За непрошибаемой металлической дверью скрывается лаборатория Эссекса, а так же сложнейшая компьютерная система. Отдельная комната отведена под странную аппаратуру, а скорее машину.
Алан молча спустился следом за Кридом, на ходу протирая глаза. Спать хотелось невероятно, кроме того, кажется, давешняя поездка по городу в мокрой футболке давала о себе знать. В общем, линден был зол, простужен и зело мрачен - последнее, впрочем, можно было смело считать его обычным состоянием. - Ммм, - одобрительно высказался он, заглянув в серверную, кто бы ее не оборудовал, он свое дело знал. Закашлявшись, программист шмыгнул носом и молча устроился в кресле перед компьютером. Кресло тут выглядело примерно с той же степенью уместности, как посреди стройки века, но тот, кто здесь работал, знал толк в удобстве - по крайней мере, когда дело касается своей профессии. Лан закрыл глаза и молча намотал на запястье шнур мыши - необходимый тактильный контакт установлен, а больше ничего и не надо. Спустя секунду монитор щелкнул, экран мягко засветился. Я здесь, порядок, сейчас буду чистить. Ну и ба... Курсор в конце фразы мигнул и погас. По матово-черному фону побежали строчки - обрывки кодов, каких-то текстов, странные формулы, и темп их появления все возрастал. Одновременно с этим можно было услышать, как в стенах все чаще и неприятнее потрескивают провода - домашняя сигнализация, противопожарная система, сетевые кабели... монитор вспыхнул белым, буквы на пару секунд сложились в слова: КАКОГО ЧЕРТА??? Обвисший на стуле Алан вздрогнул, как от удара током выгибаясь назад.
Здесь было красиво. Слишком красиво для тех мест. которые Линдену приходилось наблюдать, соединяя сознание с чужими машинами. Он не любил горы. Он вообще не любил... как это... природу! И тихо бесился, когда знакомые с придыханием произносили это слово. Как прекрасно, как замечательно, чистый воздух, голубые дали. Тошнит. От чистого воздуха у Лана кружилась голова и полностью терялась работоспособность. При мысли о горных тропинках и холодных ручьях его начинало мутить, а далекий горизонт вызывал приступы мигрени. В принципе, он пришел с миром, уважая чужие владения, но владения были слишком уж чужими и не приняли его изначально. А после этого люди удивлялись, почему таким, как он почти ничего не надо в жизни. Да только садясь за клавиатуру, знающий человек уже становится подобием бога. А если... а если вот так? Правда, в этом мире уже был бог - или, наверное, богиня, Алан установил, что женщины гораздо больше склонны к разным красивостям, вот в его личном... мире ("матрице" - ехидно хмыкнул внутренний голос) был город, квартира и кресло. И коньяк с кофе (дада, именно коньяк с кофе, а не наоборот). Природа Линдена не принимала. Небо темнело над его головой, наливаясь багровыми прожилками, земля рассыхалась, покрываясь сеткой тонких трещин, у его ног молния вдребезги разбила небольшой валун, напоминая ему о том, что без приглашения вошедшие в чужой дом не могут считаться гостями. Линден внутренне поморщился, он страшно не любил воевать, разбивать чужие стены, стучась в них всякими неприятными приспособлениями... вот только не надо сразу вспоминать известную поговорку-совет постучать в стенку известным органом, Алан в свое время еще и не так визуализировал свои "ломалки", просто по приколу и из желания дурацки пошутить на эту тему, свойственного каждому мужчине на этой веселой планете. Но ему, черт возьми, не оставили выбора. Вторая молния упала прямиком на вовремя выставленный синий щит - давно заготовленную защиту, которую Алан написал сам и помнил поэтому лучше чем собственное имя.
А на мониторе, тем временем сменяли друг друга строчки, понятные разве что тем, кто ими сейчас жил - там, внутри.
Да спокойно же, спокойно, я почищу немного и уйду, ничего не трону, всего-то мусор убрать, - как истерящую женщину, Алан успокаивал систему, которая сейчас гвоздила его вовсю, маскируя свою защиту под разнообразные погодные явления. Пока что он успевал и защищаться и продвигаться вперед. Медленно. Больно. Но вполне успешно. И услышь Крид сейчас, какими эпитетами награждал его Терабайт от широты души и за то, что не был предупрежден о таких вот трудностях, он бы, наверное... очень обиделся. Как минимум.
Штукатурка на стенах подвала с очень неприятным звуком пошла трещинами - прямо над пролегающими под ней проводами.
Больно? Слава... ээ... кому-нибудь, что Алан не знал и не чувствовал, что происходит с его брошенным, словно ненужная одежда, телом. Скажите еще, что он не знал, как это - когда не выдерживают сосуды - потому что электричество в них смешивается с кровью, и чему-то просто не остается места. Кровь материальна - значит долой ее. Потом он будет благодарить... ну тоже кого-нибудь там, наверху (или внизу), что имеет привычку носить черное. Линдена мутило при виде кровавых пятен на своей одежде. Это при том, что в любом другом виде оная красная жидкость его никак не смущала. Провода хлестали наотмажь, потом вздрогнули, на несколько секунд замерли - в доме включилась противопожарная система, заливая гостиную и служебные помещения мелким теплым дождиком, а потом истошно взвыла сигнализация, добавляя свои пару центов в общую суматоху. Казалось, дом изнутри разрывают две враждебные воли, а он, словно неподеленная перчатка, трещит по швам.
Зеркала. В зеркалах было удобнее и привычнее это место менялось под него - и совершенно зря, пустая трата сил и времени, ему не нужен был этот мир, ему не нужна была победа... Господи, он всего лишь пришел убрать мусор, который опрометчиво оставила хозяйка всего этого безобразия. И хозяйка тут определенно присутствовала. Не система же это с такой яростью обороняется, будто ее силой берут. Вот она, изящная фигурка, не потрудившаяся принять облик полностью, в другое время Алан был бы рад начавшейся игре, поединок был хорош - но... - Слушайте, леди! - буркнул Терабайт, взмахом отклоняя вернувшийся к нему удар. Тот прошел вскользь, задев краем и сложил зеркала слева, словно дорожку домино, - вы почтальонов и уборщиков тоже так встречаете? Не хотел бы я в таком случае быть одним из них на вашей улице, да черт возьми, я всегда знал, что это самые несчастные люди на свете, и вот теперь убеждаюсь окончательно. Дайте пройти, в общем, я ненадолго. Пляшущие вокруг символы сгустились в черный дым, окутавший Линдена со всех сторон, растворивший в себе его фигуру. Черное облако с двумя ярко-синими отсветами вызывало отвратительные ощущения даже у самого Лана, когда ему выпадало на это смотреть со стороны, но что делать? Он давно заметил, что самые мерзкие поделки и выглядят соответствующе. Сейчас, если быть точным, он в эту мерзкую поделку и превратился. По-хорошему, опасный синтез вируса и "ломалки" выпускать никуда не стоило, но это был самый безболезненный путь. Алану к черту не нужен был полный контроль над системой - но если это единственный способ сделать свою работу... Сгусток темноты медленно двинулся к хозяйке, подрагивая прядками дыма, словно щупальцами. - Я в последний раз прошу пропустить меня, - спокойно сказал Линден в неожиданно упавшей на лабиринт зеркал тишине.
Входит что-то вроде мини-флэшбэка… Ну, навреное. [Откуда -> Гостиная]
Открыв дверь подвала, Виктор пропустил программиста вперед и чуть заметно ухмыльнулся, когда у того в глазах непроизвольно сверкнул одобрительный огонек при виде прекрасно оборудованного центрального сервера сложной системы. Саблезубый еще поймал себя на мысли, что у Лэй глаза наверняка сверкали точно также. Он словно своими глазами увидел, как девочка подобно стихии врывается сюда, еще на ходу единым желанием активирует систему, подчиняя ее своей воле, шутя срывая самые сложные защитные барьеры… Где-то в глубине души Виктор сомневался, что Линден в самом деле сумеет быстро разобраться с тем, что могла сотворить с системой Лэйрин, но лучше бы Алану удалось превзойти ожидания. Разумеется, от каких-либо подробностей по своему обыкновению Виктор воздержался. В конце концов, даже знай программист, что за удивительное существо пропустило этот сервер через себя, легче бы от этого работать ему все равно не стало.
А тайну своего проекта «Кибер» он не намеревался открывать никому. Даже Натаниэлю. Даже теперь… Тем более он не намеревался обьяснять что-либо случайному человеку вроде Линдена. В конце концов, Виктор не собирался открывать все эти тайны и самой девушке, боясь что тогда она совершенно сойдет с ума. А ведь она была так близка к этому и особенно сейчас, разрываемая изнутри непримиримыми противоречиями между логикой и чувствами. К счастью или же к сожалению, первая пока отчаянно проигрывала раунд за раундом.
Еще раз бросив беглый взгляд на мертвое, забытое всеми тело несчастной Мадлен, Саблезубый невольно поморщился. С одной стороны было даже жаль ее, еще одну жертву деструктивного гения Натана, виновную только в том что она искренне любила Синистера; но с другой нужно было тихо улаживать еще и это дело, и времени опять же в запасе не было. Запах смерти, который едва смогло бы начать различать самое тонкое человеческое обоняние, для зверя казался уже нестерпимым. Виктор воздержался от каких либо указаний программисту, резонно рассудив, что они ему просто не нужны и лишь отнимут несколько драгоценных секунд, которые наверняка не будут лишними. Здесь он уже ничем не мог быть полезен, и Крид поспешно покинул подвал. Быстро поднимаясь в гостиную, Саблезубый искренне желал Алану удачи, которая наверняка ему понадобится чтобы в крайне ограниченный срок ликвидировать последствия вмешательства Лэй.
[Далее -> Гостиная] Ушел прежде, чем Байт контактно подключился. =)
Была бы у Лана в здесь голова, он бы ею покачал. Ну что за глупости,полное идиотство. Воистину, человечество погибнет: Алан надеялся только на то, что он при этом будет сидеть в сторонке, пить кофе и кричать "Бис!" Погибнет из-за глупой гордыни. Из-за слепой жадности. Из-за животного инстинкта защищать свои границы, отключающего сознание и заставляющего не прислушиваться к аргументам и разумным доводам. Погибнет из-за опять же какой-то звериной, живущей глубоко в подсознании убежденности в том, что сила - решает. Темное облако расступилось и приняло удар в себя. Алан пережил некоторое, довольно неприятное время, "переваривая" полученную информацию, перестраивая ее, меняя... хорошая штука вирус под контролем. Неизвестно, правда, удастся ли этот контроль удержать, ну да ладно, не о том пока речь. Так вот, сила решает далеко не всегда. Дым поднялся, не пытаясь даже ломать щит, не пробуя скрутить зеленоватые щупальца. Он просто быстро обволакивал их поверх, густея, словно липкая смола, превращаясь в самое настоящее ничто - крепче любой стены. - Дефрагментация завершена, создан раздел Х - сообщили зеркала тихим позванивающим голоском. - Отключить доступ в раздел, - устало сказал Алан и добавил, - эх, леди... Кусок лабиринта, скрытый стеной темноты, буквально провалился куда-то вниз и на его месте тут же, словно какие-то кошмарные цветы, снова выросли серебристые поверхности зеркал, напоминающие ледяные кристаллы. По лабиринту во все стороны поползли те же самые прядки дыма, чего-то просто касаясь, что-то изменяя, или перестраивая. Отделив от себя программу, Линден распространил свое сознание по всей системе, становясь с ней одним целым. Нет, он правда не хотел ничего дурного. И, в общем-то, к таким вот вещам относился куда трепетнее, чем к людям - если слово "трепетно" вообще подходило Алану. Так что разрушения на сегодня закончились. Подключившись к сети, Линден быстро убрал все "хвосты", вернулся, почистил все, что смог, кое-что переписал и - уже вне работы взялся за систему. Вылечить, отладить, настроить - их с хозяйкой разрушительные игры не прошли даром бедному созданию. Вряд ли в реальности прошло больше нескольких минут. Но когда программист оглянулся, посмотрел в заново созданное - такое же прозрачное, как и было - синее небо, он вздохнул, попросил: - Подключить раздел Х, - и исчез. В конце концов, это был чужой дом.
Было больно, холодно и мокро. С металлическим привкусом крови, а Алан предпочел бы кофе с коньяком, спроси его кто. Терабайт поднялся с пола, на который опрокинулся вместе с креслом и, шипя сквозь зубы, отмотал с руки врезавшийся в нее провод. Тишина давила на уши - пока его сознание пребывало там, в другой реальности, здесь происходило нечто, весьма похожее на катастрофу, к чему быстро привыкли барабанные перепонки. Вообще, человеческий организм забавная штука, он слишком быстро адаптируется к плохому, хорошее же его губит... Впрочем, Линдену было определенно не до философии. Лан поднял с пола кресло, поставил его перед невесть как уцелевшим сервером и устроился с комфортом. Поскольку вентиляционная и противопожарная системы в буквальном смысле слова были убиты, то можно было даже позволить себе закурить, чем и занялся Алан, являя собой престранную картину - с исхлестанным проводами лицом, все еще капающей из носа кровью и сигаретой в зубах. Дорогой сигаретой. Он никогда не эконгомил только на трех вещах: кофе, оборудовании и табаке. С заставки на рабочем столе ему светило солнце над горным хребтом, тем самым, где так хорошо и тихо, который придумала - или додумала - хозяйка этого места. Интересно, а она вообще существует? Может, это какой-то дух... Дама Системы - Терабайт усмехнулся, выпуская струйку дыма в потолок, готова легенда, а еще говорят, что технари не способны их сочинять. И было спокойно, несмотря на разгром, холод и полученные повреждения. Несмотря на знакомую иглу мигрени в виске. Так удивительно, прозрачно спокойно, как, наверное, не бывает вообще. Но чудеса тоже случаются. Никогда не знаешь, где найдешь. Лан зажал сигарету зубами и опустил пальцы на клавиатуру. Ничего, сейчас мы тут все отладим. Вообще все. А что, если есть настроение поработать, надо им пользоваться, как-то так.
Крид спускался, с трудом продираясь сквозь фантастическую паутину перекрутившихся проводов, а потому двигался много медленнее чем рассчитывал. Зато эти лишние минуты позволили зверю остыть и еще раз прокрутить в голове и трезво переоценить развернушиеся только что события. Все это было абсурдно до той степени, что казалось просто каким-то нереальным, будто разыгранным действом. Трагикомедией ситуаций… Что-то тянуло его, но что именно? Это все время ускользало... Он думал о Лэйрин, но в тот же миг перед глазами вставал самодовольный образ Вертиго, и Крид начинал злиться снова, не давая себе проникнуть в суть своего беспокойства. Зверь никак не мог остановиться, сосредоточиться на том, что Лэй не было в гостиной, что девушка исчезла. И не одна, а вместе с Гиллори! Что должно было стать причиной тревоги в пеовую очередь. Но вместо того, чтобы поднять тревогу, мысли Виктора витали вокруг этой самой главной проблемы, не давая остановиться на самой сути.
Только добравшись до двери, ведущей в лабораторию, Виктор наконец понял, что же не дает покоя ему больше всего – звонок, адревованный Эссексу. Эссексу или ему... Однако, странный выбор предполагаемого собеседника. Кто бы это мог быть? Несомненно кто-то, кто уже знал, что Виктор снова здесь. Подозрения с каждой минутой становились все более явными и менее приятными. Наконец, зверь с силой толкнул дверь, и та поддалась, открыв его взору еще более абсурдную картину. Определенно серьезно раненный программист, хотя и не сильнее чем Натаниэль, невозмутимо развалившийся в кресте с сигаретой в зубах любовавшийся живописной заставкой на мониторе. Право, только чашечки кофе и клетчатого пледа для завершения образа не хватало. Однако, радовало, что Линден жив и, похоже, вполне себе в состоянии соображать и действовать, а это как раз Криду и понадобилось сейчас. Сию секунду.
- Жив? Отлично, позже все объясню. – напряженно, быстро заговорил Виктор, будто ничего экстраординарного вовсе не случилось, - О деньгах не беспокойся. Надеюсь, можешь вывести происходящий сейчас телефонный разговор на громкую связь сюда? И чем быстрее…
Алан покосился на Крида. "О деньгах не беспокойся"... Черта с два, если бы Линден о них беспокоился когда-нибудь, имея дело со своим иногда-нанимателем, то он этого дела бы просто не имел. Программист любил считать себя личностью законопослушной (не пойман - не вор, ага) и весьма опасался за свою репутацию в приличном законопослушном обществею Ей - в смысле, репутацией - не стоило рисковать ради людей, которые не платят. И то, что по звонку Крида Алан срывался в любое время дня и ночи, не спрашивая о размере гонорара, говорило само за себя. - Конечно, - Линден говорил, а его пальцы уже пробежались по клавиатуре, где-то в только-только восстановленной системе промелькнуло несколько дополнительных импульсов, выводящих сигнал на громкую связь - наличие соответствующего оборудования Лан уже успел проверить, в конце концов, теперь он знал эту систему даже слишком хорошо, ибо успел побывать ее частью. - Меня интересует правда одна вещь. Скажи, неужели ты в одиночку решился на такой шаг? Я ведь слишком хорошо успел тебя изучить. Для тебя забота о собственной безопасности... - раздалось из динамиков. Теоретически готовый к звуку, Лан все равно вздрогнул, когда этот голос зазвучал в тишине. "Нервный ты становишься какой-то..." Стряхнув пепел в перчатку, Линден так же молча принялся отслеживать звонок, не спрашивая, нужно ли это. Во-первых, судя по сказанному, явственно нужно, во-вторых - в лююбом случае, у него было такое ощущение, что не помешает. Правда, для этого пришлось долбиться сначала в базу телефонных компаний Нью-Йорка, потом в базу этой телефонной компании, потом в... в общем. Алан искренне надеялся, что в построенной им цепочке никто в один прекрасный момент не выключит компьютер. Никто. Ни ленивый менеджер по продажам одного из салонов компании Форд, ни домохозяйка, демонстрирующая свои прелести любовнику с помощью веб-камеры (кстати, а это мы сохраним, очень даже ничего такая домохозяйка, и главное, лайв) и некто непонятный, скачивающий музыку с пиратского сайта. Потом, разумеется, господа, с чьей помощью остлеживали звонок и с чьими БД сделали что-то весьма похожее на изнасилование под столом во время банкета (это как "Улыбаемся и машем!"), будут искать нахала. Ну, искать они будут долго, анонимайзер работает четко, и айпи, принадлежащий славной стране Зимбабве, надолго озадачит возмущенную общественность. - Минуту, я тебе скажу, откуда звонок, - не отрываясь от работы, сообщил Алан, - можно попросить там потянуть время хотя бы столько же? И это... мне неудобно спрашивать, но нельзя у кого-нибудь добыть кофе? Я знаю, я хам, но сам понимаешь, топливо.
В этот самый миг динамики, расположенные где-то под потолком в подвале тихонько затрещали и в подвале раздался угрожающий, раздраженный, хотя это слишком мягко сказано, разъяренный голос Натаниэля. Судя по сказанным словам, нетрудно было понять достаточно, чтобы утвердиться в своей самой неприятной догадке – тем самым загадочным собеседником был никто иной как Стефен Гиллори. Крид сжал кулаки и едва не зарычал. Господи, как же ему хотелось немедленно свернуть Стефену шею! А после для верности выпотрошить тело и подвесить на его собственных кишках… Динамики исправно работали, немедленно исполнив волю Крида, а Алан притом даже не пошевелился, не обернулся, будто все произошло само собой. Только рассеянно стряхнул с сигареты пепел в перчатку, будто в насмешку над тем, что разгромленное помещение еще недавно представляло собой стерильную медицинскую лабораторию.
В то время у Виктора в голове застучали сразу три мысли: о том, чтобы Гиллори умирал долго и мучительно; о том, что до сих пор ему ни разу в голову не пришло, как Линден умудряется справляться с казалось бы неразрешимыми задачами неизменно успешно и в самые сжатые сроки; о том что нужно немедленно отследить адрес исходящего соединения… Но Алан вновь его опередил! Стоило ли говорить, что это было поразительно. Мало того, что программист играючи управлял остатками восстановленной им за минуты системы, а та отзывалась его, казалось, мысленным приказам, так он будто читал мысли самого Крида. - Адрес, да… - рассеянно пробормотал Саблезубый, укладывая в голове по полочкам увиденное только что, - Линден, как, черт возьми?!.. Крид сам себе удивился, что никогда прежде ему и в голову не приходило, что Алан – мутант, и мутация его, как видно, имела весьма, весьма оригинальный характер. Что же выходило, Линден в отношении своих способностей был своеобразным «зеркалом» Лэйрин? То, что Виктор искусственно воплотил в своем совершенном проекте «Кибер», столько лет существовало прямо у него под носом, но он того не замечал? Все было так естественно и так просто, стоило лишь пошире открыть глаза, а он сломал девчонке жизнь?!...
Следя за побежавшими по экрану символами от которых кружилась голова, Крид неожиданно вновь заговорил. От осознания всего этого и того, что, пригласив Линдена «разобраться» с системой, он спровоцировал Лэй на весь этот кошмар, устроенный, очевидно, их столкновением, Криду стало паршивее во сто крат. Голос его звучал как-то сдавленно, но уловить это смог бы только кто-то очень хорошо его знавший. - Я сказал, что объясню… - Виктор перевел взгляд на кровь, сочившуюся из рассеченных ран на руках и лице программиста, - Эту систему взломал мутант… подобный тебе. – с некоторым потрясением Виктор, сказав эти слова, признал, что Алан тоже был мутантом, - Он подчинил эту систему или стал частью ее…наверное, не знаю как это у вас происходит... Ты воевал не с машиной, а с живым человеком, Линден. А потом ты победил. Признаться, я не подозревал, что это будет так, а когда понял… не ожидал, что ты справишься.
Крид сам не знал почему, но ему вдруг стало легче. Быть может, потому что Алан не бросил работу сию же минуту, а может просто потому что вслух признал за Лэйрин право быть не оружием, не совершенной полутехногенной системой, а просто «живым человеком». Признал это впервые… - Думаю, он и так его тянет. – ответил прежним сосредоточенным, напористым тоном Виктор, имея в виду ставшего вдруг на удивление разговорчивым Натаниэля, - В противном случае Эссекс не стал бы трепаться с этим дерьмом… Кофе, говоришь? Будет тебе кофе… Виктор уверенно подошел к лестнице и, набрав побольше воздуха в легкие, крикнул на весь дом. - Эй, мадам! Кофе!!! – разумеется он знал, что чопорная мадам Жорж будет вне себя от такого хамского обращения к своей персоне, но неизменно выполнит приказ в лучшем виде, даже не посмев выказать ни единого намека на неудовольствие. Так уж она была устроена, задумала Эссексом… Вот уж в самом деле, удивительная женщина. Убедившись напряженным слухом, что ее каблуки суетливо застучали наверху, Крид довольно ухмыльнулся.
- Я понял, что с человеком, с женщиной к тому же... спасибо... - бесстрастно сказал Линден, принимая из рук крайне недовольной пожилой леди чашку кофе. Несмотря на то, что леди смотрела с неодобрением, кофе был на высоте, Лан немедленно почувствовал, как к нему возвращается нормальное человеческое самочувствие. Ну и еще он хоть как-то согрелся, - видишь ли, система не имеет эмоций, а там было столько... хмм... ревности... Программист смотрел в экран, наблюдая за работой следящей программы и не оборачивался. Что, впрочем, не мешало ему вести беседу. - Что "как"? Как я это сделаю? Долго объяснять. А насчет "справишься"... слушай, ты в курсе, что я за цент удавлюсь, не то, что систему взломаю, - Алана, по видимости, обуял приступ нездоровой самокритики, у него это случалось, - вот только перед дамой мне стыдно, ибо я привык с девушками иначе обраща... твою мать!! В действительности, выражение, употребленное Линденом, было куда крепче и непечатнее, с элементами французского и немецкого фольклора (отец-швейцарец постарался) и чистейшего лондонского слэнга жителей Ист-Энда (где такое могла услышать миссис Линден, женщина из благополучной семьи, остается загадкой). А как тут не выражаться, когда какой-то сукин сын прервал звонок - и да будет вечный ребут его участью? Алан отставил чашку и выдохнул, сложив перед собой кончики пальцев. Итак, гнев, как обычно, неконструктивен - насколько приятнее быфло быть частью системы, сбросить тело и власть гормонов, а с ними и эмоции - чтобы мыслить ясно. Но сейчас программист не был уверен, что выдержит еще одно подключение, голова резко протестовала даже против идеи провернуть нечто подобное. Дыхательная гимнастика не помогала, пришлось прикурить еще одну сигарету. Двойная доза никотина (никотин и кофеин - вот наши наркотики!) мгновенно прочистила мозги, захотелось жить, любить и мыслить логично (не спрашивайте, как это совместимо). - Звонок сорвали. Что мы имеем - номер, зарегистрированный вот в этом квартале, - на мониторе развернулась карта города, указанные квартал тут же был обведен красной линией. Греющему руки об чашку Лану было попросту лень касаться клавиатуры, - что у нас тут... Впору было паниковать, но пока есть хоть один выход, какой смысл дергаться? - А тут у нас... о! А тут у нас есть гостиница, - вполголоса комментировал Алан, - кстати, Крид, у вас ошизенное оборудование, мне будет просто мучительно больно с ним расставаться... ну так вот.. о, вот тебе номер телефона этой гостиницы - ничего не напоминает? А вот список исходящих вызовов, а вот номер, явно принадлежащий вашему кварталу. Смею предположить, что ваш. Я не в теме, но по-моему, стоило бы поторопиться, нет? Терабайт вздохнул и с некоторой долей виноватого раздражения добавил: - Извини, но из какой комнаты в госстинице был вызов... не могу сказать.
- Женщина? - усмехнулся Крид, - Скорее вечный ребенок, который никогда не повзрослеет... И поверь, с ней часто прежде обращались и похуже. В голосе его отчетливо прозвучала досада. Виктору вновь живо представился образ Лэй, но не того бледного, совершенно безжизненного "призрака", который он увидел здесь, какой ее сделал Эссекс; а той прежней отчаянной девчонкой с горящими живым, безумным огоньком глазами. Все же как легко было принять то, что это огонек погасил Эссекс, но как больно было осознать, что Натаниэль лишь невольно завершил начатое им же самим! И даже последний аргумент - "Но она сама позволила ему сделать это с собой!" - звучал все более и более неубедительно.
- Эх, мадам. А ведь я бы тоже не отказался от кофе... - укоризненно и одновременно с насмешкой негромко упрекнул Виктор выходящую уже из лаборатории домоправительницу, которая даже не изволила обернуться. Втянув ноздрями терпкий аромат, Крид с живым интересом уставился на отмеченный квадрат всплывшей на мониторе интерактивной карты. Женщина вышла, быстро поднявшись по лестнице в холл, в Крид равнодушно заключил. - Ну и черт с вами, мадам. Теперь его внимание было полностью захвачено тем, что говорил Линден, а в логике рассуждений программисту было не отказать. Он говорил по делу и предельно ясно, избегая сложной специфической терминологии и пространных умозаключений - просто по схеме, как алгоритм.
А все-таки интересно, что же ты с ней сделал, Линден, если ухитрился остаться в этом кошмаре живым... - Виктор взглянул на кровоточащие раны,- ... без усиленной регенерации?..
Квартал. Гостиница... Списки исходящих-входящих вызовов. Номера телефонов... Виктор только молча соглашался с Аланом, стараясь успевать за ходом его мысли и внутренне радуясь своему интуитивному умению окружать себя по-настоящему нужными людьми. Выслушав до конца, Крид переспросил: - То есть нам лишь на месте останется выбить нужные сведения из администратора? Прекрасно, прекрасно... - Крид расправил плечи и усмехнулся, хлопнув Линдена по плечу, - Оборудование? Что ж... Может, расставаться и не придется, посмотрим. Давай-ка, поднимайся наверх, я кое-кому представлю тебя, а ты представишь ему свои изыскания.
Лили бежала, бежала, задыхаясь. В груди жгло, сильно жгло, да еще и это постоянное присутствие чего-то теплого, как продолжительное напоминание того, о чем она страстно мечтала забыть... Вот он, полуразрушенный особняк Эссекса. Привычно вбежать по лестнице, привычно пнуть дверь, привычно поздороваться с ним? Нет, сегодня все будет немного иначе. Лилит не взбежала, а взлетела вверх, пулей промчавшись мимо дверей и сквозь холл. - Мистер Эссекс! – что было сил завопила Лилит. Ее голос разнесся по всему дому, но отклика она не услышала. Она вообще ничего не слышала сейчас, кроме как стучащей в ушах крови.
Тук-тук. Кто там? Бред какой...
В голову девочки сейчас чего только не лезло. Какие-то бесполезные формулы будущих медикаментов, что-то из химии, совсем не к месту вспомнился отец... Лили определенно съезжала с катушек от волнения. А ее на все на это подействовало то, что она никак не могла найти Натаниэля. А ведь сейчас дорога каждая минута. Лилит бросилась в подвал. Скорее всего, он там. Да, он был там. А еще в подвале находились мадам Жорж и Виктор Крид, к которым девочка относилась с резким контрастом. Мадам Жорж она ох как не любила. Ей почему-то все время казалось, что женщина сверлит ее своим тяжелым взглядом, сверлит, сверлит... А вот Виктор – тут уже все иначе. Он как-то мягко к ней относился. Лилит все это чувствовала, поэтому и начинала ощущать некую к нему привязанность. Виктор всегда был ласков с ней, несмотря на настроение, в котором находился. И Лили доверяла ему. А в последнее время она мало кому доверяла.
- Мистер Эссекс! – немного обвиняюще воскликнула Лил, лишь увидев его фигуру. – Натаниэль, скорее! Я только что разговаривала с Ашен, она в очень плохом состоянии! Девочка прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Она бежала, не останавливаясь, минут сорок – уж точно... Сейчас ей требовалась небольшая передышка. Рюкзак свалился с плеч, упал у ног. Пробирки, склянки – разбились ли?.. - Она невменяема, она считает, что вас убила!.. А еще она сейчас с каким-то оборотнем, я очень боюсь за нее и за ее... ребенка. Будущего. Девочка еле слышно произнесла последнее слово. Она понимала, что сейчас начнется. Ребенок – это ведь так важно. - Ашен беременна.
На пару секунд в подвале повисла тишина. И Лилит в который раз ощутила в себе теплый огонёк зарождения новой жизни. Точно такой же, какой жил и в Ашен.
Отправлено: 08.12.07 22:36. Заголовок: За последние две нед..
За последние две недели мир, переливавшийся доселе кроваво-яркой радугой, сменился в глазах Кима, переливаясь лишь всеми оттенками серого – скудная палитра, которая вызывала зевоту в сочетании с унылостью, которой прежде никто не мог наблюдать во взгляде бесшабашного корейца. Этому миру указали на его подлинное место, и он мгновенно сменил окраску, словно испуганное пресмыкающееся, мимикрирующее под все, что могло оказаться поблизости. Ким никогда не считал себя поклонником Апокалипсиса, однако новый строй развеял все его иллюзии относительно пристрастий мистера Эссекса, которому он, сам не зная по какой причине, еще продолжал служить. Как выверенные часы работала привычка постоянно быть в команде, даже в самые тяжкие моменты сомнений указывающая его путь в жизни. Здесь можно было убивать бок о бок с самыми отъявленными подонками на всем белом свете, зная, что ты не одинок и тебе есть, к чему стремиться: забавы вроде массовых убийств на скорость были в ходу у Мародеров довольно давно, а инстинкт чемпиона подталкивал к новым свершениям. Теперь Мародеры уже не были прежними, да и эпоха из хаотичного, неизвестного ему мира, превратилось в такое же скучное зрелище, каким был ныне полуразрушенный особняк Мистера Синистера. Да и задания, которые теперь поручал им Эссекс, были… впрочем, не будем прерывать повествование гримасой отвращения. Все сделалось до глупости предсказуемым, и кореец, лишенный удовольствия каждодневно лицезреть безликие толпы, - о да, он обожал толпу! – осознавая, что каждый из них мог стать его следующей жертвой, прикидывая, какую шутку на сей раз лучше сыграть с пока еще неизвестной ему самому жертвой, теперь был вынужден сквозь проломанную взрывной волной стену особняка, еще не до конца восстановленную Эссексом наблюдать редких прохожих, которые, испуганно оглядываясь, спешили забежать за ближайший угол. Весь мир спрятался в скорлупу, а Шифратора уже раздражала сама мысль об Апокалипсисе, как и о том, что кому-нибудь вообще может доставлять удовольствие то, что случилось с миром. Даже если бы я мог убить всех на этой поганой планетке, я бы предпочел масштаб на порядок поменьше… Все исчезли – жуткая дрянь в духе Кинга. Отдушину Шифратор находил в еще более озлобленном подкалывании своих коллег. Доставалось даже Виктору, и теперь Кима старались обходить стороной, что вполне отвечало его настрою: скука не тот дар, который принято делить с другими. Впрочем, одно существо все еще доставляло ему удовольствие своим неисчерпаемым чувством юмора, которым он умудрялся отвечать на все насмешки Кима в течение этих двух недель. Время от времени Стефена по приказу Синистера посещали все Мародеры, тщетно пытаясь выбить из него информацию о некой Ашен, разговоры о который успели стать более традиционными, чем фраза «Доброе утро», которая становилась все более неуместной. Однако встречи с ним Кима постепенно перерастали в затянувшийся конкурс остроумия, который последнему совершенно не хотелось прерывать. Нужно же было как-то проводить все 24 часа, что выпадают на сутки. - Брррр… - остановившись на пороге, Ким окинул взглядом тесной помещение подвала, ощутимо вздрогнув: здесь определенно было не жарко. Первым, что он увидел была спина Лилит, первым словом, что услышал – «Ашен». Первая мысль, которая пришла ему в голову, была совершенно ясна: собеседником, к которому обращалась Лилит, был именно Эссекс. По мере того, как Лилит продолжала говорить, глаза Кима все больше напоминали шары для боулинга, а сам он застыл на пороге, впервые ощутив что-то вроде неуверенности. Оборотни, убийства, залетевшая от самого Дьявола фаворитка… Брэму Стокеру пора удавиться на том свете. Нарочито громко кашлянув по окончанию краткого монолога девушки, Шифратор выступил на более светлую часть лестничного пролета из тени, надежно скрывавшей его доселе от глаз шефа. - Простите, что отвлекаю от важных дел, мистер Эссекс, - при этой фразе Ким не удержался от гримасы: «дела» Эссекса со временем, кажется, имели все меньше общего с его статусом слуги Апокалипсиса. – Я пришел проведать новоявленного Бугимена. Можете продолжать, как будто меня здесь нет. Я совершенно ничего не слышал, даже когда Лилит сказала, что наша femme fatale беременна… Продолжая что-то бормотать себе под нос с отсутствующим видом, Ким на время прекратил свои вербальные изыскания, с насвистыванием какой-то слабо узнаваемой в его исполнении мелодии приближаясь к камере Стефена. Пройти внутрь не было проблемой для Шифратора - ведь ни один из Мародеров, несмотря на то, что дисциплина новой команды уже оставляла желать лучшего, не осмелился бы выпустить жертву наружу. Внутри жертва была причудливым образом привязана к вбитым в стену крюкам толстой цепью, в середине которой красовался внушительного вида замок. Голова Гиллори была запрокинута так, чтобы тот не мог отвернуться от зрелища прямо напротив него: прозрачная вертикальная криокамера, сквозь которую можно было видеть уже почти разложившуюся Мадлен, развернутую в полный рост… - Ну что, - подмигнул ему Ким, проследив направление взгляда Стефена, который, к своему несчастью, не мог избавиться от малоприятного зрелища. – Правда красавица? Наверное, хреново целыми днями торчать тут, не в силах никого закадрить… Даже если тебе кто-то по-настоящему нравится. Шифратор захихикал, по-приятельски ткнув локтем в бок Гиллори, который все равно не смог бы ему ответить. До чего же это было порой весело – досаждать тому, кто был не в силах ответить тем же…
оос: лил глум пардон, ваши посты потом увидел, ответ будет отдельно от этого.
Если весь дом пришлось переделывать, радикально изменяя интерьер и внешний вид, то подвал больших изменений не претерпел. Все те же скудно освещенные помещения. Жить в таких условиях представлялось теперь вполне приемлемым. По крайней мере, дом теперь соответствовал его назначению – базе и месту сборов отъявленных негодяев и больных людей, одним словом – помойке.
Две фигуры спустились по спиральной лестнице, миновали коридор и остановились перед массивной металлической дверью. Значительно более массивной, чем все. - Наша конечная цель – лабораторный отсек. Но сначала я бы хотел вместе с Вами навестить заключенного. Белая рука рефлекторно метнулась к панели около двери, но тут же Синистер вспомнил, что теперь электронную систему сменили пси-установки. Потребовалось лишь усиление мысли – и дверь двинулась в сторону. С виду – банальный телекинез. На деле же псион был просто идентифицирован и подтвержден. Не самый надежный вид замка, но наименее ожидаемый. Им двоим теперь открылся другой коридор, ведший к еще трем комнатам - камерам. А на каждой из дверей имелось стеклянное окошечко. Губы Натаниэля растянулись в улыбке, он бросил взгляд на Мадам Жорж, а затем грубо схватил ее за руку, но вполне учтиво повел к левой двери. - Взгляните на него. Смотрите. Нездорово радующийся взгляд был направлен на фигуру, чьи очертания были смутно видны во тьме. - Вот человек, чья ложь послужит причиной Вашей скорой смерти. Заперт в этом замкнутом пространстве наедине с самим собой и собственными испражнениями, где единственным источником света является окошечко из непробиваемого стекла. Я вот думал-размышлял, не повлияла ли его псионика страха на внезапное зарождение в Вас личности? Но, мне хочется верить, что пси-блокираторы исключили бы ментальный контакт между вами обоими. В ином случае он бы уже давно сбежал. Однако Вам беспокоиться не стоит – я обязательно узнаю как Вы приобрели волю позднее, исследуя мозг. Ну а сейчас нам пора двигаться дальше.
Созданием «Марионеток» Злыдень занялся, когда потребовалась «дешевая рабочая сила» и ставились эксперименты в клонировании. В ту пору он исследовал феномен так называемой пресловутой души, изучая поведения абсолютно идентичных сознательных существ (людей) в одной и той же или разных ситуациях. Иногда предоставляя выбор и заставляя принять довольно сложное решение. Но по окончанию эксперимента всех клонов ждало лишь одно – ликвидация. Кто как не Натаниэль понимал, насколько опасно производство личностей. Конечно, существо без сознания оказалось бы бесполезным, но вот индивидуальность подавлялась впоследствии во всех продуктах клонирования, если им сохранялась жизнь. Исключения были редкие…
Здесь все и происходило. Во внушительном размером помещении, в центре которого стояла цилиндрической формы стеклянная камера, окруженная установками и аппаратурой. Пожалуй, лишь в лаборатории еще сохранялась электронная система. Двое подошли к столику с хирургическими инструментами. Из ящика были извлечены перчатки, руки быстро нашли скальпель. Последующие движения Синистера были куда более осторожные. Впрочем, по-прежнему уверенные. С поразительной точностью лезвие избавило голову женщины от скальпа. Далее в ход пошла пила. - Ну вот, моя дорогая. Ваш мозг станет объектом ближайших исследований. А вам пора направиться в эту камеру. Когда генный материал будет получен, Ваше тело расщепит на множество частиц. Прощайте.
Цилиндр, в который уже было помещено тело, заполнился газом. Силует этой женщины становился все менее отчетливый. [Смыв. Стерилизация. Создание вакуума.] – сообщил компьютеризированный голос. [Производство запущено.]
Натаниэль размышлял над тем, как далеко человек должен зайти, даруя жизнь личности и отнимая эту жизнь у него. Как далеко он сам вышел за грани морали. Насколько бесчеловечен. Выводы, впрочем, были те же, что и прежде. Я дарую жизнь личности, как и любой родитель, ответственный за воспитательный процесс, определяющий личность своего ребенка. Я отнимаю жизнь у личности, как и любой убийца. Значит, я ничем не хуже родителя или убийцы. Что есть мораль? Абстрактный эталон поведения? Или закон, твердящий о справедливости отношений между людьми? Искусственный человек, в общем-то, человеком является ли? Я более чем человечен. Это огорчает… Однако голову ученого не покидала мысль о скупой слезе старой женщины, появившейся на ее щеке в последние мгновения ее жизни.
Размышления были прерваны сигналом: [Производство завершено.] - Отлично. Начать проверочный психоанализ. [переход к стадии проверочного психоанализа…]
Отправлено: 10.12.07 22:56. Заголовок: За эти две недели Ви..
За эти две недели Виктор насмотрелся здесь такого, чего даже прежде не имел сомнительного удовольствия наблюдать в компании Синистера за годы, проведенные в качестве командира мародеров. Этому поведению можно было бесконечно искать миллион различных названий и объяснений, при желании разумеется, но у Крида этого желания не возникало. Он понимал все просто, ясно и вполне однозначно – у Натана окончательно сорвало крышу. Отчаяние… Взрывоопасное околоистеричное состояние с течением дней сменилось - не без упорных стараний Лили - внешним непробиваемым спокойствием, образцово-показательным хладнокровием, с которым Эссекс творил самые ужасные вещи. О нет… это больше не были банальные убийства или не уступавшие им в жестокости но ценные с научной точки зрения опыты. Синистер теперь пытался причинить максимально много боли окружающему миру, вымещая собственную боль, которой уже не находилось места внутри. У этой боли было много имен, и в первую очередь – неизвестность. Откуда Виктору было знать? И снова все просто… Он и сам ощущал нечто похожее, может даже чуть хуже – ведь так или иначе, но это решение что наилучшим образом позаботиться о Лэй в критический момент сможет не он а Росомаха было его решением. И одновременно его роковым просчетом… На протяжении этих показавшихся бесконечностью двух недель Саблезубого настойчиво преследовал образ Грейдона и связанная с ним проблема нелегкого морального выбора. Правильно ли он поступил, когда не выстрелил на поражение в собственного сына? Но был ли этот негодяй, всеми фибрами души ненавидящий весь род Homo Superior, его сыном… или нелепой случайностью, ошибкой, которой не должно было случиться?.. А, может быть, Виктору все-таки было чуть легче – ведь Ашен никогда так не любила его, как любила Натана. А она ведь любила… Да и привязанность Крида к этой странной девушке носила совсем иной характер. Их просто невозможно было сравнивать. Невозможно и неправильно. Абсурдно, наконец…
Крид смотрел на часы – он ждал, когда вернется Лилит, не только потому что понимал, без ее удивительно умиротворяющего присутствия у Натана возникали приступы неконтролируемой агрессии и жестокости, которые было все труднее и труднее сдерживать. На улицах было сейчас слишком опасно, но ей как будто было наплевать на себя. И откуда только взялось это фаталистическое чувство неуязвимости? Не иначе, далеко не лучшее для шестнадцатилетней тепличной девочки окружение – маньяк на маньяке маньяком погоняет - влияло далеко не лучшим образом.
И какой идиот придумал, что время лечит? Ни хрена никого и никогда оно не лечит! Только точит старые раны…
Дверь тихо открылась, зверь напрягся, вглядываясь из темноты в темноту. В лабораторию вернулся Эссекс, но не один. Увы, его сопровождала не Лил. Тяжелым шагом, как за палачом на эшафот, за Синистером обреченно тащилось, вероятно, самое несчастное и бесправное создание на свете…
Мадам? Здесь?!
В который раз утвердившись в своей мысли, что, потеряв Лэй, Натаниэль окончательно и бесповоротно съехал с катушек, Крид, тем не менее, не рискнул к нему сейчас лезть или вообще до поры хоть как-то напоминать о своем присутствии. Не буди лихо, как говорится… Сегодня у Виктора не было ни малейшего желания, как впрочем и в другие дни, урезонивать шефа в очередном намечавшемся, судя по длительному отсутствию спасительного биополя Лили, приступе неконтролируемой ярости. Это ему объяснила Триада – оказывается одно присутствии девочки способно было умиротворять, такова уж была ее природа, и, в отличие от ее буквально самоубийственных попыток исцелять, этот благотворный эффект никак не ухудшал ее и без того весьма плачевное состояние. Лили буквально таяла на глазах, хотя морально напротив закалялась как качественный стальной клинок – гнулась, но не ломалась, вновь и вновь принимая свою исходную прямоту. Именно мыслями об этом удивительном рыжем существе, теперь странно привязавшемся к нему и Натану – как прежде к Лэй – он и занял себя, дабы отвлечься от созерцания проводимых Эссексом маниакальных манипуляций с мадам… с телом мадам Жорж. Пожалуй, Виктор даже был в чем-то немного благодарен Киму, спустившемуся сюда излить очередную порцию яда на Стефена, до тех пор, пока кореец не напомнил Виктору о еще одном трупе, который Натан зачем-то хранил здесь же в криогене. В самом деле, оставалось только строить догадки, почему Натан держал тело Мадлен на виду. Как урок для Вертиго и Мэдисон? Как напоминание - в первую очередь себе самому - о том что если он хладнокровно убил ту, кого много лет называл дочерью, лишь за несколько ядовитых слов в адрес Ашен, ему не понадобится проделывать над собой никаких моральных усилий, чтобы убить кого угодно другого, если тот только осмелится повторить подвиг Хейзел? Саблезубый повернул голову в сторону корейца и негромко, иронично поинтересовался: - Все еще веришь в страшные сказки про Бугимена?.. Крид хотел сказать еще что-то в подобном снисходительном тоне, спросить, например, где и когда кореец потерял свое сострадание к ближнему, но не успел. В подвал маленьким рыжим ураганом влетела Лили и, ровным счетом никакого внимания не обращая на лишних лиц и творившиеся в подземелье вещи, от которых с непривычки кровь стынет в жилах… если конечно считать что к такому вообще можно привыкнуть, без каких-либо прелюдий с порога ошеломила присутствовавших потоком информации… информации, звучавшей настолько нереально, что ее трудно было понять, не говоря уже о том чтобы осознать и принять.
Виктор выслушал Лил молча, не перебивая, не переспрашивая, не заставляя девочку повторять, хотя услышанное никак не укладывалось в голове: Лэй _Ждет_Ребенка. Немыслимо!.. Да она сама - ребенок! Вечный ребенок, которого угораздило вляпаться по самые уши в дерьмо, имя которому Мистер Синистер, хотя в последние недели Натан Эссекс и показал себя с совсем другой, с достойной стороны, конечно, если закрыть глаза на бесчеловечные опыты над случайными людьми и допросы с пристрастием, ставшими настоящим кошмаром для Стефена и Курта и одновременно единственным развлечением мародерам, в которых Натан давал выход своим негативным эмоциям. Такая жестокость просто была ему нужна, чтобы окончательно не сойти с ума. Но это все лирика… а что дальше, что теперь? Это и предстояло сейчас узнать, и это пугало Виктора, потому что при всем своем знании босса он никогда даже не мог предсказать, что когда-то возможно произойдет такое. Впрочем, он сам не так давно – пусть и в совсем ином контексте - произносил ключевую фразу - все идет, все меняется...
Хотя... Какой мужчина не хотел бы иметь ребенка от любимой женщины?- здраво рассудил Крид, пытаясь отогнать назойливый образ Грейдона. В конце концов, ни о какой любви к Мистик у него никогда и мысли не возникало. Тогда, много лет назад им руководило скорее желание причинить ей боль, и не более того… но, тем не менее, он не сумел застрелить их сына. - Разве что вовсе ненормальный. А вот в твоей нормальности, Нат, мы сейчас и убедимся.
Повисла напряженная пауза, казалось, воздух в лаборатории можно было резать ножом - нужно было что-то сказать, чтобы замершее в мертвой точке время вновь сорвалось вперед, продолжив свое естественное течение. Но Виктор, открыв было рот, почувствовал, что впервые совершенно не представляет, что тут можно сказать. Да он и сам до конца не верил… Неизвестно, сколько бы длилось это убийственное молчание, если бы у Эссекса вдруг не зазвонил телефон. Простой звонок, обычно приглушенный и незаметный, сейчас в воцарившейся гробовой тишине прозвучал как будто громче набата.
Отправлено: 18.12.07 01:00. Заголовок: Камера полностью нап..
Камера полностью наполнилась белым газом, компьютеризированный голос продолжал вещать о последних изменениях. [Вывод из нижнего отсека] [Порт открыт]
Производство подходило к стадии завершения. - Отлично. – проговорил Синистер, изучая показания монитора. | _Вероятность индивидуализации 0,000001% - Замечательно. И он покинул помещение.
В подвал уже прибыли мародеры, для которых единственным развлечением, за отсутствием всяческих миссий, были визиты в камеру Стефена. Натаниэль понимал, что если так будет продолжаться, он растеряет всех сторонников, которые рано или поздно вконец разочаруются в своем мастере. Однако сейчас почему-то это не волновало его совершенно. Две недели бесплодных поисков Ашен вообще отрицательно сказались на его душевном покое – покоем сейчас это вряд ли вообще можно было назвать, разве что внешним. Объектами вымещения внутренней злобы становились то прохожие, то слуги, то еще кто. Натаниэль вот так с легкостью отнимал чью-то жизнь, но, естественно, дабы вконец не опускаться в чужих и собственных глазах, аргументировал все свои убийства научным интересом. В случае с мадам Жорж это была скорее вынужденная мера – не положено марионеткам приобретать свободу мысли. Моменты умиротворения наступали разве что в присутствии Лилит. Эссексу не было доподлинно известно, каким образом девочке удается оказывать такое влияние на его психику. Даже после показательных выступлений и приступов истерии, к ней нельзя было относиться иначе как к маленькому, но мудрому созданию. Когда Лили спустилась в подвал, на миг Натаниэль задумался о том, что действительно жалеет о будущем этой девушки – с ее сердцем и мозгами оказаться в такой компании.
Совершенно неожиданно его окатило холодная струя, мгновенно отрезвляя помутившийся рассудок, достаточно было лишь произнесенному уложиться в голове, лишь осмыслить эти слова.
Беременна…
На все, что происходило далее, Эссекс не обращал никакого внимания, звонки сотового телефона доносились теперь откуда-то издалека, из далекого будущего, за океаном. Очутившись в подвале (теперь уже по обстановке своей разительно отличавшемся от прежнего), на лестнице он увидел женщину. Черные волосы, в руке факел, в глазах надежда и страх. Ребекка была полностью уверена в своем муже. В человеке, с которым она согласилась разделить всю свою жизнь. Она могла усомниться лишь в себе. Бесконечно твердя, что делает это лишь для того, что бы убедиться, что все в порядке, и вновь приобрести уверенность в себе, она продолжала спускаться по ступенькам, затем свернула влево. Увиденное не могло не повести к тотальной деструкции.
- Ребекка, стой! Ты не понимаешь! - Наш сын… Наш сын! Как ты мог?! - Его… Его уже не было с нами. Я думал… Если я смогу предотвратить смерть человека…
Возникший далее образ пробудил в Синистере самую искреннюю ненависть, которая перешла в настоящую злобу. - Где? – резко обратился он к девочке, схватив с чрезмерной силой ее за плечи. - Где ты ее видела?!
Отправлено: 19.12.07 11:52. Заголовок: Мистер Эссекс в свое..
Мистер Эссекс в своем бешенстве может далеко зайти, Лилит это знала лучше, чем кто-либо. Именно чтобы не дать ему вылить весь поток черной ненависти, перемешанной с тоской, девочка была с ним практически везде. Она давно узнала о своей способности успокаивать. Жаль, это действие довольно слабенькое. Иначе не было бы многого, о чем Лили сейчас жалела, как никогда. Все-таки, Натаниэль перестарался, сжимая плечи девочки. Тут все понятно - шок, такая новость... Но кости Лили не выдержали, и левое плечо хрустнуло с отвратительным звуком. Ее организм буквально пожирал сам себя. Не находя спасительного воздействия извне, он словно бы пытался найти это во внутренних ресурсах и сейчас целенаправленно вспарывал сам себя, стараясь добраться до самых истоков. Если составлять список витаминов, острый дефицит которых наблюдался в организме девочки, получился бы полутораметровый список, если не больший. Кальций тоже был в этом списке... Лилит закричала от боли. Все же, несмотря на все то, что ей довелось испытать, она так и не научилась терпеть боль. Она кричала, когда ее насиловали, она кричала, когда Ашен швыряла ее об стены и об камни, она кричала и сейчас. Суставы плеча были раздроблены, наверное... Все же, Натаниэль слишком сильно сжал ее плечи.
- На Гринвич-Виллидж, - еле слышно прошептала Лили, хватая ртом воздух, который словно был выдавлен прессом из ее легких. - Там ее нет...
Свет, свет. Полыхнул так ярко, полоснул так больно. Глаза не выдерживают, нет... Надо зажмуриться, или ты хочешь ослепнуть? Нет, я не хочу. Больно? Больно. Терпи. Так надо. Наверное...
Отправлено: 20.12.07 23:24. Заголовок: Вот уже с полчаса Ма..
Вот уже с полчаса Марго была пассивным наблюдателем этого действия, плыла по течению происходящих событий. Всякий говорящий был вне её разума, она тупо существовала в мире в течение некоторого времени абсолютно бездействующе. Скрытый текст
Ибо была в отключке)))
С девушкой в её прошлом уже случалось такое. Бывало, она даже не могла вспомнить что же происходило в это время. "Очнувшись" от этой самой отключки, девушка обнаружила себя в том же холле разрушенного особняка. Она одиноко стояла посреди огромной запыленной комнаты. Сознание того что большинство народа, ранее находящегося именно в холле, теперь спустилось в подвал, пришло само собой. Но не без помощи доносящегося оттуда шума она поняла это. Ей нужно было поговорить с Эссексом, несмотря на то, что тому это было не особо нужно. Судя по его ... крику на Лил ... боже, ребенку никогда не дадут покоя..., его сейчас интересовало нечто другое, точнее другая. Рита спустилась в подвал. Опять труп Мадлен. Девушка уже успела с ним "познакомиться". Виктор Крид стоял неподалеку, да и вобще здесь было достаточно знакомых и незнакомых личностей. Надо же, какие страсти кипят в этом захолустье, ранее называемое особняком.
Отправлено: 21.12.07 18:34. Заголовок: Что можно сказать по..
Что можно сказать по данному поводу? Планы, если они конечно есть, имеют свойства рушиться, и никому не в силах этому противостоять. Хотя в силах это обрушение перенаправить на лад. Но можно было ли повернуть сложившуюся ситуацию с миром на свой лад, и сделать из всеобщего горя выгоду. Кто-то это смог сделать, а кто-то нет. Такой, на Натаниэль явно получил пользу, да и большую. Больше трупов, больше беззащитных мутантов. Больше предметов для испытаний, которых никто не будет искать. Подопытные крысы, чья судьба одна - умереть. Хотя даже трупы бывают полезны. Две недели. Две недели он находиться тут. В подвале. Две недели Стефен находился прикованный в подвале, то и дело навещаемый мародерами с одним только вопросом - где Лейрин? Что он с ней сделал? Как он мог пасть так низко? Низко? А пал ли он низко, или это всё последствия "живого дома" так сказались на психике Мародёров, что поступок Стефена выглядел как предательство. Да, он Сепаратист. Да, его мышления явно отличается от мышления друг. Но предатель. Нет, так низко пасть он не мог. Да и кого предавать то? Да и как именно? К Мародерам он не относился. Лишь к своеобразным друзьям Натаниэля Милберри, который прикрывался за чужой фамилией Эссекс. Частые посещения Мародёров, такое уделение внимания радовали Стефена. Не так уж и часто определённая группа людей так заинтересована в том, что он знает. Но все попытки были тщетны, ибо он просто не говорил. В этот день к нему пришёл кореец. Снова начал язвить, показывать свой характер. Но видно, новичок в этом деле. Поэтому Стефен ему и не сразу отвечает. Так было и сегодня. На его вопрос он никак не ответил, а лишь висел с закрытыми глазами. Пока не зашёл Крид, и не послышались издали три слова. - Если бы Бугимен существовал, мы бы давно устроили схватку между собой. - сказал он, улыбнувшись, и открыв глаза. - Поздравляю. Ты станешь дедушкой. - адресовал он эти слова Криду.
Виктор, наверное, сам слишком долго приходил в себя от услышанного, слишком надолго потерял реальный контроль над ситуацией, думая о том что будет дальше и рассуждая про себя о возможной реакции Натаниэля… Тем временем эта только предполагаемая Кридом реакция уже обрела свое живейшее проявление в том, что прежде загнанное глубоко внутрь помешательство Эссекса во всей своей красе и мощи вырвалось наружу. Он накинулся на Лили с такой сокрушительной злобой, с такой силой, будто хотел разнести весь мир в осколки одним ударом. Виктор увидел в глазах Синистера настоящее безумие, услышал этот отвратительный хруст, когда тонкие кости плеча девочки сломались под его пальцами, но тот даже не заметил этого и не думал останавливаться, продолжая орать и встряхивать, как котенка, такую маленькую по сравнению с ним Лил. Создавалось впечатление, будто Натаниэль сейчас абсолютно не отдавал себе отчета в собственной силе и ярости – девочка уже отчаянно кричала, а он как будто не слышал и все не унимался. Это было так похоже на истерику, что совершенно невозможно было сейчас понять, что же на самом деле следовало предпринять кроме того, чтобы немедленно любым способом отстранить Эссекса от Лил… Но, главное, Виктор так и не понял, была ли эта ярость вызвана тем, что Лэйрин до сих пор не было рядом с ним… или тем, что она была беременна. Черт знает, что сейчас могло твориться в мозгах и в душе Синистера, но выяснить нужно было как можно скорее, но вместе с тем и как только можно осторожнее. Ошибок тут допускать тоже было никак нельзя. О, вероятно, впервые Виктор искренне пожалел о том, что икс-ген не пробудил в нем дар телепатии!
Одним прыжком оказавшись рядом, Виктор вцепился в плечи Эссекса сзади и резко потянул его на себя, стараясь оторвать от Лилит. - Да ты в своем уме? Отпусти, ей же больно! – зарычал Крид ему в самое ухо, чувствуя, что если Натаниэль немедленно не послушается, он не задумываясь будет общаться с ним уже иначе - на языке кулаков, которые, что ни говори, у Крида были все же повнушительнее. Теперь из-за спины Натаниэля Виктор сам видел, как неестественно была изломана кость под тонкой бледной кожей плеча девушки, и это неожиданно пробудило в нем по-настоящему звериную ярость. Ярость, настолько сильную, что на несколько минут даже Ашен временно переместилась на второй план. Оставив бесполезные попытки оттащить Эссекса, Саблезубый, невнятно ругаясь, отпустил его и подскочил к девушке. Зная, что сейчас наверняка причинит ей еще большую боль, он тем не менее обхватил Лили за талию и резко вырвал из рук Натаниэля. Снова хрустнули кости, девушка кажется была уже где-то почти на грани болевого шока. Виктор легко подхватил ее на руки и аккуратно уложил в кресло, где только что сидел сам, после чего развернулся с видом категоричной решительности, распрямившись во весь рост прямо перед Натаниэлем на расстоянии вытянутой руки... На расстоянии прямого удара.
- Эй, очнись! Что ты творишь?! – он рявкнул так, что на стеллажах жалобно зазвенели пробирки и ампулы, - Жива она, ты понимаешь? Жива и ждет ребенка… – Как все-таки было неестественно и трудно говорить это. Еще сложнее было сказать убедительно. Ведь сказать означало бы как минимум понять, а осознание к Виктору упорно не приходило. А к Натану?.. Виктор с трудом боролся со своей яростью, пытаясь найти в себе достаточно выдержки, чтобы попытаться достучаться до сознания Синистера не кулаками а словами, однако терпения отчаянно не хватало, а отражения здравого смысла в глазах Натана никак не прибавлялось, к сожалению... Снова в голову навязчиво лезли совсем неуместные сейчас мысли о Грейдоне, о том, насколько опрометчиво и в тоже время правильно он поступил, не выстрелив там на крыше, о том, насколько правильный выбор он тем самым сделал, не убив собственного сына… И Виктор едва не сорвался. - Черт возьми, ты счастлив должен быть!.. …и дай Бог, чтобы тебя жизнь никогда не заставила делать подобный выбор, Нат.
Никто не обращал внимания ни на долгие телефонные звонки, ни на включившуюся автоматически в отсутствии ответа запись, где голос Франца каким-то странным, потерянным, лишенным жизни, формально-механическим тоном, исполненным так несвойственной ему вежливости, произнес: «Добрый день, будьте добры, Натаниэля Эссекса к телефону…», ни на то, как звонок оборвался короткими гудками. Крид тяжело дышал, одновременно стараясь успокоиться, отогнать от себя навязчивый образ сына, все-таки наконец осознать сказанное Лилит насчет Ашен и попытаться найти нужные слова, чтобы вернуть Натаниэля к реальности. А реальность была такова, что здесь один только Виктор на самом деле, по-настоящему знал Лэй. Знал, насколько она отчаянное и сильное, но в тоже время ранимое, хрупкое существо… Знал о ее саморазрушительном пристрастии к наркотикам и о том, на что девушка на самом деле способна. А Лэй была способна на самые ужасные вещи в том числе и по отношению к самой себе. Для нее как будто не существовало понятия физической боли… в принципе – не существовало, с тех самых пор, когда Виктор, еще не испытывая никакой привязанности к дочери своего врага, интереса ради вживил в ее тело все эти чипы. Как будто в тот день она испытала такое, с чем уже никакая боль не может пойти в сравнение – и выжила… сместив болевой порог, но и утратив вместе с тем львиную долю человеческого. Виктор тогда добился, чего хотел - он получил совершенную озлобленную машину для убийства; машину, которую, собственноручно запустив однажды, уже никто никогда не сможет остановить. Но совершенно не подумал о том, что когда-то и ей захочется жить нормальной человеческой жизнью. А теперь ему вдруг стало очевидно, что этот момент Х настал, и вместе с тем Виктор ужаснулся тому, что сам сделал все возможное для того, чтобы Лэйрин никогда не смогла жить. Потому что просто не умела, не знала, что в самом деле заключает в себя это понятие – жить.
Он стоял перед Натаниэлем, решительно сжимая кулаки, готовый в любую минуту сорвать на нем свою злость, но картина мира в который раз уже перевернулась в его глазах. Стал чуть яснее ответ на вечный вопрос «Кто виноват?», вот только кто бы еще подсказал, что делать… На сей раз к происходящему Виктора вернули слова Стефена, хоть и доносящиеся издалека, но не ускользнувшие от чуткого слуха зверя.
О, Дьявол! Наркотики, ребенок… О чем я думал?!
Виктор повернул голову в сторону кресла, куда недавно уложил Лил и, не тратя больше ни секунды, прямо задал вопрос, заранее зная, что девушка его поймет. - Ашен знает? Ответом послужил испуганный взгляд, который нельзя было принять ни за согласие, ни за опровержение. Да это уже и значения не имело, ведь зная Ашен, еще неизвестно было, каков вариант на самом деле хуже.
Неожиданно, Крид рывком развернулся и молча, решительно направился к выходу, едва не налетев на только что спустившуюся Риту. Невольно притормозив перед девушкой, давая ей себя обойти, он почувствовал на своем затылке вопросительный взгляд. Взглянув через плечо в глаза Эссексу, он ответил на невысказанный вслух вопрос. - Искать ее! Прежде, чем она нашла очередную дозу…
Отправлено: 02.01.08 22:07. Заголовок: Стефену вряд ли удал..
Стефену вряд ли удалось бы придумать более изощренный способ позлить Кима, чем встретить его слова равнодушным молчанием. Прислонившись к высокой криогенной камере, кореец нервно постукивал по ней тонкими пальцами, буравя связанного, теперь уже беспомощного повелителя страха взглядом, в котором вместо искр веселья обжигала уже холодная злость, та самая, которую могли наблюдать Икс-мены, когда он убивал ненавистную Мартиник, выражение, не излучавшее ни капли сочувствия. Такое случалось с ним нечасто, но чего еще можно ожидать после бесконечного дурдома в стенах роскошного особняка? Двухнедельного бредоподобного состояния шефа, который прежде был для него непререкаемым авторитетом? Всеобщей мрачной помешанности на одной особе, потери которой не могли простить себе ни Эссекс, ни даже его правая рука – Крид – чье присутствие за последние две недели стало вызывать у него раздражение, слабое, но вместе с тем настойчиво бьющееся в когда-то непробиваемую стену веселого безумия? Это было простительно Натаниэлю: Ким никогда не сомневался, что помешанность последнего на науке доведет не доведет его ни до чего хорошего. Разница была в том, что прежде эта мысль веселила его, чуждого всякому порядку, ненавидящего предсказуемость и с трепетным ожиданием наблюдавшего за тем, как шеф принимает одно безумное решение за другим. Теперь же печальная реальность брала свое, и Ким воочию мог убедиться: не очень-то это и веселое зрелище. Свихнуться – еще куда ни шло, а вот потерять уважение подчиненных… - Молчание – не самая удачная шутка, Бугимен. Ты не пользуешься популярностью у публики. Буууу! – сложив руки хрупкой лодочкой у рта, Ким издал тот самый звук, который пользовался неизменным трепетом у неуверенных в себе обитателей сцены. Впрочем, «Бугимен» не производил впечатления неуверенности, и кореец понимал – чтобы добиться внимания с его стороны, нужно придумать нечто новое. Что же именно? Можно, конечно, наградить пленника парой часов адской мигрени, невыносимой, разрывающей каждую клеточку, туманящей чувства и разум, которые смешивались в одну сумбурно пульсирующую судорогу. Благо, для этого не потребуется больших усилий. Достаточно одного прикосновения. - Но это мы уже проходили, не так ли, Бугимен? – с философским видом изрек Шифратор, прислонившись к стенке камеры и будто не замечая того, что озвучивает свои мысли, неведомые пленнику. Крики, раздавшиеся издалека, рычание Саблезубого, стук захлопнувшейся за ним двери раздражали слух, и кореец едва удерживался от того, чтобы, выглянув на секунду в коридор, во весь голос не попросить собравшихся заткнуться. Вместо этого он продолжал с несколько странной для него задумчивостью наблюдать за каменным выражением лица Стефена. А затем его лицо вновь оживилось и на пленника обрушился целый словесный каскад, который, учитывая, что кореец болтал без умолку, не давая слушателю возможности вставить даже слово, со стороны мог бы показаться случайному человеку полным бредом, бессмысленным потоком фраз, изначально не предназначенных для понимания собеседником. - Сам понимаешь, для тебя все складывается весьма хреново, - кореец с вновь воцарившейся на его лице улыбкой приближался к Гиллори и, положив руку уже ему на голову, продолжал постукивать по ней пальцами. – Надеюсь, ты уже знаешь, что блокиратор внутри твоей башки прекрасно защищает меня от твоих штучек с кошмарами. Кстати, в кого бы ты облачился, случись тебе вернуть свои силы? Надеюсь, не в героев «Улицы Сезам», - Шифратор передернулся, на мгновенье отразив на своем лице выражение крайнего отвращения. – Это было бы действительно жестоко. Но суть-то в том, что я могу отключить этот чип. Аккуратненько, как пинцетом… а может быть, и не очень, и тогда внутренности твоего черепа будут представлять собой такую картину, от которой Малевич завертится в гробу как пропеллер. Решать тебе и не вздумай выбрать «помощь зала» - других друзей в этом замке Синей Бороды у тебя нет. Ну так что, Бугимен? Как ты ответишь на вопрос, который мучил Гамлета? Произнеся этот небольшой монолог, Ким отступил на пару шагов назад, словно желая с большего расстояния лучше оценить масштабы реакции пленника. Что бы тот ни ответил – его палач все равно повеселится вволю. Ответит высокомерным отказом или насмешкой – получит новую порцию пыток, пойдет на его условия – Ким только выиграет от такой податливости «пациента»… Мысли об этом грели холодное сердце корейца, заставляя его кровь бурлить в предвкушении очередной дозы садистской эйфории.
Отправлено: 08.01.08 10:51. Заголовок: Не замечая ни криков..
Не замечая ни криков боли, ни автоматической записи, Натаниэль уставился в одну точку, взгляд его стал пустой, не выражающий практически ничего. Перед ним вновь возникли прекрасные черты ребенка, самой значимой потери, которая возможно и стала причиной роковой ошибки. Древняя боль впряла от глубокого сна и, прорываясь сквозь установленные блоки льда и металла, настигла сердце. Пронизывающая боль вернула Злыдня к реальности, но голос Саблезубого звучал все еще где-то вдалеке. Натаниэлю никак не удавалось упорядочить свои мысли, и ответом на выкрики Виктора был лишь потерянный, ничего не понимающий взгляд. Только одно сейчас его по-настоящему волновало - не допустить вновь напомнившей о себе боли потери.
Не теряя больше времени на раздумывания, он уже был готов совершить очередной пространственный скачок, и лишь в последнее мгновение, проведенное в подвале, до него дошел смысл этих страшных слов: - Прежде, чем она нашла очередную дозу…
- Мне и не нужна популярность у публики. Я предпочитаю оставаться в стороне, и не показываться. Стефен вспомнил тридцатые года. Тогда он тоже был в плену, и гораздо больше, чем сейчас. Разница была лишь в месте, да и в том, что в этот раз Стефен был более человечным. - А ты оккуратненько отключи, и узнаешь. Чего боишься больше всего, и как это тебе может повредить. Признаться, он сам насмехался над Кимом. По сути дела, выбраться из оков можно было легко, но тогда оставался один нюанс - маленькая штучка внутри головы, которая лишила Стефена своих сил. Нужно было снять выключатель, а уже потом действовать. - Знаешь, я тут подумал. Почему Виктор пошёл именно за мной, а не бросился на дорогово сыночка. Неужели кровные узы у него утратили своё значение?
Отправлено: 10.02.08 18:53. Заголовок: Находясь в весьма не..
Находясь в весьма незавидном положении, Стефен как-то еще находил в себе силы и наглости упорно издеваться над своими тюремщиками, кто бы ни наведывался к нему в светлую до омерзения камеру, бьющую назойливым искусственным светом в глаза. В следующее мгновенье после монолога, который он вывалил на одном дыхании, Шифратор даже задумался: не слишком ли щедрым было его предложение и не лучше ли было бы добиться своего изуверскими пытками, несравнимыми ни с чем, что испытал Гиллори до сего момента. Однако тот даже и не подумал пойти навстречу его благородному порыву, продолжая самоуверенно злить Кима. Не отрывая от него глаз все то время, что Стефен говорил, кореец, казалось, не верил собственным ушам, однако стоило тому закончить, как он, резко отдернув свою руку от него, словно тот был под напряжением, с силой ударил его ладонью руки по носу, отчего голова повелителя страха совершила неприятную встречу со стеной. От улыбки на лице Кима уже не оставалось и следа. Отойдя на несколько шагов назад и все еще с откровенной неприязнью глядя на пленника, он не спеша взял в руки какой-то устрашающего вида инструмент, до сего момента тоскливо томившийся в углу комнаты –странного вида гибрид бензопилы и отбойного молотка. Далее он не говорил ни слова, следующие несколько секунд потратив на то, чтобы проверить орудие пытки на пригодность к использованию, а затем наконец вновь поднял взгляд на Стефена, одновременно потянувшись пальцем к красной кнопке на боку инструмента. - Ты меня очень огорчил, Бугимен, - грустно произнес кореец, нарочито медленно приближаясь к Гиллори и с крайне задумчивым видом помахивая орудием в такт шагам. – А ведь этот день так хорошо начинался… Придется тебе ознакомиться с моим творческими доработками для доброго дела инквизиции. Ты, главное, постарайся не залить кровью весь пол… Он еще что-то продолжал говорить, хоть его палец уже нажал на курок, заведя оглушительно ревущий мотор, и расслышать что-либо при звуковом хаосе уже не представлялось возможным. Однако стоило ему сделать резкий выпад вперед, как в голове его раздался не столь уж пугающий, но слишком неожиданный голос его шефа.
Ким, заканчивай с предателем, есть дело первостепенной важности. Ты мне нужен в баре Tunnel как можно скорее.
Дернувшись, Ким выронил таинственный агрегат из рук, и тот завертелся по всей комнате, ревя как раненный аллигатор и сверкая острыми зубцами, движущимися с бешенной скоростью по шине. Отпрыгнув от злополучного инструмента, который только что едва не прошелся по его стопе, Шифратор в одно мгновенье оказался подле двери. - Прости, старина, Натан решил пригласить меня в бар… Не могу отказаться от пары бокалов бурбона нахаляву. А ты пока… - его взгляд опасливо скользнул по извивающемуся орудию пытки, которое, казалось, восстало против своих хозяев, угрожающе рыча и крутясь вокруг своей оси и грозя добраться до конечностей пленника, - Ты пока поиграй с моим… Ээээ… изобретением. В ногах правды нет, Бугимен. Расхохотавшись, кореец исчез из виду, сквозь множество устройств, охранявших путь к предателю, направляясь к выходу из поместья. Кровь в его сосудах бурлила, предвещая новые приключения, после длительного и нудного затишья, и проходя мимо Лилит, все еще не решавшуюся выбраться из подвала, не удержался от того, чтобы состроить ей очередную глупую рожу…
Отправлено: 23.02.08 20:58. Заголовок: Когда же это все зак..
Когда же это все закончится? Нескоро, я полагаю. Откуда ты знаешь? Уж я-то знаю, уж мне-то можешь верить...
А она никому не хотела верить. Хватит... Слишком много пережито для тщедушного тельца, слишком много всякого свалилось на ее патлатую рыжую голову. Как такую боль терпеть? Никак, Лили, ты ведь прекрасно знаешь это. Ты и не можешь ее держать за судорожно сжатыми зубами... Ты стонешь, потому что иначе твой мозг просто взорвется миллионами ярко-красных искорок и потухнет. Ты плачешь, потому что слезы выедают глазное яблоко, ты жмуришься, потому что свет выжигает роговицу глаза. И самое главное – ты чувствуешь, как сердце потихоньку замедляет свой темп. Как много может выдержать крохотное сердечко такой пташки, как Лилит? Судьба-злодейка, казалось, всеми возможными способами проверяла это. Но Лили держалась. Долго держалась, столько, сколько не выдержал бы никто другой. Она задыхалась от волн черной ненависти, исходящей от Ашен, - она пережила это. Она задыхалась в этом доме, наполненном болью и смертью, - она держит это. Она задыхалась от боли... Выдержит ли она и это? Лилит фон Штробель... Что-то маленькое, рыжее, теплое. Но и все. Все, что может сказать о ней любой ее знакомый. Да, многие могут точно описать те искорки, что когда-то плясали в ее медовых глазах, худенькие плечи, частенько когда-то трясущихся от беззвучного смеха, или же холода, постоянно взъерошенную шевелюру, что так напоминает непокорное пламя в камине. Сейчас измученный, обессилевший ребенок полулежал в кресле и тихонько стонал, потому что рыдать в полную мощь силы не было. Девочка кричала, пока это было возможно, теперь же никаких вариантов, кроме приглушенных жалостливых стонов. Тонкая кость ключицы, хрустнув, разорвала кожу и показалась на свет Ктулхов, бесстыже сверкая белизной сквозь пелену крови. Края раны как-то нелепо обхватили косточку, как-то смешно висела кожа... По груди Лилит уже слабо стекала струйка крови, кровь просто устала хлестать из многочисленных повреждений.
Тонкие губы искривила усмешка. В мире творилось черт знает что, хотя вполне возможно не знал и он, самый настоящий апокалипсис опустился на землю. Жизнь людей, в частности жителей Нью-Йорка и в особенности Манхэттена представляла собой наиболее точнее воплощение слова «хаос». Люди умирали прямо на улицах, кто-то сходил с ума, некоторые спускали в канализации и существовали как жалкие животные, как какие-то крысы, поедая объедки, медленно превращаясь в нелюдей и пытаясь спастись от этого воспоминаниями о прошлом. Однако Вертиго особо не страдала, во всяком случае по поводу таких насущных проблем как «где достать еду», «где переночевать» и «как остаться в живых». Она по-прежнему жила при Натаниэле Эссексе, пусть тут и не был похож на себя в лучшие годы, она по-прежнему топила скуку в пререканиях с Шифратором или в созерцании в зеркале собственного отражения. Однако даже не скука, а самом деле, была главной проблемой. Женщина не могла перестать думать о непонятного рода девушке или даже сказать «существе» которое ворвалось в жизнь хозяина и разрушило привычный уклад мародеров, кажется, раз и навсегда. Но если бы переживания блондинки ограничивались лишь переменами в настроении и в деловых приоритетах Эссекса, она бы не зацикливалась. Ей нравилось убивать, чувствовать в руках нити человеческих жизней, чувствовать власть решать кому покинуть этот мир сейчас, а кому прожить еще несколько секунд. Она не хотела и даже не думала о том, чтобы покорить мир, на такие высоты она даже не замахивалась. Вполне хватало денег Злыдня, раньше еще очень кстати приходили богатые поклонники, которые сменяли друг друга еженедельно, нередко прощаясь одновременно с отношениями и так же с жизнью, тогда как сама Вертиго оставляла себе деньги. Жизнь была лишена забот и проблем. Мысли о прошлом были похоронены, женщина жила сегодняшним днем, боясь лишь одного – потерять все это. Пока в жилах течет кровь она обязана была брать все ей предназначенное. А потом появилась эта Ашен. От одних мыслей о ней, от одного этого нелепого имени сводило зубы, по телу пробегала дрожь и Вертиго была готова разве что не драть на себе волосы. Он постоянных разговоров об этом фрике тряслись руки, а глаза наливались кровью от переполняющий разум злобы. Блондинка говорила, кричала, ругалась, он ее кажется перестали все вокруг воспринимать всерьез. На Крида была страшно даже поднять глаза, однако голубоглазая продолжала свои выходки, у нее как будто снесло крышу. Так и сегодня… Все собрались в подвале, слова вся королевская рать прибыла на аудиенцию, решать как же вытаскивать эту чертову Лейрин, которая опять угодила неизвестно куда. Кажется, одна лишь Вертиго замечала, как Натаниэль лишается медленно но верно всего, что у него было. Все остальные лишь занимались привычным делом – выполняли приказы, суетились, Ким как всегда отпускал едкие замечания во все стороны, сегодня его жертвой суждено было стать Стефену… Про предателя Гиллори блондинка даже особо не думала, она и раньше его особо не воспринимала как авторитет, однако к Эссексу он был приближен, а значит приходилось сквозь зубы отвешивать относительно доброжелательные фразы и вникать в смысл его слов. Однако теперь все хотя бы здесь стало таким, каким должно быть – жалкий предатель занял свое место в камере. Все снова куда-то ушли, из-за стены слышался лишь голос Шифратора, а потом рев бензопилы. Вертиго прислонила спиной к холодной стене камеры и закрыла глаза. Она не получала заданий от шефа уже давно, но и особо не напрашивалась. Она ходила по дому то и дело спускаясь в подвал проведать Мадлен. Конечно, блондинка не лелеяла надежды, что в одно прекрасное утро подруга оживет, однако дать что-то сделать с ее телом никому не могла позволить. Вот и сейчас, проводив взглядом и дослушав удаляющиеся быстрее шаги Кима, женщина выскользнула из криокамеры, где лежало тело Ле Фей. Прямо напротив была дверь в помещение, где держали Стефена, а оттуда по-прежнему доносился подозрительный вой бензопилы, хотя как главный маньяк видимо уже покинул эту обитель… Дверь открылась, взгляду голубоглазой предстало не самое приятное зрелище, но приходилось видеть и похуже. В кресле сидела Лилит, еще одна ярая фанатка новой «фаворитки», от вечно-беспомощного вида которой лицо Вертиго посетило выражение недовольства и какой-то брезгливости, - и кто сюда пустил детей, к тому же, умирающих? Отправлялась бы лучше за своей чокнутой подругой, уж не знаю где она сейчас, но определенно вам там и место, - фыркнула мутантка, отворачиваясь от девочки. Пила наконец была обнаружена – сие не самое изощренное, но вполне действенное орудие пытки издавало по истине душераздирающие звуки, находясь на полу прямо рядом с Гиллори. Что ж Киму не отказать в изобретательности. Губы опять в усмешке, вполне привычное выражение лица. – И что прикажешь мне делать, Стефен? – изогнув левую бровь спросила женщина, глядя на жалкого пленника, - честно сказать твои короткие и кривые ноги мне никогда не нравились, но в последнее время меня начинает немного мутить от вида крови… какой сложный выбор, - женщина надула губы и предусмотрительно сделав несколько шагов назад, задумчиво уставилась на пол. Еще секунда и руки резко выхватили из-за пазухи пистолет, Вертиго выстрелила почти не глядя, даже особо не заботясь о том, чтобы шальная пуля «случайно» не задела Гиллори. Вой наконец прекратился после четырех громких выстрелов, на губах все еще усмешка, глаза жадно наблюдают как по ноге мужчины стекает кровь, одна пуля таки пролетела немного выше намеченной цели, - скажи еще спасибо, а то ведь соблазн оставить тебя без ног был так велик, - задумчиво протянула женщина, как будто размышляя, не раздобыть ли где-нибудь еще одну пилу и не привести план Кима в исполнение.
Отправлено: 05.03.08 20:19. Заголовок: Апокалипсис меня не ..
Апокалипсис меня не касается, может сказать свободный человек. Апокалипсис меня касается, может сказать человек наблюдающий руины мира, планеты, которая устраивала Райма. Он повидал много миров, людей и мутантов, сильных и амбициозных, и если зло всегда побеждает, почему-то мужчина делал грустные выводы, что потом появляется приславутое добро, и все грандиозные планы коту под хвост. Райм не любил когда все шло не так хотелось. Особенность натуры. Ему надоело небо туалетного цвета, люди-зомби и подхалимы. Служить Эссексу одно, танцевать под дудку амбициозных, и практически во всех случаях глупых мутантов, Бен позволить себе не мог. Не то, что бы блондин был плохим танцором, просто падать на колени прерогатива слабых. Бенджамин Хэррис как раз был слабым, но вселившийся в его тело Джон Росс, был представителем типа людей, которых можно было назвать сильными. Особняк превратился в дешевый балаган, осталось устроить день открытых дверей, повесить ленточки и шарики, взяться за руки и поводить хоровод, ну например, вокруг новых навязчивых идей Злыдня. Райм не понимал Ната, хотел, но не понимал. Лучше бы Эссекс убивал по сотне человек в день, заставлял своих приспешников петь оды его великолепию, лишь бы только не становился человеком. Бена передернуло, Кэрол слабела, он знал, что женщине не долго осталось, но тело Хэрриса было необходимо. Утром он в очередной раз погладил девушку по волосам, сказал, что все будет хорошо и скоро она будет свободной. Да, Бен любил обманывать женщин. Привычка дело не благородное, а идти против своей природы, кое-кто не собирался. Посему Кэрол обманули утром, кого-то обманет вечером, закон равновесия, в котором женщины не должны были вести себя как мужчины, бегать как угорелые с оружием и кричать «всем война». Именно эти причины заставили его, вернее пока эти причины заставили его найти одну воительную женщину, которая отбилась от рук, или решила, что сумела отбиться от рук. Чертовы амбициозные товарищи! Вот пошел бы сейчас на футбол, или в музей, строить из себя интеллектуала, так нет – мир разрушен, сиди как проклятый. Проклят Бен был по своей природе, тут ему не привыкать, а вот проклятый мир не был идеальным пристанищем. Спасибо, хоть находился на той стороне баррикады, на которой можно было творить зло, улыбаясь, не думая о последствиях. Красота? Пожалуй, если бы не надоедало. Все как с ума посходили, хотя окружение Эссекса даже с натяжкой нельзя было назвать адекватным. Сам Злыдень, кажется, достиг апогея своего безумия. Великий человек обыкновенно губит себя сам. Лучше бы Нат терял голову от дорогих машин, или телефонов, так нет же, самое банальное – женщины. Все беды человеческие от женщин! Еще и типаж какой-то странный, девушка, которая годилась ему во внучки, это можно назвать лишь одним словом, но оно некрасиво. Сам Бен был, конечно, не лучше, разменяв сотню, он все так же остался закоренелым ловеласом, с послужным списком жен, как перепись населения маленького государства. Главное, что Райм любил себя. Эгоисты только там и умеют. Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая. Что-то явно грязное и животное вело его туда, откуда послышались выстрелы. Мужчина обречено покачал головой, явно с отрицательным подтекстом. Весь этот пафос с выстрелами, только довел его до вершины состояния, под простым названием – злость. Сначала бензопила, потом выстрелы. Ему хотелось верить, что и то и другое, дело рук мужчин, а не женщин. Нет, почему-то первым делом в голову пришла мысль на тему – Вертиго решила избавить Ната от навязчивой идеи. Вторая мысль – а значит Вертиго только о Нате и думает. И основная мысль – кажется мадам вляпалась. Настроение, с которым мужчина открывал проходные двери, можно было назвать как угодно, лишь только не спокойствием, и адекватностью. В голубых глазах блондина застыло циничное удивление, которое в момент сменилось грубостью. Меньше всего его интересовал Стефен, который только чудом спасся от смерти, и Лилит, хотя девушка интересовала его еще меньше чем Стефен. А потом его взгляд скользнул на Вертиго. Лучше бы она умерла от этого взгляда, ибо степень раздражения Бена по отношению к блондинке, сравнима со стихийным бедствием. На секунду он успокоился, посмотрел на Стефена, вроде как проверяя жив ли тот, или уже просто делает вид. Именно в этот момент, женщина должна была подумать, что Бен сегодня спокоен, адекватен и в хорошем настроении. Шаг, тишину уничтожали стуки его туфель, он поравнялся с Вертиго и остановился. Женщина стояла справа от него, глубокий вздох. Ничего не выражающее лицо. Не будите лихо пока тихо. Минздрав предупреждал, уже устал предупреждать. Правая рука Хэрриса молниеносно прошлась по лицу Вертиго, но некоторым даже такого мало. Шаг в сторону, и его рука оказалась на шее женщины. Еще один тяжелый вздох, и этой самой рукой, блондин притянул блондинку к себе, если кто-то думает, что это своеобразный прилив нежности, то очень напрасно, сие было проделано с одной целью – забрать пистолет. Забрал, и небрежно оттолкнул от себя женщину. А еще через секунду вынул обойму из оружия. Лицо и далее оставалось равнодушным. Даже не смотря на Вертиго, он сказал. - Чокнутая, смотри, что творишь, женщина! – с раздражением выдал Бен и продолжил. – Слушай меня! – еще шаг и мужчина дернул блондинку за локоть, послышался звук рвущейся ткани. Бедная рубашка. – Еще раз сделаешь нечто подобное, и я тебя убью. Что бы мои глаза тебя не видели, вон отсюда. – Бен снова ее оттолкнул, а потом решил все-таки уделить свое драгоценное внимание повелителю страхов. – Ну, что герой, ты уже дошел до кондиции? – улыбка, он улыбнулся, причем Стефену. Пленник вызывал больше положительных эмоций, чем женское население этой комнаты. Все проблемы от женщин, воистину.
Энергетический всплеск на какой-то миг озарил камеру, осветив каждый темный угол, пропахший кровью и унижением, напоминавший о тех недалеких временах, когда расправа была такой же короткой, как и суд, а границы жестокости были куда шире людского воображения… От царившей здесь атмосферы по спине пробегала мелкая дрожь, и если бы маленькая комнатушка не содержала в себе ни единой живой души, тяжелые мысли о смерти неизбежно охватили бы нежданного посетителя тюрьмы. Но людей, которые здесь находились, вряд ли можно было бы назвать незаметными. Оглядевшись, Фитцрой спокойно перевел изучающий взгляд с прикованного к стене мощными цепями пленника с простреленной ногой, под которой уже образовалась лужа темной, густой жидкости, на эффектную блондинку, затем на молодого человека с пистолетом в руке, чей взор был обращен прямо на пленника и, наконец, на странного вида агрегат с несколькими дырами в нем, печально издававший что-то наподобие металлического скрежета - последние звуки в его короткой жизни. Мужчина с простреленной ногой и разбитым носом был ему незнаком, однако статус первой придворной ищейки Апокалипсиса давал ему то, чего было лишено большинство его свиты: о жизни и мучениях Стефена Гиллори он был наслышан достаточно, чтобы догадаться о личности истекавшего кровью. Пострадал за предательство, попытку удовлетворить свои личные амбиции путем козней и братания с Грейдоном Кридом – как героично… Впрочем, коварство не было тем качеством, которое порицал Тревор, и он лишь иронично улыбнулся при мысли о том, что Гиллори оказался не самым ловким предателем, коль скоро не смог избежать расплаты. Блондинка же была ему хорошо известна как одна из преданных сторонников Эссекса… Во всяком случае, до того момента, когда тот потерял остатки разума, вызвав презрение и брезгливость у самого Апокалипсиса. Как бы там ни было, ее судьба сейчас беспокоила Тревора куда меньше, чем мужчина с оружием в руках, чье пребывание в этой холодной каморке могла иметь только одну цель: удовлетворить ненасытную жажду мести своего шефа, как это делала большая часть Мародеров, проводя здесь свое свободное время и измываясь над пленником в силу своей жестокости. Наличие оружия в чужих руках всегда действовало Хрономансеру на нервы, и этот случай не был исключением. - Не будем усложнять ситуацию опрометчивыми жестами, - вкрадчиво произнес Тревор, осторожными шагами отходя в сторону от Райма, рассчитывая оказаться как можно дальше от предполагаемой траектории выстрела. – Убери оружие, я могу неправильно воспринять его. Только сейчас, в воцарившейся тишине можно было заметить, что Фитцрой был отнюдь не один. Девушка, хорошо знакомая старому поколению Мародеров и до сего момента скрывавшаяся за спиной Тревора, теперь смогла предстать перед немногочисленной аудиторией, а о чувствах, которые она сейчас испытывала, окидывая взглядом место своей смерти, можно было только догадываться… - Устраивайтесь поудобнее, мадемуазель Ле Фей, - невозмутимо продолжал Фитцрой, обращаясь к своей спутнице. – Здесь вы сможете найти свой труп… К сожалению, мистер Эссекс сейчас занят той головной болью, что я ему устроил. Полагаю, вы сможете его увидеть в промежутке между смертью Эрика Лэншера и его собственной смертью.
Отправлено: 05.03.08 21:30. Заголовок: И чем измерить жизни..
И чем измерить жизни бесконечность? Из вечности мы переходим в вечность, Лишь сделав остановку…
Что есть смерть? Всего лишь пугающая своей неизведанностью изнанка жизни, просто обратная сторона медали, только взгляд на мир сквозь грань призмы восприятия, противоположную привычной. Так отчего же все так боятся смерти? Проще не придумаешь… человеку ведь свойственно, отправляясь в путь хоть даже на край света, рассчитывать когда-нибудь возвратиться домой, а в этом путешествии обратного билета, увы, заведомо никогда не предусматривалось… Мадлен же судьба подарила уникальный возвратный чартерный рейс. Она, грациозно встряхнув огненными локонами, уверенно шагнула из сияющего портала, держа под руку своего неожиданного благодетеля, чтобы в следующее мгновение остолбенеть, замереть в нерешительности прямо напротив… собственного лица. Мертвенно-бледное, с легким оттенком трупной синевы и обострившимися чертами, с инеем, посеребрившим длинные густые ресницы и огненно-рыжие пряди, это было ее лицо – лицо сохраненного в криогене безжизненного тела, в груди которого зияла страшная сквозная рана, чьи края сковала тонкая корочка алого льда. И Мадлен, та Мадлен, что в прошлом всего минуту не дожила до рокового мгновения собственной гибели, будто почувствовала, осознала, едва ли не увидела сцену жестокой расправы, учиненной над нею тем, кому она всегда была искренне, безгранично предана и кого привыкла называть отцом, кто на самом деле стал для нее гораздо, несоизмеримо большим – целым миром, заключенным в одном человеке. Молчание… По лицу Мадлен, живой, выигравшей в лотерею у самой смерти, катились крупные горячие слезы. Шагая в портал где-то там в другой жизни, она надменно смеялась, не веря Хрономансеру, не веря в то, что Натаниэль в самом деле осмелился поднять руку на нее. И из-за кого! Эта последняя капля ледяного яда поразила Мадлен в самое сердце, будто разрывная пуля… Какая-то уличная малолетка, тощая, вызывающая лишь жалость и отвращение оборванка, дешевая и грубая игрушка, которую Натан зачем-то приволок с собой – это она стала причиной ее смерти, жестокой, изощренной, бесславной смерти от его руки. О, как же больно, как горько стало ей в этот момент истины! Мадлен побледнела, ее как будто даже пробил озноб, словно это она, живая, сейчас вдруг оказалась на месте своего бездыханного тела в криогенной камере. На мгновение будто сама жизнь покинула ее, чтобы в следующую секунду с болью ворваться назад в сердце. Инстинктивно женщина сдавила локоть Тревора тонкими пальцами аристократки, а с ее губ сорвался приглушенный болезненный стон, единственный звук, нарушивший воцарившуюся с их появлением гробовую тишину, в которой присутствовавшие в перепачканном кровью помещении затаили дыхание. Среди них была и она – Вертиго, их с сестрой давняя подруга, единственная с кем сестры Ле Фей были готовы делить Натаниэля без тени ревности. Единственная, кого они желали видеть рядом с ним, но... не сложилось, увы. А виной тому, как думала теперь Мадлен, опять она – эта маленькая уличная дешевка с наивным детским взглядом и далеко идущими планами. Пусть, Мадлен Ле Фей в самом деле была жестокой самовлюбленной стервой, давно забывшей что такое боль, лишения, страх, что значит оказаться без средств к существованию на улице, на обочине жизни... Она была дрянью, но не скрывала этого - она собой гордилась! Гордилась высокомерным взглядом своих завораживающих глубоких глаз, холодным голосом и надменным выражением лица... Гордилась и мерила мир собственной меркой, зная, что Натаниэлю нравится эта ее черта, с детских лет проявившаяся в характере Мадлен в куда большей мере, нежели в ее младшей сестре... А сейчас она плакала... Тихо, беззвучно, пропуская слова Тревора мимо ушей, но подсознательно и как то запоздало улавливая их смысли.
- Ненавижу... - только и сумела выхохнуть Мадлен, прежде чем обернуться на звук знакомых голосов. Мужчины и женщина. Вертиго, Стефен и Райм... Члены старой гвардии, отчего-то готовые вцепиться друг другу в глотки, словно стая голодных стервятников, поднявших гвалт из-за добычи - добычи, некогда стоявшей едва ли не во главе этой стаи. На еще влажном от слез лице застыло прежнее надменно-ледяное, королевское выражение, женщина отпустила локоть Хрономансера и подошла к Бенджамину, ловко перехватив его взгляд. Ее глаза как и прежде завораживали, затягивали в свою темную бездну, заставляя подчиниться, а голос звучал негромко, но вновь ровно и твердо. Истинно по-королевски. - Убери от нее руки, Бен. - Мадлен сделала несколько шагов, оказавшись между Раймом и Вертиго, и, не отпуская глаз мужчины, обратилась к подруге, - Дорогая, я что-то пропустила? Стефен, mon cher ami, что это?... - она протянула руку и холодными пальцами провела по щеке скованного пленника, обреченного неотрывно созерцать лицо безжизненного тела, ее тела. В глазах Мадлен сверкнули искорки безумия, - Постойте-ка... не говорите ничего, я хочу сама догадаться. Это он? Он приволок в дом уличную дешевку и решил избавиться от нас, перешагнув через трупы и забыв. Так я права, режиссер этого представления Эссекс? Ее голос с каждым словом становился все холоднее, а его имя Мадлен произнесла с каким-то отвращением. Впервые... Слезы высохли, не оставив и напоминания о себе. Навсегда. - Тревор, простите, что не поверила Вам с первого слова. Но скажите, разве человек может одновременно существовать в двух телах? Разве это не нарушает закона течения времени? Или к трупам этот заком уже не относится? Все это время Мадлен продолжала гипнотизировать Райма, чтобы в последний миг приказать: - Убери это отсюда... - Мадлен брезгливо и небрежно махнула рукой в сторону криогенной камеры.
Взгляд Вертиго, которая продолжала злобно, даже кровожадно улыбаться, медленно скользнул по всему телу Стефена, который в свою очередь продолжал все так же молча лежать на полу и кажется изображал из себя труп даже несмотря на то что блондинка только что спасла ему жизнь. Прекрасно, к тому же ей было плевать. Не умет сейчас значит умрет через пару часов или завтра или до конца жизни просидит на привязи как побитая дворняжка, а если посмеет сбежать то женщина сама лично открутит ему шею если поймает, вряд ли такое удовольствие можно было уступить Киму, пусть кореец и будет потом срывать на ней злобу. Такова жизнь, как только твое существование переставало быть выгодным кому-то из вышестоящих, а увы, те кто находился на ступеньку выше всегда находились, то вопрос о твоем существовании становился всего лишь разменной монетой в споре каких-нибудь неуравновешенных существ с непомерной жадностью до чувства собственного превосходства. А Вертиго была именно такой. И в какую-то долю секунды она даже успела решить что ничто не удерживает ее от убийства Гиллори. На лице не дернулся ни один мускул, даже рука почти не напряглась. Такое привычное движение не вызывало ровным счетом никаких эмоций. Просто нажать на курок и маленький, безобидный кусочек свинца сам сделает свое дело. А с расстояния двух метров промахнуться по такой статичной мишени как раненый и избитый Стефен не составляло никакого труда. Не надо было пилить ветку, на которой сидишь… Но на планы блондинки видимо кто-то на небесах наложил вето. Ничего из того длинного списка желаний, что бы сформирован в ее мыслях, не сбывалось. Натаниэль не становился обратно расчетливым и холодным стратегом, восприимчивым к ее чарам или по меньшей мере обращавшим на нее внимани, Саблезубый засовывал свои медвежьи лапы туда, где им было самое место и прикусывал язык, дабы ненавистное имя Лэйрин, да еще с таким трепетом, с каким он его выговаривал и от которого выворачивало наизнанку, никогда больше не звучало в этом доме… Пускай эти мечты были едва осуществимы, разве простое и вполне невинное желание всадить пулю в лоб, сердце, живот, ногу или даже руку Стефена Гиллори было таким уж невыполнимым? Как будто его мелочная душонка была тут кому-то нужна. Все что он знал, сказал уже давно, доверия к нему больше и быть не могло, тогда какая польза от тела, которое только занимало место и потребляло кислород? В конце концов, девушке просто нужно было развеется, а где теперь это делать, если не в подвале собственного дома, когда весь город разрушен? Но видимо находились в окружении люди которые не умели довольствоваться даже такими мелочами, которые могли скрасить унылую жизнь и заглушить злобу мимолетным удовлетворением сиюминутных потребностей. Райм, конечно, кто еще мог помешать Вертиго в столько ответственный момент и лишить чуть ли ни единственного источника развлечений в столь и так нерадостных условиях. Мужчине, от которого злостью и какой-то животной агрессией веяло за километр, кажется, не понравился шум выстрелов. Впрочем, тут угадать было тяжело - Бенджамину не нравилось буквально все. Зато это, как бы не прискорбно было признавать, нравилось в нем Вертиго. Но еще сильнее нравилось действовать ему на нервы, доводить его злость до пределов, которых, впрочем, кажется вообще не существовало. Мужчина подходил ближе, одаривая невольных зрителей очередной сцены лишь презрительными взглядами, Вертиго только улыбнулась еще шире. Все обман, все провокация, так или иначе она была женщиной и терпеть когда на нее поднимают руки было не в ее правилах. Но в этой игре правил не было. Была только цель, у каждого своя. Кому-то это покажется безумием, бессмыслицей, однако разве жизнь нуждалась в осмысленном восприятии? Кому нужны были, черт подери, правила. То, что нежно - будет грубо, То, что слабо - слишком туго. Здравствуй, Боль, моя подруга, Ход из замкнутого круга. …То ли просто пощечина, то ли настоящий удар, женщина вскрикнула, непонятно лишь от чего – от боли или от неожиданности, а может от удовольствия, потому что не пришлось даже ничего говорить, Харрис уже не держал себя в руках. Вертиго не успела еще опустить холодную ладонь от моментально покрасневшей и саднившей щеки, как Райм резко притянул ее к себе. Боль разлилась по всему телу, горячая кровь разносила острое чувство по всем сосудам, проникала в каждую клетку. Но таких слов как «хватит» и «отступать» не было в лексиконе блондинки, она была слишком упряма и слишком горда и готова была доводить Харриса до бешенства, до куда более страшного рукоприкладства, но сказать «стоп» было выше ее сил. Руки опустились мужчине на грудь, ладони крепко сжатые в кулаки раскрылись, не очень длинные, но острые ногти впились в кожу через рубашку, на белой ткани проступили красные точки… - Если мне вдруг станет интересно твое мнение, Бенджамин, - прошипела Вертиго почти на ухо Райму, - я тебе его сообщу. - Все тело на секунду как будто свело, пробежала дрожь от самых кончиков пальцев, а в следующее же мгновение руки резко выпрямились, отталкивая мутанта со всей силой к стене. С тем, что он отобрал пистолет пришлось только смириться, вернуть обратно игрушку теперь было практически нереально, но были и другие способы поразвлечься... Но уж точно куда менее реально было то, что произошло в тот самый миг, когда с дрожащих губ женщины слетало последнее слово. Яркая вспышка и посреди комнаты незнакомы мужчина и… Мадлен? Вертиго резко повернула голову, светлые, почти белые волосы рассыпались по плечам, зрачки расширились, хотя от света эффект должен был быть прямо противоположный. – Мадлен? – снова шепот, теперь скорее неуверенный, чем наглый но просто потому что голубоглазая давно не верила в чудеса, хотя, пожалуй, никогда и не начинала. Все что происходило дальше, было как будто не с блондинкой. Как будто это кино, которая она просто наблюдала не более чем в качестве зрителя. Ле Фей, живая и здоровая, рядом ее же труп, незнакомые люди, воскресающие других из мертвых, точнее «дублируя» еще живую Мадлен… Вертиго плохо понимала. Может это и не Мадлен вовсе? Хотя ее манеру говорить и этот взгляд ни с кем не перепутать… - а что тут еще спрашивать, ты права, прямо как всегда, - женщина непонятно почему резко огрызнулась, наверное, теперь точно от бессилия, от того что если с Раймом она хотя бы знала как себя вести, а от восставшей из мертвых подруги она почему-то не знала чего ожидать, пусть все и казалось со стороны таким будничным. Умерла – ожила, все как положено ненормальным людям, обыкновенный утренний ритуал.
Отправлено: 06.03.08 22:29. Заголовок: Еще немного и Райм п..
Еще немного и Райм попросит Саблезубого выйти за него замуж. Ему окончательно осточертел факт того, что особняк Эссекса превратился в приют для обездоленных. Если вы провели тут пару лет, вы не заметите изменений, а вот если вы тут провели пару десятков лет, вы обязательно сочтете странным то, что тут происходит. Нормальный человек удивился бы восставшей из мертвых Мадлен, нормального человека выбил бы из колеи факт трупа. Просто Бен понимал ее лучше других, в данной ситуации. Когда-то он тоже смотрел на свой труп и ничего не мог понять, потом смотрел на тело жены, а потом вселился в тело человека, который отобрал у него жизнь. Удивить можно новичка, человека живущего давно и повидавшего многое удивить нельзя. Хотя Нат удивлял, чем дальше, тем больше. Совсем чуть-чуть осталось до того момента, когда Хэррису Вертиго покажется добродушной женщиной, мир в очередной раз перевернется. Глядишь, и Нат поведет к венцу ту, которую Мадлен настолько точно назвала «дешевкой». Как уже упоминалось, Бенджамин любил дорогих женщин, тут его вкусы, явно не совпали с предпочтениями Эссекса. Гению пора было вставлять мозги, но не женское это дело. В компании Вертиго и Мадлен, так же можно было сойти с ума, как и помешаться на уличной девчонке. Помолимся Апокалипсису, Барон умел держать себя в руках, ну или любил эти самые руки употреблять для важных целей, вроде воспитания неугомонных блондинок. Удивления в голубых глазах мутанта не было, он напротив, демонстративно посмотрел на Вертиго, и жестом, буквально «струсил» ее прикосновение, со своей рубашки и пиджака, а потом самодовольно улыбнулся. - А теперь или собираем партию спасения заблудшей души Ната, или отправляем меня на лечение. Если бы я тебя не знал Мадлен, то подумал, что ты решила нас бросить, путем собственной смерти. Все, я больше не буду покидать особняк для собственных развлечений, - он ненавязчиво глянул на Вертиго, из серии «если я притянул тебя к себе, можешь не строить планов, мне мозги запудрить тяжело, в отличие от Ната, оказывается», - и буду следить за событиями. Последние новости – Ната пора спасать, все сошли с ума на почве девчонки, чье имя я не могу вспомнить уже десять минут, Вертиго стало еще более ненормальной и злой, у нас кучка новых подпевал, язык не поворачивается назвать их мародерами, ты восстала из мертвых, привела с собой человека чьего имени я не знаю. И, кажется, ты пытаешься меня гипнотизировать. Ничего не пропустил? – и заметьте, он даже не был зол, он улыбался и вел себя достаточно беззаботно. – Живой ты мне нравишься больше, от трупа действительно лучше избавиться. – не смотря на то, что женщина предупреждала его, не трогать блондинку, у кое-кого была особенность никого не слушать, к счастью, или к сожалению. Посему в лучших традициях бесцеремонности, Бен снова дернул Вертиго как тряпичную куклу и улыбнулся на все тридцать два зуба. - Смотрите, мадам озлобленная, хочет мне помочь! – он сильнее сдавил плечо девушки, это, что бы Вертиго поняла, что она действительно хочет помочь. – Куда бы нам понести труп? Можем преподнести Нату подарок на первую брачную ночь, устелем кровать трупами и розами, больная романтика, что может быть лучше? – откровенно говоря, ему приносило не менее больное удовольствие все, о чем он говорил. Мужчине хотелось, что бы мир вернулся в прежний вид, он хотел видеть Эссекса прежним, состав мародеров хотел видеть прежним, больше никогда не хотел слышать имени навязчивой идеи. Он всегда хотел от жизни многого, получал многое и добивался многого. Несколько шагов к камере, и он, как ни в чем не бывало, достал оттуда труп Мадлен. Красиво-больная картина. – Думаю, камеру мы оставим тут, нашему герою понадобится, и вообще нечего заставлять подвал ненужными камерами, ограничимся одной, да Стефен? Я знал, что ты будешь в восторге от идеи. – может повелитель страхов и не был в восторге, а сам Райм был. А потом до него дошло еще кое-что, не мелочь в принципе, достаточно важная вещь как на первый взгляд, о которой он забыл. И куда девали его манеры? Это все женщины, забили голову, бестии. – Мадлен, может, представишь своего спутника? Я бы пожал вам руку, но есть один маленький нюанс. – ну нюанс не был таким уж маленьким, а еще не так легко было, но Бенджамин немного приподнял тело Ле Фей, указывая Фитцрою, но тот самый «маленький нюанс», который не позволяет пожать ему руку.
Отправлено: 07.03.08 00:19. Заголовок: Райм как всегда точн..
Райм как всегда точно сумел отразить в своих словах суть. Будучи журналисткой от Бога… хотя в случае мадемуазель Ле Фей скорее от Дьявола, Мадлен особенно тонко и высоко ценила это качество – умение говорить по существу – и оттого общение с Бенджамином всегда, сколько она себя помнила, доставляло ей особенное удовольствие. Но сейчас она невольно брезгливо поморщила носик, ведь говорил Бен о вещах, по сути своей настолько омерзительных, что держать себя в руках становилось чрезвычайно трудно. А вот, к примеру, Вертиго так это и вовсе не удавалось… Разумеется, в душе Мадлен прекрасно понимала подругу, у которой прямо из ее остреньких, вот-вот готовых мертвой хваткой сжаться коготков грубо вырвала столь лакомый кусок какая-то уличная малолетка. Бесспорно, Мадлен не нужно было объяснять, как обидно было блондинке однажды осознать, что цель, к которой долго и трудно она подбиралась многие годы, вдруг и навсегда стала для нее недостижимой лишь только из-за того, что Эссекс внезапно утратил свой безупречный вкус, предпочтя изысканно ограненному бриллианту грубый осколок бутылочного стекла. - Бросить вас? Да я скорее умру. – ее губы искривила злорадная усмешка, причиной которой стал двойной смысл этих слов. - О, Бен! Мой дорогой мистер Хэррис, скажите мне, что никогда не измените своему безупречному вкусу. – Мадлен наконец скользнула взглядом ниже по лицу, по плечам мужчины, немедленно тем самым прекращая свое гипнотическое воздействие и в то же время кокетливо заметила, - Гипнотизировать тебя? Ну что ты, я просто хотела быть чуточку убедительней, чем обычно. Обезумевшая от злости и безысходности, едва ли не волосы на себе рвущая Вертиго и как всегда великолепный в своем блистательном сарказме неизменно безупречный Райм… Увы, с ее возвращением мир лишь отчасти вернулся на круги своя. Но в этом мире осталось еще слишком много гордиевых узлов, которые следовало разрубить. Одним из них была девчонка, другим тот самый новый круг, а третьим… сам Натаниэль. Мадлен знала это уже сейчас, она решила так с того самого мгновения, когда осознала – она никогда не сумеет его простить. Просто потому что тот прежний Натаниэль не позаботился о том, чтобы научить этому сестер Ле Фей. Да, Мадлен только что холодно вынесла Эссексу смертный приговор, не испытав при том ни намека на сожаление. Но к чему же опережать события? Она огласит приговор позже, а пока, в самом деле, не стоило забывать о приличиях. - Мистер Тревор Фитцрой, – гордо представила женщина своего спутника, - мой чудесный спаситель. Тревор, знакомьтесь, мистер Бенджамин Хэррис, Вертиго... – она вновь скользнула взглядом по скованному пленнику нового режима, - и сэр Стефен Гиллори. Рядом с подругой Мадлен сейчас казалась поистине невозмутимой, и только адское пламя пока сдерживаемой ярости, разгоравшееся в глубине ее темных глаз, говорило о том, что она теперь готова на любой шаг к достижению поставленной цели, готова как никогда, ведь по ту сторону смерти ей уже довелось побывать.
Выполнив на правах хозяйки вечеринки официальную обязанность представления гостей друг другу, Мадлен подошла к Райму и со странным, больным интересом вновь взглянула в лицо собственному трупу, провела пальцами по ледяной щеке, почти ласково смахнула иней с ресниц, откинула со лба еще сохранивший аромат ее духов локон, накрутила его на палец и задумчиво произнесла, будто прощаясь: - Все идет, все меняется… В голове еще крутились слова о розах, трупах и больной романтике для Натаниэля. Это причиняло боль, это мелко дробило ее холодное сердце в ледяную пыль, чтобы после развеять по ветру оставив в груди Мадлен лишь не предназначенную для заполнения черную пустоту. - Так где же он, наш великий Феллини?! Все еще репетирует со своей новой вульгарной музой постельные сцены? – издевательски театрально воскликнула Мадлен, неожиданно потеряв всякий интерес к собственному трупу, в то время как в ее глазах продолжала медленно разгораться обжигающая ярость, - Странно, я полагала, он вышвырнет ее тем же утром, а сейчас слышу о свадебном подарке… - женщина подошла к подруге, которую едва ли не трясло от злости при одном упоминании о девчонке. Вертиго выглядела так, словно была вот-вот готова убить, впрочем, так оно и было на самом деле. – Бен, ты всегда умел мыслить красиво и делать изысканные комплименты. Но кажется, я уже переросла свой комплекс Электры, кроме того, одна даже мысль о том, чтобы пусть и в качестве бездыханного тела оказаться в той постели, где побывала эта маленькая дрянь, вызывает у меня отвращение… А Натаниэлю, я думаю, больше придется по душе туго перевязанный за шею алой ленточкой еще не остывший труп невесты. – Мадлен заглянула блондинке в глаза, - Правда, дорогая? Риторический вопрос, ответ на который женщина знала заранее. Что ж, Мадлен была совсем не против оказать Вертиго честь, позволив собственноручно придушить девчонку. Себе же она оставит куда более сладкую месть, разделить которую она была готова лишь с одним человеком – со своей сестрой Мэдисон. Но где же она? Где моя маленькая Мэдди?!
Отправлено: 07.03.08 17:35. Заголовок: Я только сегодня обн..
Я только сегодня обнаружил Ваши посты.
Отличительная черта Стефена, которую он выработал за последние...эээ... сто с лишним лет, был его острый язык. Его нахальство, его причуды, его действия во время крайне сложных и опасных для его жизни ситуациях, вызывали у одним восхищение, у других недоумевание, у третьих раздражение. В свою очередь серому кардиналу повезло, что Кандра оказалась в числе первых, ведь иначе бы Стефен мог бы вообще не существовать даже в виде разлагающегося тела в нескольких метрах под землёй. Натаниэль воспринимал Стефена скорее во второй группе людей, а вот Шифратор относился к третей. И это было видно, так как его улыбка сползла с уст так же скоро, как и появилась. Стефен сделал своё дело. Держи марку даже в нетрадиционных ситуациях, он это знал. И делал. Не выдержал. - подумал он. - Слаб. Изощрённое оружие всё приближалось к повелителю страха, и вот-вот кореец мог лишить его ног, но, как это всегда и бывает, не тут то всё было. Натаниэль, как человек ответственный, и немного предсказуемый, сделал своё дело очень вовремя. Позвал ещё одного щеночка к себе на рюмочку. - Надеюсь, ты вернёшься скоро. Мне нравится твоя кампания. Ехидности и наглости в словах не занимать, хотя в прошлом, несмотря на всё, он всё же был сдержанным в этом плане. Ну а тут... как карта ляжет. Немного времени тишины, и вот и они. Ещё двоя. Да, Стефен сегодня пользовался неслыханной популярностью. - Рад, что зашли на огонёк. Я пользуюсь популярностью у женщин и мужчин. Всё было хорошо, и даже забавило, пока не появились ещё двоя. Одного Стефен не знал, но второго... Точнее, вторую. Первоначально Стефен подумал, что у него начались галлюцинации. Ведь да. труп там и живая девушка здесь. Как такое возможно? Но тут и остальные подтвердили, что это не глюки, и её прикосновения... - Небольшая семейная разборка. - сказал Стефен Хейзел - Просто Натаниэль никак не смог свыкнуться с мыслью, что его дорогая шлюха оказалась так далеко он него. Да и притом в моей компании. Улыбка показалась, Стефен вспомнил те красивые минуты в отеле. Те славные минуты, которые напомнили его о тех годах девятнадцатого столетия. - Сейчас он ищет эту девку где-то наверху. Видно, она ему важнее даже собственной дочери.
Отправлено: 09.03.08 00:49. Заголовок: Что ж, если есть люд..
Что ж, если есть люди, способные выводить окружающих из себя одним лишь собственным видом или парой фраз, Бенджамина Харриса можно было относить к ним без всякой тени сомнения. Одного его вида было достаточно, чтобы свести Вертиго с ума и увы не в том смысле, в каком она привыкла употреблять это выражение если дело касалось представителей противоположного пола. Но больше всего женщину бесило даже не его самолюбие, выросшее до пределов просто невообразимых (стоило признать, тут он был в праве с ней самой соревноваться) или едкие, отпускаемые во все стороны большей частью не_шутки, или сила его ударов и пощечин, оставлявших на теле синяки и шрамы. Больше всего блондинка не выносила того, что он никоим образом не желал поддаваться ни ее обаянию, ни ее словам, ни ее выходкам.. на памяти голубоглазой таких мужчин еще не встречалось, разве что Натаниэль, но и тот, пусть не на столь долгий срок, был почти в руках женщины. Райм… Райм раздражал своей непробиваемостью. Это уже был просто спортивный интерес для Вертиго, а мужчина все не желал ни коим образом менять своих позиций, занятых давно и неплохо укрепленных. Ему, кажется, очень понравилось амплуа садомазохиста, ведь если он был глух ко всем уловкам блондинки, значит, ему явно не нравились женщины… а раз он продолжал стоически выносить такие «муки», параллельно поднимая на женщину руку, что не всегда, кстати, оставалось безнаказанным, а обычно еще больше распаляло, то значит у него точно не все в порядке с головой. Или он просто предпочитает мужчин, может поэтому он так любезно предпочел почти спасти жизнь Стефену… Но приятнее конечно был вариант номер один, о том что Харриса просто неудачно уронили в детстве. А раз так, то это не смертельно, ведь наверное не осталось в команде мародеров хотя бы одного человека, который бы еще не поверил в то, что слова «прекратить» и «сдаться» в словарном запасе Вертиго действительно отсутствовали. …Тяжелая рука, сильные пальцы, сжавшие плечо как будто разбудили блондинку ото сна. Мысли, в основном не радужные, начинали надоедать. Но girl just want to have fun. Игнорируя все сигналы мозга о том, что еще чуть-чуть, совсем немного и кость с хрустом переломиться в руке Бена, Вертиго обернулась, оказавшись с мужчиной и… трупом Мадлен, висевшим на его плече, прямо лицом к лицу. Сияющая улыбка не исчезала, игра только начиналась сегодня, теперь был ее ход. Женщина приподнялась на цыпочки, из-за не самого высокого роста даже на каблуках она доставала Харрису разве что до подбородка. Но Господи, кого это останавливало? Пересохшие губы коснулись шеи - не поцелуй, просто прикосновение, скорее холодное и равнодушное, хотя в глазах и плясали уже огоньки. – Всегда к вашим услугам, - горячее дыхание обжигало, белые, идеально прямые и острые (вампир XDD) зубы сомкнулись в миллиметре от мочки уха, раздался глухой смех. Царапая щеку Райма острым ногтем, Вертиго продолжала улыбаться, хотя внутри она была готова просто взорваться, при это желательно разбив голову Бена об стену или перерезать шею бензопилой, приказавшей долго жить или застрелить собственным же пистолетом… Однако вместо этого блондинка резко вскинула руки и буквально вырвала из лап Барона тело Мадлен, взвалив его себе на плечи, - хотя пожалуй нам с подругой будет о чем поговорить, прежде чем ее тело придадут земле, а в компании с твоим гипертрофированным эго нам просто не хватит воздуха, - голубоглазая подмигнула и запечатлела на щеке Харриса поцелуй, почувствовав на собственных губах металлический привкус крови и, развернувшись, направилась к выходу. Реплики Гиллори настигли женщину у самых дверей, но она лишь брезгливо поморщилась, - Кто-нибудь заткните ему пасть, пока мне не пришлось закапывать еще одно тело… Ах да, простите, мистер Фитцрой, мне мою бестактность, - блондинка обернулась, теперь она буквально повторила извиняющийся жест Райма, указывая на то, что руки и у нее теперь заняты, что впрочем не помешало ей рассмеяться, непонятно чему и подмигнуть незнакомцу, хотя теперь уже и не совсем.. – несказанно рада знакомству, уверена, вам у нас понравится, - с этими словами Вертиго, давя смех, посмотрела на Харриса, а затем ее губы коснулись лба мертвой Ле Фей, - Идем, дорогая, не представляешь, сколько мне надо тебе рассказать, - пробормотала голубоглазая, разворачиваясь на каблуках и скрываясь в дверном проеме. Правда, выйдя в коридор, она все же не смогла больше сдерживаться, нервный смех вырвался наружу, пусть и вместе со страхом, потому что в том, что Бен не спустит такое на тормозах мутантка не сомневалась, а чего от него можно было ожидать в таком гневе было неизвестно даже дьяволу. Но не осталось в команде мародеров хотя бы одного человека, который бы еще не поверил в то, что эта женщина, хохочущая и сверкающая глазами, в которых сейчас заиграло что-то близкое к бешенству, в подвале особняка Натаниэля Эссекса с трупом его дочери на руках была социально неадекватным человеком. Впрочем… она и человеком была не всегда.
Мадлен удивленно смотрела на подругу и с каждой минутой ей казалось, что она совсем не знает эту женщину, от прежнего лоска которой осталось одно лишь бледное напоминание. Пересохшие губы, сумасшедший взгляд, неестественно дерганые движения, неадекватные действия и какой-то бред вместо привычно ласкающего слух потока остроумного яда. Вертиго всегда была не вполне нормальной, вызывающе агрессивной, даже дикой, но вместе с тем никогда не теряла какого-то особенного пусть и странного шарма, чем вероятно и нравилась Натаниэлю, он ведь в свою очередь до недавнего времени предпочитал во всем качество исключительно высшей пробы. Но сейчас перед Хейзел была словно не лучшая подруга, а ничем кроме буйности не примечательная пациентка психиатрической лечебницы. С трудом верилось, что каких-то жалких двух недель хватило для столь разительных перемен в сторону деградации. Жаль… Мадлен охватило чувство глубокого разочарования, которое трансформировалось в пограничное к отвращению чувство, когда Вертиго вырвала ее тело из рук Райма. - Вижу, труп больше располагает тебя к откровениям, хотя подробности случившегося за время моего вынужденного отсутствия было бы интереснее узнать все же мне лично. – раздраженно фыркнула Мадлен, не удержавшись от колкости, но блондинка лишь подлила масла в огонь, поцеловав покойницу в лоб. Хейзел вновь поморщина носик, - Надеюсь, ты ограничишься этим невинным прощальным поцелуем, милая, в противном случае я буду вынуждена задуматься о твоих до недавнего времени скрытых тайных патологических пристрастиях… … а после, так и быть, уступлю тебе останки Эссекса для прощальной оргии, но только если будешь хорошо себя вести и беспрекословно слушаться, дорогая. Мысли о трупах утомляли и наводили тоску, смешанную с брезгливым отвращением. Жизнь, она стала видеться по-настоящему ценной лишь после того, когда появилось, с чем сравнить. Вертиго не могла понять этого, Бенджамин – мог. И прекрасно понимал, Мадлен знала это, чувствовала без лишних фраз, словно сегодня между ними протянулась еще одна прочная нить взаимопонимания. Так и сейчас будто в подтверждение тому он, намеренно или нет, буквально озвучил ее отнюдь не самое тайное желание, касающееся скорейшей смерти Ашен... или Лэйрин, сам черт не разберет, как же на самом деле звали эту маленькую дрянь. - А как бы мне этого хотелось, Бен! – воскликнула женщина, - Кстати, эта дешевка - единственный труп, пожалуй, на который я не отказалась бы взглянуть хоть сейчас… … единственный после трупа Эссекса, разумеется. Изобразив театральный поклон на прощание, Райм скрылся вслед за Вертиго, оставив Мадлен и Фитцроя наедине со скованным раненым Стефеном и вжавшейся в кресло незнакомой рыжей малявкой, которая была скорее мертва, чем жива… хотя нет, женщина все же вспомнила ее лицо, хотя и не знала имени. Они виделись однажды, мельком в той другой жизни. Как раз за несколько минут до предотвращенной Хрономансером смерти мадемуазель Ле Фей старшей эта малявка успела наградить ее осуждающим взглядом, за что сейчас могла поплатиться в любой миг. Но Мадлен больше не интересовали беспомощные, а потому скучные и чересчур легкие жертвы, и потому она предпочла пока девочку попросту не заметить.
Женщина вновь подошла к Стефену, на ее губах играла улыбка, странная улыбка, загадочная и зловещая. Мадлен подхватила со стола скальпель и теперь вертела его в руке, словно игрушку – грациозно, красиво и в тоже время устрашающе. - У него больше нет дочери, сладкий, по крайней мере одной. Разве ты за прошедшие две недели созерцания ее бренного тела не убедился в этом? – в ней что-то сильно изменилось. Всякая человечность, которой и без того был дефицит, растаяла бесследно, уступив место желчи и яду, кипевших на огне убежденности в своей безнаказанности. Сумасшедшая отчаянная мстительница? Отнюдь… Холодная, расчетливая стерва, всю свою триумфальную месть просчитавшая на много шагов вперед. В руке скальпель, в глазах огонь, в сердце лед, а в душе пустота. Теперь не бархатная кожа руки, а ледяной металл коснулся щеки Стефена. Мадлен склонилась к самому его уху, уронив непослушные огненно-рыжие локоны на лицо. - Страшно? – тихий, обволакивающий сознание шепот. Как сладко было затевать подобную игру с тем, кто прежде сам имел обыкновение играть с чужими страхами. Но неожиданно лезвие скользнуло вниз, разрезав лишь путы на руках. – Ты свободен, и никто отныне не осмелится поспорить с этим., - она вложила скальпель в руку Стефена и наблюдала за тем, как тот освобождаться дальше. Когда же ему это, наконец, удалось, Мадлен продолжила говорить, - Значит, она и впрямь ему так дорога? Расскажи о ней, Стефен… Прямой взгляд в глаза, снова гипноз. Не глубокий, ведь, кажется, повелитель страха и не собирался ни о чем умалчивать.
Отправлено: 09.03.08 19:47. Заголовок: Всё хорошо, что хоро..
Всё хорошо, что хорошо кончается. Правда, что хорошо, и для кого? Для Стефена? Безусловно. Для Натаниэля и остальных? Возможно. для Мадлен? Вероятно. Их стало ещё меньше, и это не могло не радовать. Теперь на Стефена приходилась отличная компания Мадлен, которая сейчас была в двух экземплярах - живой и мёртвой. Какая нравилась ему больше? Наверно живая, так как это была уже не та девчушка, что верила каждому слову Натаниэля вплоть до того дня. - Какие то они нервные. - сказал он, когда и Рим, и Вертиго покинули это помещение. - Натаниэль никогда не умел подбирать в свои ряды нормальных людей. - Стефен снова улыбнулся. - Знаешь, сейчас я не очень был уверен, есть или нет. Но раз ты сказала... К его счастью, а может и отличному продвижению из этого места, Мадлен оказалась тем человеком, который сейчас был на стороне Стефена. Скальпель в её руке, а потом и в руках Кардинала лишь ещё одно тому доказательство. - Ничего особенного. Уличная девка, которая напомнила ему кого-то из прошлого. Возможно, одну из жён, или любовниц. - Стефен разрезал путы, и теперь встал в полный рост. Ноги отдавали слабостью, но это был временный эффект от длительного нахождения в этом месте. - На самом деле, как я смотрю, она ему важнее даже собственной жизни. Доказательство на лицо - его реакция на то, что я увёз эту девку из дома. - Стефен вышел из камеры, и порывшись немного в подвале, вернулся с одной пыльной бутылкой виски. Откупорив её, он сделал два глотка. - Бросил на её спасение свою гончею. Хех.
Отправлено: 10.03.08 12:13. Заголовок: - Хм... Тень его вос..
- Хм... Тень его воспоминаний, только и всего? - в голосе Мадлен как будто даже прозвучало разочарование. Да, именно разочарование с легким оттенком скуки, она же никогда не любила чересчур простых правил предстоящей партии и уж точно никогда не опускалась до игры с недостойным ее соперником. Она всегда ставила себя выше этого. Впрочем, и сейчас женщина быстро нашла некий компромисс с самой собой, решив сыграть в свои жестокие игры не с девочкой, а с самим Натаниэлем. Это, во всяком случае, обещало быть интересным. Мадлен спокойно выслушала все, что сообщил ей Стефен, и улыбнулась, не скрывая дьявольского огня в глазах. Дороже собственной жизни, как глупо. Глупо делать кого бы то ни было смыслом собственной жизни, ведь каждый может умереть. Как глупо и как удобно… Удобно, чтобы на этом сыграть. - Что ж, пожалуй, самое время переписать сказку о Золушке на свой лад и осчастливить нашего дорогого коллекционера новым мертвым экспонатом, - женщина холодно рассмеялась, кивнув в сторону опустевшей криогенной камеры, - а вместе с трупом и новым комплексом вины, столь всепоглощающим, чтобы он сам умолял о смерти. Ты ведь не против? Знаешь, мне ведь с детства не нравился финал старой сказки, где влюбленные жили долго, счастливо и умерли в один день. – снова ледяной, циничный смех, - Это было бы слишком скучно. Найдя забытые кем-то на столе сигареты, Мадлен закурила, наблюдая за тем, как Стефен тянул виски. Время словно повернуло свой бег вспять. Сколько раз они уже сидели так в холле, беседовали… Мир изменился, и изысканное убранство холла сменили лаконичные, грубые металлические декорации подвальной лаборатории, превратившейся одновременно в тюрьму, военную базу и дом для тех, кого устраивала их новая участь. Мир изменился, изменились и они, и все вокруг изменилось. Кто вчера был королем, сегодня будет навсегда повержен. Мадлен задумалась обо всем, что было и о том чему теперь предстояло случиться. Не было ни капли сожаления. Странно, но даже ярости как таковой не было, злость превратилась в зверя, затаившегося на дне темного колодца ее души, тихо утробно рычащего и изредка медленно скребущего стальными когтями в ожидании новой неизбежной жертвы. Женщина уже все решила, уже подписала смертные приговоры, осталось лишь привести их в исполнение и по возможности сыграть красиво, просто для того, чтобы придать процессу внешнюю привлекательность, чтобы он преждевременно не утомил… А что потом? Ничего, пустота, безразличие. Какие-то лица – лица манекенов, пустые и безразличные, такие же, как ее собственное. Об этом она тоже знала заранее без страха или сожаления.
Разговоры о новоявленной Золушке, оказалось, подействовали на полумертвого рыжего ребенка на удивление оживляющим образом. Девчушка заерзала в кресле, сдавленно простонав, наверняка от боли. Мадлен немедленно кинула в ее сторону взгляд куда более внимательный, чем в первый раз, и разглядела кровь, разорванную кожу, белеющий наружи острый скол кости. Вид чужой боли вызвал у женщины лишь ухмылку. Вертиго, милая, теперь ты развлекаешься избиением младенцев? Отчего-то у Мадлен ни на минуту не возникло сомнения, что перелом этот дело рук блондинки. Нет, подругу она не осуждала, скорее просто удивилась тому, что голубоглазая в своей бессильной злости скатилась до того, чтобы растрачиваться на столь скучные жертвы. Впрочем, такие ли скучные? Девчонка открыла глаза, гневно метавшие молнии, и всем своим несчастным жалким видом показывала решительную готовность что-то из себя выдавить, если бы только у нее хватило на это сил. Что ж, в этом Мадлен была готова пойти ей на встречу, протянув руку помощи, разумеется, в собственном понимании. Боль ведь имеет обыкновение придавать сил… прежде чем убить. Женщина швырнула на пол недокуренную сигарету и подошла к скорчившейся в кресле малявке, больно сжав пальцами ее здоровое плечо. - Ты что-то хотела добавить? – негромко, издевательски-ласково спросила Мадлен, в то же время грубо вытаскивая девочку из кресла, заставляя подняться на ноги и совершенно не беспокоясь о том, если ли у нее на это силы. Вытащив ее из кресла, Мадлен жестко перехватила руку девочки, сильно сжав запястье, и дернула на себя. Прочь, прочь отсюда. Наверх… Назад по кругу.
[Дальше для Мэдди и Лил, а также остальных желающих - Холл]
Отправлено: 17.03.08 22:52. Заголовок: Состояние небытия, М..
Состояние небытия, Маргарита словно очнулась ото сна. Вот уже в который раз. Повезло девушке, пережить переход в новую эру в состоянии дремоты. Всякое бывает, да и как бы смешно это не звучало. Разговоры и действия вокруг нее не прерывали раздумий, а точнее сновидений.
- Посмотри на меня, я похож на идиота в этом костюме... Рита сидела спиной к мужу, но увидела его, переведя взгляд со своего отражения в зеркале туалетного столика на отражение мужа. Для мужчины его возраста он черезчур заботился о собственной внешности. Как барышня в семнадцать лет. - Успокойся, - спокойно ответила Рита, вернувшись к своему отражению, - как можно выглядеть идиотом в черном классическом костюме? Последний штрих - туалетная вода. Маргарита поднялась со стула и повернулась лицом к мужу. Улыбка на его лице и глаза, нескромно "бегающие" по всему её телу говорили лучше любых комплиментов.
Щелчок неизвестного происхождения прервал воспоминания. Как жаль, что нельзя вернуть время назад. По крайней мере, это не в силах сделать она. Часто поморгав, отгоняя туманное состояние, девушка, тенью, направилась по лестнице прочь из подвала. Переход: Камера №1
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума