Отправлено: 07.02.08 20:47. Заголовок: [The Wedding]

 Отправлено: 08.02.08 12:43. Заголовок: :sm15: Экзотика, вы..

Скрытый текст

Экзотика, вышло без церкви, но да

Сурайя смотрела в своё отражение. Высокая, красивая, гордая. Красное чели. Кто знает, что должно означать это индийское одеяние для богобоязненной девушки? Это прощальный крик молодости, красивая печать из дорогого шёлка, которая является началом новой жизни. До Сурайи тысячи и тысячи девушек, не скрывая слёз, смотрели на свои красивые отражения и видели мучительную судьбу преклонения перед мужем, неволю и несвободу. Но для Сурайи Куадир красное чели – не знак тяжёлого бремени. Это явление новой и счастливой жизни рядом с человеком, которого любишь. Сегодня Сурайя должна была заключить «брак гандгарвов» - «брак небесных музыкантов». Чужой обычай чужой культуры. Смуглая ладонь поправила складку на ткани. Как трудно было отказаться от собственной веры и как легко пойти на уступку. Сурайя выходила замуж. Она опоясывает себя узами брака с любимым человеком. Махиндр Сатиапал. Девушка представила любящее и суровое лицо будущего мужа. Ему столько пришлось вытерпеть в этой жизни, их позорно изгнали из собственного города, заклеймили за ними предательство, которое они не совершали и теперь, вопреки собственными обычаям, он решил женится на ней.
У Куадир было тревожно на душе. Впервые в жизни она боялась так сильно, что не могло дышать. Грудная клетка то прерывисто поднималась, то опускалась. Она идёт наперекор своей судьбе, своей религии. Выходит замуж за того, кто не верил в её бога.
Махиндр был добрым, он любил Сурайу. Именно он помог ей пережить депрессию, вызванную разрывом с Джулианом, именно он был всегда рядом с ней, помогал, объяснял. Девушка знала, что Сатиапал хороший человек. Он помогал таким как она, показывал их место в общественной жизни, не ущемлял права, желал всем только добра. Махиндр был талантливым генетиком, работал в разных проектах, так или иначе связанных с эволюцией человека. Передовой учёный, эта свадьба ещё один шаг на длинной карьерной лестнице. Но будущая жизнь их не будет фиктивна, она окажется полной и счастливой. Но уже сейчас, Сурайя чувствовала что чего-то не хватает. Красное чели. Такое чужое и нестерпимо красивое. Оно подчёркивало изгибы её тела, оттеняло каштановые волосы, и ярко блистало на солнечном свете. Его одевают только раз. На следующий день, согласно древнему индийскому обычаю, Сурайя должна будет его сжечь и развеять пепел по ветру. Куадир продолжала смотреть на себя в зеркале. Правильные черты лица, раскосые глаза, с едва заметным зелёным блеском смотрели гордо и растерянно. Ей было страшно. Она не знала, что делать. В Индии существует девять форм брака, «брак гандгарвов» - самый простой и естественный. Два любящих человека должны одеть друг на друга ожерелья из цветов и произнести «будь мне мужем» и «будь мне женой». Не требовалось пышного торжества… но Махиндр настоял. Он позвал гостей на праздник богини любви Кали, решив тем самым преподнести родственникам неожиданный подарок. Стоило только вспомнить суровое лицо его матери, Сурайя точно знала - затею сына она не одобрит. Но в этом было что-то ещё. Пыль терзали сомнении иного рода. Она не знала правильно ли её решение или нет. Сердце предательски дрожало при мысли о том, что она могла ошибиться, быть может Махиндр не тот, с кем Куадир должна провести остаток своих дней? Сурайя терялась в своих мыслях, она не знала верно ли это решение… Разве так всё должно было быть?
Сегодня самый счастливый день её жизни. А она сомневалась. Сомневалась абсолютно во всём… красное чели сбивало с толку, точка на лбу пугала, аромат индийских благовоний выводил из себя… Чужой дом. Чужие люди. И только прежний Махиндр. Сурайя отошла от зеркала и посмотрела в окну. Он стоял во дворе и с кем-то разговаривал. Высокий сагиб, с орлиным профилем и добрыми глазами. Он был так не похож на Джулиана. Они с ним были словно небо и земля. Если первый заставлял Сурайю идти против себя, то второй не настаивал ни на чём, он уважал Куадир и её мнение. Сурайя думала, что любит. Она действительно любила. Но не так как надо… божественные музыканты упивались своей любовью, дарили её всему миру, а Сурайя любила Махиндра спокойно и нежно, как брата, которого у неё никогда не было. Ошибка… она совершает ошибку. Девушка упёрлась руками об подоконник. Красное. Вокруг только красное. Захотелось сорвать чели и бежать отсюда. Оказаться где угодно, но не здесь. Она предала себя, как когда-то её уже предал Джулиан. Неожиданно она услышала робкий стук в дверь. Девушка обернулась, на пороге стояла седоволосая женщина, Куадир вымученно улыбнулась ей. - Рани Сурайя к вам пришли. – Пыль благодарно кивнула в ответ, и тут в комнату вошёл он… Девушка испуганно отступила к окну, силясь ничем не выдать своё волнение. Только взгляд стал ещё более растерянным. Как же так… Опять… Зачем?

«Красное чели, свадебный убор невесты – разве можно надеть тебя с печаю в сердце, с горьким сознанием того, что обманываешь людей и себя?.. Красное чели – символ первой и последней любви, ибо индийская женщина не может выйти замуж повторно,- зачем тебя шили-вышивали заботливые руки?.. Лишь один-единственный раз ты покрасуешься на плечах девушки, а завтра она сожжёт тебя, как сжигает всё прошлое, и ты превратишься в серый, безрадостный пепел… (с) Николай Дашкиев

 Отправлено: 09.02.08 13:53. Заголовок: - Отдать тебе любовь..

- Отдать тебе любовь?
- Отдай.
- Она в грязи
- Отдай в грязи.
- Я погадать хочу
- Гадай.
- Ещё спросить хочу
- Спроси.

Теплое, весеннее утро. Сидя в полукружной тени деревьев парка, на спинке лавочки, Джулиан перекатывал в руках стеклянную бутылку, с уже теплым содержимым. Не мудрено. На улице стояла такая жара, что при большем желании юноша мог приготовить себе завтрак, который благополучно пропустил, прямо в парке - поджарив яичницу-глазунью на асфальте или у себя на лбу. Духота. Дышать было и так трудно, а горячий воздух просто разрывал легкие. Мелкие капли пота, попеременно скатывающиеся по шеи и застревавшие на ключицах, не успевали скрываться за воротом расстегнутой рубашки – они испарялись, под палящими лучами солнца практически моментально. Ступни просто закипали в ботинка. Откуда-то издалека до юноши доносились звонкие крики малыши и звук разливающейся воды. За стеной деревьев, которая отделяла его от центра парка и основной массы народы, находился небольшой фонтан, где плескались распаленные от зноя дети. Размазав по горячей шее очередную сальную каплю, Джулиан поднес к губам горлышко от бутылки и сделал большой глоток. Он не собирался пить. Честно. Он не хотел, но привычка всё же взяла верх, и Келлер просто не мог сопротивляться. Крепко сжимая в руках бутылку от дорогого кокосового ликера, плескавшегося на дне, молодой человек на автомате, как по расписанию – делал глотки. Склонив голову, Келлер долго жмурился, ощущая, как склизкая спиртная жидкость, с отдушкой кокоса обволакивает горло, обжигая его. Действия не самого здравого смысла – пить под палящим солнцем. Но когда это Джулиан думал здраво и рассудительно? Пару лет, которые прибавились к его возрасту, не были показателем его мудрости. Он оставался таким же, как и прежде. Не думал о будущем, не вспоминал прошлое, просто жил настоящим. Чихал на желания остальных с высокой ели и ублажал только свои потребности. Эгоист, циник, жесткий пофигист. Неужели и в шестьдесят он тоже будет искать утешения в женских руках, в их нежной ласке?
Не только алкоголь сжигал его душу изнутри, но и ревность оставляла на ней глубокие язвы, которые обещали затянуться не скоро.

- Допустим, постучусь?
- Впущу.
- А если обману?
- Прощу.
- «Стой!» прикажу тебе
- Стою.
- Запри для друга дверь!
- Запру.
- Скажу тебе «Умри!»
- Умру.

Как всегда, он не давал отчета о своих действиях, даже себе. Сначала делала, а потом думал. Эта привычка, не ушла с годами, она приросла к его сущности так крепко, как только было возможно. Джулиан даже не мог представить, что когда-то будет выглядеть так жалко и никчемно. Черная хлопковая рубашка, по привычке выпушенная из потертых, темно-синих джинс. Стоптанные ботинки и взъерошенные, темные волосы. По своей натуре гордый и самостоятельный. Ему не был нужен никто, никогда … кроме неё. Келлер независим, не был таким от рождения, но кто знал, что со временем это положение вещей измениться. Она ему была нужна, причем такой нужды он не испытывал на его памяти никогда. Ему всегда хотелось чего-то непомерного, и он получал по потребностям. Сейчас же ему хотелось обычного, простого, привычного и он не знал, как заполучить это обратно. Один умный человек сказал: «Всегда осознаешь настоящую ценность, только после того как потеряешь».
Когда последняя капля ликера, лениво скользнула по горлышку бутылки, Джулиан без задней мысли зашвырнул бутылку себе за спину и, спрыгнув со скамьи, слегка штормящей походкой, двинулся в сторону дороги – единственной преграде на пути. Оглядевшись по сторонам, Келлер протрусил через прилегающий к дому участок с обилием цветов. Перепрыгивая через ступеньку, он уже стоял на крыльце, а спустя мгновение коснулся вспотевшими пальцами, горячей ручки. Бесцеремонность – его конек. Толкнул дверь и чуть не заорал от неожиданности, когда перед ним выросла какая-то старуха. Он только открыл рот, чтобы выдать хоть слово, но судорога сковала глотку. Седоволосая старуха лишь ухмыльнулась и, развернувшись к лестнице, как ни в чем не бывало, начала подниматься вверх. Джулиан спустил дыхание, и уже уверенно расправив широкие плечи, огляделся – оценивая поле боя, как старуха громко кашлянула напоминая о своем присутствие. Мотнув головой, Келлер уставился на женщину, которая поманила его рукой.
Хулиган нахмурился, но направился следом за ней.

- А если будет боль?
- Стерплю.
- А если узел?
- Разрублю.
- А если сто узлов?
- И сто.
- Отдать тебе любовь?
- Отдай.
- Не будет этого!
- За что?
- За то, что не люблю рабов!

Поднявшись на второй этаж, старуха не останавливалась. Вела его всё глубже и глубже в дом, вдоль по коридору. Остановила возле самой дальней двери и Келлер напрягся. Получать по морде от жениха Сурайи как-то не хотелось, но отступать он тоже не собирался. Надо, так надо. Сжав кулаки, Джулиан твердо уперся ногами в пол, в любой момент готовый кинуться на Махиндара и пересчитать волосинки не его голове, а потом расписать его кровью стены в доме под хохлому. Но вместо того, чтобы завопить «Поймала его, поймала!», старуха произнесла знакомое имя. Джулиан сделал пару шагов и, обойдя женщину, распахнул открытую дверь настежь.
В голову ударило. У окна стояла Сурайа. Такая, как он её запомнил. Ничуть не изменившаяся. Привычная. Родная. Джулиана вдруг захлестнуло бурное желание схватить девушку и, перевалив через плечо, вынести из дома. Коснуться кожи, упиться запахом её волос. Но вдруг, заноза смятения вонзилась ему в сердце, когда Куадир отшатнулась к окну. Вдруг он упустит последний случай? Потеряет навсегда и будет обречен на неполноценную жизнь? Келлер не заметил, как вошел в комнату. В чувство его привел щелчок захлопнувшейся за спиной двери. Тишина окутала комнату. Стоя напротив неё, Джулиан сматривался в такое знакомое лицо, наблюдая как в мягких карих глазах, мерцают отблески тусклого света.
Наконец, Келлер громко хлопнув в ладоши, разрыва тишину. Перекатываясь с пятки на носок, молодой человек начал оглядывать комнату, в которой находился. Знакомый запах. Оглядев помещение, он снова перевел взгляд на Сурайю.
- Кхм … и кому такая красота достанется? – Деловито произнес он, оглядывая девушку с ног до головы. Ей так шел красный. Тонкие руки, хрупкие плечи, осиная талия. – Махундр … Махндр … Мах … - Келлер напряг мозг и голосовые связки, но так и не смог нормально произнести имя жениха девушки. – А черт с ним! – Джулиан сделала шаг и подметив как Сурайа вздрогнула, снова замер на месте. Боится ли его? – Красивый. Богатый. Умный … генетик же, шо ж! - Понесло.

 Отправлено: 09.02.08 23:11. Заголовок: Я не могу найти пути..

Я не могу найти пути обратно,
Я не могу забыть немую боль,
Я не хочу стирать из жизни пятна,
Где были мы с тобой, где мы с тобой…

Она знала, что он придёт. Не так уж много времени прошло. А Джулиан Келлер не умеет прощать, он не забывает. Хотя кто теперь должен был быть прощённым? Разве она? Не Сурайя ли терпела, всё то, что происходило? Не она ли первая искала выход, не она ли пыталась спасти то, что было между ними? Бесконечные ссоры, непонимание. Сурайя и Джулиан были слишком разные. Он не умел терпеть боль, он не любил признавать своё поражение. А она… она не могла принять его превосходство. Маленькая афганская девочка, в чью голову вбивали с первых лет жизни, что мужчина первый, он главнее, не могла смириться с фактом, что рядом с Келлером ей придётся играть вторую роль. Нет. Ей не нужно были лавры победителя, первенство никогда не привлекало Сурайу, она жаждала равенства и взаимоуважения. А именно эти две вещи были для него непостижимы. Он не мог принять и не мог понять. Две планеты с разными орбитами, с противоположенными траекториями. Что бы произошло, если она никогда бы не покинула свою пыльную и жестокую родину? Куадир бы заключила счастливый союз с тем, кого бы она понимала. В её голове не появилось бы мысли о подобном кощунстве. Равноправие мужчин и женщин. Она бы не увидела эту жизнь. Не почувствовала на вкус горечь американской мечты, ей не нужны старые слёзы, она хотела жизни иной, с человеком, её уважающим. Ох, как обманывала себя Сурайя, слова, поступки, всё подчинялось лишь одной цели – попытке сбежать от немой боли, перестать вспоминать и сожалеть. Она не могла жить, как он, без сожалений, одним сегодняшним днём. Она думала о завтра, тешила себя вчерашними улыбками. Они разные… Но разве это помеха любви? Стоя спиной к окну, и зная, что внизу находится Махиндр, Сурайя поняла горькую истину – она не любит его. Не смотря на то, что Сатиапал был человеком идеальным во всех отношениях – добрый, сострадающий, умный, серьёзный, она его не любила. И от этого стало ещё больней, ещё обидней. Девушка поняла, что обманывала себя. Прошло столько времени, а она всё-таки не выбралась из цепкого плена его тёплых рук. Сурайя отстранилась. Она не хотела говорить с ним. Не хотела отвечать. Девушка знала, что всё-таки ей придется. Сурайя попыталась сохранить на лице маску спокойствия, но чувства, бившиеся в немой истерике, не давали ей сил, она измученно и умоляюще взглянула на Джулиана, молча прося его уйти. Но он стоял. Пришёл к ней, хотел что-то доказать… Разве это любовь? Джулиан Келлер любил как эгоистичное дитя. Он только требовал, только использовал, а сам ничего не давал взамен. Она не смогла этого дальше терпеть… Всё в жизни изнашивается, и любовь её износилась. Она устала. Ей нужно было время. Вот оно и прошло. И он вернулся за своим, за тем, что ему принадлежало. Неужели она покорится? Опустит голову и пойдёт следом? Забудет свои мечты, затупит визгливый голос обезумевшего эго? Разве это жизнь? Принуждение. Её принудили любить. Она этого не хотела.

Это не правда, ложь, скупые чувства,
На самом деле у меня внутри болит
И плачет сердце, и мне снова грустно,
Когда я представляю старой правды вид.

Это неправда. Ложь. Она ещё может сопротивляться, она ещё может дать ему понять – что он ей не нужен. Солгать, смотря прямо в глаза, сочувственно улыбнуться, вежливо попросить уйти. Показать, что он всего лишь прошлое, пообещать дружбу, помощь. Ударить побольней его безмерное самолюбие. Джулиан Келлер не единственный мужчина в её жизни. Как жестока это ложь. Обманывать любимых сложнее всего, но как непросто обманывать себя.
- Махиндр. – едва слышно произнесла девушка, поправив Келлера. Красный цвет. Красное чели горело ярким пламенем в этой бледной комнате, оформленной в пастельных тонах. Она поняла неуместность своего одеяния и каким странным оно должно было показаться Джулиану. Сурайя сделала шаг навстречу. Она не покажет свой испуг. Только не ему. Взгляд был серьёзным… но всё же растерянным. Она смотрела так раньше… на него. Когда они были… ещё детьми? Она всегда была удивлённой, растерянной, ей выбивали из колеи слова Келлера, они заставляли её задумываться над тем, чего она не могла даже себе представить. Куадир отмахнулась от вороха старых образов. Всё прошло. Сегодня она станет Сурайей Сатиапал… или нет? Почему её сердце так предательски сжимается от одного его вида? Сколько времени они не оставались наедине? И старая рани. Она знала, привела. Она не хотела, чтобы Сурайя была с Махиндром… Может понимала, что Куадир причинит ему боль?
– Джулина… зачем ты пришёл? - неужели она не знала ответа? Конечно. Знала. Но ей хотелось, чтобы он сказал ей об этом. Чтобы не потеряв лица, Сурайя спокойно выдержала эту мучительную пытку. Убить собственное чувство – как погубить родное дитя. Она взращивала любовь к нему, прощала недостатки, принимала… ей так казалось. Иллюзии самый опасный наркотик в этом мире. Их пустота высасывает истину. И как больно понимать, что жизни совсем другая. Она не похожа на то, что мы представляли в своём воображении. Сурайя давно столкнулась с жестокостью мира, поняла её и простила. Если бы не жестокость, то люди бы не смогли жить. Потому что без неё нет и людей. Они по сути жестоки. И он был жесток. Как капризный ребёнок. Не отпускал. Держал в руках её сердце. Больно сдавил.

Картины прошлого от них мне не отбиться.
Мне не сбежать от тяжести обид.
Я снова вру, а ты, любимый, где-то
Всерьёз поверил, что уже забыт.

 Отправлено: 10.02.08 12:09. Заголовок: Любовь, что такое? Ч..

Любовь, что такое?
Что такое любовь?
Это чувство неземное,
Что волнует нашу кровь …


Ощущение выросшей между ними невидимой стены, не собиралось покидать Джулиана. Он всё ещё ощущал не существующую в осязании преграду, за этот срок, который они не виделись. Преграда была, но стоило переступить через линию и невидимый барьер разрушиться. Джулиан не был романтиком. Может когда-то, но не сейчас. Сидя там, в парке, на лавочке, напротив дома, он четко знал, что собирается сделать. Но сейчас же, когда он таки вошел внутрь этого дома, все его планы который он лелеял, поглощая бутылку со спиртным, казались ему просто-напросто неосуществимыми.
Он никогда не был сильно подвержен возвышенным эмоциям. Ярости – пожалуйста. Гневу - запросто. Но редко терял голову от любви. Практически не задумывался, какая на самом деле нужна ему девушка. Но сейчас он четко представлял то, кого бы хотел видеть с собой на протяжение долгих лет. Сейчас, когда его наваждение, стояло в подвенечном платье, а внизу – на заднем дворе дома, уже собрались гости, и какой-то там МахУндр ждал, когда спуститься его невеста. От тех мыслей, что какой-то чужой мужчина будет касаться тыльной стороной своей руки, её щеки. Целовать нежные, как лепестки желтой розы, губы. Вдыхать полной грудью терпко-сладкий аромат ванили, который источали её темные волосы, упиваться этим запахом. Задыхаться от наслаждения, любви, желания. В груди сильно кольнуло – ревностный огонь, изжег до уголька одно легкое и перекинулся на другое, обугливая его, покрывая сажей обиды и яростной ревности. Чувство собственности не давало покоя. По рукам прошла отрывистая судорога – как слабый разряд тока, сковывающий каждую мышцу, заставляющий её сократиться. Руки синхронно дрогнули. Джулиана внезапно обуяло сумасшедшее желание вцепиться себе в волосы, чтобы унять эту дрожь в руках. Молодой человек резко развернулся и нервно кинулся к двери. Сам не понимая, что творит. Сам не осознавая того, что собирается сделать – покинуть комнату или закрыть дверь, чтобы никто из слуг, не мог помещать их разговору. Кто знает, может и последнему. Но на то он и был Джулианом Келлером, не приученным к чувству безысходности. Он не привык давать задний ход, сдаваться, жать по тормозам. Он зачастую шел напропалую, по головам. По рубленым осколкам стекла босыми ногами, стаптывая стопы в кровь, но получая от своей непокорности и сумасшедшей глупости, потрясающее чувство наслаждения.
Повернув круглую ручку против часовой стрелки, Келлер запер дверь и снова развернулся к Сурайи, выпрямляясь в полный рост. Чувство нежности накрывало его с головой, топило в своей гамме. А будило его в некогда холодном человеке, Сурайа. Её глубокие глаза, цвета кофейной гущи. Непокорная осанка и чуть дрожащие плечи. Тонкие, запястья. Эмоциональный взрыв. Такое чувство, будто кто-то огрел тебя по затылку и огрел не слабо. У Джулиана аж голова пошла кругом, захотелось приостановить время и дать себе возможность перевести дыхание – отдышаться.
- Как думаешь, наши отношения. Там было место духовной близости, общности интересов, сходству личностей или всё же они были подкреплены только физическим влечением? – Спросил первое, что пришло ему на ум. - Эмоционально сильным и стойким?
Привычно сгорбленные плечи и серьезный взгляд исподлобья. Сурайа, она относилась к тем девушкам, в которых можно было влюбиться до беспамятства, а после этого сумасшествия даже не понять, чему причиной такие чувства. Куадир никогда не бросала ему вызов. Она не шокировала своими поступками, мыслями. Но заставляла сердце выбивать определенный ритм.
В комнате стояла тишина, которую нарушало лишь мелодичный перезвон колокольчиков, висевших под потолком. Теплый ветер, проникающий в комнату через приоткрытое окно, ласкал колокольчики, наполняя помещение свежестью и приглушенным звоном. Солнечные лучи, вырисовывали причудливые узоры на «карамельных» стенах и непривычно серьезном лице Джулиана.

 Отправлено: 11.02.08 12:35. Заголовок: Время лечит любые ра..

Время лечит любые раны,
Унося за собой печаль.
В срок, не поздно, но и не рано,
В день, когда ничего не жаль.

Сурайя молчала. Она не знала, что ему говорить. На какой-то миг всё стало таким ясным. Она поняла, что не любит Махиндра так, как должна его будет любить верная жена. Она не могла вогнать ему нож в сердце своим жестоким признанием. Разве он достоин этого? Он помог, спас, а она так подло и презренно обошлась с ним. Девушка отлично помнила взгляд его терпеливых карих глаз, шершавые ладони и мускатный запах его пиджака. Сало нестерпимо обидно. Что же она за человек? Обманывает себя, обманывает других. Но на смену прежним образом пришли новые – ещё более яркие и сильные. Нежные руки Джелиана, ео мягкие на ощупь волосы, ласковые пальцы, нежна и бархатная кожа. Сурайя была на грани обморока, стоило ей только представить, что она как раньше уткнётся ему в сильное плечо, вдохнёт запах сигарет и выпивки, почувствует себя нужной, защищённой. Она была готова забыть частые ссоры неуважение, порой даже грубость. Разве их любовь – общность каких интересов? Ведь важно, не за что мы любим человека, а как любим. Куадир не должна была его любить. Келлер – не тот человек, с которым вся жизнь пройдёт размеренно и медленно. Это постоянный накал страстей, изнурительная пытка название которой «любовь». Больно, обидно, страшно. Она не вытерпела. Она ушла. По крайней мере Сурайе так казалось. Сердце трепетно сжималось от его взгляда, каждая клеточка тянулась на встречу, но мужчина внизу держал её совесть на коротком поводке… Какой она всё-таки плохой человек. Опутала свой существование ложью и теперь должна будет за неё расплатится.
Сурайя не из тех девушек, которые сводили с ума одним своим взглядом. У неё был спокойный, рассудительный характер, в который иногда подмешивались более резкие черты. Это словно готовка блюда, щепотка пряности и оно кардинально меняет свой вкус. Она могла люто и страстно ненавидеть, и так же преданно любить. Но жизнь научила Куадир воспринимать удары стойко и терпеливо, не склонять головы, а гордо смотреть вперёд. Она символизирует стабильность, уверенность во всём. Но разве мог ей обещать это Джулиан? А это важно? Ведь только от одного его прикосновения она была готова сойти с ума добровольно.
Жизнь причудливая вещь, её непредсказуемость – закон жанра. Может быть рок решил предостеречь её? «Не совершай этой ошибки»,- шептал он позади. Или может ей почудилось?
Келлер подошёл к двери, повернул ручку. Послышался характерный щелчок. Они заперты. Сурайя слабо улыбнулась. Как это было на него похоже. Он решили запереть её, не дать уйти. Как он мог знать, что в назначенный час, Сурайч спустится сама, никто до этого времени не войдёт, такой индийский обычай. Девушка аккуратно поправила складку на красном чели. Оно перестало её напрягать, но всё равно она вэтом комнате, как красное пятно. И Келлер был отнюдь не Тореадором, скорее он бык, который яростно набрасывался на ткань, жаждая разорвать ей в клочья. Но вместо победной красной тряпки её трепещущееся сердце, которое так глухо билось в груди.
- Я не знаю. – просто ответила Сурайя. В глазах всё поплыло. Действительно. Разве она знала хоть что-то в этой жизни? Девушка сделала шаг навстречу. Потом ещё. И ещё. Пока не оказалась совсем близко к нему. Тонкие руки обвили его шею, а голова покорно легла на плечё. Сурайя закрыла глаза и полной грудью вдохнула аромат его тела – смесь тёрпкого алкоголя и горького запаха нью-йоркских улиц. Он был таким родным и одновременно с этим – нестерпимо далёким. Девушка прижалась к нему ещё сильнее, словно боялась что он уйдёт куда-то от неё… Или просто хотела в последний раз понять, что значит обнимать любимого человека. Её никто не принуждал, она сама хотела сделать этот выбор. Даже увещевание седого рока ей не помеха, она решила…
- Отпусти… - «Отпусти моё сердце прошу, пусть оно не стучит так гулко в груди. Отпусти меня на свободу, не неволь, не изводи.» Сурайя плакала. Незаметно. Не слышно. Немые слёзы катились по щеке. Перед глазами туманная дымка. Она не хотела плакать, не хотела показывать свою слабость ему, свою беззащитность.

 Отправлено: 12.02.08 20:58. Заголовок: Не ожидал. Не ожидал..

Не ожидал. Не ожидал, что она сломает злополучную преграду.
Полтора. Метр. Половина … Нагло нарушает границу его личного, интимного пространства, что приводит его в состояние сладострастной эйфории. Обнимет первая, от чего по телу пробегает отрывистая волна тепла. Джулиан даже таил глупой надежды. Скорее, он думал - прогонит. Не примет. И не удивительно, после того пренебрежения, которым когда-то разбрасывался направо и лево Келлер, не осознавая, что ничто не вечно. Его самолюбие, давно превратило его в слепца. А нездоровый эгоизм, наградит молодого человека, отвратительными бельмами брюзгливого старика. Сколько раз он кидал на очередной вопрос Сурайи, затертое: «Мне до задницы!». Сколько раз игнорировал сказанные ей слова. Не воспринимал в серьез её советы. Только собственное Я – как высшая инстанция, как последняя ступень эволюции человечества. Он был эгоистом, он и остался им. Но осознание своей неправоты, пришло. Поздно?
Джулиану не понравилось, как она обнимает его - будто в последний раз. Прижимается к груди, как бы пытаясь задержать в своей памяти этот момент на продолжительное время.
Сомкнув руки за спиной девушки, Джулиан почувствовал, как у него будто открывается второе дыхание. Она задрожала, и Келлер поспешил прижать девушку к себе плотнее. Обнять так крепко, что воздуха не осталось совсем – дышать стало тяжело, а сердца, казалось, забились в унисон. Все чувства обострились. Он чувствовал, как бьется её сердце под ядовито-красным чели. Чувствовал тонкое – еле ощутимое биение жилки на шее Сурайи. И отрывистые волны дрожи … или она плакала?
- А я знаю. – Чуть слышно шептал он. – Они подкреплены эмоционально сильным … исключительно сильным. – Уверенный, но такой же тихий тон. – Насыщенным. Пламенным различием, которое только сближает. – Тихий шепот прямо в ухо. – Отсутствие общих интересов, та разнокалиберность. Не обязательно, чтобы людей связывали общие литературные интересы или отношения подкреплялись жестким расчетом, мыслями о дальнейшей жизни. Можно просто … - Он так и не смог выдавить заветное «любить».
Скользнув рукой по спине девушки, Джулиан обхватил Сурайю одной рукой за талию, а второй продолжал так же крепко прижимать к себе. Перебирал грубыми пальцами темные прядки её волос. Они молчали. Всё казалось таким призрачным и нереальным, что Джулиан неосознанно вздрогнул от мысли, что всё происходящее – плод его больной фантазии. Отдаленные звуки музыки, доносившиеся со двора, голоса, смех и даже мелодичный перезвон ветряных колокольчиков … Свист ветра в оконных целых. Немота.
«Всё, что истинно, умеет быть тихим» - Слова, крутившиеся в голове Келлера, продолжали мучить его. - «Всё, что истинно, умеет быть тихим»
По телу Сурайи снова прошла чуть уловимая дрожь. Легко коснувшись её плеч и крепко сжав их, всё ещё боясь потерять – Джулиан отстранил от себя девушку и задержал взгляд темных глаза на лице. Такие знакомые черты. Он слишком долго не видел её. Он слишком соскучился, чтобы отпустить.
Она и правда плакала. Беззвучно и немо.
Проведя рукой по щеке, Джулиан легким движением стер соленую дорожку с её лица. Приблизился, и коснулся губами того места, где секунду назад блестела прозрачная соленая бусина. Зажмурился и шумно набрал в легкие воздуха, так и не отстранившись от лица девушки.
- Нет. – Сказал, как отрезал. - Знаешь, я уже один раз отпустил, но не собираюсь бить личные рекорды глупости. – Слегка касаясь губами бархатистой кожи Куадир, продолжал молодой человек. - Я знаю … знаю, что неисправим. Мне тяжело это признавать. Но … О, дьявол, Сурайа, я не думал, что когда-либо скажу это … Эгоистичный идиот, выращенный на хороших удобрениях слабости этого мира. Я не хорошо поступал с тобой … мне … - Запнулся и хмыкнул. Слышать от себя такие слова, до ужаса непривычно. – Ты достойна лучшего, бесспорно. Ты … - Снова запнулся. - Люблю тебя. Слышишь?
Келлера вдруг охватило ужасно глупое, сумасшедшее чувство – он почувствовал себя великим грешником. Сколько глупостей он совершал за жизнь! Грешил на право и налево. Было место похоти. Но именно сейчас, он чувствовал себя самым главным грешником земли. Но то чувство, что она должна принадлежать только ему все равно не оставляло.

 Отправлено: 13.02.08 16:59. Заголовок: Душа билась об стекл..

Душа билась об стеклянные стеллажи собственной надуманной нравственности. Каждый удар доставлял такую боль, что крепко сжатые руки, едва ли были в силах удержать рвавшийся наружу стон отчаяния. Ей было невыносимо больно. Сурайя знала, что поступала нечестно, несправедливо по отношению к тому человеку, который решился ей доверится. Даже прижавшись к плечу Джулиана, девушка понимала, что свершает сейчас непростительную ошибку. Она идёт против своей совести, поддаваясь соблазну, идя на поводу собственных чувств. Келлер был причиной не одного разочарования. Куадир привыкла видеть в людях только хорошее, она могла оправдать любой проступок, каждую мелочь. Но с Джулианом было всё по-другому. Рассудительная и спокойная Сурайя рядом с ним была лишь преградой его самомнению и эго. Её слова, лёгкие укоры были хуже пощёчин для юноши, он воспринимал её критику как нечто предвзятое и нечестное. Вскоре Сурайя бросила это глупое занятие, решив доверить «самокопание» самому Келлеру. Он, собственно, им никогда и не занимался. Поддавался плотским желаниям и шёл на поводу эгоистичного «я». Сурайя уже не пыталась ему мешать в этом, она была рядом и с ней было удобно. Но в один прекрасный день ей надоело… Любовь износилась, она превратилась в жалкие обноски, в которые со стыдом куталась её бедная душа, пытаясь прикрыть оголённое ложью тело.
По щекам текли слёзы обиды. Она чувствовала как воздухе витал горький аромат расставания. Он должен был уйти, только Боги… «Минуту, всего лишь ещё одну минуту с ним.» Крепкие руки сомкнулись замком на талии, он прижал её к себе так сильно, что девушка даже почувствовала как больно кольнуло у неё в груди. Но Сурайя не отстранилась. Она лишь опустила руки и сжала его рубашку, смятая ткань натянулась, а она всё не решалась посмотреть ему в глаза. Куадир дышала неровно и прерывисто, глотая свои собственные слёзы. Она крепко закрыла глаза и вдохнула аромат его одежды. Она хотела запомнить его именно таким. Любящим и нужным. Ей не нужны были воспоминания, где лицо Джулиана исказила гримаса недовольства и гнева, она не хотела помнить, как он злится. Ей нужен был именно такой Джулиан. Такого Джулиана она любила.
Он начал говорить. Не отрывая головы от его плеча, Сурайя слушала. Разве могут слова передать всё то, что она чувствовала в этот самый момент? Какими бесцветными и блеклыми они казались ей сейчас. Разве мир, отягощённый океаном чувств, сможет отразится в паре фраз? Разве можно жизнь описать на страницах, когда она полна столь яркими красками? Бессмыслица. Ей оставалось только тихо вздрагивать от каждого слова, понимать насколько оно далеко от действительности и принимать его.
Его рука скользнула по её волосам, девушка чувствовала как его пальцы перебирают пряди, в этом жесте было что-то близкое, то, что она никогда не позволит сделать другому. Сурайя пустила Джулиана себе в душу, открылась перед ним, доверилась. Уже не было нужды что-то говорить или скрывать. Всё было слишком ясно. Она могла любить только так – растворятся, полностью отдаваться, жить только одним человеком. И она страдала, если кто-то любил её по-другому, не так. Она нуждалась в самоотдаче, которую никогда не получала. Поэтому в душе так часто чувствовалась пустота, тревожно отдающаяся эхом в мире наполненной шумом и гектикой.
Он отстранился и больно сжал её за плечи. В глазах всё ещё стояли слёзы, и одинокая капелька медленно ползла по щеке, но Джулиан мягко стёр её. От нежности защемило в душе. Она была готова разрыдаться навзрыд, как маленький ребёнок, обхватить его за плечи и плакать. Она бы вспомнила всех, кого потеряла и тех, кого так не смогла обрести. Но разве в её силах что-то изменить? Сможет ли Джулиан когда-нибудь её понять?
- Я не могу Джулиан… – она чувствовала его губы на своей щеке и понимала, что медленно сходит с ума. Сумеет ли она выдержать? Столько чувств… и голос совести. Едкий, пронзительный крик. Он требовал, умолял… - Я не могу тебя любить. – сквозь силу произнесла девушка и нежно обхватило его лицо руками. Её губы были всего лишь в дюйме от его. Она видела каждую чёрточку, каждый изгиб. И волна сумасшедшего желания охватила её. Она никогда такого не чувствовала. Никогда не знала, что такое можно испытывать. И одновременно с этим пришло жестокое осознание порочности происходящего. Там внизу стоит человек, который должен стать единственным мужчиной в её жизни. Она дала обещание. Внутренний голос истерично вопил, требуя прекратить происходящее. А Сурайя лишь чувствовала как тесно ей стало алое чели и как медленно сгорает в огне её собственное тело.

 Отправлено: 14.02.08 14:07. Заголовок: - Нет. Нет. - Он чут..

- Нет. Нет. - Он чуть ли не стонал от сожаления, смешанного с дурманящим, жгучим желанием. - Прошу тебя, уйдем, Сурайа … - Он готов был умолять её стоя на коленях и целуя тонкие щиколотки её ног.
Он уже просто не знал, что говорит. Как убедить. Как не позволить, совершить глупость, о которой может, и не будет жалеть в дальнейшем сама Сурайа, но эта глупость точно погубит его. Келлер наперед знал, что после не раз будет прокручивать в голове этот разговор – губить себя мучительной смертью. Джулиан не был мастаком в правильной подборке слов. Он вообще не умел так: думать, а потом говорить. Все, что он говорил, никогда не подвергалось мозговому штурму.
- Мы столько пережили вместе. – Облизнув пересохшие губы, сипло шептал Келлер. - Я не могу позволить случиться тому, чтобы наши воспоминания, наши чувства отправились на свалку. Уйдем … – Джулиан не задумывался о том, что будет дальше. Ему просто хотелось, чтобы она ушла вместе с ним. Ему хотелось, чтобы чувство тревоги, недавно нашедшее приют в его души, испарилось. Он хотел, чтобы она была рядом и занимала в его мире, особое место - не место мебели.
Конечно, ставить вровень себя с Махиндаром было глупо. Образованный, взрослый мужчина. Генетик с хорошим состоянием, которое может обеспечить Сурайи безбедное существование. Но этот расчет, эти планы на будущее! Это беспокойство о собственном существование! Ересь! Джулиан терпеть не мог этих расчетов. – Вылезем в окно, как сумасшедшие озабоченные подростки и убежим. – Джулианн хрипло рассмеялся, который раз разглаживая ладонью, темные волосы девушки. Келлер не мог гарантировать Сурайе спокойную, размеренную жизнь. Порой, он сам не знал, чего стоит ждать от себя … Ну он точно не позволит себе прошлых погрешностей. В том случает, если она уйдет с ним.
Куадир лишь казалось такой непреступной, слишком взрослой и сильной, Келлер осознал это уже давно. Соленые бусины, скатывающиеся со щек девушки, делали её похожей на беззащитного ребенка. Они ранили, убивали. Девушка говорила одно, противореча своим чувствам – изменяя самой себе. Её поступки, как провокация, противоречащая всему сказанному. Она не оттолкнула его и не отошла к окну, наоборот … она измывала себя и мучала его. Думала, что верно поступает? Чушь!
Полуоткрытые чувственные губы. Выразительные глаза, полные слез, будто чистой родниковой воды. Интригующая близость. Казалось, ещё один вздох и от её горячего дыхания на лице Келлера останется ожог, как напоминание. Джулина долго и страстно всматривался в лицо Сурайи, после чего робко коснулся пересохшими губами, уголка её рта. Феерическое ощущение нежности, прокатилось по всему телу. Он целовал её снова и снова, с каждым последующим прикосновением губ, углубляя поцелуй, делая его страстнее и неистовей. Дыхание совершенно сбилось. Глупое, бешенное желание задохнуться от страсти, полностью поглотило молодого человека. Хотелось целовать её ещё и ещё, до того, пока из истерзанных поцелуем губ не капнет теплая, соленая капля крови.
Джулиан всегда был грешником, им и остался. Горбатого могила исправит.
Крепко вцепился в подол красного чели, дрожащими пальцами и сжал их в кулак. Яркая ткань медленно поползла вверх, оголяя кожу девушке. Нежная ладонь Куадир, легка сверху его руки. Тонкие, изящные пальцы с силой сдавили тыльную сторону ладони, а острые ноготки будто иголки, впились в тонкую кожу кистей, оставляя на ней глубокие красновато-синие следы и останавливая движение руки Джулиана.
Он попытался остановиться, но пугающая пустота в два дюйма внезапно образовавшаяся между ними, заставила его снова коснуться алых губ девушки.
- Уйдем. – Задыхаясь, шептал он. – Уйдем.

 Отправлено: 15.02.08 16:58. Заголовок: Безумие удел любивши..

Безумие удел любивших. Она прочитала это фразу очень давно. Сурайя не помнила, кто был её автором. Но она знала, человек явно понимал о чём именно говорил. Действительно безумие прерогатива тех, кто любил. Сходить с ума сознательно, принудительно пытать себя нелепым чувством. Ей было всё это знакомо, как никому другому. Только что она испытала это на собственной шкуре. Безумие. Оно сладостный нектар, пища Богов, которая была недоступна человеку простому, приземленному, только тот, кто воспарил и больно упал, только он смог понять прелесть блаженного сумасшествия. Она сейчас сходила с ума, шла против себя. Она поддалась соблазну. Решив стать женой Махиндра, Сурайя исходила не из благополучия и состояния мужчины, как раз наоборот, именно оно была самым незначительным и мелким. Ей было просто всё равно. Махиндр сумел показать девушке, что значит, когда тебя и твоё мнение уважают, когда с тобой соглашаются и когда тебя понимают. Больше всего она нуждалась в понимании, не в странной духовной близости… Сурайя до сих пор не могла понять до конца значение этих слов, а простом человеческом понимании. Оно было ей необходимо. Помимо этого, Махиндра и Куадир связывала общая культура, их роднило соседство стран, где они родились. Он смог принять её религию, её сомнения относительно чистоты собственной души. Ведь Сурайя считала себя неверной, она совершила столько ошибок, столько раз шла против воли Бога… Не было ни дня, когда девушка не корила себя… Но она ничего не могла поделать с собой. Джулиан Келлер был спусковым механизмом, одним нажатием он перекрывал всё, что пробуждала в ней совесть. Одно его появление переворачивало жизнь вверх дном, вносило смятение и страх.
Он так крепко сжимал Сурайу в своих объятиях, что ей казалось она не может дышать. Но это было так бессмысленно… Дышит она или нет. Куадир абсолютно не волновал сей факт. Сурайя ощущала кожей шероховатость его губ, ловила приторный запах кокосового ликёра и в который раз понимала – она сходит с сума. Его губы, они пьянили, изводили истомой… в них крылся обман, сладостная и порочная иллюзия.
Поцелуи становились всё чаще, всё страстней и яростней. Он требовал, он вынуждал. Внутренний голос, бившийся до этого в истерике, становился всё тише. В конце концов он стал едва слышим. Едкий писк… и его нет. Воцарилась тишина. Только звуки поцелуев, только их тяжёлое дыхание. Сурайя закрыла глаза. Она не могла видеть его, смотреть на его лицо. Она только чувствовала руки, только ощущала губы. На что-то большее девушка уже была не способна. Требовательные пальцы скользнули по бедру. Джулиан стянул кровавый материал, ткань медленно поползла вверх, открывая взоры стройную пару ног. Сурайя вздрогнула. Испуганно вцепилась ладонью в его кисть и больно сжала. Нет. Только не это. Девушка отстранилась. Её губы дрожали, а в глазах читался пронзительный страх. Боже, что они наделали, что наделала она? Куадир не отпускала его руку до тех пор, пока Келлер не разжал кулак. Ткань медленно спустилась обратно, скрывая тёмную кожу. Девушка тяжело дышала. Он продолжал её обнимать, но между ними образовалась опасная пустота. Ему казалось, что всё так легко. Никто не объяснил Джулиану Келлеру, что жизнь одна из самых сложных и непостижимых вещей в этом мире. Она – последовательность решений и самое главное… она – ответственность. Он не решался браться её на себя. А Сурайя только и делала, что несла на себе груз. Решения, последствия и снова решения. Она знала, что значат ошибки, она знала, что значит жалеть. Выйдя замуж за Махиндра, она погребёт своё собственное сердце под толщей сожаления и пустой надежды. Её будущая жизнь будет счастливой, она это видела. Но что обещал ей Джулиан? Ничего. Только сейчас до него дошло осознание совершённого. Что будет дальше? Она не хотела идти по проторенному пути. Келлер никак не мог понять, что одной любви не достаточно для отношений… Это работа. Над ними стоит трудится. Но что есть отношения без любви? Всего лишь условность и дань тем, кто их требовал.
Сурайя закрыла глаза. И опять его губы на её губах. Он жадно шептал и опять требовал. Девушка глубоко вздохнула
- Нет. Я не могу. – Сурайя отстранилась и высвободилась из плена его цепких рук. Выглядела она жалко… ткань смята, волосы, уложённые ровными волнами были растрёпаны, на шее билась синяя жилка. Сурайя волновалась, он боялась того, что хотела сейчас сделать.
- Джулиан уходи. Я прошу тебя уйди. Богом клянусь, если ты не уйдёшь я закричу, позову всех, кто сейчас во дворе. Уйди… так будет лучше мне и тебе. Мы не сможем быть вместе. Мы слишком разные. У нас нет будущего. Думаешь почему я ушла тогда? Я устала… – Сурайя перевела дыхание и замолчала. - Я знаю… что ты… меня любишь. И… я…- девушка запнулась,- я тоже… люблю тебя. Но этого недостаточно. Можно даже не пытаться… пробовать снова. Я знаю, что не выйдет. Джулиан, ты… тебе нужна другая девушка. Та, которая будет тебя понимать. Мне в детстве мама сказала одну вещь… муж и жена должны быть слеплены из одного теста. Тогда брак будет счастливым… Мы с Махиндром похожи, нам просто друг с другом. А с тобой Джулиан тяжело… словно меня душит моя собственная любовь к тебе. Ты меня не понимаешь. Ты никогда меня не понимал. Ты не знал, как мне было сложно… Через что мне приходилось переступать пока я была рядом с тобой. Это не просто гордость… я переступала через себя, через свою веру. Мне стыдно. Джулиан уйди, я умоляю… если ты меня любишь, ты уйдёшь. – Сурайя отступила к стене, Куадир не могла совладать с собой, у неё дрожали руки, в глазах стояли слёзы, а мокрые дорожки на щеках говорили только об одном – ещё немного, она разрыдается…
Она просила так мало, просила всего лишь её отпустить…

 Отправлено: 16.02.08 19:10. Заголовок: Это так похоже на не..

Это так похоже на него – ни себе, ни другим. Ворвавшись в дом, он думал только о себе. О дальнейшей жизни, своей. О том, как благополучно она сложится, если рядом будет Сурайа и какой крах ждет его дальнейшее существование, без Куадир. Он был эгоистом. Эгоистом до мозга костей. От этого просто не избавишься, это просто не переборешь. Это просто-напросто не искоренишь. Не задушишь в утробе и не выжжешь раскаленным металлом по коже. Эгоизм, как безобразное клеймо, останется с ним до последнего предсмертного хрипа. Он никогда не интересовался. Он никогда не спрашивал разрешения. Даже сейчас, он не посчитал нужным спросить согласия Сурайи, чтобы последний раз коснуться её губ. Ему не нужны были разрешения, он хотел – он и получал. Джулиан не видел преград – это как слепая самонадеянность.
«Мир - кино, а люди в нем актеры»
Он играл, наслаждался своей жизнью, по уши погрязший в добром слое похоти, своеобразных наркотиков, которые звались собственными привычками и ещё всякой ереси, чем полнился наш мир. Он запутался. И разорвать этот порочный круг, могла только Сурайа, которая сейчас просит его уйти.
Сгорбленная спина, выровнялась. Джулиан расправил широкие плечи и выпрямился во все свои метр восемьдесят с лишним.
Келлеру было трудно сдерживать себя. Свои поступки и эмоции. А всему виной тот же эгоизм, как следствие избалованного характера. Пожалуй, первый раз за всю жизнь, он был готов возненавидеть себя. Все слова девушки, попадали в мишень и мелкой дробью, ранили сердце. Ему было больно смотреть на неё, но все же Келлер не мог оторвать взгляда.
- Зови. – Горько ухмыльнулся молодой человек. Он просто стоял и смотрел на неё, как в следующую секунду в глазах полыхнул знакомый огонь, и дверь комнаты сорвалась с петель и с треском, в сопровождение столба цементной пыли, вылетела в коридор и с грохотом рухнула где-то на лестнице. Праздничный подарок. Если бы он умел плакать, одинокая слеза непременно скатилась бы по щеке, но он не умел выражать такие эмоции. Гнев и ярость, были куда привычней. И сейчас, злость и чувство нереальности происходящего, опутало его по ногам и рукам. Он делал - но казалось, будто не своими руками. Он думал - но казалось, в голове крутился хоровод чужых мыслей. Гремучая смесь чувств, которые он с трудом сдерживал. Его бросало то в жар, то в холод. Леденящий кровь холод, обжигающий плоть жар. Снова холод, опять жар. Холод. Жар.
Келлер не помнил, как вышел из комнаты, будто в тумане. Внизу собрались приглашенные гости, с интересом пялившиеся на него. Деревянная дверь, разломанная на пополам, покоилась на лестничном пролете. Джулиан покинул дом, так и не удостоив кого-то из собравшихся своим взглядом. Их нет …
Ярость сковывала каждую клеточку тела, а ком разочарования и горькой обиды плотно застрявший в горле, доставлял невыносимую муку. Все чувства обострились, но не поддавались контролю. Ноги налились свинцом. Каждое движение, стоило титанических усилий – как заново учишься дышать.
Джулиан шел прямо по газону. Напропалую по отвратительным маленьким маргариткам, с гневом втаптывая и смешивая с рыхлой грязью, каждую зеленую травинку и каждый желтый бутончик. Ровняя их с землей. Резко остановившись посереди участка, Джулиан оглянулся. Не отрывая темных глаз от приоткрытого окна спальни второго этажа, он пятился назад, с каждым своим твердым шагом, отдаляясь от настоящего – забывая прошлое. Миновал дорогу почти бегом, чтобы до ушей перестала доносится музыка, играющая на заднем дворе дома.
Остановившись на краю дороги, Джулиан замер на месте и сжав руку, поднес кулак ко рту. Теплые порывы ветра, трепали полу расстегнутую рубашку. Он снова один на одни с собой, как и двадцать минут назад. Вокруг масса людей, но они лишь актеры …

 Отправлено: 17.02.08 13:09. Заголовок: Так глупо и бесполез..

Так глупо и бесполезно ждать понимания от того, кто не умеет его проявлять. Ты чего-то ждёшь, смотришь, даже надеешься, ты знаешь, что будет сказано в ответ и одновременно с этим не перестаёшь себя тешить иллюзией того, что всё сложится по-иному. Вот такова человеческая натура. Он никогда не перестаёт верить. Не смотря на жалобы и отговорки, не смотря на слабые возгласы «я устала верить. Я больше не могу» мы всё равно верим. Верим. Верим. И снова верим. Сурайя верила, быть может и он исправится, попробует понять и принять её решение таким. Но разве можно было требовать понимание от того, кто на него банально не способен? Куадир не могла просто ответить на этот вопрос. Он требовал длительных часов размышлений, которых у неё не было. Даже силы изменить устоявшееся куда-то отступили. Говорить о боли и корить себя… уже не актуально. Особенно когда ты понимаешь, что всё возможное уже разбито. Мы не склеиваем осколки побитой посуды, даже если это был наш любимый сервис.
Келлер отступил. Ретировался с пафосом свойственным только ему одному. В этом был весь он. Дверь сорвалась с петель и с грохотом полетела вниз. Едкое замечание и человека, который минутой ранее страстно сжимал её в своих руках испарился. Сурайя испуганно смотрела в дверной проём, ожидая, когда же там появятся люди. Послышались шаги. Сурайя увидела мать Махиндра и старую рани, которая не переставала иронично улыбаться. Девушка съежилась поначалу под тяжелым взглядом матери своего будущего мужа, но после распрямила плечи. Она спокойно посмотрела прямо ей в лицо, чувствуя что кожа ещё горит, а губы хранят след его поцелуев.
– Что здесь произошло? Кто это был? - резко начала женщина, окидывая растрёпанную Сурайу скептичным взглядом.
- Старый знакомый. Нам… - Куадир запнулась и едва заметно покраснела,- нужно было решить один вопрос. Я сейчас спущусь. Не волнуйтесь. - старая рани всё так же улыбалась, с каждым словом Сурайи улыбка старухи становилась всё шире и всё понятней самой девушке. Женщина мельком посмотрела в лицо спутницы. Неужели и она всё поняла? Разговор продолжать было бессмысленно Женщина развернулась, покосились на дверь. Разве им нужны были объяснения? Все трое знали, что сейчас произойдет и все три ликовали в душе. Каждая по-своему. Рани радовалась тому, что сердечко маленького Сатиапала не будет разбито, ибо она чувствовала, что эта девушка не подарит ему счастья, мать Махиндра была довольна… чем именно сказать сложно, общественное мнение давно не волновало эту женщину, она просто знала, без Сурайи Куадир жизнь сына будет спокойной и размеренной. А чему радовалась Сурайя? Ощущению свободы. Теперь она никому ничем не обязана. Руки продолжали также предательски дрожать, а ноги, словно налились свинцом. Она не могла сделать и шагу. Так мучительно больно говорить кому-то правду, заранее зная, что она послужит причиной глубокой раны.
Куадир даже не взглянула в сторону проёма, она не боялась что кто-то сможет зайти. Рани спустилась вниз, она успокоит гостей, а Махиндр будет так же послушно ждать её внизу у сада, под аркой увитой белыми лилиями. Сурайя вновь посмотрела на своё отражение и провела рукой по красному шёлку. Алое чели. Вот почему оно ей так не нравилось. Девушка стала медленно стягивать с себя ткань. Чели – это одно из форм сари, которое обычно носят женщины Индии, только с одним исключением, чели одевается лишь раз в жизни. Снималось оно трудно, с неохотой. Наконец, когда красная ткань оказалась на комоде Сурайя облегчённо вздохнула. Девушка двинулась к шкафу и, немного поискав, выудила оттуда легкое бело платье изо льна. Быстро натянув его на себя и сцепив волосы чёрной заколкой, Сурайя вышла, направилась в соседнюю комнату, где ванночке лежало ожерелье из цветов, аккуратно поддев, так чтобы не разлетелись лепестки, девушка крепко сжала его в ладони. Розовое соцветье испуганно вздрогнуло и рассыпалось. Сурайя с сожалением посмотрела вниз, но не остановилась, она спустилась по лестнице, не взглянув даже не обломки двери, которые были уже убраны заботливыми руками. Девушка двигалась целенаправленно вперёд. Широкие стеклянные двери были открыты, они ждали её прихода.
Она старалась не смотреть по сторонам. Десятки глаз тут же устремились к ней, послышался недовольный шепоток, кое-где даже раздались возгласы удивления. Сурайя просто шла вперёд, не обращая внимания на красивый сад, оформление которого заняло не один день. Её взгляд был прикован только к одному человеку. Девушка медленно шла, сжимая в руке гирлянду. Лицо Махиндра был спокойным. Неужели даже сейчас он её понимает? Наконец, Куадир оказалась возле него. Карие глаза смотрели растерянно. Она до сих пор не была уверенна в том, что намеревалась сейчас сделать. Повисла тишина. Или ей так показалось? Куадир взяла мужчину за руку и вложила в ладонь цветы. Крепко сжала. Он смотрел на неё так спокойно, что от этого защемило в сердце. Лучше бы он кричал… или хотя бы удивился. Разве мог Махиндр знать её лучше, чем она саму себя? С ним было возможно и такое.
– Прости меня. – он улыбнулся. Сурайя замолчала. Слов не нужно было. Он её понимал и без них. Возможно именно в его лице она обрела своего единственного друга. Девушка поднялась на цыпочки и нежно коснулась губами его губ. Это движение было таким естественным и лёгким, будто они расставались всего лишь на пару дней и впереди их ждало нечто долгое… и радостное.
Сурайя развернулась и быстрым шагом прошла прочь. Она слышала недовольные голоса. Конечно… можно было ожидать что-то ещё? Но ведь… она поняла главное. Он её не осуждал, он принимал и он понял! Как важно быть понятой, как важно быть нужной… особенно ей. Тяжёло или легко живётся маленькой афганской девочке в стране со странными и чуждыми ей нравами. Рано или поздно даже ей придётся отступать, оставить своей неприступный замок целомудрия и под напором неведомого и бессмысленного чувства двинуться вперёд. Но победы и поражение – лишь последствия. То, что сделало её человеком никогда не покинет Сурайу. Свобода выбора. Единственное, что отличает нас от остальных созданий Бога.
Девушка вбежала в парадное, схватила свою тряпичную сумку, которая одиноко весела среди разнобоя ярких цветов и одежды.
Сурайя вышла наружу, лёгкий сандалии мягко ступали по зелёной траве. У самого выхода она обернулась. До её слуха уже доносились крики. Бедный Махиндр. А она оставила его одного разбираться с этими стервятниками. Сурайя вздохнула и пошла дальше. Она не надеялась застать его. Он мог уйти. И мог остаться. Куадир шла вдоль дороги внимательно вглядываясь вперёд. Конец пути. Перекрёсток. И знакомая фигура. Девушка ускорила шаг. Он всё это время стоял здесь и ждал.
Наконец, Сурайя оказалась позади. Она мягко взяла Джулиана за руку и крепко сжала.
– Ты отпустил меня. Но я не отпускаю тебя. Ведь, я люблю тебя, Джулиан.