Отправлено: 29.06.08 22:09. Заголовок: Квартира Кеннета и Коннора Уилсонов

 Отправлено: 03.07.08 07:40. Заголовок: Она улыбается. Широк..

Она улыбается. Широко и открыто. Она улыбается – черт возьми, счастливый человек. И узнать бы причину ее счастья – вдруг где – то есть фабрика по его производству, а? Это было бы здорово: своя капля счастья нужна каждому. Ему – так особенно, потому что счастье в Рождество: канон, мать вашу! Традиция. А он любит традиции.
- Бру... мисс Уивер, хоть мы с ва... тобой и торчали два часа в лифте, это еще не значит, что я могу запросто начать с тобой фамильярничать и спаивать для совершения актов отнюдь не милосердия- Кеннет потер виски, и только тут заметил, что Брук смотрит ему прямо в глаза. Это называется, пакуй чемоданы, и говори ПАКА. Потому что младший Уилсон был сейчас, словно открытая книга – бери и читай. Нет, ну в его глазах, конечно, не было фразы вроде «Шлепни меня, бэйб, я себя сегодня очень-очень плохо вел», но вот то, что ему все до смерти надоело и хочется зарыться в подушку и задохнуться, причем желательно как можно быстрее – тоже очень вариант. Но ведь перед ним была девушка – а показывать девушке, что тебе все до фонаря как минимум невежливо. Так что Кеннет постарался было улыбнуться, и показать, что весь его вид был просто обманом зрения и вообще я белый и пушистый – когда сплю зубами к стенке. Не тут – то было – мечтать, конечно, не вредно, но «кина не будет», да и чуда тоже. Улыбка вышла жалкой, глаза потускнели, и в них появился еще куда как более яркий оттенок безысходности. Противно просто до ужаса. Настроение явно не для поддержания аппетита у молодой девушки, поэтому Кеннет встал, и наклонившись прямо к уху девушки, шепнул: - Извини. Я в гостиной буду, - после чего резко вышел. Его немного шатало – совсем как тогда, две недели назад. Но звать Коннора не хотелось – черт возьми, может же даже самый горячо любимый родственник банально надоесть! Вот и нам надоел брат. Вернее, «надоел» ровно до той поры, пока не уйдет Брук. А пока он даже не собирается показывать ей, что ему плохо. Безбожно плохо.
Есть одна проблема, дружище – ты уже это сделал.

Расписаться в собственной слабости (с)

Проклятье! Кеннет только стукнул кулаком по дверному проему, который тут же отозвался ровным гудением в костяшках пальцев, и легкому покраснению. Засандалив напоследок дверью, молодой человек с трудом добрел до дивана, после чего тяжело опустился рядом с ним, облокотившись правой рукой на сиденье. И вот в такой вот позе его нашел Коннор. Он попытался было поднять брата, но тот только махнул рукой, мол, не приставай. Однако наш пострел везде поспел, и что творится с его братом он тоже уже успел понять. Сев рядом с нашим черноволосым героем, он сказал: - Она тебе нравится. Пока слабо, но скоро это будет прогрессировать. Ты всячески это отрицаешь, но ведь против природы не попрешь. Сколько можно уже, в конце концов, жить одним разумом? Он хорош в научных спорах с профессорами и в решении проблем насущных. А когда у тебя происходит помутнение в мозгах и думается, мягко говоря, с трудом, лучше оставить его в покое, и прислушаться к своему второму советчику, благо он у каждого присутствует еще с рождения. Другое дело, брательник, что не все умеют его слушать правильно. Один пример такого человека, кстати, сейчас сидит прямо передо мной.

Прислушайтесь к голосу разума. Слышите – нет, вы слышите какую чушь он порет? (с)

- Я не понимаю о чем ты говоришь, Коннор, - устало сказал Кеннет, плохо отдавая себе отчет в происходящем, и во всем том, что он говорил или же делал. Однако Коннор думал за двоих, и сейчас он был реально рассержен: - Нет, ну вы посмотрите на него! Кеннет, посмотри сюда, - и когда тот послушно наклонил голову (а иначе и быть не может – ведь в случае неповиновения со стороны младшего, страший бы сделал это за него. А это унизительно, не так ли?), Коннор похлопал своего брата по груди, - вот, бестолковый ты мой. Знаешь, я просто подчас поражаюсь, как тебя наделили таким редчайшим кретинизмом в некоторых вопросах. Ты же умеешь уходить в себя, и прислушиваться к себе, не так ли? Вот здесь нужно тоже самое. Просто вслушайся. Закрой глаза, откинься спиной на диван – и вдыхай носом. Не суетись, не распутывай никому не нужные причины и связи, не решай логарифмические задачки – когда разума нет, даже не нужно пытаться совершать такое насилие над собственным мозгом. Затем, дождавшись, пока Кеннет, не выполнит все его наставления, Коннор прошел обратно в кухню. У него созрел план.

Сводничество процветает (с)

Брук кусала тритона за мягкие и не очень места, и пила кофе. Ай – яй – яй, Кеннет, как невежливо с твоей стороны. Честное слово, не будь этой дебильной десятилетней разницы в возрасте, и твоего интереса к сией персоне, мы бы сами ее захомутали. Но так как сейчас Коннор Джозеф Уилсон являл из себя классический пример альтруизма – «Все в семью, все в семью, а себе ни хрена», то он лишь налил себе кофе, и сел напротив Брук. Нахально подмигнув девушке, он заметил: - Хоть кто – то шибко умный и сказал, что с женщиной спорить себе дороже, но я позволю себе засомневаться в ваших словах. Хоть Нью-Йорк, хоть Бомбей, хоть еще какой Зажопинск – нимфетки будут править бал. Другое дело, что их стиль мняется в соответствии с последними модными тенденциями, а так – все по – старому. Но я не об этом. Видите ли, мисс Уивер, у меня к вам... просьба. Вы не могли бы пройти в гостиную, и какое – то время побыть там с моим братом? Он столько времени уже дома, а из предметов для общения у него только я. Совсем одичал мальчик. Так что посидите рядом с ним, поболтайте – а то ишь, сразу в институт свой поперся! С малого количества людей надо начинать, с малого – а то не ровен час, психику свою еще больше подорвет. Поэтому милая девушка – реабилитируйте моего брата пожалуйста. Он еще способен послужить этому обществу, - закончил Коннор, и вроде как задумавшись, взял из корзинки имбирного тритона. Но он был великолепным вруном, и на самом деле он нифига не задумывался. Он играл, ждал, пока ветер природного любопытства не погонит Брук к Кеннету. А то, что так и будет, и этот самый ветер подует в спину этому подростку, он даже не сомневался. Для опытного в таких делах человека не составило никакого труда определить, что Брук положила глаз на его брата. Так что он всего лишь подтолкнул их обоих к друг другу – а там будь что будет. Хотя он, конечно же, надеялся, что они догадаются продолжить начатое. Никто не бросает начатое на полпути. Это традиция.

Ветер с моря дул (с)

Кто бы сомневался – пошла как миленькая. Вот теперь порядок. Интересно, а как дела у Кеннета?
Кеннет – Кеннет. Сидит на ковре, спиной облокотившись на диван. Нет этого пустого и мутного взгляда, лишь только грудь приподнимается от его дыхания, а если прислушаться, то можно услышать неравномерный стук сердца. Сон – не сон, скорее дрема. Полумечта – полузабытье. Раствориться в себе, ничего не видеть и не слышать. Правильно говорил Коннор – надо только слушать себя, не больной на всю голову разум, а сердце, которое сейчас казалось, заняло собой всю грудную клетку. И произносит чье – то до боли знакомое имя. Брук... Брук, - выдохнул Кеннет, не открывая глаза. Знал бы он, насколько он близок к ней, сам того не ведая. Кто – то сел рядом с ним. Наивно думая, что это Коннор – еще бы, ведь Брук на кухне пьет кофе (три ха – ха два раза! (с) ) Кеннет, положил свою голову этому человеку на колени. И сейчас он уже лежал полностью на полу, только чуть подтянувшись, чтобы Коннору (;-D) было удобнее. Однако этого Кеннету оказалось явно недостаточно, и взяв одну руку человека, он положил ее себе на грудь, мимоходом удивившись – а с каких пор у Коннора такая маленькая и аккуратная ручка? Но думать об этом не хотелось, и скоро он полностью отключился от бесполезных мыслей. К тому же все стало намного лучше - исчезла эта ужасная боль в висках, что путала разум, перестала саднить рука, которую он по невнимательности скоребнул о дверной проем.. да и вообще, на душе стало чуточку теплее, будто бы он выпил какой-то хмельной напиток.

Я на воду ворожу –
О тебе хочу узнать.
Словно в зеркало гляжу-
Ворожить –
Не колдовать (с)

Вроде все так обыденно и привычно, что безумно тянет в сон, но затягивающее-прекрасно с другой стороны. Главное эту сторону ещё отыскать в пучине собственных размышлений, а ещё и не потерять по пути, когда захочешь ею воспользоваться.
Кеннет немного потянулся - он просыпался. Просыпался от этой дремы, которую на него вновь наслал Коннор. И открыл глаза – чтобы встретиться взглядом с... Брук?
Вот тебе на – уже и глюки начались.
- Брук? – спросил Кеннет, чувствуя себя полным идиотом. Но воть кель сюрпрайз – ему нравилось это ощущение идиотизма. Наверное, так и положено чувствовать себя в преддверии Рождества?
Хоть что – то, как у всех нормальных людей. Хотя бы идиотизм.
Можно есть с одним человеком, можно спать, можно делать еще кучу самых разнообразных вещей – но только совместные занятия идиотизмом сближают лучше всего на свете.
Стоп, я сказал «сближают»?
Кеннет, быстро вставай!
Ага, как же – такое ощущение, что все тело словно облили свинцом. А еще это спокойное и равномерное тепло – давно с ним такого не было. Но все же это было странно. Очень странно. И ощущение, что все это малость неправильно, не проходило.
Хотя честно – хрен с ним, этим самым ощущением.

Space dementia in your eyes
Peace will arise and tear us apart
And make us meaningless again

Черт бы тебя побрал, Брук Уивер! Почему рядом с тобой все... именно так? Почему ты лечишь нашу душу, хотя ты вроде как нам никто? Почему рядом с тобой нам тепло – тепло по – особенному, тепло изнутри?Тепло в душе, где совсем недавно было безразличие и пустота?
Ты хочешь сказать, что Коннор прав? И ты нам нравишься?...

Будь проклят тот день, когда они застряли в лифте. Будь проклят этот день, когда она облила его кофе. Будь проклят человеческий опыт, который не рождается на пустом месте. Потому что, как вы знаете, дыма без огня не бывает. И то, что он сейчас чувствует – все закономерно. Не он первый, но не он и последний. Будут еще те, кому все это только предстоит, будут те, кому это будет в новинку и будут те, кто будет пытаться всячески отрицать природу – совсем как он.
Важно только то, что против природы не попрешь. И все равно все будет так, как и должно быть, хочешь ты того, или нет

 Отправлено: 04.07.08 11:31. Заголовок: Брук пребывала сейча..

Брук пребывала сейчас если не на седьмом облаке, то на шестом или пятом уж точно. Пить горячий кофе и заедать его имбирным тритоном, когда смысл твоей жизни сидит напротив – милое дело. О таком счастье маленькая Брук Уивер, которая неделей назад загремела в полицейский участок потому, что покусала копа, и мечтать не могла. Всё было так странно, ново, и, главное, восхитительно! Жизнь вновь наполнился смыслом! И если раньше её волновал Джош Тейлор из выпускного класса, то теперь поганец, который сулил ей выходные только «вдвоём» и «немного друзей», начисто пропал из мыслей Уивер. Конечно, Брук и не могла мечтать о таком счастье, Кеннет был всего лишь соседом-студентом, который вечно смотрел в сторону и совершенно не желал её замечать. Но времена меняются, а ей ведь скоро (почти что через год xDDD) семнадцать! Ну, разве это важно? Самое оно – сидеть и смотреть на него, глупо улыбаясь, в спешке поедая этого имбирного тритона.
- По мне так два часа вполне достаточно ,- возмущённо заключила Брук, но вспомнив, что она всё-таки в гостях, мягко снизила децибелы в голосе,- если ты будешь обращаться ко мне на «вы», я буду чувствовать себя безбожно старой… или подумаю, что ты метишь в академики. По мне, так сегодня «выкают» только старички, которым давно минуло за семьдесят. – Брук утрировала, впрочем, она это делала при каждом удобном и неудобном случае.
Если бы ей дали возможность, то Уивер бы добавила что-нибудь ещё…
…но тут Кеннет неожиданно поднялся и наклонился к ней. Имбирный тритон застыл в воздухе, одинокая крошка полетела на пол. Девушка лукаво посмотрела на юношу, но бледность лица и еле слышный шепот не придали этому моменту ожидаемой радости. Наоборот, Брук сникла и проводила его тоскливым взглядом. Хороший день. Напоили кофеем для галочки, а теперь принц на белом коне должен был отчалить восвояси. Прикончив тритона, Уивер начала нетерпеливо крутить в руках чашку с кофе. Сейчас был самый удобный момент – откланяться и уйти, поблагодарить за горячий кофе, снова извиниться за тот казус на улице. И Кэти, как ни крути, ждала её дома, она придумала новую мелодию, и они вдвоём собирались разложить её на аккорды и как-нибудь связать с текстом, которые был придуман Брук накануне. Все мысли Уивер двигались в таком вот направлении, пока уверенный голос Коннора не вырвал её из собственных дум.
- Мистер Уилсон, можно просто Коннор? Всё-таки мы соседи. Ну так вот, Коннор, я ведь прекрасно знаю, что нимфетки и по сей день живут и причём очень хорошо живут, получше меня, уж точно. Но я в их ряду не вхожу. Мой досуг – это не соблазнение старперов. В мире есть и другие более увлекательные занятия. Так, что Лолита из меня никудышная. – ей хотелось ещё добавить что-нибудь «умное», но так как сия особа Набокова не читала, ей пришлось своевременно умолкнуть. Кстати, Коннор как раз и продолжил свою пламенную речь. Брук его внимательно выслушала. Некоторые вещи показались ей странными, но Уивер была сообразительной, на сей раз она воздержалась от комментариев. Девушка просто кивнула в знак согласия и поднялась, через секунду Брук была уже в гостиной. Кеннет был обнаружен на полу. Глаза закрыты, дышит ровно. Неужели спит? Брук по натуре нетерпелива, так что девушка тут же громко фыркнула, она хотела растормошить Кеннета, а тут на тебе, погрузился в сладостную дрёму. Бросив недовольный взгляд на часики, которые аккуратно обхватили тонкое запястье, Уивер решила, что времени пока что много. Она могла и просто посидеть с ним рядом. Усевшись на пол, девушка чуть наклонила голову набок, так было легче рассматривать Кеннета. Всё же какой он хороший! У него такие чёрные смольные волосы, светлая кожа, чётко-очерченные скули и нос с лёгкой горбинкой, густые брови его ничуть не портят, наоборот делают похожим… на… на… (ввиду того, что Брук мало читала, подходящего сравнения девушка так и не сумела найти).
Она бы могла рассматривать его часами. Но не вышло. Молодой человек пробормотал её имя (отчего Уивер тут же впала в крайне шокированное состояние) и сполз вниз по дивану, прямо к ней на бедро. Хоть Уивер была стреляным воробьём в таких делах, но своё смущение побороть не сумела, щёки зарделись. Ко всему Кеннет взял её за руку и положил её на свою грудь (а тут учтите, что он был без майки). И что же делать? Действию Брук предпочла бездействие. Лучше плыть по течению, верно? В итоге, оно всё равно куда-нибудь приведёт. Другой вопрос – куда именно?
Кеннет раскрыл глаза и удивлённо поглядел на Уивер. Девушка попыталась по возможности ободряюще улыбнуться. Всё-таки, он чувствовал себя не очень хорошо. Будь Брук сторонним зрителем, она бы точно подивилась тому, что творится здесь и сейчас. Всё было таким странным и поспешным. Но именно эта поспешность ей нравилась. А зачем медлить?
- Ну не Коннор же. – весело ответила Уивер, улыбнувшись уголками губ,- твой брат хороший писатель, но не мастер перевоплощений точно. – уважительно проговорила девушка.
- Ты себя нормально чувствуешь? – в голосе сквозило явное беспокойство. Такой молодой и уже что-то не так. Но Брук преисполнилась надеждами – она то его на ноги поставит. Вот на Уивер всё заживало как на собаке. С чем только не сталкивалась девушка, никакая зараза не липла. А как говорят в народе? Зараза к заразе не липнет. И это правда.

 Отправлено: 06.07.08 00:00. Заголовок: >>> И ..

>>> [Переулок между Уолл-стрит и Нассо-стрит]

И когда она закрыла глаза…
И когда она перестала считать ставшие практически редкостью удары сердца…
И когда жизнь, та драгоценная, единственная жизнь почти просочилась сквозь пальцы в бездушный, холодный, острый асфальт…
Тогда пришло… спасение? Благословление Божье?
Шарлотта даже не начинала бояться этого мужчину – она знала, что он не сделает ей ничего плохого. Да и что он мог, по сути, сделать? Пнуть, изнасиловать, убить… первое и второе повторялось так часто, что успело стать до боли привычным и вызывающим раздражение – только и всего, а третьего девушка жаждала, пожалуй, более всего на свете. Но, когда он приблизился к ней, Лотти поняла, что на смерть надеяться не придется.
Потому что ей хотят помочь.
Не за плату, не за какую-то выгоду, а просто так.
Потому что больно за неё – и это Шарлота тоже чувствовала.
И поэтому доверчиво прижималась к мужчине, и поэтому не пожелала отцепить от него судорожно сжатые пальцы, поэтому позволила раздеть себя и вымыть. Тонны грязи, казалось, делали Шарлотту в два раза больше в объеме, а волосы… Запах хвои приятно щекотал ноздри, и девушка чувствовала, что голова ее освобождается от тяжелого веса грязных волос. Очень, очень длинные волосы девушки были очень, очень грязными. Были.
Так давно… Так давно, долгих, невыносимо долгих четыре года назад она еще могла чувствовать на коже приятный запах мыла, ощущать кончиками пальцев чистоту и нежность, осторожно проводя рукой по животу, не содрогаться постоянно от сквозняков , гуляющих под изорванной в лоскуты тканью рубашки… Тогда была возможность ухаживать за пустыми глазницы, которые так и не зажили.
Сейчас же они представляли собой зрелище настолько страшное, что неподготовленного, или даже подготовленного, но слабонервного человека запросто могло стошнить. Края двух зияющих ран воспалены, загноены; внутри глазниц – непроглядная тьма, обрамленная темно-красной корочкой запекшейся крови с желтыми прожилками гноя. О каком уходе могла идти речь в полевых условиях? Шарлотта пыталась носить повязку на глазах, чтобы грязь поменьше залетала внутрь, но понятно, что засаленная, затасканная, когда-то черная и даже бархатная повязка мало защитит от этого всего. И каждое утро, после трех часов вымученного сна, Лотти просыпалась от страшной боли… Наверное, давно уже началось заражение крови…
Всю дорогу до дома, и до ванны с душистой пеной, и до кухни с восхитительными запахами и чудесной едой, что казалась вообще манной небесной, Шарлотта кашляла, пачкая свитер мужчины своей кровью. Шарлотта и думать боялась, что творится с ее легкими – скорее всего, уже гнилая, отвратительно пахнущая каша. Дышать было трудно, да и боль в груди была неуемной.
Но всё это отступило на далекий-далекий второй план, это стало вдруг таки неважным и несущественным… Смерть, эта костлявая старуха, сжимающая в жилистой руке древко с клинком, ушла. Шарлотта знала, что она не вернется. По крайней мере, сегодня.
А еще девушка наслаждалась нежностью… Да, именно нежностью, потому что в хаотичных линиях, какими Шарлотта видела человеческие эмоции, скользили ниточки мягкого голубого цвета. Эти ниточки обвивали шею девушки осторожными кольцами, отгоняя смерть прочь, прочь.
И Шарлотта верила.
В то, что смерти не будет.
В то, что в жизни есть не только боль.
В то, что страх не может длиться вечно.
В то, что имеет право жить…
Она ела с жадностью, поглощая до одури вкусный бульон огромными глотками, рискуя захлебнуться. Но это не было важно – а важно было то, что она может есть, что она чиста, что этот мужчина никуда не уходит и что наконец-то больше нет угрозы.
Никакой.
Счастье-это просто, ведь так?