По мере отдаления Терры ото входа на кладбище, свет становился все слабее, а через пару минут ходьбы мисс Ти и вовсе погрузилась в неброглядный мрак. Правда ненадолго, так как девушка вытащила из своего рюкзачка небольшой фонарик, мощность которого хоть и не была высокой, позволяла разглядеть дорогу и не споткнуться о камни, лежащие на узкой аллее в большом количестве. Прошло еще минут пятнадцать, может чуть больше, прежде чем Терра дошла до большого раскидичтого дерева, которому судя по всему, было не меньше ста лет. Мисс Ти давно приметила это место. В первые месяцы своего пребывания в городе Терра часто уходила из особняка Магнето и приходила на кладбище. Но с каждым разом люди, приодившие сюда, чтобы навестить магилы родственников, смотрели на нее с возрастающим подазрением. Еще бы...нечасто встретишь девушку, которая ходит на кладбище, как на работу. Поначалу, Терра не обращала на это внимания, но со временем это стало ее тяготить. Девушка приходила сюда, чтобы отвлечься от городской суеты, но и тут ее не желали оставить в покое. Тогда-то Терра и стала уходить вглубь кладбища, туда где располагались старые могилы, которые почти никто не навещал. И тогда же она нашла это место...сокрытое от посторонних глаз обильной зеленью, образующей естественный барьер, оно представляло собой небольшую поляну, в середине которой и росло дерево с размашистыми ветвями. С тех пор, мисс Ти стала часто приходить сюда...Она садилась под дерево и смотрела на небо. Терра представляла себя маленькой девочкой, которая спряталась от проблем в воображаемый дом. Вспоминала родителей и ту жизнь, которую у нее отняли. Вот и сейчас, девушка примостилась под деревом и подняла глаза к небу. В голове крутились мысли, важные и бессмысленные одновременно. Сама по себе, каждая из них представляла собой филосовское рассуждение на отдаленную тему, но вместе...они сливались в один беспорядочный клубок, из которого невозможно было выцепить что-либо стоющее. Трудно сказать сколько времени Терра любовалась безобланым ночным небом, с сверкающими на нем звездами...девушка давно потеряла счет времени, она просто была...была и все. Мысли, чувства, эмоции...все куда-то исчезло...было лишь небо. Хотя нет, даже не небо, а безграничное животрепещущее полотно с таким простым, но в то же время таким изысканным и манящим... "И почему люди не птицы!?" - с сожалением подумала Терра, поднимаясь с земли. беспристрастные часы цинично сообщали о том, что мисс Ти тут слегка засиделась и пора возвращаться в особняк. Как же Терра жалела, что надела эти самые часы перед тем, как сюда приехать. "Остановись мнгновенье, ты - прекрасно!" - выкрикнула девушка про себя, но как она и ожидала ничто не остановилось. Часы все так же мерно тикали, отнимая у Терры драгоценное время. -Черт бы Вас побрал! - выкрикнула девушка, обращаясь к часам, -Черт бы побрал того, кто придумал сей идиотский прибор! - в сердцах воскликнула Терра и ее голос разнесся по окрестностям подобно раскату грома. "Ага...слушайте все, кто еще не слышал!" - укорила себя девушка и неторопливо пошагала к выходу, который исполнял и роль входа. Конечно, можно было бы выйти через небольшую прореху в стене, которую проделали черт знает сколько лет назад, а заделать так и не удосужились, но Терре почему-то захотелось выйти по-людски. ЧЧерез гавных вход-выход...ну что ж, как говорится "желание дамы - закон!". Мисс Ти руководствовалась той же пословицей, правда немного измененной "Желание Терры - закон!". Дойдя до ворот, которые освещла обычный уличный фонарь, девушка убрала свой (карманный фонарь)- за ненадобностью и уверенным шагом прошла через ворота, притормозив на минуту, чтобы еще раз посмотреть на великолепное звездное небо... "А в городе их почти не видно!" - с сожалением подумала Терра о звездах и двинулась дальше, оставляя тихое кладбище позади себя...
Едва ощущаемый ветер, который был на удивление теплым для середины марта, слегка шевелил полу длинного черного плаща и длинные русые волосы его обладателя. Уже погасающие утренние звезды холодно взирали с небес на человека, одиноко стоящего посреди кладбища, но тот отвечал им таким же взглядом. Луна уже почти растворилась в предрассветном небе и совсем не светила. Страдивари был всегда рад этому желтому спутнику его родной планеты, быть может потому, что иногда стоя в ее прохладных лучах он ощущал себя чем-то большим, чем постой смертный, он ощущал себя частью чего-то Единого, всего сущего. Как сказал один из его знакомых: «Солнечный свет согревает тело, лунный – душу». Элизабет… Элизабет Лейноу. Браин стоял и смотрел на надпись надгробия, состоящую всего из двух слов и восеми цифр под ними. Прошло девять лет с ее смерти. Она была его приемной матерью. К сожалению, где лежит его родная Страдивари не знал. Этой женщине он обязан всем, что сейчас имеет – положение в обществе, огромное состояние и еще много чего. Браин помнил тот день как вчера, он никогда не сможет его забыть…
…Тьма, было единственное, что увидел восемнадцатилетний Браин когда открыл глаза. Его разбудил щелчок входного замка – слух у Фаггера был с рождения превосходным. Светящиеся электронные часы показывали пол четвертого утра(или ночи?). Но зачем Элизабет выходить из дома так поздно? Браин опустил ноги в тапки и встал с кровати, прислушился. Шаги. Они направлялись от входной двери в глубь дома. Наверно Элизабет проверяла замок, с облегчением подумал Браин. Но тут он услышал звук удара тяжелой обуви о плитку, которой была вымощена столовая. Дикая мысль обожгла разум юноши – Элизабет не пошла бы в глубь дома в уличной тяжелой обуви. Сон ушел будто его не бывало. Браин тихо выскользнул из комнаты и стал красться к комнате Лейноу. Сердце колотилось так, что мешало слушать шаги неизвестного. И вот Браин услышал скрип, так могла скрипеть только дверь в спальню Элизабет. Юноша не выдержал и побежал, забыв про осторожность, Лейноу без сомнения в опасности. Из-за угла показалась та самая дверь, что только что проскрипела. Она была приоткрыта. Добежав до двери и отворив ее Браин оцепенел - он понял, что опоздал. В лунном свете, прекрасно освещавшем покои Лейноу, было видно, как человек, ростом чуть пониже его, одетый в черный обтягивающий костюм и черную маску, произвел выстрел из пистолета с глушителем точно между глаз спящей Элизабет. Белоснежная подушка под головой привлекательной, хоть и не молодой черноволосой женщины, моментально окрасилась в красный цвет. Нет, этого не иожет быть. Браин не мог поверить что тридцатилетняя вдова, давшая ему кров мертва. Его захлестнула ненависть до самых краев его сознания. Стадивари не знал кто этот незнакомец, но одно он знал точно - он умрет. Браин сконцентрировался и направил чувство панического ужаса точно в мозг убийцы. Юноша увидел как от страха медленно расширяются зрачки в небесно синих глазах киллера. Человек в черном попятился назад и врезался спиной в окно. Раздался звук бьющегося стекла и оно разлетелось на осколки различного размера и формы. Взвыла сигнализация – скоро приедут фараоны. Страдивари поднял ближайший осколок размером с ладонь и кинулся на незнакомца. Убийца стоял не в силах пошевелиться от ужаса. Осколок полоснул прямо по черной тряпочной маски слева навпаво в районе глаз. Человек взвыл, будто раненый зверь. В лицо Браину прыснула теплая кровь, окрасив белые обои рядом в красную крапинку. Из-за пропавшей концентрации он утратил контроль над чувствами убийцы. Киллер был профессиональным и использовал эту возможность. Резкий сильный удар локтя опрокинул Страдивари, едва не сломав ему челюсть. Браин упал на пол, едва не потеряв сознание, кровь текла из носа и изо рта, голова закружилась. На месте человека в черном уже никого не было – только капли крови, ведущие от места, где он стоял к окну, подсказывая что убийца покинул дом через окно. Юноша медленно поднялся, к горлу подступала тошнота, и подошел к кровати Элизабет. Браин взял за руку мертвое тело. На улице послышался вой сирен – полиция уже здесь, но это мало волновало юношу. Он сидел на коленях рядом с мертвой Элизабет и шептал ей на ухо, в надежде, что она все таки откроет глаза. - Элизабет не умирай… Слышишь? Элизабет? Элизабет…
… Элизабет…-едва слышно прошептал Браин, и его шепот, подхваченный ветром, разнесся по всему кладбищу неразборчивым шелестом прошлогодних листьев. Стадивари достал из кожанного футляра скрипку, привычным движением положил на плече и опустил смычек на струны. Красивая, но грустная мелодия огласила в сумрачной тишине окрестности. В этой песне была вложена вся боль и любовь Фаггера. Он играл ее для Элизабет, но ни кто, к сожалению, не сможет сказать точно, услышала она его или нет. Немного поиграв, Браин убрал скрипку и пошел к выходу. У самых дверей с кладбища он оглянулся на могилу, у которой недавно стоял, и, оглянувшись в прошлое, уверенным шагом пошел в будущее.
Лидия устало облокотилась на мемориальный камень, всем своим вилдом показывая, как ей все надоело, как она устала от этиого бесполезнорго занятия. Говорить и не нужно было - все трое прекрасно понимали друг друга...хотя нет, не так. "Понимать" - это не то слово. Лисса, Лидия и Джон друг друга чувствовали как части единого целого, впрочем, вопреки закорнам природы, они таковым целым и являлись. Тяжелый взгляд Лидс устремпился в пустоту. Она, третья часть общего сознания, прекрасно знала, что Джон до сих пор страдает из-за слепой девочки Шарлотты, а Лисса не может ей простить того, что перевернуло их жизнь, сделав таким единым существом, Триадой, единым в трех лицах. А еще Лидия знала, что сестра не прощает потому, что она, возможно, смогла бы притвориться простым человеком, закрыть глаза, уехать в Рим с каким-то там Торесом...и, кто знает, может даже время от времени чувствовать себя счастливой. Не как экзорцист, отправивший в Ад очередную тварь, а как человек, как женщина, которая любит и любима. Теперь же не стоит даже думать об этом - простые человеческие радости им заказаны, как говорил Крист... Крист... Сколько веков этот вечный аристократ с белой кожей и горящими глазами жил в подземном особняке в Старой Праге? Около восьми, кажется... С самого ее основания... Но и для него все закончилось в один ослепительный миг. Вампир как мотылек вспыхнул в лучах рассветного солнца и рассыпался прахом у Лидии на глазах. Он так сам пожелал, почувствовав что его не-простая-сментная невеста больше не влюблена в него. Он не видел ничего из того, что видела Лисса, он не знал, с кем Лидия была в ту ночь, но того, что прошептала ему на никому кроме вампиров неизвестном языке кровь, было вполоне достаточно для того, чтобы сделать тот роковой шаг из спасительной тени. Лидия смотрела вдаль опустошенным взглядом и молчала. Молчали и стоявшие рядом брат с сестрой. Оба были напряжены... Ждали чего-то, точнее кого-то. Того, кого пришлет Розенкройц... Кукловод Дитрих, большой любитель новых могил и свежеумерших блондинок? Но вот уже два месяца прошло, а Рорзенкройц делали вид, что вовсе никогда не существовали. Лидии было плевать, а Джон с Лиссой ждали каждый день на этом месте, а Лидии приходилось вот так стоять, устремив темный безжизненный взгляд в пустоту кладбища, просто потому что она не могла быть где-то еще. Она была частью целого как и они. Но она не ждала - ей было все равно...
Неожиданно резкий звук. И поразительная непроизвольная синзхронность реакции на него. - Дитрих! - Дитрих! - Ди..- Джон первый почувствовал, что они снова ошиблись, разозлился, но кулаком по надгробной плите, на которой сидела, стукнула Лидия, а боль отозвалась у всех троих...начиная почему-то с Лиссы... - Лидс, не бесись. - Это я...- отозвался Джон - Сумасшедший дом... - буркнула под нос Лидия, потирая ушибленный кулак. И снова воцарпилось молчание...
Все трое понимали, что для них попытки разговаривать друг с другом - чистешее проявление бреда. Да, они не были телепатами, но любой телепат попросту сошел бы с ума, стараясь разобраться в их сознании - дробном и едином одновременно.
Белая лилия в её руке пахла, так сладко, что у неё начинала кружиться голова. Она пришла на кладбище не потому, что ей хотелось поплакать или посетовать покойникам, на свою тяжелую жизнь в одиночестве, без семьи и друзей, а потому, что сегодня был день рождения Элизабэтт. Элизабэтт Мастерс. Первая и последняя жертва её видений. Два года назад Оракул нарисовала смерть. Тогда ей это показалось ужасным, Виола только переехала в этот город и познакомилась с Лиззи, она была соседкой Оракул, жила в квартире напротив. Новая знакомая знакомила её с достопримечательностями города, и помогла ей устроиться в городскую галерею, агентом по продаже картин. Всё вроде было хорошо, и её не мучили видения, но как заведено, очередной всплеск сил Оракул, показал ей смерть подруги. Она не знала когда и где это произойдёт, но у неё было очень плохое предчувствие. Виола бросилась на работу к Лиззи, в офис финансовой компании, и она опоздала. Когда открылся лифт, она увидела только свою подругу, в луже собственной крови, которая смотрела на неё с пола стеклянными, невидящими, мёртвыми глазами. Кто-то убил её соседку, шестью ножевыми ранениями в грудь; на похоронах Виола ни разу не заплакала, она чувствовала лишь пустоту, словно ей выжгли всё внутри. Ощущение бессилия ещё долго преследовало Оракул, чувство вины сдавливало ей грудь и не давало дышать. Боль не прошла и сейчас, но она перестала думать, что таким как она, не место среди простых людей. Ещё долго после смерти Лиззи, она оправдывала своё одиночество и нежелание общаться с людьми, страхом за их жизнь. Теперь это прошло, но осадок всё равно остался. Спустя несколько минут, она подошла к могиле и присела на корточки, прикоснувшись рукой к холодному надгробию она улыбнулась. С днём рождения, Лиззи. Лилия опустилась на сырую землю, рядом с надгробной плитой, а Виола всё не уходила.
Джон повернул голову на звук. Нет, разумеется это был не Дитрих. Девшука...с белой лилией в руке, она присела, не поворачиваясь к ним лицом. В голове стукнуло: "Крошка Лотти!" Ах! Какая опрометчивость! Как мог он забыть, что в тот же миг эта мысль предательским эхом отозвалась и в головвах сестер. И если Лисса лишь тихонько вздохнула, Лидия скрипнула зубами, впиваясь ногтями в ладони. Но эта леди отнюдь не была Шарлоттой... Джон не знал где она, что с ней...он старался даже не думать, но не думать не получалось, а это влекло раздор...что в их случае означало разрыв величиною в пропасть с самим собой, ведь они были едины, и в этом был их кошмар.
- Иногда, когда дорогие нам люди уходят, их нужно суметь отпустить... - раздался мягкий голос Лиссы за спиной у девушки,- Поверьте, им от этого становится легче...там... Непонятно, кому были адресованы эти слова, но каждый вполне был вправе принять их для себя...хотя бы потому что это - правда.
Вероятно, голос Лиссы, суть сказанного ею только что, ледяное спокойствие давней обреченности и даже некое смирение могли пугать. Так бывает, что порою, видя истинную суть вещей уже перестаешь задумсываться о том, что простая констатация факта может напугать кого-то, кому просто не суждено никогда видеть этого. И в том его счастье... Так считали они, потомки императора Константина. И были по-воему правы, поскольку единожды увидев мир в котором мы живем с их особого "угла зрения", обычные, привычные человеческие страхи просто перестают раз и навсегда обладать всякой значимостью.
Виола услышала голос за своей спиной. Она месленно выпрямилась и повернула голову на звук, позади неё стояли трое, парень и две девушки, ей сначало показалось что они очень похожи между собой, но эти мысли вытолкнули другие. -Я отпустила её, уже давно! Но тоска от этого не меньше... Оракул едва заметно усмехнулась, и в голове её пронеслась мысль. Не обычная троица... Девушка ещё раз посмотрела на могилу Элизабэтт и улыбнулась, словно смотрела на подругу. Она вспоминала её лицо каждый день, и её безжизненные глаза, которые преследовали её во сне изо дня в день. Чувство собственной причастности к смерти подруги сопроваждалось ночными кошмарами, которые сначала пугали её, а теперь стали привычными. Не она не отпускала Лиззи, это Лиззи не отпускала её.
Лидия оторвалась от могильного камня, служившего ей опорой последние два часа, изящным, но таящим в себе угрозу движением распрямила, напрягая, костяшки тонких пальцев и машинально п привычке левой рукой прикоснулась к кольцу, неизменно живущему на безымянном пальце правой в память о том вечном существе, которому по ее вине больше никогда не увидеть из спасительной темноты пражского подземелья ни последнего луча багрового заката, ни первого робкого мерцания серебристых льдинок-звезд, таких далеких и холодных, на темно-синем бархате небесной глади. Он, Кристойя Станислав Бела Цепеш-Лешку, знал, что означает в исполнении Лидии этот жест. Он ненавидел, когда она так делала, даже опасался...за нее... Но ни разу не позволил себе дать возлюбленной знать об этом. - Да ну? - нахально, едко, едва не издевательски фыркнула младшая из сестер, прищурившись глядя как бы то поверх Виолы, то сквозь нее. Неприятиный тяжелый взгляд темных глаз девушки ассоциативно можно было бы сравнить с рентгеном - не причиняя боли, он несомненно грозил опасностью.
Джон что-ио невнятно прошипел в сторону сестры, одергивая девчонку за рукав, но та лишь раздраженно отмахнулась от него, продолжая всматриваться внимательнее. Неизвестно, чем бы закончился этот очередной спор внутри сознания Триады, если бы Лисса, страшая, не напряглась, проследив глазами взгляд сестры...и ее замерла, прежде обронив. - Джон...И она... В это время Лидия, освободившись от цепких пальцей брата, в несколько шагов приблизилась к Виоле, смерив ее презрительным взглядом. Мягкое обычно выражение лица старшей леди Константин за секунды превратилось в застывшую маску крайней степени напряжения. Лисса ненавидела все это, ненавидела всеми фибрпами души, но в то же время знала - это их долг, а с детства она была воспитана так, что долг превыше всего, а чувства - после... Жизнь такова, что всегда приходится чем-то жертвовать. Жертва рода канонизированного имрератора Римской Империи была такой, и изменить этот порядок вещей было не во власти его потомков.
Хищная усмешка - и в биополе девшуки вторглось нечто, напоминавшее чкуть люминесцирующее энергетическое щупальце, вытянувшееся из поля Лидии...но Виола не могла ничего видеть, в то время как Лисса и Джон видели эту картину отчетливо. Бедная девушка могла лишь порчувствовать как что-то обжигающе-горячее скользит по ее коже от плеч ко лбу, а затем снова вниз, к шее...Сжимается на ней, как лассо... А после звучит приказ, произнесенный уже жестким мужским голосом Джона Константина. - Назовись!
Виола почувствовала, как ей становится тяжело дышать, воздуха становится всё меньше, а она ничего не может сделать, ведь даже не видит, что причиняет ей такую своеобразную боль. Руки Оракула сжались в кулаки, так сильно что костяшки пальцев побелели. –Отпусти меня! Прошипела девушка, не от злости или ярости, сейчас ей было не до того, а просто, потому что ей было не просто говорить. Она чувствовала, как её шею что-то жжет, что-то мерзкое и невидимое. Перед глазами всё плыло, и она слышала голос парня из троицы мутантов (так она поняла), словно из далека: «Назовись!»…Он что хочет, чтобы я Оракулом назвалась? Непременно так и поступлю, когда они от меня отстанут! Подумала девушка и выдавила из себя собственное имя. –Меня зовут Виола, вы совершаете ошибку! Наверное, один Бог знает как в тот момент ей хотелось закричать, запаниковать; но ещё больше ей хотелось иметь, хотя бы мало-мальски полезные способности. Она сомневалась, что видения помогут ей выпутаться из пут этой троицы, тем более, что нарисовать его у неё нет возможности.
Девшука назвала свое имя...но Триаде этого было мало. Они ожидали услышать иное, а потому ответ восприняли по-своему. - Глупо сопротивляться... - отстраненно заметила Лисса. - Назовись! - отозвался властным эхом голос Лидии, в то время как Джон молча надавил девушке рукой на лоб, вкладывая в прикосновение холодной руки импульс биополя, причиняющий короткую но невыносимую головную боль. Лидия лишь усмехнулась. Повторять она не любила...
Отпустить? Еще чего...-удивительно синхронно родилась мысль сразу в трех головах. Поразительно, какими эти трое были все-таки разными, какие непримиримые противоречия мучили их...и как слажено они работали. В эти секунды не Лиссы, Джона и Лидии совершенно не существовало - была лишь Триада. Личностные грани и различия напрочь стирались, оставляя место совершенной машине, отлаженной на экзорцизм, изгнание и ничего кроме...
Рука Джона, движение, сопровождаемое биоэнергетическим импульсом, давили Виолу к земле, в то время как неподвижно сосредоточенная Лидия и не думала остаблять свое "лассо". Лисса же являла собой живое воплощение неусыпного контроля происходящего, замерев как статуя, слившись своим биополем с действовавшими братом и сестрой. Она еще вмешается...если что-то вдруг пойдет не так. И если это все же случится, последствия могут принять катастрофический оборот, а пока она, превратившись во внимание, наблюдала, следила, ждала... Готовилась к тому чтобы выплеснуть хранимый в себе и пока удерживаемый колоссальный резерв, пропустить его через руки Лидии и Джона, если на то будет необходимость...
/Переход из Особняка Натаниэля Эссекса./ Кладбища. Самые любимые мои места для прогулок в больших городах - сразу после моргов и криминальных районов. Ощущение близости смерти, безысходности её наступления для всех, кроме тебя - это нечто неописуемое. Наверное, нечто подобное ощущают Экстерналы, глядя на нас, простых мутантов. Возможно, именно поэтому я впервые встретил Мистера Эссекса именно на кладбище? Быть может, это судьба как и то, что забросило меня сюда, в поисках некой семьи, докучающей ему.
Кстати о нём. Протянув руку с переговорным устройством в сторону Мартиник, я поспешил напомнить ей - и себе - по чьей воле мы здесь. "Держите, мистер Эссекс намекал на необходимость поддерживать с ним связь," начал было я, хотя тут же упустил облик сурового профи, "Тем более что я не знаю, как выглядят те, кого мы ищем. Вряд ли стоит бросаться на первую же скорбящую семью - это было бы неплохим времяпрепровождением, но может и отпугнуть нашу истинную цель."
К тому же, я так не люблю брать на себя слишком много лишней ответственности... Мы же с ней должны быть на равных, разве нет? Как бы мне ни хотелось, если что-то в данной ситуации её не устроит, она всегда может выместить своё недовольство на сознании окружающих... Потому что как бы она ни ненавидела своего отца - а по её реакции на мою подколку это было почти очевидно - она всё же его дочь, и в типовой ситуации вполне может среагировать на угрозу в его стиле.
Оглядев собственный "слуховой аппарат" чтобы понять принцип работы, я включил его и закрепил у себя на правом ухе - чёртовы новомодные штуки, микрофонами в петлицах теперь уже никто и не промышляет? Они были куда комфортней...
Где-то я уже слышала это «Назовись!»…чёрт, да они экзорцизты! От осознания этой мысли у Виолы помутилось в голове, потом тот парень, он подошёл к ней и прикоснулся к её голове. Касание причинило ей такую боль, что, наверное, будь она действительно тем, тем или кем они её считают, Оракул точно призналась бы. –Пусти, больно! Меня зовут Виола. Я не та, или не то за кого вы меня принимаете… - Девушка недоговорила, она приглушенно вскрикнула, и упала бы, если бы не облокотилась на могильный камень, судорожно хватая ртом воздух. Она похоже теряла сознание, из-за нехватки воздуха, её мозг принялся шутить над ней, она видела видения, себя на могиле Лиззи, мёртвую, бездыханную. Её глаза становились молочно белыми, а потом она начинала кричать. Глаза Оракул снова стали зелёными, а видение она забыла, но осталось ощущение ужаса и паники, но что она могла сделать, когда эта троица влияла на неё псионически.
Секунда, другая... Стоило Джону коснуться ее лба, как Виола вздрогнула всем телом, что мгновенно убедило Триаду в правильности своего решения. Сопротивляется... Бессмысленная трата времени. - мысль с легкой эмоциональной окраской неудовлетворения. Она отчаянно кричит, что они приняли ее не за того... О, сколько раз они это слышали! Образ юной девушки нее мог их разжалобить - им уже не раз приходилось проделывать это даже с маленькими детьми, оставаясь непреклонными. Экзорцисты просто пропускали мимо ушей ее слова, потому что так было нужно, того требовали обстоятельства.
- Мы не ошибаемся... - раздался словно издалека холодный голос Лиссы, как неоспоримый вердикт, как смертный приговор, - Мы никогда не ошибаемся... -...и не бросаем...- а это уже Джон -...начатого.- и, наконец, Лидия.
Еще несколько секунд, и девушка упала на могильную плиту своей покойной подруги. как символично! И в этот миг сомнений у триады вовсе остаться не могло - глаза "носителя" приобрели ужасный однородный мутно-белый оттенок, словно затянувшись пленкой, она начала кричать голосом, который с трудом можно было бы причислить к человеческим. А после глаза снова стали нормальными, а в них застыл такой первозжанный ужас перед неизбежностью, что, пожалуй, кто угодно прекратил бы... кто угодно, но не они. Кажется, получается!... Оно отделяется... ...от ее души... Лисса почувствовала как от напряжения в уголке левого глаза появилась слезинка, сорвалась и покатиласьпо щеке. Она казалась обжигающей, но Лисса не расслабилась, напротив, помогая брату с сестрой завершить начатое. Лидия краешком сознания поняла, что сама стоит уже облокотившись о соседний надгробный камень, что колени дрожат, как и руки, но она продолжает пропускать через свое биополе энергию, совмещая, умножая и манипулируя. Джон наклонился к самому лицу Виолы, держа ее затылок на одной ладони, а другой продолжая давить на лоб, отчего по коже девушки разливалась боль, как от прикосновения раскаленного металла. - Назовись!
Почему-то Виоле показалось, что её разум медленно и мучительно отделяется от тела. Она больше не могла ни кричать, и думать; мысли путались, и холодный камень на могиле Элизабэтт словно забирал всё её ощущения, крове колющей боли по всему телу. Последнее «Назовись!», словно ножом изрезало ей слух, и она сделала то, что похоже казалось ей единственной возможностью прекратить всё это. –Оракул…- прошептала Виола едва способная на то, чтобы говорить. Прямо у самого лица Джона, она, наконец, назвалась. Странное ощущение облегчения ощутила Виола, когда сказала своё прозвище, боль не прекратилась, стало даже больнее. Она лишь почувствовала, как из под ресниц выскользнула горячая слезинка. Не от отчаяния или страха перед смертью, которая ощутимо сжимала на её шее свои руки, а от боли. Прохладный ветер трепал ей волосы, неприятно касаясь каменного лица парня из Триады. Виоле казалось, что его леденящий кровь взгляд был самой неотвратимой вещью, что она когда либо видела.
Могилы всегда навевают спокойствие, особенно если существо спокойно дальше некуда, только до смерти остаётся. Замечательное место. Оно заставило Мартиник улыбнуться и вдохнуть полной грудью. Здесь её мнение с мнением Скальпа совпадало полностью, если бы, конечно, она решила прочитать мысли компаньона. Но она этого не сделала. Ей уже протягивали переговорное устройство, которое тут же нашло своё место на её ухе И хотя об этом упоминать было не за чем: Мастермайнд итак обо всём прекрасно помнила. - Спасибо, - поблагодарила она и посмотрела по сторонам, слегка напрягая зрение. - Разделимся, - произнесла она краем рта и направилась на осмотр местности.
Кроме того, что её ждала здесь работа, Мартиник имела к этому кладбищу и личный интерес: восстановление в памяти места захоронения останков папули. И она твёрдо была уверена в том, что ежели её память не сыграет с ней злую шутку, эту могилу она найдёт. В скором времени так и произошло: типичный надгробный камень, не слишком большой и не слишком маленький с именем её отца и годами жизни. - Как я рада, что мы снова встретились, - прошептала девушка. - Знаешь, если бы ты сейчас был жив, я бы предпочла удушить тебя собственными руками и наблюдать, как ты корчишься от боли и молишь о пощаде. Только вот ты бы не спасся, хотя бы потому, что ты являл собой липового телепата, а твои иллюзии мог бы обойти даже ребёнок. Как ты мог сделать такой мою жизнь, - если и существовали такие вещи, как рай или ад, или, хотя бы, душа в целом, то Мартиник с удовольствием помолилась бы на то, что её слова доставят ему "удовольствие".
Она плюнула на землю и осмотрелась: неподалёку от неё трое незнакомых людей мучали незнакомую девочку. - Ага, а вот и вы, - пропела Мартиник и рявкнула в переговорное устройство. - Я их нашла! - эти слова прозвучали согласно её движениям - Мартиник сделала несколько шагов по направлению к мучителям, доставая из ножен на талии нож, который спрятала за спиной. - Ребят! - крикнула она Триаде. - Может, вы девочку-то отпустите?
Не факт, что её кто-то послушает, ох какой не факт! Но она должна была так поступить, хотя бы потому, что в душе Мартиник ещё осталась капля человечности в перемешку со здравым рассчётом. К тому же, к любому воздействию с их стороны она себя приготовила. Конечно, у девушки не было охоты вступать в близкий контакт с жертвами - силы-то у них неравные. Чёрт знает, когда до этого места доползёт Скальп. Был ещё один плюсик к этому семейству - девушка не знала об их способностях, поэтому уместнее было соблюдать осторожность.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума