Отправлено: 06.05.08 01:17. Заголовок: - Локи, мы с тобой д..
- Локи, мы с тобой два пьяных в дрова придурка, вот скажи чего ради, мы тут над ней зависли, ты сейчас очень хочешь быть вышвырнутым за дверь? Или просто жестоко и очень даже за дело - избитыми? Не знаю, как ты, а я нет. - Слушай Франц, а те не по фигу? Лично я сейчас очень даже хочу, но не избытым быть, дай-ка подумать, во-первых хочу ее, во-вторых очень хочу жрать, ну и в-третьих неплохо было бы покурить, да, курить очень хочу. - Глупый, пока мы волк это уж точно нереально, и даже споив, ты меня не заставишь к ней домогаться, что до еды, то я согласен, а вот курить, это нереально,… по крайней мере, я этого себе не представляю, можно конечно попробовать. - Ну, это мы еще посмотрим, так, стоп, еще раз, не помнишь, чего мы с тобой хотели сделать сейчас? - Если честно то не совсем. - Тогда я беру управление передними конечностями, а ты задними. - Это что за тяни-толкай? - Котопес, котопе-ес, единственный в мире малыш котопес... - Заткнись… - Его не приняли в городе родном, его все шпыняют и ночью и днем. - Блин заткнись, я тебе говорю! - Не стоит огорчаться и не стоит робеть, а лучше с нами эту песенку спеть. - Блин Локи я не могу столько смеяться… - Котопес, котопе-ес, единственный в мире малыш котопес... - Слушай, у тебя разума вообще нет или ты прикалываешься - Да лан тебе, не ты ли на брата орешь периодически, что «Я из-за тебя опять пропустил утренние мультики» - Да ну тебя, прикольная тема. - Ну, вот молчи, так все, поехали.
Чего же ждал волк на самом деле, оставалось загадкой, но вот только Локи засунув Франца, несколько «подальше», в глубины подсознания, тем самым, приняв на себя управление телом, решил все-таки попробовать еще раз целенаправленно скользнуть своим бархатистым язычком по бледно-розовым аккуратно очерченным губкам Лэй. Скользнул, не пожалел, но все же ошибся в своей безграничной похоти, ведь это был все тот же человек, что и раньше, только в обличие волка. Как бы там ни было, получилось так, что весьма длинный волчий язык, словно змеиный, извиваясь проник за ее прелестные белоснежные зубки, и слегка щекотнув - наверно благодаря своей бархатистости, если это можно было так назвать - влажное небо девушки, попробовал удалиться, но каково было его Локи удивление, когда как выяснилось, не такая уж и трезвая Лэй, начала отвечать на его поцелуй, для начала приняв ласку, а после – вцепившись в него ногтями, пропуская пальчики, сквозь мокрую волчью шерсть – лаская самого волка. Признаться если бы один из ногтей не вошел прямо в рану, неизвестно чем бы это кончилось, а так волк жалобно заскулив отстранился от девушки и словно провинившийся щенок забираясь под кровать. А между тем девушка как ни в чем не бывало скинула с себя порванную когтями рубашку Отто, и пошла к холодильнику. А сам волк, улучив момент выскочил как ошпаренный из трейлера и сбивая на ходу циркачей ворвался в трейлер Магдалены, отыскав глазами то что нужно – рюкзак мисс Крид, схватил его в зубы и уже не спеша пошел обратно. Признаться от запаха рубашки пропитавшийся дешевым одеколоном, учитывая тонкое обоняние оборотня, просто выворачивало наизнанку, так что понадеявшись на то, что в рюкзаке есть одежда, а к его приходу девушка немного остынет, Локи и совершил эту пробежку.
- Черт да она сумасшедшая Франц! - Чья бы корова мычала. - Не, ну я серьезно! - Не знаю, меня все устраивает - Психи блин… Сам разбирайся с этой умалишенной, я умываю руки... тьфу, то есть лапы - Ну удачи, дальше я сам.
Вернувшись в трейлер, перед глазами волка предстала такая картина – Лейрин, как ни в чем ни бывала навалила себе в миску салатик и с удовольствием его кушая запивала неизвестно откуда появившейся – судя по всему из холодильника – бутылкой охлажденного до идеальной температуры шампанского. Сам же волк очень тихо положил рюкзак на кровать и вновь залез под нее, ожидая криков и всего прочего, но ничего этого не происходило, оставалось только ждать, ждать пока его или позовут или побьют. По крайней мере так это выглядело со стороны, на самом же деле, волк без зазрения совести играл на ее, глазах, и игра эта была идеальна, как и ее, которую Франц в отличие от Локи разгадал сразу же… Ничего не скажешь, девочка молодец, нет, конечно он мог и ошибаться, если это так, то отсутствие всевозможной морали не могло не радовать как Франца так и Локи, а если она играла, то девчонка смогла обдурить самого Локи, что же, оставалось лишь ждать ее дальнейших действий.
Минуту девушка, совершенно ничего не понимая, испуганно смотрела волку в глаза. Где-то глубоко в подсознании всплыла известная истина, что для зверя взгляд в упор означает агрессию, его готовность накинуться на жертву. И Лэйрин не нужно было быть гением, чтобы понять – жертвой назначена она. За что? Она ведь спасла рыжей зверюге жизнь и все это время обращалась с волком даже к собственному удивлению ласково, какой чести от нее никогда не удостоился ни один человек. А зверь выбрал своей жертвой именно ее… Неожиданно, страшно и отчего-то ужасно обидно… Но девушка и предположить не могла, что в следующую минуту вместо того, чтобы зарычать и вцепиться белоснежными, острыми как бритва клыками ей в горло, волк, прижав уши к голове и зажмурившись, самым наглым образом примется настойчиво облизывать ей губы! Это никак не укладывалось в голове, и осознание происходящего отчаянно опаздывало.
Так не бывает…
Но с каждой секундой действия волка все меньше и меньше походили на случайность. Его лапы упирались в локти девушки, прижимая руки к кровати, а горячий бархатный язык скользил по губам так, что девушке невольно полезли в голову мысли о поцелуе. На мгновение Лэй закрыла глаза, пытаясь отогнать наваждение, но поспешила скорее открыть их вновь, ведь в этот миг ей начало казаться, что с ней рядом совсем не животное… Но нет, сказочно чудесного перевоплощения не произошло, и над ней по-прежнему склонялся рыжий волк, который к тому же был очевидно сильно пьян и наглел с каждой минутой. Это не поддавалось никаким разумным объяснениям, но как бы то ни было не должно было продолжаться. Девушка резко запрокинула голову, и язык волка скользнул по шее. Лэй резко дернулась, и, высвободив руки, уперлась что было силы зверю в грудь, инстинктивно вцепляясь в его шкуру острыми, длинными и крепкими ногтями, попыталась оттолкнуть. Только волк, кажется, воспринял это как игру с ее стороны и сильнее навалился, уже почти не давая девушке дышать, помимо всего прочего расцарапав своими когтями ей все плечи. Боль окончательно вернула Лэйрин к реальности и даже придала сил. Она сжала пальцы на рыжей шкуре, и волк вдруг, жалобно заскулив, соскочил с кровати, забившись под нее. - Черт… – тихо прошипела Лэй, с отвращением и злостью отшвыривая на пол перепачканные ее же кровью лохмотья ткани. Кожа на плечах затягивалась на глазах, не оставляя следов, как и всегда, но понимание того, что все случившееся это мягко говоря уже слишком неприятно пилило сознание. В эту минуту, пожалуй, если бы рыжий рискнул сунуться взбешенной фурии под руку, то он, вне всякого сомнения, не отделался бы только парой новых переломов, но до неприличия догадливая зверюга разумно предпочла, провинившись, лишний раз не отсвечивать. Что сейчас чувствовала Лэй? Она и сама не смогла бы точно объяснить. Это было очень странное ощущение, представляющее собой какую-то невозможную смесь дежа вю, раздражения, непонимания, растерянности, злости… но в то же время никак не могла отделаться от мысли о том, что в тот миг, когда она на секунду закрыла глаза, ей едва ли не захотелось ответить на поцелуй. Но ведь это был не человек! Пусть в своей еще совсем недолгой жизни девушке пришлось пережить многое, но такое все же ни в какие рамки не лезло. Она пыталась сказать себе это и сознательно понимала, что случившееся не должно внушать ей ничего, кроме отвращения, но… как раз отвращения она не испытывала, как ни пыталась себе его внушить, и потому к сумасшедшему миксу эмоций прибавилось колючее, неуютное, непривычное чувство смущения… Да, злило больше всего, пожалуй, именно это.
Прекрасно… Что дальше? Морские свинки?!
О том, чтобы уснуть уже и речи не шло, и девушка направилась прямиком к холодильнику. Не потому что на самом деле хотелось есть, хотя она и не ела ровным счетом ничего уже несколько суток, а, скорее, для того, чтобы хоть как-то отвлечься. На удивление в холодильнике нашлось кое-что на вид очень даже съедобное, и на стол немедленно были извлечены глубокая миска с салатом и начатая бутылка шампанского. Бездарно напиться? Почему нет, черт возьми… Релаксирующая музыка, под которую Лэй планировала уснуть, все еще лилась из динамиков, но теперь она лишь раздражала, удивительно бесила и как только девушка определила для себя этот раздражитель, музыка немедленно прекратилась – аудиосистема выключилась словно сама собой, на самом деле подчинившись безмолвному приказу, переданному дистанционно электронными чипами, заключенными в теле девушки. Когда салат и шампанское закончились, Лэйрин устало откинулась на спинку стула, бросив взгляд в неплотно занавешенное окно. Начинало рассветать. Девушка обреченно вздохнула, понимая, что сегодня поспать уже не удастся, после чего вновь обежала взглядом комнату, выхватив из общей пестрой обстановки непонятно откуда взявшийся на кровати ее оставленный накануне в другом трейлере рюкзак и всем своим видом изображающую искреннее раскаяние рыжую морду, опасливо высунувшую свой пятак из-под кровати. - Бошка не трещит, алкоголик? – издевательски поинтересовалась девушка, обращаясь к волку, - Нет? А надо бы… Лэйрин вылезла из-за стола, подошла к кровати, едва не наступив волку на нос при этом не без садистского удовольствия отметив про себя, что ему бы это пожалуй не помешало в воспитательных целях, и вытащила из рюкзака то последнее, что осталось у нее из одежды. Потертые джинсы тут же без церемоний полетели на спинку стула, а Лэй взяла в руки черную шелковую рубашку и улыбнулась, прижав мягкую ткань к щеке. Ей невольно вспомнилось, как она постоянно таскала ее у Реми, пока тот не был вынужден признать, что ей она больше к лицу… особенно утром, когда еще сонная Лэйрин с чашечкой кофе в руках устраивалась на подоконнике, отрешенно глядя вниз на опустевший Монмартр. Увы, сейчас как и всегда ей не было времени на ностальгию, и через минуту ее чертам вернулась хмурая жесткость, а рубашка на сей раз оказалась застегнутой почти на все пуговицы, исключая разве что пару верхних и те, что были на рукавах, которые Лэйрин закатала выше локтя. Подхватив валявшийся рядом снятый с волка перед душем служивший ему ошейником и поводком ремень и отступив на пару шагов назад, девушка снова бросила взгляд на прятавшегося от праведного гнева хозяйки волка.
Думаешь, я поверю твоим виновато прижатым ушам? И не подумаю!
Подцепив стоявший за ее спиной стул ногой, девушка, не глядя, поймала его на лету рукой, словнопушинку, развернула в воздухе спинкой к себе и усевшись на него верхом, устроив подбородок на спинке, приказала тоном, не терпящим непослушания: - А ну вылезай. – девушка приковала к рыжему свой тяжелый взгляд, - Иди сюда… Рядом, я сказала! Она ловко и звучно щелкнула ремнем по полу около своей ноги, словно дрессировщик кнутом… или садист плеткой.
Отправлено: 07.05.08 23:31. Заголовок: Волк и не заметил, ..
Волк и не заметил, как через некоторое время уснул. А вот на утро, голова и правда сильно раскалывалась, да так, что это было уже не выносимо, создавалось такое ощущение, что по голове били здоровенной кувалдой, параллельно включив отбойный молоток, дрель, и другие прелести строительных работ двадцать первого тысячелетия. Он уже и забыл, когда в последний раз так напивался, не говоря уже о том, что стечение обстоятельств, за прошедшие почти три сотни лет жизни, приводившее к отключению способностей и как следствие – возможности вместе с братом напиться. Сегодня же он пил в одиночестве, хотя с другой стороны в приятном обществе и с наслаждением. Назвать это совместным распитием конечно нельзя, так как пили они – Лэй и Франц, по отдельности.
- Все-таки зря мы столько выпили, черт как же голова раскалывается… - Блин я как будто бы не знаю! - Не кричи идиот, и так хреново… - Блин, говорил же Айв, не надо так мешать… - Я сей час сдохну…
Сквозь всю эту боль волк раскрыл глаза в самый приятный момент, когда девушка переодевалось, обнаженное тело девушки без каких любо изъянов и к удивлению Франца – лишенного нижнего белья, наводила Француа на смутные воспоминания о вчерашнем дне, смутные, но не на столько что бы забыть тот стыд за то, что он сделал. Как же это глупо было… Однако, несмотря на все, такое обращение к своей персоне волк никогда не потерпит, тем более сейчас когда ему хреново а она, садистка еще и кричит на него. - Рядом?! Так что в ответ Лэйрин раздалось лишь утробное, предупреждающее рычание, просто давшее ей знать, что волк такого по отношению к себе не потерпит. Или по-хорошему или никак, а она еще вздумала командовать и вновь собраться нацепить на него ошейник. Нет уж, такого не будет. Однако сам волк во избежание неприятностей, рукоприкладств и прочих вольностей решил забиться подальше, и забился, все еще продолжая рычать периодически сбиваясь на поскуливание. Почему? Да потому, что волк видел свою безпомощность и не мог смириться с этим, с тем, что несмотря ни на что не сможет ее укусить, единственное на, что он был способен - защищать ее любыми способами, и уж никак не калечить...
Звонкий щелчок ударившего о пол кожаного ремня, очевидно, напугал волка – тот, угрожающе зарычав, забился под кровать в самый дальний угол и потом уже оттуда жалобно тихонько заскулил, словно искренне прося хозяйку не размахивать тяжелым ремнем у него перед носом, угрожая жестоко отстегать… чего на самом деле Лэйрин вовсе и не собиралась делать. Да, в самом деле странно выходило, она, хладнокровно и жестоко лишившая жизни многих людей, чувствовала что никогда не сможет по-настоящему ударить своего зубастого рыжика, несмотря даже на все то, что он творил прошлой ночью, хотя проучить нахала конечно стоило.
С лица девушки мгновенно стерлось то прежнее жесткое, непроницаемо-холодное выражение, сменившись теплой улыбкой, но волк из-под кровати никак не мог этого видеть, наблюдая лишь за босыми ногами Лэй. Она встала со стула, отодвинув его ногой в сторону, заблокировала окна и дверь трейлера, накрутила ремень на левую руку и еще раз требовательно приказала: - Вылезай. И снова тихое, жалобное поскуливание в ответ. Сердце девушки невольно сжалось, что лишь окончательно утвердило ее в желании не оставлять рыжика в покое. Судя по всему, самостоятельно волк вылезать из-под кровати категорически отказывался, значит, нужно было его так или иначе оттуда извлечь. Лэйрин опустилась на колени и заглянула под кровать. Оттуда на нее обиженно сверкнули знакомые синие глаза. Девушка протянула свободную от ремня руку к зверю, но тот лишь шарахнулся от нее как от огня и попытался плотнее прижаться к стене, тогда Лэй, вздохнув, сбросила ремень с запястья, легла на пол и сама полезла под низкую кровать, то и дело стукаясь об нее затылком… И вот он настал – момент истины. Волк был зажат в угол и лишен пути к отступлению, а девушка, глядя ему прямо в глаза и никакого внимания не обращая ни на рычание ни на поскуливание, подобралась совсем близко и неожиданно мертвой хваткой вцепилась в передние лапы, потянув на себя. В тот же миг челюсти зверя клацнули и сомкнулись на хрупком запястье девушки… но зубы не сжались, не причинили ей боль. Вместо этого волк вновь заскулил, виновато лизнул Лэйрин руку и отвернулся, пытаясь продолжать осторожно отбиваться лапами, правда, при этом явно старался не поранить хозяйку когтями. Но на войне как на войне, и Лэй просто не могла этим не воспользоваться, перехватив рыжика за загривок и с боями вытащив из-под кровати. Волк сразу же вырвался и кинулся к двери, но та оказалась предусмотрительно заперта, а девушка, ловко подхватившая с пола ремень и вновь зажав его в угол, упала на зверя сверху, сгребла в охапку и довольно засмеялась в самое его ухо: - Попался! – придавив волка к полу и развалившись сверху не его спине, девушка пыталась застегнуть ремень на шее рыжего, но тот вертелся как юла, не желая попадаться дважды на один крючок, - Сдавайся, рыжий… В какой-то момент Лэйрин немного устала от борьбы с по-настоящему сильным соперником, чуть потеряла бдительность и не успела поймать момент, когда волк, в который раз ловко вывернувшись, перевернул девушку на спину и сам, тяжело дыша высунув язык, развалился сверху. Лэй посмотрела в его глаза и… снова рассмеялась. Похоже что от страха в человеческих глазах зверя не осталось и следа. Он всем своим видом показывал, что явно наслаждался заслуженной победой и очень собой гордился.
А вот теперь точно попался, глупенький!
Ремень был все еще крепко сжат в левой руке Лэйрин, и теперь, отдышавшись, девушка совершила последний рывок, обвив мощную волчью шею своими руками и ловко застегнув вокруг нее ремень. - Слезай с меня, амиго. – девушка с самодовольной улыбкой потянула поводок в сторону, а сама выбралась из-под тяжелого зверя, - Я же сказала тебе, рядом. А теперь, хочешь ты того или нет, тебе придется меня выслушать, рыжик. И не делай такие глаза, я прекрасно знаю, что ты понимаешь каждое слово… В общем, сидеть. С этими словами Лэй привязала поводок к кровати, чтобы волк вновь никуда не спрятался, а сама взяла все тот же стул и уселась рядом, точно напротив, глядя волку прямо в глаза. - Во-первых, запомни, что я не твой прежний хозяин-садист. Я не буду тебя бить, выгонять или еще что, ты меня понимаешь? Не бойся. - Лэйрин протянула руку и ласково потрепала привязанного волка за ухом, тепло улыбнувшись, - А во-вторых… ты ведь помнишь, что ты творил ночью… - девушка неожиданно запнулась и отвела взгляд. Она ведь тоже все это помнила, и странное чувство смущения никак не желало ее оставлять в покое, - Рыжик, это… это… неправильно это. Ты – зверь, я – человек. Как тебе еще объяснить? Ты конечно очень милый, забавный, смышленый, сильный, ласковый… но ты же не человек. Твои "женщины" здесь, это дрессированные болонки, что выступают на арене с Магдаленой… Все это время Лэйрин упорно отводила глаза, а сказав то, что должна была, девушка почему-то все так же глядя в пол снова нежно потрепала волка за ухом и грустно вздохнула.
Но если бы ты был мужчиной, пожалуй, все было бы совсем иначе. Кто знает, может даже ты был бы таким как Реми... Но, черт возьми, ты волк! И хватит думать об этом...
Отправлено: 16.05.08 00:50. Заголовок: И так, нагло восполь..
И так, нагло воспользовавшаяся замешательством волка - чьи челюсти клацнули, и уже почти сомкнулись на запястье молодой девушки, но тем не менее, не были сжаты - Лэйрин умудрилась схватить его за загривок, а Франц между тем упорно продолжал отбиваться от нее, только на этот раз лапами, да так, что бы не порвать нежную кожу молодой особы, но как не печально этот бой был уже заранее проигран, не лишенная силы Лэй, все-таки умудрилась вытащить его громадную тушу из-под кровати. – Мутант – окончательно поняли и подвели итоги Локи и Франц, но, тем не менее, все еще не собирались сдаваться. Как только волк был словно шуруп выкручен из-под кровати, он вырвался и ринулся к двери, но как оказалось, сообразительная девушка предусмотрительно ее закрыла. – Вот черт – только и пронеслось в голове волка, перед тем как девушка плюхнулась на него сверху, при этом задев все до одной раны на его теле, от чего волк про себя начал вспоминать ее не самыми лестными словами, мало того, она еще и пыталась надеть на него ошейник, но нет, этого волк позволить не мог, так что всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытался выкрутиться. Спустя пару минут таких вот «скачек», он умудрился это сделать, мало того, еще и придавив ее своим весом, с довольной мордой расположился на ней, запыхавшись высовывая язык и тяжело дыша. Но ситуация поменявшаяся в корни, вновь резко изменилась, улучив момент Лэй застегнула на его мощной шеи, шипастый ошейник, с импровизированным поводком-ремнем. После сего не без явного удовольствия, не то от процесса не то от своей маленькой «победы» заставила – между прочим не имевшего другого варианта как подчиниться – зверя, слезть с хозяйки. – И все-таки, она странная, более чем, может ей просто понравилась вчерашняя ночь, а она стесняется этого? – Франц улыбнулся про себя и оценил свое положение, поводок был привязан к металлической ножке кровати, а разносить новое жилье в клочья не очень то и хотелось, так что приходилось выслушивать гневную триаду молодой особы. Однако дослушать он смог только до болонок, что, между прочим, сильно его задело, короче говоря, за все время это время - ну то есть пока вещало радио – Лэйрин Fm - он искал, и нашел способ выбраться из заточения, которое он ненавидел в любых его проявлениях. Забравшись под кровать, волк напряг спину, и, не смотря на острую боль, раздавшуюся по всему телу, приподнял на собственной спине кровать. Наконец он был свободен, и с важным видом направился к книжным полкам, теперь пришла его очередь говорить, для начало следовало покончить с этим идиотским прозвищем – рыжик, а для этого ему кое-что требовалось. Изучая их содержимое, волк искал, хоть что ни будь, что сможет ему помочь, пока, наконец, не нашел, небольшая по размерам книга, название которой было – Мифы и легенды разных народов. Выудив которую волк вернулся к Лэй, держа ту в зубах, положив ее на пол волк под подцепил когтем обложку и открыв на оглавлении начал долго всматриваться, как будто читая, впрочем, это ведь так и было, и уже через пару минут он открыл ее там где нужно, после чего внимательно посмотрел на Лэй и одарив лапой по заголовку залаял. А заголовок то, был ничто иное, как статья про некого скандинавского бога-шутника имя которому было Локи…
Отправлено: 20.05.08 22:47. Заголовок: Этот запах, запах ее..
Этот запах, запах ее угольно-черной рубашки, явно - еще до того как девушка ее успешно прикарманила - принадлежавшей другому мужчине, был, черт возьми, до боли ему знаком. Он знал его и помнил, это был запах фактически его лучшего друга – Рэми Ле Бо, или просто Le Diable Blanc, как к нему периодически обращался Француа, хотя для него он всегда был просто «старина Ле Бо» или по обыкновению Рэми. Другом, с которым можно было сходить в бар и «снять» пару красавиц, таким другом, который всегда поможет и выручит, напарником, которому он полностью доверял, в том числе и свою волчью шкуру, кстати, Рэми был одним из тех, кто узнав тайну оборотня, до сих пор оставались жив, а еще одним из немногих, кто умудрялся сравниться и превзойти его в умении «находить себе всегда и везде самые разнообразные любовные приключения» так сказать. Н одним запахом старого друга тут не обошлось. Тут был такой коктейль, что перед глазами Француа сразу нарисовалась весьма милая картинка, утреннее кофе, хрустящие, только что сошедшие со станка купюры, безумный секс, все, что мог дать ей Рэми он наверняка дал. А она, еще, похоже, и скучала по нему, и наверно безумно влюблена, судя по тому, как она сначала держала эту рубашку в руках, а теперь грустила, смотря как за окном падали крупные хлопья снега. Все это безумно его злило, казалось, что Рэм в прямом смысле увел ее из-под носа, а зная все на что тот способен, Франц понимал что пока она принадлежала ему, он давал ей все, а вернее то, что сейчас Франц не мог ей дать, да черт подери что он, волк мог значить в сравнении с Креолом, а ведь он мог и навсегда таким остаться, застрять в волчьей шкуре до конца своих дней. Наверно это была ревность, хотя, какого черта? Что бы ревновать надо любить, а у него этого чувства не было в принципе, он его не знал, не умел, а может, просто забыл. Вспоминая всех своих пассий, он понимал что все они были его игрушками, марионетками, однодневным развлечением , и все не больше не меньше, а их он не мог ревновать, соответственно и этого чувства не знал, а посему, вообще не понимал что с ним творилось, но тем не менее волка просто трясло, когда он вдыхал воздух, в частности - запах этой рубашки. И уже через пару минут обиженно заковылял прочь, не обращая внимания на ничего не понимающую хозяйку и игнорируя все, что она говорила. Сначала он подошел к книжной полке и, найдя там книжку, которая была замечена им несколько ранее, взял ее и, забравшись на кровать и развернувшись, неприличным рыжим местом к хозяйке принялся вдумчиво ее читать, книжка та называлась Портрет Дориана Грея, автор – Оскар Уайльд, надо сказать это была одна из любимых вещей Франца. Хоть и читать особо не хотелось, он понимал, что нужно отвлечься, и не думать об этом, недаром он так развалился на кровати, строго по диагонали и «одним местом», к хозяйке, что бы вообще ту не видеть, а ей было бы крайне неудобно забираться на кровать. Наверно глупее придумать было нельзя, ревнующий волк, и не понимающая этого хозяйка, которой не следовало сей час приближаться.
Отправлено: 20.05.08 22:50. Заголовок: Девушка пустым, поте..
Девушка пустым, потерянным, немигающим взглядом смотрела в снежную даль сквозь причудливо изрисованное инеем окно трейлера и думала о том, какой же дрянью все-таки она была. Была, есть и, наверное, всегда будет. Такие как она никогда не меняются, к сожалению. Разве что к худшему. Подобному грехопадению воистину нет предела, увы к пределу совершенства отношения не имеющего. Она была убийцей, она продавала себя по часам но давно свыклась с этой мыслью, приняв как данность, но хуже того теперь она оказалась предательницей – бежала как крыса с тонущего корабля… Лэйрин упустила момент, когда рыжик вдруг нервно затрясся, поставил шерсть дыбом и беззвучно оскалился, а после вывернулся из ее рук и развалился на кровати по диагонали, демонстрируя хозяйке свой пушистый… хвост, рыжий с черной кисточкой так похожий на лисий. - Эй, Локи! – позвала его девушка, на что волк лишь повел ухом и даже не обернулся, - Рыжик, ты чего?.. И снова никакой реакции со стороны зверя, если не считать едва заметного движения чуткого уха. Ничего не понимая, девушка быстро подошла к кровати и, присев на краешек, который волк не успел собой накрыть, заметила как Локи глухо зарычал, отвернулся и еще демонстративно от нее отодвинулся, при этом задев лапой раскрытую книгу, страницу которой вот уже минут двадцать как сосредоточенно сверлил его тяжелый взгляд. Ловким движением девушка выхватила книгу у волка из-под носа и взглянув вначале на открытую страницу а после того на обложку, усмехнулась и ехидно заметила вслух: - Что-то ты слишком долго пялишься в первый разворот, чтобы увлечься сюжетом и не заметить меня. А я уж было и правда подумала, что мой рыжик умеет читать… - сменив ехидный тон на шутливо-ласковый, девушка совсем не ожидала, что в это же мгновение ее по руке больно ударит тяжелая когтистая лапа, выбив книгу и заодно оставив на запястье четыре глубоких кровавых полосы. Однако волк даже носа не повернул в сторону хозяйки. Раскрытая книга шлепнулась на кровать, и на ее страницы упало несколько темных, липких капель крови – один из когтей разорвал совсем близкую к коже вену девушки. Рыжий же, будто вовсе этого не заметив, снова принялся гипнотизировать разворот. Видя все это, Лэй зашипела, как рассерженная кошка, и рефлекторно прижала запястье к губам, испачкав их своей же кровью. Впрочем, вена к этому мгновению уже затянулась, как и кожа над ней, хотя все еще было больно. Да, Лэйрин больно было всякий раз, как и любому другому живому существу и ничуть не меньше. Но сейчас боль отступила перед лицом обиды. Совершенно не рассчитывая собственной силы, девушка широко размахнулась и наотмашь врезала рыжику по ушам, а волк, не ожидав от хозяйки такого предательского и очень болезненного удара, перевернулся на бок, оскалился и зарычал. Но это не остановило, а лишь сильнее разозлило ее и Лэйрин, одной рукой ухватив Локи за покрытый незажившими еще ранами загривок, другой больно, обидно и просто унизительно по отношению к гордому зверю звонко щелкнула его точно по носу… А зря, ведь каким бы сообразительным и ручным не казался Локи, он был и оставался в первую очередь диким хищником, которого не стоило провоцировать на ярость… Девушка едва успела отдернуть руку, когда оскаленные челюсти хищно клацнули там, где только что были ее пальцы. Она испуганно отшатнулась назад, уже догадываясь, что только что доигралась и перегнула палку, но не успела понять, что оказалась в ловушке. Мало того, что она сама заперла дверь и все окна в трейлере, так сейчас еще и забилась в угол кровати так, что некуда было даже попытаться вырваться, а утробно рычащий разъяренный волк с оскаленной пастью тем временем навис над ней, словно обдумывая куда и как нанести свой первый удар – так, чтобы подольше помучить жертву или же сразу вцепиться девушке в горло, одним махом перекусив его, зубами раздробив позвонки, чтобы мгновенно убить. Еще минуту назад сама похожая с перепачканными кровью губами на хищницу, теперь девушка, до смерти перепуганная смотрела смерти - для нее принявшей облик огромного рыжего волка – прямо в глаза. Ледяные синие глаза, в которых не было места ни жалости, ни прощению… Она знала, что если разъяренный волк кинется рвать ей горло, регенерация уже не спасет. Она знала, что через секунду так и случится, ведь на его месте она так бы и поступила… А еще Лэйрин знала, что это будет заслуженно. Ощущая близость смерти, девушка, наконец, не выдержала этой дуэли взглядов и просто, сжавшись в комочек, закрыла глаза, про себя отсчитывая мгновения до того, как острые, словно бритва, клыки вцепятся ей в горло... И неожиданно страх прошел. Исчез, растворился… А чувство обиды вспыхнуло с новой силой. Сейчас это было, наверное, бесконечно глупо. Глупо было обижаться на животное, которое вряд ли на самом деле понимает человеческую речь, реагируя на интонации, глупо было сожалеть о невозвратимом, глупо было надеяться на чудо, и глупо, наконец, вот так умирать… - Ну давай. – не открывая глаз, прошептала девушка одними лишь перемазанными собственной кровью губами, и все равно в этих словах только полный идиот не расслышал бы какой-то детской обиды, - Чего же ты ждешь, рыжий? Убей… А страх почему-то не возвращался.
Душа моя чужая Обратно рвется в стаю, И я бегу за нею, Я волк, я это знаю...
Кто из них ошибся первым, кто-то окончательно перегнул палку, но кто? Волк со своей странной ревностью, или девушка, позволившая себе слишком много вольности? И к сожалению, не в том виде, как преподнес подобную он сам, этой ночью, а даже совершенно наоборот, она позволила себе не то, что поднять руку, она ударила волка, и между прочим, ударила достаточно больно, ну или по крайней мере чувствительно, фактически лишь за то, что волк хотел побыть один, погрузившись в свои мысли, и когда та отняла у него книгу, он со злости выбил ее у девушки из рук, но только ли в этом было дело? Нет, скорее, истинной причиной таких ее действий являлся ничто иное, как обида, обида и злость, несомненно, огромную роль сыграло поведение волка ночью, это была обида, что же до злости, то тут сыграло свою роль то, как волк вел себя в целом, как он реагировал на мимику, жесты интонацию, в прямом смысле слова понимая все, что он говорит, как он напился, как он настойчиво просил отмыть его от сажи, проще говоря, то, что девушка понять была не в силах, ее безумно злило, ну не мог он быть просто дрессированным, в конце концов, это был волк, и девушка это отчетливо понимала, в чем бы себя не убеждала, факт оставался фактом, в волке была загадка, загадка которую она никак не могла понять, решить называйте, как хотите, суть в том, что теперь это вылилось ни в чем ином как в рукоприкладстве, в котором Нуар отчетливо чувствовал ту самую злость и обиду. А дальше… что же сама виновата, пока он был в этом теле, которым заправлял по большей части Локи - да собственно Локи и был этой частью – он не терпел подобного отношения, если сам Француа и мог пустить все на самотек, и исправить ситуацию без лишних «жертв», то для Локи избежать их, «жертв», было все равно, что в пустом безлюдном дворе не подобрать кошелек полный зеленых президентов и кредитных карт, а как ни в чем не бывало пройти мимо. Так, что для начала вол оскалился и зарычал, во первых предупреждая, о том что еще раз такое повторится, и он уже не будет терпеть подобного хамства по отношению к себе-любимому, а во вторых, недоумевая, мол, с чего такая агрессия. Но, судя по всему, девушка этого не поняла, и до кучи, наградила его самым, что ни на есть унизительным и очень болезненным щелчком по носу. Для него это стало последней каплей… Он так и застыл над ней, сжавшейся клубочком в углу, хищник, зверь который мог кинуться в любой момент застыл над ней обнажив белоснежные клыки, вот уже готовые впиться в шею молодой девушки, но не изменяя своим традициям, волк втянул носом воздух, вкушая тот сладострастный для него запах, запах страха, стоп, но его не было, девушка совершенно отрешенно смотрела на все это, он не боялась смерти, не боялось его… И это пугало… Волк еще минуту назад готовый покончить со всем этим цирком, что она тут устроила впал в оцепенение, он не мог, не мог несмотря ни на что совершить то что по своей природе должен был сделать давно… просто не мог, и он испугался этого, по-настоящему, забавно страх в итоге испытал не жертва, а хищник, и он не мог понять почему… он просто сел рядом и положив голову ей на плече стал тихо поскуливать, каждый раз морщась втягивая аромат черной шелковой рубашки…
Отправлено: 16.06.08 23:00. Заголовок: Наверное, это даже н..
Наверное, это даже не фатализм, когда страх умереть просто исчезает как раз в тот момент, когда смерть скалит свои клыки тебе в лицо. Ты закрываешь глаза просто потому, что не хочешь видеть потока собственной крови, ты знаешь наперед, как это мучительно больно – умирать, ты знаешь, что сейчас тебя должен до костей сковать, словно арктический мороз, липкий ледяной ужас, еще секунда - и ты зовешь страх, затем, чтобы отвлечься от неизбежной боли… но страх отчего-то все равно не приходит. И тогда ты просто впадаешь в оцепенение. Просто ждешь. И сейчас Лэйрин ждала. Девушка ждала, как через мгновение волк вцепится ей в горло, чтобы остановиться лишь тогда, когда все для нее будет кончено. На сей раз уже навсегда… Она ждала этого, как единственно реальную для себя неизбежность, возможно, даже как избавление. Она ждала и вместе с тем не понимала, чего же ждал Локи. Ее страха? Но страха не было. И вдруг что-то тяжелое опустилось Лэй на плечо, а прохладный влажный нос мягко коснулся ее щеки. Словно извиняясь перед девушкой за свой недавний приступ ярости, волк тихонько, жалобно заскулил. - Это ты меня прости, рыжик… - только и смогла шепотом произнести она, все еще сидя с закрытыми глазами и не вполне осознавая, что произошло. Или, вернее, чего не случилось. Он не убил ее, хотя мог и даже наверняка должен был. Не смог? Не захотел? Отчего-то зверь поступил вопреки инстинкту, пошел наперекор собственной природе. Хищник легко отступился от жертвы и вновь ластился к ней, словно ручной верный пес. Несмотря на ничем не оправданную жестокую выходку девушки, волк упрямо продолжал проявлять по отношению к ней только ласку и терпение, как будто откуда-то знал, что именно их ей не хватало всю жизнь и только они смогли бы как-то приглушить ее жестокость – отчасти природную, но большей же частью навязанную никогда не зависевшими от Лэй обстоятельствами. Девушка скользнула ледяной рукой по мягкой холке, осторожно взъерошила пальцами шерсть, зарывшись в нее, почувствовав на коже свежие раны и обняла волка за шею, уткнувшись лицом ему в грудь, и тяжело, обреченно вздохнула. – Я не хозяйка… Я - псих и чудовище. Ей вдруг стало так жалко его – грозного, непобедимого хищника в естественной для него среде, в то же время такого одинокого и беззащитного в жестоком и вероломной мире людей, в ее мире. Локи вновь тихонько заскулил, и у девушки невольно к горлу подступил комок. Он был ранен, более чем серьезно – он едва выжил, а она позволила себе сорваться на пустом месте и так накинуться на него. А бедняга ведь и так настрадался, но она вместо того, чтобы приласкать признавшего ее своей хозяйкой верного рыжика, наорала и побила его…
Окончательно почувствовав себя последней дрянью, девушка мягко и как будто нехотя отстранилась от волка и, наконец, открыла глаза, виновато уставившись в противоположную стену. Лэйрин молча, совсем неслышно соскользнула в кровати и, найдя, аптечку в шкафу, вернулась, чтобы промыть и обработать начавшие потихоньку затягиваться раны. Первым делом Лэй попросила Локи улечься ей на колени, легко потянув ша «ошейник», и тот, к ее величайшему удивлению, послушался. Значит, по-прежнему доверял, хотя Лэйрин того и не заслужила… Стараясь прикасаться как можно более осторожно, она невольно то и дело ногтями ощутимо задевала по открытым ранам, иногда даже сама того не замечая, но волк мужественно терпел все ее неумелые, неуверенные манипуляции, не вырываясь и не огрызаясь, лишь изредка стискивая зубы и отнюдь не от удовольствия зажмуривая глаза, возможно потому, что все это время, Лэй что-то тихо говорила самым мягким и ласковым тоном, на какой только была способна. И вот, когда девушка уже почти закончила, она в очередной раз что-то ощутимо задела, и Локи вновь жалобно заскулил, а с ее губ словно сам собой сорвались слова, которые никогда от нее не слышал ни один человек: - Ну не плачь, я тоже тебя люблю.
Странный поступок, странный даже для такого как он, очень странный для зверя, но не для человека привыкшего удивлять людей своей неординарностью и непредсказуемостью. Хотя, что там говорить, они были одним целым, или даже разними сторонами одной и той же медали. И каждая из этих сторон имела свое мнения, его болезнь – оборотничество, обернулась для Франсуа раздвоением личности, одна была зверем – жаждущим крови садистом и маньяком убийцей, не представляющего жизнь без крови, насилия, похоти. Другая же – вполне удобоваримым человеком, пусть и со своими странностями, к примеру, совершенно необъяснимой тягой к прикарманиванию чужого имущества, и огромным желанием опустить правительство и всевозможные службы. Жизнь для него была игра, странная, жестокая, порой весьма опасная игра, как говорится графика хорошая, но сюжет хреновый. Хотя некоторые, мечтали бы вести ту жизнь, что вел Франц, что там говорить - идиоты, или даже нет, скорее просто – люди. Они не умели жить так, как хотели, постоянно заморачивались на чисто житейских проблемах и все время подстраивались друг по друга, стадо баранов, иначе не назовешь. Но что же заставило его передумать? Что остановило зверя на самом деле? Неужели он и вправду влюбился, что же, любовь это такая штука, которая постоянно смеется над твоим разумом, рассудком, что там говорить, в этом и заключается ее притягательная сила, вся ее прелесть, а еще, для него она была неким «запретным плодом» который, как известно, был сладок, но дело было далеко не в этом, кажется, он и вправду влюбился, спустя столько времени, и это было для него странно, а еще невыносимо больно, потому что он застрял в волчьей шкуре, и неизвестно как долго это еще продлится, день, неделя, месяц, год все было возможно, возможно он больше никогда не станет человеком, и неизвестно что было лучше. Ведь черт его знает, что случилось бы узнав она, что ее рыжик на самом деле далеко не волк, хотя она наверно уже поняла что он не просто волк, но что бы человек. Нет, в таком случае лучше навсегда остаться в волчьей шкуре и быть всегда рядом с ней, любить ее и дорожить, а еще охранять как самое ценное, самое большое и самое лучшее сокровище мира, кем она и являлось для него. И он не мог позволить себе ее потерять, и как в таком случае он мог ее убить? А эта вспышка необъяснимой агрессии, что же, волк уже успел почувствовать себя последней сволочью, на этой планете, ну а как еще можно было назвать того человека, который так поступил с ней, по крайней мере, в его понимании это было так, и ничто не могло этого изменить. Он так и лежал рядом, положив голову ей на плече, тихонечко поскуливая, как бы извиняясь за свое поведение. А когда его хозяйка, начала ругать саму себя, заявив, что она якобы монстр и чудовище, а он чуть ли не ангел, он просто лизнул ее в щеку теплым и шершавым, словно бархат языком в холодную щеку, и переместил голову ей на колени. Вскоре, началась процедура экзекуции, старые бинты снимались, раны обрабатывали, и накладывали новые бинты, периодически загоняя длинные «когти», да-да именно когти - потому как ногтями монекюр девушки язык не поворачивался - прямиком в раны, от чего порой жалобно поскуливал, и в очередной раз в ответ на поскуливание услышал слова, о которых даже мечтать не мог, ибо в такие моменту ему по-настоящему хотелось жить. Когда же, все наконец закончилась, у волка появилась очень хорошая и уважительная причина избавиться от такой маленькой, и совершенно ненужной детали на теле девушки, как угольно-черная шелковая рубашка Рэми, насквозь пропитанная его запахом, а теперь и кровью волка, так что ухватившись за спущенный рукав Локи начал аккуратно стягивать ее, и к его великому удивлению, она совершенно не сопротивлялась, даже наоборот, помогла ему себя раздеть, совершенно не смущаясь, своей наготы, наверно потому что поняла что спорить с волком бесполезно, все равно добьется своего, тем или иным способом, а параллельно с тем как он ее раздевал удивляясь столь странным переменам, в его пошлом мозгу, настроенным явно не на ту частоту, пролетела, весьма странная, и очень пошлая мыслишка, точное содержание которой автор пересказывать не будет, но суть ее была в том, насколько девушка будет сегодня податлива, и к чему это может привести, ну а так же, нечто вроде того, могут ли быть случайные дети у ликана в волчьей форме. В общем, мыслей было много, и к тому моменту как они иссякли, он уже открывал лапой шкаф и доставал рубашку наименее пропахшей Отто лишь потому, что была еще в упаковке, и даже не раскрытой, так что гордо принеся ее хозяйке, всем своим видом показывая как он собой доволен, после чего, особенно брезгливо взял рубашку Рэми в зубы, и, отнеся к мусорной корзине, погрузил прямо туда, на обратном пути, на полном серьезе думая, не воспользоваться ли ему сложившийся ситуацией и не справить ли нужду туда же, прямо на так не полюбившуюся ему рубашечку.
Отправлено: 22.06.08 20:13. Заголовок: Пусть Лэйрин того и ..
Пусть Лэйрин того и ничем не заслужила, а скорее совсем наоборот, волк почему-то по-прежнему ей доверял, безропотно поддавался любым даже самым неумелым и болезненным для него действиям ее ледяных рук, покорно подчинялся и даже каждый раз довольно зажмуривался, слыша ее голос, словно и вправду реагируя на все сказанные ею слова. Просто не мог ответить вслух и, кажется, очень о том сожалел. Неужели все понимал? С каждой произнесенной фразой сомнений в этом у девушки оставалось все меньше, вернее, не оставалось вовсе. Пусть это и удивляло, пусть было непонятно, нелогично… но очевидное отрицать было бы уже глупо – а рыжик явно эти два дня, как мог, вел с хозяйкой постоянный «диалог», в котором нашлось место и для самых противоречивых, что ни на есть по-человечески противоречивых, эмоций. Такому, согласитесь, трудно вот так сразу же уложиться в голове, и девушка все еще пребывала в шоке, а потому, закончив перевязку не мешала своему волку с ней играть… то есть она вначале так подумала, когда рыжий начал упрямо тянуть ее за рукав. Когда же Локи медленно но верно почти стянул с нее рубашку, ей оставалось только сбросить второй рукав, тихонько рассмеявшись: - Думаешь, черное мне не к лицу? Ладно, как скажешь. Лэй завернулась в одеяло, с интересом наблюдая за рыжиком, выглядевшим одновременно хитрым и счастливым, и когда он вернулся с новой рубашкой в зубах, девушка потрепала волка за ухом, разорвала упаковку и, спрыгнув с кровати, оделась в новую кроваво-красную рубашку. - Не люблю красный, так что можешь считать, это все только ради тебя. – заметила Лэй, критически взглянув на свое зеркальное отражение. Не то, чтобы ей совсем уж не нравилось, скорее она давно привыкла видеть окружающий мир и саму себя исключительно в черном цвете… Но два дня назад в ее мире, в ее жизни появился огненно-рыжий волк – удивительное во всех смыслах существо, ставшее каким-то странно близким и родным - и этот черный мир, кажется, начал стремительно меняться. К лучшему?...
На улице было не холодно – стоял такой мороз, что невольно приходили в голову мысли об абсолютном нуле. Сумерки рано упали на землю, а снегопад едва позволял разглядеть что-либо в радиусе метров десяти. Дверь фургончика хозяина цирка распахнулась без стука, впустив внутрь ледяной порыв ветра и оборвав возбужденный спор циркачей. -… но кто теперь вообще пойдет на представления, если нет больше Отто с его ножами?.. Повисла пауза, и несколько то ли возмущенных, то ли удивленных взглядов устремились к ворвавшимся без приглашения и стоявшим сейчас на пороге девушке и волку. - Будут вам ножи. – просто сказала Лэйрин, заходя внутрь вместе с Локи и закрывая за собой дверь. - Все равно, кто будет их кидать, лишь бы летели в мою сторону. Снова пауза, снова удивление и непонимание. Потом высокая худая блондинка с нервным смешком поинтересовалась, смерив девушку презрительным взглядом, будто сумасшедшую: - А, ты проснулась наконец. Жить надоело что ли? Лэйрин же только отрицательно покачала головой, присела и ласково обняла приведенного ею волка за шею. На нем не было ни ошейника, ни поводка. Он сам следовал за девушкой след в след без какого-либо приказа – именно это напугало циркачей, заставив замолчать и попятиться. Она же выглядела на удивление спокойной и уверенной, ощущая себя как за каменной стеной. - Не дождетесь. – нахально отозвалась девушка, и повторила - Просто найдите того, кто будет бросать ножи. Об остальном позаботится мой Локи. Она знала это и ни секунды не сомневалась. Просто знала, а остальным того, что Лэй сказала сейчас, было более чем достаточно.
День за днем проходили одинаково – менялись лишь декорации городов, по которым ездил цирк. Везде успех, везде толпы народа и везде аплодисменты. Деньги… Почти каждый вечер на арене, а страха не было ни разу. Лэйрин даже глаза не закрывала, когда в нее летели ножи, ей нравилось смотреть на грациозного рыжего волка, который не ошибался никогда… Только почему-то каждый раз после выступления он так укоризненно смотрел ей в глаза, словно хотел сказать о том, как это было жестоко с ее стороны подставлять себя под летящие ножи, тем самым заставляя его спасать ее от верной смерти. А он спасал, и каждый раз за кулисами девушку давило острое чувство вины, она ведь понимала, что рыжик ее любил, как и она его. Пожалуй, никто и никогда не мог подобраться к ней так близко, к ней настоящей без маски колючей маленькой стервы. И каждый раз Лэй пыталась загладить свою вину перед ним, подолгу валяясь рядом с ним на кровати, вычесывая длинную пушистую шерсть, перебирая ее пальцами и разговаривая с ним, нередко извиняясь вслух, прежде чем уснуть, прижавшись к его горячему боку. Кошмары уступили место просто снам, иногда очень странным снам – словно ее рыжик вдруг превращается в человека, но в тоже время удивительным образом остается самим собой... Странные-странные сны. К чему бы это? Ее мир давно перестал быть черным, наполнившись яркими красками, светом и огнями рампы. Скоро время само по себе потеряло значение. Просто день за днем, как будто прошла уже целая вечность, хотя это был всего лишь месяц, может, чуть больше... Лэй перестала считать дни и перестала бояться быть случайно узнанной кем-то. Страсти по ее последнему преступлению как-то удивительно быстро улеглись. Наверное, это было кому-то нужно…
Время давно перевалило за полночь, ветер стих, а снег крупными хлопьями мягко опускался на землю. Громко хлопнула дверь трейлера, и девушка упала на кровать, сладко потянувшись. - Рыжик, иди ко мне! Холодно… Волк стряхнул со спины начавший подтаивать снег и незамедлительно запрыгнул на кровать, приласкавшись к хозяйке, подсунув ей под руку свою голову, требуя, чтобы его заслуженно почесали за ушком и чмокнули в нос. Она так устала, так хотелось спать, что сил у Лэйрин хватило только на то, чтобы уже лежа стянуть с себя переливающийся многочисленными блестками костюм, бросив его на пол, завернуться в одеяло и сгрести Локи в охапку. - Завтра, все завтра… – сонно промурлыкала девушка, утыкаясь носом в теплую мягкую шею волка, и закрывая глаза. Завтра будет новый день, а потом еще и еще. Бесконечность… Но Лэйрин пока не задумывалась об этом, сейчас она пригрелась и мгновенно уснула, прижав к себе волка, как ребенок любимую мягкую игрушку.
Отправлено: 25.06.08 09:31. Заголовок: Сколько же прошло в..
Сколько же прошло времени, неделя, месяц, а может быть год? На самом деле это было неважно, каждый час, каждая минута, что там говорить, даже каждая секунда, проведенная рядом с ней, была для него высшим наслаждением, он действительно был счастлив рядом с этой девушкой, счастлив впервые за долгое время. Ведь она стала для него действительно всем, и уже давно, ни на йоту не кривя душой, если бы он мог произнести это вслух, сказал бы, что любит ее, да-да именно любит, и как она однажды сказала, это чувство было взаимно. И это дарило ему тепло, она словно солнце, грела его душу, и ослепляла своей красотой, но он предпочитал сравнивать ее не с каким-то грубым солнцем, а скорее со звездочкой, звездочкой, которая радовала его день ото дня, и заставляла улыбаться, обнажая сорок два белоснежных зуба. Хотя для волчьей сущности ее можно было скорее сравнить с луной, королевой ночи, ведь ночная мгла, была для него лучшей альтернативой дневному свету, впрочем, каждая из его сущностей, видела в ней свою прелесть. И плевать, что он был волком, это все не важно, уже давно пропали все эти маски, рядом с ним, эта девушка была совершенно иной, вернее нет, не так, рядом с ним, она была самой собой. Она всегда могла выговориться и выплакаться своему верному рыжему зверю по имени Локи, ведь она-то знала, что огненно-рыжий волк, всегда поймет, поддержит и выслушает ее. А он, в свою очередь понял, что для того, что бы, что-либо сказать, совершенно не нужны слова, и всегда мог в нужную минуту ответить своей хозяйке, дать понять, что делать дальше, что он ее понимает и наконец, что просто ее любит. Но все же, этого было мало, ведь порой, ему так хотелось просто прошептать ей на ушко эти три волшебных слова: Я тебя люблю. Но что есть любовь на самом деле? Многие барды и поэты пытались дать ответ на этот вопрос, но для каждого из них это слово имело свое значение, ведь и у каждого было свое мнение, кто-то вообще полностью уверен в том, что любовь это биохимических процесс у нас в организме. Чушь, по мнению Франца, ведь у него тоже был свой взгляд и свое мнение на это, ведь его любовью была она, Лэйрин, такая прекрасная, и такая же недоступная для него. Но любовь смеется над рассудком, в этом и есть ее притягательная сила и прелесть, а этим двоим, уже давно было плевать на, казалось бы, огромный барьер, стоявший между ними, ведь один из них на данный момент застрял в этой чертовой огненно-рыжей шкуре волка. Но нет, речь тут идет не о пресловутой плотской связи, а о действительно высоком чувстве, когда люди, доверяют друг другу, когда они делятся самым сокровенным, когда они готовы наступить себе на горло ради того кого любят, когда они готовы отдать жизнь друг за друга. Наконец, когда они попросту не могут существовать по отдельности, а если и могут, то это причиняет им невыносимую боль, настолько не выносимую, что все чаще и чаще ты начинаешь задумываться о самоубийстве, или же о совершенно безумных поступках.
И вот, прошло очередное выступление, очередной смертельный риск для Лэй, все было как всегда отлично, их номер наряду с «удивительным прыгуном», пользовался огромной популярностью, у них было все, деньги, слава, старый добрый трейлер, в котором они жили, был переоборудован по последнему слову техники, короче говоря, жизнь налаживалась. Бродячий цирк теперь ни в чем себе не отказывал с появлением волка на сцене, рейтинги взлетели так, что переезжая из города в город, кассы ломились под напором желающих увидеть их. Ведь сами посудите, чем смотреть, на то, как Отто кидал свои ножи мимо цели, как и рассчитано, никогда не задевая ее, гораздо интереснее было лицезреть, как они летели точно в цель, коей была Лэйрин, и перехватывались огненно-рыжим, грациозным волком. Ведь неизвестно, что может вдруг прийти в голову дикого зверя, с одной стороны он может посчитать это угрозой в свой адрес, и напасть на людей, с другой, он всегда мог попросту не поймать очередной нож, летящий в девушку. Конечно, они ведь не знали, что Локи просто не мог ошибиться, каждый раз ему нужно было предотвратить, эту, казалось бы неизбежную смерть, это он и делал, таков был его долг, такой же долг, как и у любого по-настоящему любящего человека - защитить, защитить любой, ценой пусть даже эта цена и приравнивалась к собственной жизни, и по другому быть, просто не могло. Так же, как они и не знали того, что это был и не волк вовсе, а мутант, вернее самый настоящий человек, просто запертый в своем волчьем облике, к счастью так и не подавившим в нем человека, умеющего чувствовать, переживать, любить и ненавидеть. А после номера, каждый раз укоризненно смотрящего на свою возлюбленную, ведь она, каждый раз подвергала себя опасности, не жалея ни себя, ни нервы волка, давно уже перестав бояться, просто зная что волк не позволит ей умереть, не позволит холодному металлу даже коснуться, ее белоснежной кожи, а ведь отличие от нее он каждый раз боялся, боялся за нее, боялся что не поймает пресловутый нож. А в этот раз, она даже не приласкала его, своего любимого рыжего спасителя, сначала веселилась с циркачами, а потом попросту уснула, но волку было все равно, ведь он знал, что она его в самом деле любила, и это можно было понять даже сейчас когда она прижавшись к нему обняла его, и сладко-сладко заснула на положив на него голову, а он был только рад, каждый раз засыпая у нее на плече.
Но этой ночью, ему не суждено было заснуть, нет, конечно, он очень устал, но дело было не в этом, события сегодняшнего этого дня не давали волку покоя, он в которой уже раз задумался над тем, что было бы если он снова стал человеком, и на этот раз не без причинно… Раны нанесенные ему вампиром за прошедший месяц зажили, казалось бы это хорошо, если бы не одна деталь, учитывая то, на сколько эти раны били серьезны, зажили они невероятно быстро, создавалось ощущение, что к нему потихоньку возвращается регенерация, но Франц гнал эти мысли прочь, до сегодняшнего дня, дело было в том, что когда он в очередной раз ловил нож, летящий в Лэй, он порезал о лезвие язык, ощущение сами понимаете не из приятных, которое сложно было пропустить, но когда выступление было окончено, от раны не осталось и следа, а это значило только одно… Скоро наступит тот момент, когда он станет человеком, и Франц не знал радоваться ему по этому поводу, или грустить. Но сколько у него было времени? День, два, неделя? Он не знал, не знал к чему ему готовиться, как быть, и от этого ему становилось только хуже. Вот с этими мыслями волк и заснул, но надолго ли? Ответ был очевиден. Спустя некоторое время Франц проснулся от ужасной боли, пронизывающей все его тело, в буквальном смысле ломить начало все его кости, отчего волк, еще не разобравшись, что происходит начал тихо поскуливать. Он не мог поверить, в то что это начнется так скоро, и вновь вернулись те печальные мысли, с которыми он засыпал, и даже в таком, весьма плачевном состоянии, он думал лишь о ней, о том как она устала за прошедший день, о том как мирно она спит, он просто не имел права будить ее. Все так же, еле слышно поскуливая, сдерживаясь от того, что бы ни завыть, он сполз с кровати, преодолевая нестерпимую, по истине адскую боль, и еле переставляя лапы, углубился в самый дальний угол трейлера, по отношению к кровати, где в полной темноте, начало меняться его тело. Со скрипом одновременно начал изменяться весть скелет, кости видоизменялись, принося ужасную боль, ребра опускались и расширялись, так же изменяя свою форму, но, несмотря на все это, волк не проронил ни звука кроме тихого поскуливания сквозь зубы, и все время смотрел на нее, на то, как она мирно спит, проверяя не разбудил ли ее случайно. Грубая, волчья шерсть на глазах «втягивалась» в кожу, что вызывало ужасное раздражение, создавалось впечатление, словно тысячи иголок пронзили его тело. Тем временем волчья морда, тоже видоизменялась, как бы втягиваясь, все более походя на человеческую, часть зубов изменяла свою форму, а часть, просто втягивалась, уши из заостренных, принимали более округленную форму, и опускались ниже синхронно с «втягивающейся» и принимающей привычную, человеческую форму мордой, вернее уже лицом. Конечности все более и более становились похожими на человеческие, мышцы были напряженны, а когти втягивались, словно у кошки, уступая место обычным ногтям. Наконец, изогнувшись в весьма странной позе, Франц издал нечто похожее на, не то волчье рычание, не то человеческих хрип, и с этим хрипом свалился на пол.
Он не помнил, сколько времени провел сидя на полу, пять минут, пятнадцать, час или более, не помнил, о чем думал, в этот момент, помнил лишь боль, что принесли ему эти мысли. Боль и страдание вот суть его жизни, и он не мог этого изменить, не мог изменить себя, он был психом, и знал это, и осознание не давало ему покоя. Он был монстром, грозным оружием в руках того или иного нанимателя, он был убийцей, исходящим не из чувств, а из холодного расчета, но в нем никогда не было ненависти, он был нейтрален. Но быть нейтральным - не значило быть равнодушным и бесчувственным, не нужно было убивать в себе чувства, достаточно было убить в себе ненависть. В этом и была его ошибка, он убил не только ненависть, он убил в себе чувства, и был равнодушен ко всему живому, он был машиной, машиной выполняющей приказ за приказом. Кровь, на его руках было слишком много крови, и это кровавая вереница смертей, тянулась за ним на многие километры, за две с половиной сотни лет, он убил тысячи, тысячи людей, раньше таких людей называли ассасинами. Забавно но он даже не помнил своего первого, убийства, померкшего в числе других, он только помнил что это было задолго до того как он стал оборотнем, и это его пугало, он не знал как жить по-другому. И забыть ему это помогло лишь помешательство, помешательство сродни эйфории, объектом которой была Лэй, Лэйрин его госпожа, хозяйка, любовь она была для него всем и сразу, а волчья шкура в которой он застрял, хорошо помогла в том что бы забыть кто он есть, и он был благодарен, благодарен за то что судьба подарила ему шанс, пусть короткую но возможность жить спокойно. А еще… Забавно, но отчего-то ему казалось, что она если не разрушила, то создала гигантскую трещину в том барьере, что он возвел себе сам, после смерти супруги, Элизабет. Она умерла из за него, у него на руках, пытаясь защитить его, не зная его истинную личину, личину зверя, оборотня, ликана, называйте, как хотите, она умерла из-за его лжи, он жил во лжи и упивался этой ложью. Поначалу, но после, если бы он верил в бога, он бы назвал это раскаяньем. Он больше никогда не лгал, не лгал и не сближался ни с кем, резвее что секс, просто секс, удовлетворявший его животную похоть, так же как и человеческая кровь, мясо, еще сокращающееся сердце, эта жажда крови была упоительна. И он расправился с убийцами своей супруги, расправился жестоко и медленно, каждый из них перед смертью страдал, страдал физически и морально, когда на их глазах гибли друзья, родственники, жены, дети, все кого они любили они получили слова, а он искренне радовался, сомнительное удовольствие, но для него это было пиком наслаждения. Вот тогда то, он и убил себя, не физически, морально, оставив позади такие чувства как любовь, жалость, сострадание, убил все чувства, создав тот самый барьер, который как теперь ему казалось, был разрушен, ну или почти разрушен. Ведь он, правда любил ее, любил всем сердцем, или тем что от него осталось, он был готов отдать жизнь за нее, он сопереживал ей когда она рассказывала какие-то отрывки из своего прошлого, жалел когда ей было плохо, защищал когда кто ни будь из циркачей хотел провести с ней ночку за «отдельную плату» . И ему было действительно больно от осознания того, что он вновь стал тем, кем больше не хотел становиться… Когда же он в очередной раз поднял голову, что бы убедиться, в том что его возлюбленная спит, краем глаза он заметил часы, шел уже шестой час ночи… или утра, не важно… Франц медленно встал, и дойдя до стула снял со спинки ее красную мужскую рубашку которую месяц назад он ей вручил вместо рубашки его друга Рэми, так заботливо выкинутую в мусорное ведро, от всплывшей перед его глазами картины воспоминаний, он улыбнулся, и надев ее на себя, посмотрел в зеркало, рубашка была ему в пору, и хорошо акцентировала внимания на накаченном под ней мужском теле, так же, заглянув в шкаф который был заполнен вещами Отто, Франсуа достал от туда наиболее приглянувшиеся ему черные джинсы, чистые носки и ботинки на манер армейских, одевшись, он достал из холодильника бутылку пива, открыв которую сел за стол, на котором находились лишь мраморная пепельница, кухонный нож, и блок сигарет. Недолго думая, Франц выудил из него пачку, достал сигарету и прикурил, едкий дым наполнил в легкие а после, в виде сизого облачка был выпущен наружу. Франц полностью погрузился в свои мрачные мысли… Нет, он не мог, не мог здесь оставаться, она не поймет его, а если поймет то… То что будет тогда? Нет, не важно что было бы тогда, даже если она его поймет и примет, то он самим своим существованием подвергнет ее жизнь опасности, и дело даже не в том что на него, всегда будут охотится , словно на зверя кем он впрочем и был, нет, он перехитрит охотников как всегда, и сам им станет, нет, дело совершенно в другом. Рядом с ней всегда будет не только он, но и зверь внутри него, зверь который опасен для всего живого, для всех кто находится рядом, и уж тем более для нее. Нет, он должен, должен ради ее блага, должен, если действительно любит, должен уйти, уйти и снова возвести невидимый психологический барьер, и больше никогда, никогда и никого подпускать так близко, как подпустил ее. Она никогда не должна больше его видеть, ведь это… опасно, более чем опасно для нее. Одновременно в голове Франца зародилась весьма странная идея, нащупав на мочке уха серьгу-заклепку, он выдохнул и с силой дернул за нее. Боль была ужасная, кровь брызнула на стол, окропив его, Франц еле сдержался от крика, но он привык терпеть боль, да и ее нельзя было сравнить, с превращением, и Нуар обошелся лишь утробным рычанием сквозь зубы. Необычная серьга из серебра, которую ему подарил брат, на двадцатилетие, была выполнена в виде древнегерманской руны, учитывая эту страсть младшего, он знал, что подарок ему понравится, не говоря уже о том, что в то время сказки про Жеводанского зверя становились все более и более реальными, эта руна – «Волчий крюк» - имела особый смысл, ведь изначально она являлась ничем иным, как языческим символом, спасавшим от оборотней. Тем самым брат хотел спасти Франца от самого себя, но в итоге не смог, на следующую ночь он обратил младшего в оборотня по его, же просьбе. Но, тем не менее, эта серьга никогда не снималась им, и вот сейчас, он, доставая из украденной у жены хозяина труппы, шкатулки, кулон на серебреной цепочке, аккуратно отсоединял подвеску вернее кулон на этой подвеске, и присоединял к нему эту серьгу, в итоге получилось так, как он и хотел, серьга заняла свое место, все вышло так хорошо и органично, что казалось так и должно быть. Вытерев кровь со стола, Франц еще раз посмотрел на украшение, и улыбнулся своей работе, черт он ведь и вправду любил ее… Конечно она не поймет его, но это не важно, ведь он знал что так будет правильно, оставалось только надеяться, что она не выкинет цепочку вслед за уходящим из ее жизни мужчиной, а ничего не значащие инициалы на обратной стороне «Ф.Н.» она наверно и не заметит, наверно к счастью, теперь, смотря на кулон, она будет вспоминать о своем рыжике, и о счастливом времени проведенным рядом с ним, хотя на секунду Франсуа задумался, что наверно лучше бы было если она просто выкинула эти воспоминания из головы.
Теперь, держа в одной руке цепочку, а в другой кошелек, ранее принадлежавший Отто, а ныне трещащий по швам от количества денег находящихся в шкатулке, молодой человек склонялся над Лэйрин, и аккуратно положив кошелек под ее подушку, столь же аккуратно, что бы ни разбудить, надевал цепочку на ее прекрасную шейку. Казалось этот момент длился вечность, ведь это была последняя возможность коснуться ее всегда чуть холодной кожи, вдохнуть аромат ее волос, и он не мог пропустить эту возможность, в последний раз . Проведя тыльной стороной ладони по щеке девушки, Нуар, еще немного приблизился к ней, уже обжигая теплым дыханием бархатистую кожу. Тем временем все датчики у него в голове зашкалили, внутренний голос изо всех сил кричал ему не делать этого, но он уже не мог остановиться, он хотел почувствовать вкус ее тонких бледно-розовых губ, и уже не мог себя пересилить, сердце билось все громче и громче все чаще и чаще, и вот он этот миг, и вот, Франц коснулся ее губ, слившись с нею в поцелуе. Наверно это был самый счастливый момент его жизни, он навсегда запомнит этот поцелуй. Отстранившись Франц закрыл глаза, он не хотел уходить, он хотел остаться здесь, с ней, не мог, знал что это подвергнет ее опасности и не мог этого допустить. Он лишь прошептал эти три заветных слова ей на ушко – Я тебя люблю. – Все было кончено, его партия была сыгранна, он должен был уйти, и знал это. Забрав из шкафа черный мужской плащ, он вышел на улицу…
Первым, что почувствовал Франсуа, выйдя из трейлера, был порыв ледяного ветра пронизывающего до костей, но ему был плевать, было слишком больно, что бы обращать внимание на такую мелочь как ветер. К счастью было еще слишком рано, и на улице не было никого, кроме того, кого здесь называли удивительным прыгуном, он не первый раз видел его, мутант, такой же, как и он, наверно поэтому у него не возникло никаких вопросов. Взгляд ледяных глаз, смотрел в его душу и видел, что та была чиста, он хорошо знал людей, но этот человек был не похож, ни на кого, и речь шла не о его необычной внешности, а скорее о состоянии души. Одна фраза, несколько слов, он знал, что так и будет, и искренне радовался тому, что этот человек просто по определению не может подвести. – Прошу, позаботься о ней. И он ушел, ушел навсегда, ушел, что бы больше никогда не возвращаться, так было нужно, и он знал это, он полюбил ее, и вынужден был так поступить, ушел, что бы обезопасить ее, и лишь это его успокаивало, что он сделал лучше для нее, он любил ее, и никогда не забудет, но кажется им не суждено было быть вместе. Теперь он хотел лишь одного, отомстить, ему нужно было найти того вампира, и свернуть ему шею. Боль не выносимая боль, сродни той что он испытал когда Элизабет умерла у него на руках, а теперь, он фактически потерял ее, потерял ту, которая сумела разрушить его психологический барьер, и заставить ледяное сердце, оттаять, столь же ледяное как и заснеженная пустыня переливающаяся всеми возможными цветами, в которую он удалялся на рассвете, высокие заснеженные горы, редкие деревья покрытые снегом и тонкая вереница следов уходящих в никуда.
Усталость мгновенно взяла свое, и уже через минуту Лэйрин снился сон – завораживающий калейдоскоп, лабиринт причудливо переплетенных в подсознании случившихся и грядущих событий, отражений явных и скрытых желаний, еще не оформившихся в образы и слова мыслей и чего-то совершенно неподдающегося логическому объяснению. Он был удивительно ярким, красочным и реалистичным, и только потому – пугающим. Впрочем, сон этот отнюдь не был кошмаром. Он был странным, полным неразгаданных аллегорий, тесно привязанных к реальности. Пугал именно этот реализм, когда во сне все кажется более явственным, чем в жизни, а, проснувшись, какое-то время все еще продолжает казаться, что спишь… Когда-то прежде, когда судьба только-только преподнесла ей в качестве рождественского подарка ее рыжика, этот странный сон уже снился ей, правда совсем иначе чем сегодня – всего лишь как набор разрозненных туманных образов, но все же образы эти глубоко врезались в сознание, оставив в душе много не предполагавших ответов вопросов. А теперь странный сон повторялся. Повторялся и вместе с тем был наполнен чем-то совершенно новым, чем-то удивительным, волшебным, сказочным, чем-то необъяснимым, сравнимым разве что с теплым солнечным светом - таким, что казалось, Лэйрин видит его впервые… … Девушка видела все не со стороны, не с позиции отвлеченного наблюдателя, как это чаще всего бывает во сне и как это было прежде, сегодня она словно существовала внутри этого сна, жила в нем, видя и ощущая все, как наяву или даже еще отчетливее, ярче, острее. Ей снился их трейлер, те же стены, та же нехитрая обстановка, те же звуки и запахи – все, абсолютно все было знакомо до мельчайших деталей, неизменно. Все, за исключением только одного – самого ее рыжего волка, ее Локи. Он был другим, вернее… он был человеком. Так странно… Даже во сне ее сознание пыталось здраво рассуждать. Лэй понимала, что видела этого мужчину впервые в жизни и, наверное, вполне могла бы принять незнакомца за кого угодно, за некий собирательный образ, за порождение собственного воображения, за… за… за какого-то абстрактного мистера Х, однако, у девушки ни на секунду и мысли подобной не возникло - она откуда-то точно знала, что это был именно ее Локи, только уже не огненно-рыжий зверь, а обаятельный обладатель хитрющей улыбки и проницательных синих глаз, в которых невольно хотелось сейчас же утонуть, раствориться. Он сидел напротив, свободно откинувшись на спинку стула и ни слова не говоря, загадочно улыбался, терпеливо глядя ей прямо в глаза таким знакомым чуточку ироничным и бесконечно преданным взглядом, каким рыжий волк всякий раз заглядывал в глаза своей хозяйке, после того как вновь и вновь заставлял ее, часто не веря глазам своим, до глубины души удивляться своим невероятным выходкам. Этот его взгляд, эти живые синие глаза, в которых золотистыми, задорными искорками играло ярко светившее в окно солнце, они завораживали своей бесконечной теплотой, притягивали и заставляли сейчас же ласково улыбнуться в ответ. Они ничуть не изменились, может, только смотрели с еще большей нежностью и заботой. Глаза… их невозможно было не узнать или спутать. Да, это был он. Но как?.. С ее губ сам собой слетел вопрос: - Разве такое возможно? Ответом послужила все та же его молчаливая улыбка и взгляд, красноречивее всех слов на свете говоривший девушке о том, что возможно абсолютно все, чего мы искренне желаем. Однажды она пожелала, чтобы он был человеком, и Локи, склонившись к самому лицу своей хозяйки, прочел это желание в ее глазах. Он помнил об этом каждый день, каждую минуту… А теперь, каким-то чудом осуществив это невероятное желаниие, преданно заглядывал ей в глаза, ища в них ответа на немой вопрос о том, счастлива ли Лэйрин теперь… Она была счастлива. - Мой ласковый и нежный зверь… А знаешь, я верила, что однажды так случится.- она говорила, он улыбался. Он знал… конечно же знал, - Я ждала. Он осторожно дотянулся до ее руки и накрыл своей теплой ладонью. Он тоже ждал и готов был ждать еще целую вечность, если потребуется – все это читалось в глазах. Он вслушивался в ее тихий голос и по-прежнему сохранял молчание, но девушке и не требовались слова затем, чтобы понимать. Словно все давно было предписано свыше – и этот миг, и все то показавшееся вечностью время, что ему предшествовало. Словно оно было дано им для того, чтобы научиться вот такому пониманию без единого слова с его стороны. Почему? Зачем? Возможно, даже единое неосторожное слово, любой случайный звук мог разрушить волшебство… О нет, оно было слишком прекрасно, чтобы осмелиться его разрушать. А, может быть, просто еще не время для слов? Для его слов. Девушка хотела сказать что-то еще, но слова перепутались в голове, застряли где-то в горле. Еще мгновение, и остался только радужный вихрь эмоций. Он, будто порыв теплого южного ветра, подтолкнул Лэй вперед, к нему, заставил сбросить наконец с себя оцепенение и обняв его, молчаливо улыбавшегося и не менее счастливого сейчас чем она, закрыть глаза, ощутив щекой не пушистый волчий мех, а горячую гладкую кожу человеческого плеча. Он был реален, он был человеком, и он по-прежнему всецело принадлежал ей. Случилось чудо – во всей Вселенной вдруг остались лишь они вдвоем и ослепительный солнечный свет, целое море искрящегося света. Безграничный океан счастья. Вечность, начавшая отсчет сегодня, чтобы никогда не закончиться… А весь мир вокруг просто перестал существовать в это мгновение, не смея им мешать… Уже знакомый, но в то же время увиденный, на сей раз прожитый, иначе сон вновь завершился ощущением невероятной теплоты в сердце. Ощущением полета. Ощущением крыльев за спиной… Девушка безмятежно улыбалась во сне, все еще находясь во власти счастливой эйфории. Однако, почему-то Лэйрин не проснулась, а ее сон… он вдруг начал меняться. Вернее, меняться начали сами ощущения. Откуда-то, как будто извне, сквозь радужную пелену счастья ледяным порывом ветра ворвались тревожные ноты. Улыбка на лице спящей девушки сменилась напряжением, а расслабленно покоившаяся на подушке рука сжалась в кулак… … Она по-прежнему обнимала его и по-прежнему ждала, ждала, что наконец услышит его голос. Голос, который она никогда прежде не слышала, но который непременно будет мягким, теплым, бархатным, который покажется ей не просто знакомым – родным. Почему? Просто, казалось, иначе не могло быть… Но он по-прежнему молчал. Неужели все еще не время? Лэйрин медленно открыла глаза и медленно, нежно провела пальцами по теплому плечу, вверх по шее, по щеке. Она заставила себя оторваться от него и вновь заглянуть в глаза. На сей раз – вопросительно. И снова он ответил ей взглядом, без единого слова. Это был задумчивый и очень печальный взгляд. Его бездонные глаза с нескрываемой болью смотрели на нее так внимательно, так неотрывно, будто он хотел сейчас навсегда запечатлеть каждую ее черту глубоко в своей памяти и отведено ему было на это совсем немного времени. Запомнить, сохранить любимый образ в своем сердце и навсегда уйти. Лэй попыталась найти нужные слова, чтобы остановить его, чтобы не позволить ему совершить эту страшную ошибку, чтобы не дать ему уйти. Уйти сейчас и уже навсегда. И, кажется, она уже сумела сделать это, но в тот момент, когда эти слова были готовы вот-вот прозвучать, он вдруг осторожно приложил свой указательный палец к ее губам и… вновь улыбнулся, только теперь улыбка казалась вымученной и грустной. Он уже понял, а может быть с самого начала знал, что скажет Лэйрин, и не позволял сейчас ей этого сказать. Настало время для его слов… Только теперь девушка заметила, что левая рука его все время была сжата в кулак и опущена, а теперь он разжал его. На ладони лежал маленький серебряный кулон на изящной тоненькой цепочке. Символ, похожий на зачеркнутую и опрокинутую набок латинскую букву «Z», казавшийся отдаленно знакомым, но значение его пока ускользало. Он обнял девушку за плечи, безмолвно попросив чуть приблизиться к нему, Лэйрин послушно наклонилась вперед, и его руки, ласково скользнув по ее шее, застегнули на ней цепочку. Это был подарок, значение которого ей еще предстоит понять… потом, не сейчас. Сейчас они должны были навсегда попрощаться. Сейчас. Навсегда. Он все еще держал ее за плечи, по-прежнему скользил наполненным болью взглядом по ее лицу, всякий раз возвращаясь глазам, запоминая их навсегда. Лэйрин снова ощутила, как ее затягивает этот взгляд, как она падает в его бездонные синие глаза, как растворяется в них… и не сумела даже понять, в какую именно секунду их губы соприкоснулись. В первый и в последний раз. Всего на несколько мгновений, которые ни он, ни она никогда не смогут забыть, пусть даже пройдет еще тысяча лет... или миллион. Вечность. - Я тебя люблю. Вот и настало время для слов, для его слов. Для самых главных слов, какие только существуют на свете. Они ворвались в ее сознание и без остатка заполнили его, в тот же миг вытеснив из него все прочие мысли. А его голос, он был именно таким, каким Лэй ожидала услышать его – мягким, теплым, мелодичным. Только очень, очень печальным. А его глаза, они смотрели так, словно взглядом он умолял просить его. И отпустить. Нет, не потому что он хотел уйти, а потому что так надо. Она закрыла глаза… Она знала, что ничего не в силах изменить, не в силах ничему помешать, и сейчас он уйдет, и знала, что должна отпустить его, но понимала, что никогда не сумеет сделать этого, если сейчас посмотрит ему вслед… Он ушел. Отчаянно хотелось кинуться следом и остановить, но понимание собственного бессилия лишило возможности даже шевельнуться, даже закричать, даже просто одними губами прошептать заветное: «Вернись…» Больно, безумно больно. Хотелось просто перестать дышать, приказать сердцу остановиться… По бледной щеке девушки скатилась одна-единственная слеза. Она упала на ладонь и оказалась кусочком острого стекла… И мир вдруг вновь навалился на плечи невероятно тяжелым грузом, угрожая раздавить, камнем утянуть на дно. Лэйрин оторвала взгляд от покоившейся на ладони холодной стекляшки и ее взгляд упал на висевшее на стене большое зеркало. Из уголка глаза вниз по щеке стекала капелька крови, а тонкий порез уже затягивался. Ее раны всегда затягивались, но только не та, что навсегда осталась в душе. Лэйрин что было сил сжала руку в кулак, стекляшка впилась в ладонь и стало очень больно. Реалистично, как наяву… Нет, больнее, гораздо больнее… От этой боли девушка проснулась. Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках, а рука была сжата в кулак так крепко, что костяшки давно побелели. С замиранием сердца, Лэйрин раскрыла ладонь, но та оказалась пуста. Девушка подбежала к зеркалу… На шее у нее, в самой ямочке между ключиц покоился тот самый крошечный серебряный кулон, а по лицу ручьем лились слезы. Лэй обернулась. Волка не было. Его не было на кровати, не было в трейлере. Не было нигде… И откуда-то липким холодом, морозом по спине приходит понимание, что он никогда не вернется.
***
Нежно свернув так долго служивший волку ошейником ремень, девушка несколько минут задумчиво держала его в руках, прежде чем положить в рюкзак и, закинув его на плечо, выйти на улицу. Уже была глубокая ночь. Снова колючий ветер и летящие прямо в лицо хлопья снега, точь-в-точь как в тот вечер накануне рождества в лесу. Хрупкая фигурка быстро и неслышно скользила между трейлеров, надеясь остаться никем не замеченной, но, погруженная глубоко в свои мысли девушка не заметила, как на ее плечо опустилась тяжелая рука хозяина цирка. Лэйрин испуганно вздрогнула. - Куда-то собралась? Одна? - он выглядел одновременно удивленным и очень сердитым, но, встретившись взглядом с отрешенно-пустыми глазами девушки, он невольно отступил назад. Решительность в его голосе тот же час растворилась, и он скорее по привычке как то совсем неубедительно и почти бессвязно залепетал, - А выступление… сегодня вечером… без вас с Локи никак… - А нет больше нас. – глухо отозвалась Лэйрин сквозь зубы, но ее кажется не расслышали. - Мне нечем будет закончить выступление… Кто, кто если не вы?.. – нет, он не слушал и не слышал ее, не понимал. - Катитесь к черту. Она с отвращением сбросила его руку со своего плечика, отвернулась и быстро исчезла в темноте между клетками. Однако и там ее не оставили в покое. Из тьмы мягко сверкнули янтарные глаза, и за спиной прозвучал хриплый голос, окликнувший ее: - Engel… - Kein Engel. – бросила Лэйрин через плечо, даже не обернувшись. И она ушла. Остаться здесь было бы слишком больно. Снегопад быстро скрыл тонкую неровную ниточку следов, а густая ночная мгла ласково приняла в себя беглянку. Лэйрин бежала не от циркачей и даже не от предметов, давивших теперь на нее когда-то самыми светлыми, а теперь самыми болезненными воспоминаниями. Она бежала от себя. Пыталась, хотя и знала, что от самой себя, от своих демонов никогда не убежать, никуда не скрыться… как знала и то, что ей не раз еще приснится этот волшебный, упоительный кошмар. О ней. О нем. О том образе, в который соединился глубоко в подсознании ее рыжик и ее мечты, неосуществимые, эфемерные, бесполезные… А маленький серебряный волчий крюк металлическим холодом обжигал кожу при каждом решительном шаге вперед. В пропасть. В бездну дней. Вникуда. Низачем. Обреченно.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума