживая девушку изнутри. И даже во сне, подсознательно, инстинктивно Лэй потянулась к источнику тепла заключенному у Натаниэля в груди. Может, именно это имела в виду Лили? Сейчас не было ровным счетом никакой необходимости принимать в рассчет условности, слушать скептический, озлобленный голос сознательного Я, твердивший лишь о том, чтобы поскорее убить в себе все человеческое. Туманно улыбнувшись во сне, девушка свернулась калачиком под одеялом в то время как рука, скользнув по груди Эссекса замерла слева, над сердцем. Прижавшись щекой к его плечу и начиная медленно согреваться, Лэй прогрузилась в сон еще глубже… И этот сон не был наполнен образами прошлого. Никогда прежде Лэй не снилось ничего подобного - только черно-серые кошмары, заляпанные кроваво-алыми пятнами. Своя кровь, смешанная с чужой... И все та же грязь, что в жизни.
...Горы... Чистейшее пронзительно-синее небо, яркие солнечные лучи, ослепительно отражающиеся от белоснежных пиков, упирающихся в запредельную высоту, и бурлящий кипельной пеной порог горной речки... Край отвесной скалы, откуда открывался умопомрачительный, приводящий в восторг вид на высокий ревущий водопад и безгляничная даль, раскинувшаяся на все четыре стороны света вокруг. Неприступный замок на самом краю этого обрыва, увитые плющом опоры подвесного моста, заплетенная диким виноградом крепостная стена... Все заметно тронуто временем, но по-прежнему прочно, как сами первоосновы, и ни единой живой души вокруг. Ашен чувствовала, как скрипит гравий под ногами, когда она медленно шла по уходящей вверх тропинке, на кторую не ступала нога человека уже несколько сотен лет. Где она очутилась и как оказалась здесь, девушка не знала. Да это и не волновало ее сейчас - как будто в сказке, все здесь было пропитано атмосферой величия, покоя и безмятежности... Она была здесь одна, но не чувствовала себя одинокой. Этот мир был так непохож на пропитанные запахом бензина, сигарет и выхлопных газов железобетонные джунгли больших городов, этот мир был так гармоничен, что даже Лэй начинала постепенно чувствовать себя его частью. Она спустилась к реке и опустила кисти в воду, с наслаждением ощущая как кости скоро начало ломить от сильного потока ледяной воды. А когда руки совсем заледенели. Девушка, рассмеявшись, зачерпнула пригоршню воды и плеснула себе в лицо, ощутив нечто близкое к эйфории, в миг когда серебристые холодные капли коснулись кожи. А в следующий миг ее словно кто-то осторожно тронул за плечо. Лэй обернулась, но никого не увидела. Нет, страха не было, ровным счетом как не было ни единого намека не него – страху не было места в этом гармоничном мире, страх остался где-то там, далеко в бетонных венах большого города, где по ночам звезд не видно в свете неоновых огней. Просто девушка поняла, что словно само это место, сама идиллистическая гармония зовет ее идти куда-то дальше, вежливо и ненавязчиво намекнув на то, что это еще всего лишь малая толика той эйфории, которую ей предстоит испытать где-то впереди. И она пошла, без сожаления оторвавшись от реки, вверх по тропинке, растворяясь в сонном скрипе гравия порд босыми ногами. Лэйрин шла медленно, не считая минут, не чувствуюя усталости… словно здесь ей больше никуда и никогда не нужно было торопиться. Даже яркое ласкоквое солнце замерло над горизонтом, будто двигаться вдоль небосклона ему было лень. Так девушка и дошла до самой вершины, где до края скалы оставался всего один шаг. Теплый ветер трепал распущенные волосы, ласково скользил по коже в то время как солнечный лучик играл на щеке слнечным зайчиком… Это был ее, только ее мир. Мир, соотворенный ее загнанными глубоко в подсознание неосуществимыми мечтами. Мир, управляемый ее законами… Совершенный мир. Снова легкое воздушное прикосновение… навреное, это все тот же ветер. Он ласково просил Лэй сделать еще один шаг, маленький шаг отделявший ее от края. Сделав его, она окончательно войдет в свои права – права творца этой идиллии. Но почему-то девушка еще стояла в нерешительности в шаге от того, чтобы слиться с сотворенным ее подсознанием абсолютно гармоничным естественным совершенством… Словно вдруг почувтсвовала, что забыла вписать в идиллическую картину мира всего одну, но такую важную, самую важную его часть. Здесь, в окружавшем Лэйрин совершенстве не хватало только одного – того, с кем бы ей хотелось это совершенство разделить…
Секунды, минуты проносились мимо. Или же здесь этих понятий вовсе не существовало? А девушка по-прежнему стояла на краю скалы, возвышающейся над холодным бурным, яростно ревущим течением горной реки, в шаге от бесконечности. В шаге от того, чтобы сделать этот, сотворенный в подсознании ее воображением, мир навсегда и безраздельно своим. Только один шаг вперед, один вздох… Отбросить сомнения и остаться здесь, забыв о том что нужно когда-то просыпаться. Но Лэйрин медлила, в то время как ветер усиливался, наполняясь холодным дыханием северных ледников, небо затянули грозовые тучи, а земля под ногами начала словно крошиться, рассыпаться, иссыхая и покрываясь трещинами… Только что она была здесь одна, являясь центром созданной ею же безупречной гармонии. Сейчас же весь этот мир от первооснов до ослепительно-белоснежных пиков упирающихся в небо скал возмутился вторжению чего-то совершенно инородного, враждебного, чужого, несущего с собой ненависть, замешанную на неприятии или даже страхе.
Возможно ли такое, чтобы система оставалась подконтрольна Ашен даже тогда, когда девушка сознательно не управляла ей? Что должно было произойти для того, чтобы человек слился с компьютерной системой так, будто они были едины от рождения? Человеком всегда движет естественный инстинкт самозащиты, как оказалось у ней он еще не был убит окончательно – и Лэй защищалась, хотя внешне ее сон казался столь непроницаемым, неразрушимым, что больше походил на медитативный транс. В комнате, где по-прежнему глубоко спала Лэй, также как и в подвале и во всем доме штукатурка треснула над натянувшимися проводами, кабелями, питавшими сложную систему безопасности и компьютерного слежения. Система содрогнулась напряглась, как живой раненый биологический организм, которому только что причинили боль.
Новый оглушительный раскат грома и еще одна ослепительная вспышка молнии, ударившей прямо в утес, и без того рассыпавшийся на глазах. Девушка не успела ничего понять, но тело само вспомнило ощущение полета с умопомрачительной высоты. Она зарыла глаза? Или просто ослепла от сверхъяркой вспышки? Непонятно, слишком сильная резь в глазах… Наверное, в этом мире в самом деле не существовало понятия времени, не имело никакого значения, секунды прошли или же целая вечность. А если здесь нет времени, то, может, не существует и пространства в традиционном его понимании? Тогда, выходит, Лэй вовсе не падала с огромной высоты на острые камни водопада. Но, если она не была сейчас погружена в ледяную воду, то почему же ей было так холодно?.. Открыв глаза, девушка не сразу поняла, где оказалась – словно в совершенно иной реальности, ничем не напоминавшей ее идиллистический мир. Обнаружив себя в холодном зеркальном лабиринте, сквозь который безумной рекой несется сплошной поток символов, Лэй почувствовала что если она сейчас не соберется и не окажется сильнее, чьей-то воли, сотворившей эту субреальности, то она просто никогда не выйдет отсюда, захлебнувшись в этом потоке. А поток не давал разогнуть спину, прижимал вниз, давил, уже не позволяя сопротивляться. И даже собственное сознание в какой-то миг начинает казаться чужим, мозг больше не думал абстрактными символами, не оставалось ни мыслей, ни чувств - поток символов врывался в голову, заполняя, переполняя, причиняя невыносимую боль - единственное ощущение, напоминавшее о том, что она все еще жива. Поток визуализированной в символы информации несся и несся сквозь тело, стремительно теряющее свою материальность, разрывая кожу, дробя кости, переламывавшиеся легко как яичная скорлупа.
Миг, и кабели вырываются из стен, сплетаясь, словно змеи в причудливые конструкции, словно спрут заполняющие дом. Эти «щупальца» хлещут без разбора по стенам, мебели, людям в тупом стремлении найти свою единственную материальную цель, находящуюся сейчас наверху. За несколько минут, эти техногенные конструкции заполнили собой всю спальню, опутав девушку плотным коконом, поднимая ее под потолок… но Лэйрин не просыпалась, хотя трудно было сейчас определить, продолжала ли она спать или же то было совсем иное состояние. Еще несколько секунд, и некоторые из конструкций быстро перестроились, открывая оголенные провода, которые как по команда резким рывком пробили кожу, ткани, глубоко войдя в тело девушки вдоль позвоночника, руки, колени, щиколотки, в основание шеи и даже между ребер… Но по-прежнему никакой реакции - ни движения, на стона, ни вскрика - с ее стороны, только несколько капель горячей крови упали вниз, на простыни и на лицо Натаниэля.
Нужно было немедленно пересилить себя, вместо того, чтобы так бездарно терять время, независимо от того, существовало оно здесь или нет. Упав лицом вниз, Лэйрин судорожно думала только о том чтобы встать, но ничего не могла поделать – тело отчаянно не слушалось, а мозга хватало только на беспорядочные сигналы паники… … И вдруг, в какой-то миг все прекратилось. Нет, разумеется сумасшедшая река – поток информации не замедлила своего течения. Мыслей по-прежнему не было, как не было и собственного тела – сотканная из символов, сточек кода и формул фигура легко поднялась с пола, где только что растаяло человеческое тело. Фигура уверенно и непоколебимо двигалась вперед, теперь она четко видела впереди цель – другую такую же фигуру, очевидно того, чьим больным воображением была создана эта реальность, из чьих ладоней вырывался этот поток. - Твоя игра? Мои правила… И поток, остановившись на мгновение развернулся, оттолкнувшись от Лэй как от несокрушимого щита и рикошетом с удвоенной скоростью понесся назад в сторону своего источника с единственной целью, разнести его на отдельные разрозненные символы, фатально сбить конфигурацию.
Поток символов рассеялся, вернее, трансформировался став темным облаком вокруг источника воли, им управляющей. Картина вышла в самом деле зловещей, но страха у Лэй не было здесь точно также как и в мире реальном. Впрочем, сейчас она могла поспорить, что мир, где два конфликтующих сознания устроили себе закрытый ринг более реален, чем привычное людям жизненное пространство. Слова? Не более чем пустые ничего не стоящие отговорки! Так она привыкла считать всю свою жизнь. Она усмехнулась, но вряд ли это возможно было заметить визуально, а голоса тут звучали сухо, механически, без выражения и интонаций, вкладываемый во фразы сознаниями, которые эти самые слова порождали где-то там, далеко за гранью даже этой субреальности. Девушка не тратила силы на увещевания, на угрозы. У нее была дна единственная цель - уничтожение вторгшегося в ее мир, с ее стройную идеальную систему чужеродного элемента, вируса.
Немедленное уничтожение. Единственная команда, отданная подсознанием все еще подконтрольной системе. Провода хлестнули с новой силой, глубже врезаясь в тело, активируя резервные чипы, испытать которые Виктор еще не успел. Они никогда не были задействованы ранее, об этом ресурсе не знала и сама Ашен. Сигнализация стихла также внезапно, как заорала в доме, походившем изнутри на руины, хотя добротные каменные стены, разумеется, устояли, хотя потолок в спальне и дал трещину. Система вновь была абсолютно управляема, еще легче чем прежде, почти играючи, словно став еще одним сложным внешним органом, работу которого регулируют безусловные рефлексы. Провода же тем временем проползали глубже под кожу Лэйрин, самопроизвольно находя точки верного присоединения. Из разрывов кожи, быстро затягивавшихся без следов, вниз на кровать капала кровь тяжелыми, горячими каплями сюрреалистического дождя. Затишье перед бурей, отступление перед генеральным сражением. Системе нужна была пара минут на то, чтобы адаптироваться, и потом...
Ее фигуру окутал плотный люминесцирующий зеленый щит, напоминавший энергетическое поле, только гораздо более материальное, плотное, осязаемое. Оно по-прежнему представляло собой массу крошечных, находящихся в постоянном непрекращающемся движении символов. Когда же прозвучали слова последней угрозы, от этого поля отделилось несколько щупалец, нервно подрагивающих в немедленной и бескомпромиссной готовности разорвать противника при любой попытки приблизиться к ней, атаковать систему. - Пропустить? Ну, попробуй... Удар. Она нанесла его первой...
В который раз техногенные конструкции, туго скрутившие тело Ашен, феерически трансформировались. Теперь к проводу, пробившему основание шеи присоединились еще восемь тонких проводов. образовав подобие "лучей" елизаветинского воротника, в то время как голову опутали десятки кабелей, стимулировавших усиленную работу компьютеризированной части ее мозга. Девушка застыла в воздухе, поддерживаемая немыслимой, "живой" конструкцией, повторяющей движения поля, с помощью которого она сейчас отчаянно вела борьбу в виртуальном мире своего сна. Сигнализация больше не выла, но теперь дом наполнился грохотом. Сокрушительные удары техногенных "щупалец" уже расширили трещину в потолке и выбили кирпичи из кладки стен. Они легко ломали мебель, крушили оставшиеся стекла и зеркала, срывали гардины...в то время как лицо Лэйрин оставалось по-прежнему спокойной маской летаргического сна.
Прорываться по разваливающейся лестнице вверх под тяжелыми яростными ударами сплетенных в жгуты взбесившихся кабелей оказалось делом нелегким, но тем не менее выполнимым. Намного медленнее, чем он ожидал, и получив куда больше повреждений, Виктор, весь перемазанный кровью, все же прорвался на второй этаж, где скопление техногенных управляемых, очевидно, разумом Лэйрин конструкций выстроило новую линию обороны.
Она с ума сошла… Эссекс! Обрывочные мысли в голове, метались где-то между тем, чтобы спасать Натаниэля от гнева разбушевавшейся кибернетической стихии и тем, чтобы придушить его за очередной нервный срыв Лэйрин. Почему-то Крид ничуть не сомневался, что каким-то непостижимым образом Эссекс вновь умудрился спровоцировать девушку на попытку его убить… но чтобы так?!
Новое усилие – и новый яростный прорыв. После нескольких минут яростной борьбы, весь покрытый новыми, уже затягивающимися, ранами, Саблезубый с грохотом ввалился в комнату и глазам своим не поверил. Комната, где царил полнейший разгром а в потолке и стене зияли дыры, сплошь была заплетена сетью проводов, кабелей, образовавших единую фантастическую конструкцию, поднявшую девушку в воздух, входящую в ее тело, будто являясь с ним единвм целым. Крид не мог видеть ни кровати, ни Натаниэля, зато четко видел пугающее спокойствие на лице Лэйрин, будто она все еще спала. Хотя весьма и весьма сомнительно, что при той боли, которую, должно быть, она испытывала сейчас, возможно было спать. И вдруг его снова осенило. Что-то активировало все ее чипы на полную мощь! Это значило, что система вышла из-под контроля. Это значило, что теперь Виктор понял, что сотворил не совершенную машину, но нечто неподдающееся человеческому, живому разуму. Нечто, существующее по своим собственным законом; нечто такое, чего е абсолютно не знал и постичь не мог.
В тот же миг Саблезубый понял, что вины Натаниэля в этом нет, а если кто и виноват, то только он сам! Да, он… В тот самый миг, когда поручил Линдену очистить систему от возможных повреждений нанесенных Лэйрин. Но разве мог Саблезубый предположить, что она не просто проникла в систему, вывернув ее наизнанку; что Лэй не просто контролировала систему – она слилась с ней и сама стала системой. При мысли о том, что сейчас могло остаться от Алана, желудок на мгновение сжался, но сейчас не время было думать о таких мелочах. - Нат!!! Эй, если ты там жив… не трогай ее! – как можно громче заорал Виктор, тщетно пытаясь рассмотреть Натаниэля в дебрях переплетающихся проводов, - Мы не сможем это остановить! Эй, ты жив?! Не слыша никакого ответа, яростно разрывая провода, Виктор продирался к центру комнаты, надеясь не опоздать. Но с каждым метром все навязчивее была мысль о том, что если эта убийственная киберфеерия застала Эссекса врасплох во сне…
Впервые за долгое время не чувствовалось боли в затылке, он был наконец-то в своей спальне, но звуки неизвестного происхождения, доносившиеся откуда-то издалека, посеяли в нем сомнение… Натаниэль вновь уже был готов погрузиться в глубокий сон, несмотря на то, что мозг отчаянно пытался определить, наконец, источник звука, сопоставляя с базой уже имеющейся информации о схожих. Безрезультатно. Организм взял свое. Прошло от нескольких секунд до семи-восьми минут, прежде чем рецепторы определили знакомый металлический вкус. Рука в какой-то момент задумалась, стоит ли вытереть жидкость с лица, или вновь опуститься на мягкий матрас, но треск, звучавший уже намного громче, поспособствовал скорейшему принятию решения. Удар. Рассечена плоть. Резкая боль в области торса. Следы, оставшиеся на руке, полуоткрытый глаз идентифицировал как кровь. Теперь уже мозг был не в праве уступать потребностям тела, особенно если то было уже настолько раздражено. Это зрелище не оставляло места мыслям. Скрученные в спираль провода центральной своей осью выбрали Лэйрин, которая, судя по всему, пребывала в состоянии анабиоза. Синистер недоумевал. Он, конечно же, осознавал все происходящее, но вот смысл сего – еще не совсем. Что же произошло? Откровенно говоря, сейчас ему было все равно, что так встревожило технику в особняке, просто потому что он об этом даже не задумывался. Нет, Эссекс наблюдал именно за происходящим, не замечая даже появления новых ранений на теле. Словно нервные узлы отказались посылать сигналы в мозг. Ему требовалось, наверное, секунд десять, что бы понять, наконец. Он не сразу обратил внимание, но видел это теперь в совершенно ином свете. Вот она, стихия. Множество проводов, появившихся неизвестно откуда, словно повинуясь какому-то заложенному в них инстинкту, тянулись к этому хрупкому телу, казалось, со всего дома. Иные, осознававшие невозможность совершения операции, установленной программой, в связи с недостаточной длиной, бились, словно бешеные, не желая примериться со своей участью. Невероятная сила и значимость. Прямо-таки божественная. Непроизвольная улыбка. Стоило даваться диву, но в то же время разве нельзя было догадаться о потенциале раньше? Можно было, и совершенство в ней Натаниэль приметил сравнительно давно. Но все равно был поражен… Стихию нельзя прогнозировать. Лишь немногие усилия были потрачены на то, что бы вновь использовать морфные свойства тела. И останавливаться из-за такой чуши как стремительно угасающий ген было глупо. Возносясь под потолок, Злыдень вытянул свои руки навстречу хаосу. Очередной брызг и очередной красный след на стене. Вскоре чуть ли ни все его тело отражало цвет глаз. По-своему красиво. Пальцы сомкнулись на голове девушки.
…Ты слышишь меня?...
Но стоило ему повернуть голову в сторону двери, как нарисовался темный внушительного размера силуэт. Видимо, все это время Виктора не удавалось увидеть за конструкцией из проводов. Все кончилось. Непроизвольная улыбка.
Человечество всегда к чему-нибудь стремиться. К знаниям, к силе, неважно. Главное, что стремится. Удивительно узнать, что в далеком XIII веке до нашей эру, технология и наука были развиты так хорошо, что древние жители Египта строили пирамиды, которые в последующем простоят большое время, вплоть до нашего будущего. Египтяне были народом умным, и технологично совершенным на тот период, но к сожалению, их знание "колеса" не пригодилось в будущем, и большинство этих знаний погибло. История идёт дальше. Человечество изучает природу, окружающий мир. Делаются первые большие корабли, которые плавают не только по морям, но и по океанам. Создаётся азбука, нынешняя система вычислений, познаются новые методы борьбы с различными видами заболеваний. Эволюция. Не за горами и полёты в космос, которые будут проходить за пределами нашей солнечной системы. Но пока о таких полётах можно только мечтать, и человечество наслаждается тем, что имеет. И также наслаждается очередной эволюцией, но уже не в плане науки, а в плане биологии. Резкий скачок вверх, и матушка природа приносит в наш мир тех, кто обладает некими способностями, которые выделяют их на фоне остальных. Homo Superior, по латыни, что означает сверхчеловек. И правда, сверх. Силы эти нельзя отменить, нельзя их изолировать. Они просто есть, и ими нужно пользоваться, пока есть такая возможность. И они пользуются. Мутанты, как их все, как и они сами, называют, показывают миру, что люди не являются такими уж "Высшими Существами", созданными этой Землёй. есть те, кто лучше, кто сильнее, кто Выше. Выше по планке эволюции. У кого силы маленькие, у кого чуть побольше, а у кого есть такие силы, что города могут исчезнуть, примени ты только свои силы. Таких гиперсильных мутантов очень мало, и благо, на тотальное разрушение их не тянет. Но зато тянет тех, кто не так силён. И имя одного из таких мутантов - Ашен Вагнер.
Стефен выбрал одну из самых выгодных позиций в этой огромной суматохе. Роль наблюдателя, который подмечает многие вещи, находящиеся у него в поле зрения. Слова, манеры, действия. То, что произошло, и что происходит. Сказать честно, эта позиция была очень выгодной в плане интереса. Было интересно, даже забавно, временами, наблюдать за тем, как несколько мутантов пытаются вернуть к жизни хрупкое существо, лежащее на столе. Как было смешно наблюдать за реакцией этой самой девушки, над кой корпели другие, когда она очнулась. Её первые слова, первые действия. И реакция окружающих. Конечно, ни Виктор, ни Натаниэль, не хотели, что бы Ашен досталась другому, и поэтому можно было спокойно ожидать боя двух козлов, которые решают, кому же достанется трава под названием Кибер. Но, к удивлению, стычки не было, и все троя, два "отца" и одна "дочь" вскоре очутились в спальне. Что они там делали, можно было только представить, но вскоре вернулся Крид, встречая некоего гостя, которого сразу проводили в подвал, явно не за телом бедной Мадлен. А явно за другим, и это другое было очень даже важным. Для Крида. По крайней мере так оно выглядело, как таковое.
Виктор вернулся, и показал одну из тех сторон, которую Стефен ещё не видел. Крид был добрый. Нонсенс, но факт есть факт. - В этом беда зверей. Вы всегда думаете, что от Вас чего то не ожидают. Но признаюсь, Крид, ты добрее Грейдона. По крайней мере сейчас. - язвительная улыбка на лице мистера Гиллори, и наблюдение за катастрофой... Провода и кабели. Словно невиданной силой, они сейчас были под контролем, и им явно не хотелось быть в тесном гробу под названием стены. И поэтому они все поспешили вырваться наружу. И выйдя, с треском ломающегося дерева и гулом, принялись громить всё вокруг. - Признаюсь, это сильно. - успел было сказать Стефен, и вот провода добрались и до кресла, в котором сидел Стефен. Бить в спину, конечно, аморально, но провода, видимо, не знают Кодекса Чести. Его откинуло немного вперед, и Стефен приземлился на пол. Где-то впереди слышался крик Виктора о том, чтобы он, серый кардинал аля мистер Стефен Гиллори, убирался из дома, прихватив с собой ещё и тех, кто остался в холле. Но разве он послушал?
[Уже не флеш бек]
Быстро встав на ноги, Стефен поспешил вслед за зверем, и скоро стоял у самого, что не есть, эпицентра всего того, что происходит в доме. И виноватым в этом оказалась Ашен, которая сейчас выглядела как-то слишком странно. Вся в проводах, словно в змеях, висящая по самым потолком. А рядом с ней Натаниэль, также в проводах, но ещё и весь в крови. Видимо, Ашен решила припомнить мистеру Злыдню всё, что он с ней делал плохое. - Есть два варианта. - сказал Стефен стоящему рядом Виктору. - Первый. Мы отсюда мотаем, так как эти двоя не смогут смертельно себе навредить. Второй. - он перевёл взгляд с Крида на картину в спальне. - Мы остаёмся, и пытаемся успокоить ситуацию. - сказал Стефен. - Я лично за второй, а ты как?
Мрак вокруг, возникший изниоткуда вдруг затвердел непроницаемой одиночной камерой вокруг нее, а стены ее, казалось, стали стремительно сжиматься. Весь воздух словно кто-то выкачал - Лэй почувствовала, что снова задыхается. Не отдавая уже себе отчета в целесообразности действий, девушка начала ломиться наружу, кричать, но звука здесь, казалось, не существовало – ватная тишина. Даже не слышно было, как ногти царапали сверхпрочный неизвестный материал, в капсулу из коего она оказалась заключена. В этом замкнутом уголке вакуума Лэй начало казаться, что она сама перестала существовать…
Провода замерли, удерживая девушку под потолком, а вместе с ней фигуру, осмелившуюся попытаться нарушить ее …сон? Транс? Вряд ли можно ли было вообще применить к ее состоянию известные науке описания. Сумасшедший коктейль из естественного и противоестественного. Техногенная стихия, управляемая единственным и самым естественным, самым сильным инстинктом самозащиты готова была разорвать любого, кто посмел бы вторгнуться в ее. Но, несмотря на то, что провода давили сильнее и сильнее, врезаясь под кожу Натаниэля, он смог дотянуться до Лэй, чье пугающе спокойное лицо в обрамлении десятков проводов, скрутившихся вокруг головы наподобие какой-то дикой короны, забрызганное теперь его кровью, не выражало никаких эмоций.
«…Ты слышишь меня?...» Слова, произнесенные таким знакомым и таким живым голосом, донеслись откуда-то издалека, будто бы и вовсе не из этого мира, сию же секунду со звоном разбивая этот кокон вдребезги, в сияющую пыль… И вновь полет сквозь неизвестность, умопомрачительная высота и сокрушительное падение. Алая вспышка боли и обжигающие брызги ледяной воды в лицо. Тишина… Но теперь – совершенно иная, наполненная шорохом листьев, дуновением теплого летнего ветерка, шумом водопада и ненавязчивым щебетаньем птиц. Медленно открыв глаза, Лэй обнаружила себя вновь внутри ее личной идиллии, лежащей вниз лицом на берегу горного потока. Но блики замершего в вечном зените солнца больше не радовали глаз, яркий свет отдался в голове новой вспышкой боли, Лэйрин со стоном зажмурилась…
… и вновь открыла глаза, теперь уже в мире реальном. Кошмар закончился яркой вспышкой, вызванной раздражением зрительной доли мозга, которая на несколько минут полностью дезориентировала девушку, и ощущением, будто мозг вдруг оказался пропущенным через мясорубку несколько раз подряд. Комната была да отказа заполнена проводами, не меньше сотни которых входили и выходили из ее собственного тела. Провода удерживали ее, заключив в какую-то сложную конструкцию, а ее виски сжимали… Еще не меньше минуты девушке понадобилось на то, чтобы понять – это были человеческие руки. Только они все были в глубоких порезах, все в крови, как и тело, и лицо человека, не побоявшегося рискнуть самым дорогим – своей жизнью – только затем, чтобы помочь ей проснуться, вырваться из этого кошмара. Лэйрин не могла сейчас выдавить из себя ни звука, даже забыла о страшнейшей головной боли, о том, что все ее тело насквозь пронизано кабелями и о том, что ей все еще нужно дышать. Девушка не верила своим глазам, этот человек улыбался, не обращая внимания на то, что ему, должно быть, было куда больнее, чем ей. Тот голос, прорвавшийся в пределы ее сознания, он несомненно принадлежал ему, такой знакомый, который она никогда бы уже не смогла спутать ни с чьим другим… Лэй узнала его еще …там.
В горле мгновенно встал комок, и остатки контроля над системой, последняя связь с ней была нарушена.
Fatal error Format: c\\...
И Лэйрин – снова человек. Хрупкий, перепуганный ребенок. Кабели бессильно обмякли и, отсоединившись от тела, и упали на пол, на кровать. Следом на них упали Натаниэль и Лэй. Она по-прежнему ничего не могла ни сказать, ни тем более сделать. Голова раскалывалась, мысли находились в полном беспорядке. Лэй по-прежнему непонимающе, испуганно, затравленно неотрывно смотрела на лицо Натаниэля, не видя никого и ничего вокруг, абсолютно ничего не слыша, не понимая еще, что произошло. Не понимая, что причиной и движущей силой этого кошмара является она сама.
В отчаянной схватке с проводами, зверь упустил то мгновение, когда они, неожиданно прекратив хлестать во все стороны, замерли, толи пожелав пропустить Виктора, толи готовясь к новому сокрушительному удару. Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем к реальности его вернул голос вездесущего Стефена, но оставалось лишь догадываться как тому удалось проскользнуть следом наверх.
Лучший щит - чужая спина, первое правило любой трусливой гильдийской крысы. Как это на тебя похоже, Гиллори!
Но, несмотря на растущие в геометрической прогрессии раздражение и ярость, Виктор тем не менее нашел в себе достаточно выдержки, чтобы пропустить слова Стефена через себя, а не мимо ушей, осознать и даже проследить за его взглядом, зачарованно прикованным к потолку. Оказалось, Крид все это время смотрел не в ту сторону... На мгновение он буквально онемел, понимая, что туго стянутое врезавшимися под кожу проводами, сплошь покрытое глубокими кровоточащими рассеченными ранами тело - это Натан, до сих пор державший в руках голову Лэйрин, очевидно, безуспешно пытаясь вернуть девушку к реальности. - Идиот… - прорычал он сквозь зубы, все еще глядя вверх и пытаясь понять, жив Эссекс или уже нет. Виктору не нужно было объяснять, что уровень регенерации у Натаниэля сейчас стремился к нулю, и те несколько часов сна вряд ли стали сеьезным противовесом многочисленным глубоким ранам.
Откровенно говоря, Виктор не мог бы с точностью сказать, решился ли Эссекс на этот отчаянный, героический, самоубийственный и значит бесполезный шаг прежде чем он ворвался наверх или просто по своему обыкновению проигнорировал голос разума, прозвучавший на сей раз из уст Саблезубого, но сути результата это ничуть не меняло. Еще несколько секунд ничего не происходило, а потом Лэй резко открыла глаза, и конструкции вдруг обесточились, обнякли, распались на отдельные провода-составляющие, рухнули вниз, освобождая людей из своей убийственной паутины. Эссекс с застывшей на лице безумной улыбкой свалился обратно на кровать, Лэй с самым сумасшедшим взглядом приземлилась на него, при этом ничего и никого вокруг не замечая, намертво как кошка вцепилась ногтями ему в плечи, не понимая что тем самым делает еще больнее. Впрочем, сам Эссекс этого уже или не замечал, или игнорировал, или находился в столь критическом состоянии, что ни на первое, ни на второе был уже не способен. Раскидав провода, а кое-какие попросту разорвав, Крид кинулся к ним, пытаясь на ходу понять, что делать. Хотя, на самом деле тут и думать было нечего – немедленная помощь нужна была Натану, но для начала необходимо было отцепить от него девушку, и в этом была вся проблема. - Лэй, все… все кончилось. – Крид осторожно, но вместе с тем требовательно потянул ее за плечо, но это ровным счетом ничего не дало. – Лэй, ему и без твоих ногтей уже достаточно больно! Зверь начал срываться, грубо толкнув девушку в сторону – без толку. Она, кажется, вцепилась еще крепче. Это походило на то, что сознание ее все еще не включилось, а поведение руководствовалось каким-то голым нечеловеческим инстикнтам. Саблезубый окончательно вышел из себя, и в миг, когда почувствовал, что еще немного, и он как минимум серьезно ударит ее, процедил сквозь зубы Стефену. - Раз уж ты так жаждишь помочь, оттащи ее… куда-нибудь подальше. – впрочем, в успехе этого предприятия он совсем не был уверен, но это хотя бы давало ему возможность лучше чем просто бегло осмотреть Натана.
Тебе бы сейчас ее регенерацию… Кое-как отпихнув лицо Лэйрин в сторону, Виктор первым делом обратил внимание на реакцию зрачков. Из пробоины в потолке падал совсем неяркий дневной свет, отражаясь в кроваво-алых глазах, а потому трудно было понять, есть ли реакция вообще. Крид накрыл глаза мощной ладонью на несколько секунд, а после, резко убрав руку, убедился, что они едва заметно расширились и вновь начали сужаться. Поразительно, что выражение лицо Натаниэля застыло в жутковатой улыбке, будто все мимические мышцы отчего-то свело. Но если так, выходило, что сознания он вовсе не терял, а значит и видел, и слышал все что происходило здесь. Но почему же тогда никак не реагировал?...
Чувствуя, что девушка по-прежнему не разжимает пальцы, он не мог найти этому ни единого логического объяснения, и потому снова сорвал раздражение на Стефене. - Что ты стоишь? Убери ее отсюда. – Виктор попробовал сам разжать ее пальцы и с удивлением почувствовал, что они не поддаются, - Найди ей что-нибудь из шмоток Мадлен и уведи из дома!
Рявкнув на сэра Гиллори, виктор снова занялся Натаниэлем. - Тебе что, жить надоело, Нат?! – очевидно, это был болевой шок, все-таки как бы Эссекс ни отрицал, он был и оставался человеком в большой степени. А для скорейшего приведения в чувство наобходима была новая боль, не слишком сильная, разумеется. Хватило бы пары ударов по щекам, но Крид не рискнул – на нем и так живого места не было. Тем более, Эссекс навреняка был в сознании, а это значило, что до него пока можно докричаться, - Я же тебе сказал, что Лэй - это сила, которую не предсказать, не приручить и не остановить! Ни тебе, ни мне, ни кому-то еще… Проект «Кибер» сделан, чтобы убивать. И только!!! На что ты вообще надеялся?! Ее не было в этом теле, может и до сих пор нет!.. Виктор не был до конца уверен в том, что говорил сейчас. Он уже давно перестал понимать, что натворили пять лет назад его амбиции. Масштаб трагедии невозможно было оценить раньше, а сейчас… Ей, возможно, всего лишь приснился кошмар. Но что случится, примени она свои силы сознательно? Создана ли она исключительно для убийства или то был инстинкт самосохранения? Отделилось ли сознание от тела или было подчинено какой-то неведомой программе, подавлявшей на всремя все человеческое? На все эти вопросы у него не было ответов.
Провода, до того бешено бившиеся о встречающиеся поверхности, будь то стены, фурнитура или человеческое тело, наконец-таки успокоились, признав свою неспособность обрести окончательную свободу и пролететь, хотя бы, в непосредственной близости от нее, кибербогини. У Натаниэля уже имелись кое-какие теории о причинах произошедшего (или устроенного случайно/намеренно?) разгрома. Но вот интересоваться об их правильности, отчего-то, не было никакого желания. Интересно, что поспособствовало столь резкому изменению во взгляде? Сбой системы? Все еще непонимающий, но теперь какой-то по-детски наивный взгляд. Возможно, она так и не поняла, кому принадлежал тот голос, если вообще его слышала. Возможно, не успела еще восстановить в памяти воспоминания о том, как с ней вновь обошлась Судьба, на сей раз в лице Синистера. Натаниэль и не ощутил бы боли в плечах, если бы не выкрики подбежавшего Виктора. Отрадно осознавать, что даже в самом непослушном стороннике, в прямом смысле слова звере, удалось воспитать такую преданность. Саблезубый жил иллюзией свободы и был прямо-таки уверен в собственной независимости от прежнего хозяина. Пусть так и будет до тех пор, пока он вновь не потребуется. Животное всегда поддается дрессировке. И все же никогда нельзя было забывать о субординации. Неважно, при каких жизненных обстоятельствах. Это было справедливо в отношении Стефена, которому повезло сохранить здоровье час или два назад в виду состояния Натаниэля и его озабоченностью благополучием Лэй. Это было справедливо в отношении Крида, без участия которого вряд ли обошелся устроенный хаос. Кроме того, Эссекса по-прежнему интересовало, каким это чудесным образом они с Ашен оказались в одной постели. Да и в отношении ее… Нужно было сохранять хотя бы видимую сдержанность.
Одним словом, все настолько достало Синистера, что, несмотря на нынешнее его состояние, его все-таки хватило на энергетическую вспышку. На миг комната озарилась красным пламенем. И, все-таки, большого ущерба окружающим она нанести не могла. Энергии было отведено ровно столько, сколько потребовалось бы для того, что бы привести «союзников» в чувство. Плечи, наконец, высвободились от ногтей. Отчаянно борясь с болью и усталостью, Эссекс приподнялся и направился в сторону гардероба, после чего, надев халат, повернулся к публике. Не следовало забывать о приличии. - Что бы со мной не происходило… Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что можете позволять себе такое обращение. – приходилось выдавливать из себя слова, но важность той информации, которую стоило донести, превосходила всякую усталость – Вы находитесь в доме Господина Злыдня, во что бы вы его не превратили. И есть лишь один человек, чью власть над собой я признаю. Увы, он не является ни одним из вас. Это момент истины. Стефен, я не получил отчет о проделанной работе. Что с мистером Кридом? Где Триада? Виктор, какого черта тут происходит? Ты уже определился с целью своего визита?Небольшая пауза, и Натаниэль продолжил хриплым, но по-прежнему ледяным тоном. - Лэйрин? Я надеюсь, ты узнала все, что хотела узнать? Я тебя здесь не держу, все, что требовалось, я уже получил. Смелый отчаянный шаг. Тут два варианта, либо на сей раз ему удастся уберечь ее, либо же он только что подписал себе смертный разговор. - Все, у кого не осталось ко мне дел – вон отсюда. Ноги подкосились – Злыдень приземлился на кровать. Ему удалось сохранить сидячее положение.
Больно… Страшно… Осознание реальности навалилось нестерпимой головной болью и тяжелой, хаотичной, мертвой массой вырванных с корнем проводов, еще несколько минут назад опутывавших весь дом изнутри, а теперь походивших на обмякшие щупальца какого-то гигантского убитого кем-то спрута. Лэйрин все еще испуганно и неотрывно смотрела вперед, видя каждый отчего то не затягивавшийся порез на лице Натаниэля, но в самом деле до сих пор ничего не могла понять кроме одного – он был серьезно ранен, ранен из-за нее, спасая ее от кошмара, а ее саму сейчас пытались попросту грубо от него оторвать чьи-то грубые, холодные, совсем чужие руки. Впрочем, до вчерашнего дня любые прикосновения она воспринимала именно так - холодные и чужие. - Я не делала этого... Я не.. не могла.- Она нашла в себе силы еще и на слова, только бы он услышал, понял, поверил. - Я не хотела…
Разумеется, сейчас интуитивно, еще не осознанно, она не желала отпускать Натаниэля, сжимая пальцы сильнее с каждой новой попыткой Стефена ее оторвать. Вскоре вернулись и звуки, девушка слышала каждое циничное, вовсе не соответствующее правде, сказанное Виктором слово, понимала его, но не могла позволить себе потратить силы даже на самый краткий ответ ему. Плевать что Крид не понимает, не слышит, не верит... ... И вдруг все кончилось. Ослепительно-алая вспышка и удар. Кажется, на несколько секунд (или минут?) она все-таки потеряла сознание, ударившись об стену. А когда снова открыла глаза, глядя снизу вверх на Эссекса, Лэй четко расслышала его последние слова: "...все, что требовалось, я уже получил." Эти жестокие слова предназначались ей. Девушка видела его глаза, смотревшие поверх ее головы так, словно теперь, когда эксперимент был успешно завершен, она перестала заслуживать даже одного-единственного взгляда. Как будто ему было противно видеть как сейчас из медленно затягивающейся ссадины на щеке, которая только что встретилась со стеной, тонкой струйкой стекала кровь, капая на плечо. Если сейчас безумный гений завершил последнюю часть эксперимента, целью которого он поставил разрушение Лэйрин – эксперимент, наконец, удался. Отработанный материал, не нужный больше никому, выброшен. - Я тебя ненавижу… - ее голос не был наполнен ни яростью, ни даже обидой. И слез не было. Ровным счетом ничего живого, едва уловимые колебания воздуха, как шелест опадающих листьев глубокой осенью, - Но вовсе не за то, за что могла бы в твоем чертовом логическом понимании. Ты заставил меня захотеть жить, быть живой, а сейчас забрал это…Все, забудь… Лэй обхватила плечи руками и опустила лицо, не в силах больше смотреть на Натаниэля. Ее взгляд судорожно бегал по проводам, сплошным спутанным ковром устилавшим пол, на котором она сжалась в комочек где-то в углу. Девушке было страшно, и Лэй до сих пор не могла поверить что все это сделала она, хотя в глубине души знала, что никому другому это не под силу. А значит Виктор прав. Так уж распорядилась судьба для него - быть правым всегда и во всем. Страшно, больно от медленно приходящего осознания своей вины во всей ее полноте и абсолютности... Еще бы несколько секунд, и она убила того, кого – к чему искать простым вещам другие названия – любила. Без единой мысли, без сожаления, даже без злости… просто потому что он посмел помешать, спасая ее от ее же кошмара... Осознав это, Лэй захлестнула новая волна понимания, ударившая гораздо больнее последних слов Натана. А значит, он вовсе не был жесток. Он лишь внял голосу разума, словам Крида, ненавистного в своей вечной правоте. Как аксиома, не требующая доказательств : в этой комнате, в этом доме было только одно чудовище, не знающее ни жалости ни тепла, монстр в котором нет ни капли человеческого - она сама!
- Убейте меня… - еще тише, еще безжизненней произнесла Лэй, поднимаясь с пола и проходя между Виктором и Натаниэлем, обращаясь к ним двоим, - Пожалуйста. Прошу вас, избавьте от этого меня, себя, всех… Я не хочу убивать, и все равно убиваю. Просто… всех, всегда. – Лэй опустилась на колени перед Эссексом, и поймав все-таки его взгляд, - Я не хочу. Я – ошибка. Прошу вас… исправьте ее.
Виктор не мог припомнить ни единого случая, когда искренне счел бы себя виноватым в чем-либо. Никогда прежде до сего момента. Будто впав в оцепенение, медленно поднявшись с пола, куда его только что откинул Эссекс, он слышал каждое слово Натаниэля, неоправданно жестокое, затем каждое слово Лэй, произнесенное в воцарившейся вдруг гробовой тишине, но не нарушающее ее звуком живого такого молодого голоса, а лишь придающего молчанию более зловещий колорит. Слушал и понимал – его вина. От начала до конца, во всем. Он пришел сюда незваным гостем; он эгоистично пожелал забрать Лэйрин, за своим безграничным цинизмом не в силах вовремя понять, что девочка не является его собственностью и вовсе не хочет уходить; он не желал видеть очевидное, не нашел в себе сил оставить их с Эссексом в покое и он, наконец, вновь не удержавшись, придумал только что да еще и высказал вслух весь этот страшный бред.
Ну, какая же она – машина?!.. Жертва моих амбиций, моих приказов… и моего же безразличия.
Молча наблюдая всю эту сцену, Виктор наконец не выдержал, когда девушка, в которой как будто в единое мгновение угасло все ее безграничное желание жить, с самым потерянным видом опустилась на колени у их ног.
Мощный кулак врезался в стену, и в следующую секунду раздался неприятный хруст встающих на место костей. Лицо Крида при этом даже не дрогнуло, словно он вовсе не испытал при ударе боли. Сейчас он сорвал зло на стене, только чтобы не ударить Эссекса. - Думаю, Стефен никуда не торопится, и значит, может отчитаться позже. – тон его ничего хорошего не предвещал, давая понять, что даже взбреди в голову сэру Гиллори вдруг вступиться за босса, это было бы в высшей мере бессмысленным предприятием, - Ты вовсе не ошибка, дорогая, и никто не в праве отнять у тебя вечность. - Виктор скинул плащ, набросив его на плечи девушке, которая тут же в нем утонула, но никак не отреагировала. Тогда Крид сам поднял ее на ноги, Лэй не сопротивлялась, двигаясь механически по инерции, и по-прежнему держала взгляд Синистера. - Ты – сила, которую невозможно сдержать, приручить, остановить. Сила, которой никому из нас нечего противопоставить. Ты – истинное совершенство, а значит, заслуживаешь гораздо большего, нежели зависимость от прихоти трусливого фантома, когда-то бывшего одним из самых смелых, независимых и гордых джентльменов, но давно потерявшего себя в лабиринте кривых зеркал. И он все это сам прекрасно понимает… Высокая фигура Крида возвышалась над Натаниэлем, придерживая все еще стоявшую между ними девушку - предмет их недавнего спора - за плечи, не пытаясь удержать силой, но искренне желая защитить. Сейчас он понимал, наконец, как был не прав все то время, когда тешил себя мыслью о том, что давно сломал в Лэй все человеческое. Не сумел… Зато удалось Эссексу, и уже за одно это преступление он заслужил самую мучительную смерть, хуже которой может быть только груз вечного существования с осознанием этой неизгладимой вины. Разумеется, Крид мог бы убить его прямо сейчас, когда противник максимально обессилен и не способен даже на самые жалкие попытки сопротивления, но не стал делать этого, решив оставить его наедине со своим будущим кошмаром, который обещал стать мучительнее прежних вместе взятых. Ведь если несчастную Ребекку убили порождения его безумного гения, а Мадлен стала жертвой его слепой ярости, то Лэйрин он убил сознательно, своими словами, которые его никто не заставлял произносить. И вовсе не важно было теперь, верил ли он в них или нет. Слова сказаны.
- Стефен, пожалуйста, сейчас отведи девочку вниз. Только найди что-нибудь из одежды Мадлен, ей она все равно больше не понадобится. – в его голосе больше не было ни тени угрозы. В самом деле только просьба и еще разве что усталость. - Ты спросил меня, определился ли я с целью визита, Натаниэль. Теперь, пожалуй, да. Крид усмехнулся, придвинул стул и уселся напротив кровати Эссекса, тем самым показывая, что разговор их не ограничится парой обрывочных фраз.
Любое шоу, любое представление, любая постановка имеют три фазы. Первая фаза, с которой всё начинается, - это начало. Что происходит в начале? Завязывается первоначальная мысль, зрителям мало чего показывают. Вторая фаза, - фаза основная, где происходит всё красивейшее действо. В этой фазе народу показывают всё то, что хотели показать, и ради чего все пришли собственно на это представление\постановку\шоу. Третья фаза, самая последняя и заключительная, имеет простое название, - Эпилог. Подведение итогов, последние рассказы, реплики, и наконец, прощание, всё это входит в последнюю, третью фазу. После неё обычно ничего нет. Всё уже было рассказано, и в общем нечего больше и говорить. Все слова сказаны. Но, зачастую, иногда Эпилоги оказываются Прологами. То есть тем, что идет до определенных событий в другой постановке. Примеров таких можно насчитать миллиарды. Прочитайте книгу, посмотрите кино, шоу, представление.
К чему слова, когда нужны действия? А к тому, что то, что происходило в доме Натаниэля Эссекса, имело три фазы, и всё это походило на шоу. Не поняли? Объясняю.
Фаза первая, она же зачин. Все находятся в доме, два безумных гения, и их подручные, пытаются оживить ещё одного персонажа действа. Как этот персонаж погиб, можно увидеть в прошлом представлении, но это сейчас не очень важно. Оно было ранее, а сейчас есть настоящее. Они трудятся не покладая рук, и вот девушка, коя лежала на столе, оживает. Happy End, Вы скажите? Нет, это лишь начало.
Фаза вторая, она же основная. Три персонаж удаляются в спальню. Один из них возвращается. Идёт диалог, после чего начинается действо. Дом оживает, и ему крайне неприятно, что в нём находится кто-то. Он борется, пытается убить присутствующих, но ему это не удаётся. Два персонажа прибегают наверх, и видят, из-за чего это произошло. Голая девушка, та самая, на коей трудились совсем недавно, была опутана проводами, и являлась "сердцем" всего этого ожившего дома. Но сердца имеют свойства останавливаться.
Фаза третья, Эпилог с продолжением. Всё кончилось, дом теперь не пытается никого убить, и лишь недавнее "сердце" делает больно одному из своих спасителей. Хотя, по сути дела, больно она ему уже сделала, а сейчас лишь пытается добить. У неё это получается, но через пару мгновений её уже оттаскивают назад, дабы она дальше не причиняла боль своему спасителю.
- Прости Натаниэль. - сказало одно из действующих лиц. Стефен Гиллори сейчас не собирался говорить с Натаниэлем, ибо тот был далеко не в лучшем виде. И поэтому, дабы не мозолить глаза, и дать поговорить двум безумным гениям наедине, унёс "сердце" по имени Ашен Вагнер из спальни. Первым делом, и самым приоритетным на данный момент, было одеть девушку. Она была абсолютно гола, в чём мать родила, и вытаскивать её из дома в таком виде было бы не очень приемлемо. Поэтому путь сейчас лежал в одно лишь место - спальня Мадлен. Точнее, бывшая спальня Мадлен, ибо девушке сейчас домом будет уютный деревянный ящик, зарытый в трёх метрах под землёй. - Одевайся. - стоило им обоим зайти в спальню Мадлен, как Стефен посадил Ашен на кровать, и сам, открыв шкаф, кинул ей пару вещичек из уже ненужного гардероба Мадлен. Теперь ей эти вещички не понадобятся. Подождав, пока та оденется, Стефен произнёс: - Здесь тебе не следует пока находится. Пойдём, я увезу тебя отсюда. С этими словами Стефен взял Ашен, и вытащил из комнаты. Дотащив до холла, он обернулся в сторону лестницы, и прислушался, не спускается ли кто-нибудь по ней. Нет, тишина. Оба гения находились выше, и им пока было не до мисс Вагнер.
Они вышли из дома, вышли на улицу, и Стефен поднял вверх руку. - Такси. - сказал он, и машина доставки подъехала к ним. Затащив в машину Ашен, а сев сам, Стефен сказал: - Отель 346 INN Машина тронулась.
- Но я боюсь вечности одиночества…- тихим этом отозвалась Лэй, повторив слова, уже однажды сказанные ей Натаниэлю, прежде чем он исчез. Теперь они не были обращены конкретно к кому-то их мужчин, просто она отстраненно констатировала факт, по-прежнему глядя Эссексу в глаза, но уже давно перестав надеяться даже на тень понимания. Также безразличны были ей и последние слова Виктора, и то что Крид кажется слишком часто стал менять свою точку зрения. Или же он ее никогда не менял? Может, просто она не могла за столько лет достичь предела понимания его странной логики. Или же напротив, ее искусственно автоматизированная, насильно втиснутая в рамки алгоритмов компьютерная логика не понимала мыслей истинно живых существ?.. А какова была она сама? Во всяком случае, живой она себя больше не чувствовала, а для того, чтобы быть мертвой Лэйрин было еще слишком больно.
Ей больше не за что было цепляться – призрачные надежды теперь рассыпались как карточный домик. А холодных, чужих прикосновений она вовсе не чувствовала, как будто нервные окончания разом отказали, подчиняясь общему болезненному безразличию. Просто инертно подчинялась, делала то, что требовали, шла туда, куда вели… Теперь Лэй было абсолютно все равно, что будет дальше. Будет ли что-то вообще? Уже не важно, уже не нужно…
Стефен куда-то увел ее, заставил что-то одеть. Наплевать куда, все равно что… Он, кажется, даже что-то говорил, но слова сейчас не представляли никакой смысловой значимости – механическое колебание воздуха, начисто лишенное значения. Впрочем, его, кажется, тоже не удивляло ее молчание, ее отсутствующий взгляд, механические движения и отсутствие какого-либо интереса к происходящему. Или просто слишком устраивало, хотя для самой девушки это теперь тоже значения не имело, как и что-либо другое в этом бренном мире.
Даже проходя через гостиную, Лэйрин не заметила там никого из присутствовавших, только отчего-то вдруг чуть притормозила и бросила долгий, чуть более осмысленный взгляд через плечо в сторону лестницы, ведущей в подвал. Но стоило Стефену чуть подтолкнуть ее под локоть, и Лэйрин послушно последовала за ним, пройдя мимо даже не заметив присутствия Лилит… Только сев в такси, Девушка вздохнула и, закрыв глаза, устало прислонилась щекой к холодному стеклу.
Слово было сказано. Решение – принято. Натаниэль надеялся, что все закончится по-другому. Ему требовалось разобраться в себе. Не следовало ей спрашивать, однако именно тот вопрос заставил его по-настоящему задуматься о последствиях. Об их серьезности. Как было бы хорошо – просто исчезнуть, словно иллюзия, мираж, которого вроде бы и не было. Но Лэйрин смогла догнать даже мираж, упорно следуя за горизонтом. И, все-таки, сколько в ней было силы. Не следовало ей приходить в особняк. В силу его положения Натаниэль никак не мог сказать ей правду, что означало бы – убить. Иного выхода не было – он обязан был до конца следовать сценарию. Отстранить ее от себя намеренно. Не следовало ей надеяться. Стоило поверить еще тогда, в гостиной. Не следовало ей строить иллюзий. Или ему? Может, ему не следовало так безрассудно играть чужими жизнями, дабы хоть как-то развлечься в отведенную ему вечность? Может, ему стоило задуматься о последствиях устроенного спектакля, и о затуманенном рассудке юной девушки, хотя какая была разница тогда… Тогда она была такая же, как и все. Возможно, на ее месте могла оказаться любая другая, а результат? Кто знает? Синистер слишком уж отдалился от людей, что бы помнить о таких вещах как чувства и душевная боль. Тогда это не имело никакого значения. Может, ему стоило рвать эту связь еще в родном поместье, когда все было лишь на стадии привязанности и не могло нанести никакой душевной травмы ни ему, ни ей? Лэйрин увезли. Неизвестно, какие ужасы с ней могут приключиться в компании «доброжелателя» Стефена. Какая разница – по сравнению с тем, что ей пришлось пережить, все потуги серого кардинала – цветочки. Виктор оставался в комнате. Никто не мог отнять у него права превратить Натаниэля в кровавое пятно на стене. От жестокости Злыдня в ужас пришли даже его ближайшие сторонники. Бесчеловечно. Синистер до конца не верил в то, что так поступил. Пока не увидел ее лица. Ее глаз. Все оказалось намного серьезнее, чем он предполагал… Ложь. В глубине души он отлично знал, чем все это закончится. Но не решался себе в этом признаться. Она теперь мертва так же, как и он. Мертва навеки, но покоя не обретет никогда. Она будет рвать все связи, что бы еще раз не ошибиться. Будет панически бояться эмоций, чувств, жизненности – всего того, что было ей до сих пор все-таки дорого, ценно, любо. Еще один призрак. А, может быть, ей повезет, и удастся покончить с собой. Натаниэль думал об этом вовсе не от жестокости. Просто сам мечтал о смерти. Может, следовало обо всем этом задуматься до того, как произнести смертный приговор? Может быть. Но теперь уже поздно. Решение было принято. Слово – сказано.
Было одновременно больно и смешно смотреть, как болезненно, насильственно разрывается связь между людьми, зеркально отражающими друг друга, между теми, кто уже никогда не сможет чувствовать себя по-настоящему живым друг без друга. Смешно, конечно, лишь из-за крайней абсурдности ситуации, спровоцированной им же. Больно…просто потому что больно, потому что иначе не может быть когда у тебя на глазах чья-то жизнь разлетается в мелкие, колючие, острые зеркальные осколки. В данном случае – целых две жизни. Крид подождал, пока за Лэйрин закроется дверь и их со Стефеном шаги стихнут где-то внизу лестницы. Он не хотел, чтобы до ее слуха донеслось хотя бы единое его слово, и потому ждал. В конце концов, несколько минут – это совсем недолго.
Виктор вздохнул, подхватив с пола плащ, упавший с плеч Лэй, сохранивший на себе теперь ее запах, и небрежно перекинул вещь через локоть. Натаниэль больше не произнес ни слова. Да и что он мог сказать? Виктор сколь угодно долго мог подобострастно, как и другие, называть его не иначе как «мистер Эссекс», но это бы тем не менее не прировняло его к остальным, потому что он изучил Натаниэля как никто другой. Научился не только понимать, но чувствовать… И сейчас он заметил то, чего, кажется, Лэй не поняла – не захотела, не смогла, не успела – теперь не важно. Она ушла. Виктор заметил в глазах начальника – бывшего? Или снова настоящего? – отражение ничем не скрытой боли, и ему стало даже жаль Натана. Крид заговорил спокойно и негромко, скорее даже устало. - Теперь хочу тебе объяснить кое-что, мой старый друг. Что ты… мы только что потеряли. Признай, мы оба ошиблись в этом удивительном существе, считая Лэйрин кто идеальным оружием, - он усмехнулся, намекая на себя, - кто совершенством эволюции. Мы оба с тобой – законченные подонки и идиоты раз не смогли и не пожелали видеть в Лэйрин своенравное, капризное, но удивительно преданное создание, готовое мир перевернуть без точки опоры только за то, чтобы кто-то ей позволил себя любить. Но я отказался от этого слишком давно, хотя быть может зря. А вот чего ты испугался, я до сих пор не могу понять. – Крид сам не заметил, как голос его зазвучал резче и напряженнее, громче, - Зачем было спасать ее такой самоубийственной ценой, чтобы после вот так убить в ней желание жить? – Крид сжал кулаки, несколько секунд борясь с собой, чтобы не накинуться на Натаниэля. Виктор будто заранее увидел, как один из его могучих кулаков врезается Синистеру в челюсть, но стряхнул с себя наваждение, вновь, наконец, обретя контроль над эмоциями. - Думаешь она бессмертна?! – в конце концов прорычал он. - Что ты потерял? По мне, так ты только что проводил свой последний шанс на выживание! Ей не нужна свобода, она просто не сможет ею распорядиться и снова будет шляться по улицам, чтобы ее в лучшем случае за сотню трахал какой-нибудь ублюдок. Чтобы она тратила эту сотню на самый дешевый героин, снова и снова доводя себя до истощения. Ее состояние – это ненормально! Это, по-твоему, для нее спасение?! А сейчас она сама будет искать смерти. И ведь найдет однажды – сегодня, завтра, через неделю или через год... Так ли это важно, когда она рождена для вечности? Как и ты, кстати... Она почувствовала это, она наконец впервые захотела где-то остаться. А ты завершил эксперимент и вышвырнул использованный подопытный материал на улицу… …а я спровоцировал тебя и даже не попытался остановить. - закончил он уже про себя.
Наорав на Синистера, Виктор с некоторым отрешенным удивлением заметил, что легче вовсе не стало, если даже не наоборот. Свои вину отрицать было невозможно. Быть может перед другими, но только не перед самим собой, увы. - Я не понимаю, почему ты все делаешь только тогда, когда это уже никому не нужно? Любовь и тепло уже не нужны мертвым, Нат. – Виктор встал и подошел к двери, открыв ее. Сиюминутная жалость к Синистеру отступила, рассеялась как утренний туман, когда Виктор осознал, насколько пророческими были его последние слова насчет Лэйрин. Эссекс убил ее, убил сознательно, даже если тем самым искал путь к какому-то мифическому благу, которого нет, не было и никогда не будет; даже если и не догадался заранее о последствиях. Крид задумал свой приговор убийце еще раньше, теперь осталось привести его в действие, запустить механизм обратного отсчета и лично проследить за исполнением… На секунды остановившись в дверях, он закончил - Я останусь здесь. А тебе все еще требуется отдых, Натаниэль. Так что попробуй уснуть… если сможешь, конечно. Виктор вышел, захлопнув за собой дверь.
Он вновь остался один. Наверное, так и должно было быть. Родился не в свое время, не в том мире… Пришлось вымолить вечность и дожидаться, пока появятся на планете умные люди, способные разделить его взгляды. Единомышленники. Но даже они не восполняют вакуума в сердце. И своевременное вмешательство в его жизнь Апокалипсиса, по факту, не сказалось никак. Натаниэлю, что называется, не было от этого ни жарко, ни холодно. Перевоплощение носило скорее символический характер, являлось неким катализатором, способным утвердить его веру в Ничто. Он сам намеренно отдалился ото всех. Ушел от терзаний и боли. Наконец-то, внутри было пусто. Длительное время сохраняя это состояние полного безразличия к внешнему, ему удавалось жить, возможно, очередной иллюзией. Спустя столько лет они снова вернулись. Темные тени, выползающие из-под дверных щелей, таящихся в углах, шкафах, шныряющие словно стервятники, с голодом наблюдающие за смертью жертвы. Страхи. Однако на сей раз они его не трогали. Лишь ждали у него, сейчас глядящего в окно, за спиной, не в силах пройти сквозь пелену скорби по умирающей совести и растворяющемуся в гадких испарениях сердцу. Его раздирала внутренняя борьба. Но чем больше он думал о неправильности своего решения, тем больше пытался убедить себя в обратном. У дома стояло несколько автомобилей. Завидев застывшее тело водителя такси, Эссекс даже смел предположить появление мародеров. Но чего-то в этой картине не хватало.
Какого черта?!
Мадам Жорж вошла в комнату прежде чем его успели посетить тревожные мысли о том, на кой черт Стефену вдруг понадобилась машина. Ответ теперь напрашивался сам собой. И вскоре Эссексу выпал шанс убедиться в верности своих догадок. - Слушаю. – Синистер взял трубку, в мыслях проклиная Виктора и себя за то, что им обоим хватило глупости отдать Лэй в такие руки. Недолгий монолог «соратника», вобравший в себя максимум неподдельного фальша, и негромкий вздох, а может и фраза, произнесенная определенно ее устами… - Что все это значит, дорогой друг? Скажи, какого черта происходит? Отчего-то хотелось, что бы свидетелей этого разговора было как можно больше.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума